Письма к недругу

Обнародовать письмо к другу, тем более ныне живущему, было бы не совсем деликатно. Но мы не друзья. И даже не «хорошие знакомые», как принято называть тех, кого еще не зачислили в ближний круг, но  с кем поддерживают отношения. У нас нет взаимных обязательств, и вообще нет ничего общего, кроме случайной ситуации, обнаружившей наши разногласия. Вы сочли мое нежелание продолжать разговор попыткой уйти от ответа и даже безответственностью. Что ж, извольте, я отвечу – по всем моментам спора. Впрочем, можно ли это назвать спором…

Итак, первое – о сюжетах произведений, «основанных на реальных событиях», о «чистой правде». Разумеется, существуют литературные жанры, где это предусмотрено: мемуары, документальные повествования, репортажи и др. И соответствие описания факту действительности  в этом случае ценится высоко. Но, во-первых, достоверность не проверяема, и мы вынуждены довольствоваться доверием к авторскому взгляду. Во-вторых, из уважения к значимости факта надо бы еще  уметь его подать – чтобы зазвучал и отозвался в чужих сердцах. Трепетность и искренность, живое чувство, жар переживаний – как ни странно! – могут быть переданы не только «наилучшими словами в наилучшем порядке», но и знаками препинания в общепринятом порядке. Еще хочу заметить, что любой текст все-таки должен иметь внутри себя стержень, логику развития. Должен  – кому?  Самому себе –   чтобы  стать  живым и динамичным,  вести и уводить, держать внимание, увлекать. Пересказ событий, утопающий в подробностях, которые захламляют основную линию повествования, не каждый может дочитать до конца. Но пишут-то именно для этого – чтобы прочли, откликнулись, оценили. Разве не так?

Далее – о субъективности оценки. Конечно, оценка всегда субъективна. А как она может быть иной, если её дает человек? Другое дело – каковы критерии этой оценки: наш вкус, внутренний образ совершенства,  предпочтения, чувство сопричастности и т.д. Нам нравится созвучное, понятное, близкое. И нам нравится загадочное, странное, непостижимое. Узнавание – с одной стороны, постижение нового – с другой. Искать в любом произведении только  известное, «свое» – сродни бегу на месте. А так хорошо пробежаться по кромке незнакомого  берега, а может быть, и окунуться в свежую волну…

Желание понять  другого иногда вознаграждается пониманием, преодолением собственной ограниченности, расширением кругозора. И еще, по-моему, не надо торопиться навешивать ярлыки и отвергать, называя чужое чуждым. А вдруг там, в незаметной глубине, затаилось что-то близкое?

И последнее  – о способах самоутверждения. Здесь проще всего: утверждаться можно либо за свой счет, либо за чужой. В первом случае – путем предъявления своих способностей, умений, талантов; во втором – посредством использования других. Потребность заявить о себе совершенно естественна, она была всегда, а  в последнее время стала своеобразной модой, неким трендом. В любом случае эффект самоутверждения достигается удачным сочетанием предъявляющей себя персоны и круга лиц, готовых  регулярно подтверждать различными способами свою приверженность означенной персоне. И чем шире будет этот круг, и чем дольше он будет играть свою роль, тем лучше для всех участников процесса. Популярность – вещь приятная, но коварная и переменчивая.

P.S. Слово «недруг» имеет ударение на последнем слоге, оно не выражает  враждебности, оно просто констатирует положение вещей.