Холодное счастье

По узкой разбитой дороге брели две женщины – одна – старая в сером плаще, седая, с чёрным зонтом, в одной руке, а в другой руке с большой тяжёлой сумкой, и другая женщина – молодая, роста невысокого, одетая аккуратно, тоже с большой коричневой сумкой. Они шли молча, подставляя непогоде свои лица.
Мария Фёдоровна ездила к Саньке в колонию на свидания не один раз, вот и в этот раз, размышляя о предстоящем свидании, искоса глядела на Любу, будто оценивая, а сможет ли она помочь сыну – поддержать его, надёжна ли, как она сама?
Люба тревожилась, как будет проходить регистрация брака в колонии с Санькой. Ведь мечтала она когда-то о другой свадьбе – о празднике.

Вдали показались административные серые здания, а за ними – забор с колючей проволокой колонии, большие железные ворота у её въезда.

В комнате длительных свиданий, где стояли две кровати, а рядом с ними две тумбочки, женщины перевели дыхание.
На кухню мать Саньки сходила сама, какие -то продукты она положила в большой холодильник. Вернулась в комнату. На столе в комнате свиданий стоял букет ярких георгинов, и Мария Фёдоровна невольно вспомнила сына – первоклассником, во дворе школы, с большим букетом георгинов в руке.
- Он добрый, Санька -то мой, - негромко сказала Мария Фёдоровна, может чтобы как-то поделиться своей грустью, такой глубокой грустью матери, жившей в ней эти годы, когда сын был в колонии.
- Только доверчивый очень, вот и попал, из-за дружков, - строго сказала Люба, и затихла сидя на кровати, точно воробушек под крышей дома.
Саньку между тем вызвали по селектору в комнату свиданий, и он быстрым шагом пошёл из своего сектора, через плац в контрольной вахте, а затем завернул уже по направлению к выходу из колонии, чтобы через КПП зайти в комнаты длительных свиданий.

Процедуру регистрации брака деликатно провела рослая женщина из поселкового Закса, поздравили Любу и Саньку...

В комнате длительных свиданий, куда вскоре пошли все они – Санька, Люба, Мария Фёдоровна, - мать Саньки прослезилась. Но, впрочем, быстро взяла себя в руки, сходила на кухню, что-то из продуктов принесла... Делала она это как-то машинально, сказалась усталость с дороги.

Прошёл час, и Мария Фёдоровна стала собираться – надо было ещё дойти до посёлка, уехать оттуда на автобусе домой...

Прошли двое суток свидания – прошли незаметно – и надо было прощаться. Люба заплакала. Санька глядел на её родное лицо, пробовал жену успокаивать – мол, год остался, и будут они на воле строить своё семейное счастье – он так верил своим мыслям о счастье.
А на столе стояли георгины – в однотонной вазе. И томительно сжималось в груди сердце у зэка… Он как-то внимательно глядел в эти минуты на Любу…
Выдержит ли она разлуку?
Люба вышла за территорию колонии. Было свежо. Осенний ветер тормошил воротник куртки, точно подсказывал что-то хорошее, и Люба вдруг остановившись подумала о том, что правильно сделала , что расписалась с Санькой – ведь теперь у него семья.