Дом Шелехова

По мотивам легенды города Астрахани.

- Барин у себя?

- У барышни, - зашептала юная горничная Палаша, принимая одежду у гостя.

- Это что же, на кладбище?

- Какое там, статую ему из Италии привезли. А третьего дня какой-то итальянец был. Чем занимались, нам не ведомо, но слуг из дома погнали. С тех пор Михаил Акимович из покоев барышни не выходит.

Огромный роскошный дом богатого астраханского рыботорговца, купца первой гильдии Михаила Шелехова, за последний год потерял лоск. Гулкие мрачные стены встречали Николая Акимовича, брата хозяина. Дверь в комнату Машеньки заперта на ключ.

- Это я, брат, отопри.

Но дверь открыли не сразу, Николай Акимович ясно слышал быстрый шепот. Когда, наконец, впустили, с горечью отметил, как сдал Михаил за этот срок: похудел, осунулся, горячечный блеск в глазах. Не заболел ли?

- Здравствуй, братец, все горюешь?

- Нет, - быстро отводя взгляд.

- Вижу, что горюешь. Вот и статую в комнату Маши поставил, пропадаешь тут. А ведь баржи готовить в Нижний надо, ярмарка скоро.

- Не до барж мне, займись ими ты.

- Так я и занимаюсь, приехал вот сегодня, сразу к тебе. Идет слух, Бибиковы завод желают продать. Прикупить бы…

- Не до того мне, да и капиталу не хватит.

- Как не хватит? Куда же истратил?

- Брат, прошу: или верь мне, или иди вон… Мастера я одного из Италии приглашал, магистра. Он дух Машеньки в статую поселил. Теперь я рядом с доченькой, здесь она, здесь, чувствую ее.

- Да ты обезумел. Год уже прошел. Понимаю, трудно тебе, единственная дочь – одна отрада. Ты и дворец-то для нее покупал, все эти зимние сады на крыше, разноцветные фонтаны, все эти смотровые беседки, чтобы девушка Волгой любовалась. Но умерла Машенька, чахотка сожгла, год уж в Царствии Небесном душенька ее.

- Не говори, о чем не знаешь! Тут она, со мной. Разговариваем. А ты ступай, не мешай нам.

- И что же, много взял итальянец?

- Твое какое дело, своим капиталом расплатился.

***

- Что за безобразие? Кто пустил посторонних в мертвецкую? – молодой доктор, недавно прибывший на службу в противотуберкулезный диспансер, отчитывал персонал в сестринской.

- Так не было никого, ночью, как труп Михайловой отвезли, сама двери запирала, - возмутилась Дарья Захаровна, пожилая сестра-хозяйка.

- Как это не было никого? Сам слышал, когда проходил мимо – плачет кто-то. Стучался – не открыли.

- Это Маша, - вскрикнула молоденькая Верочка.

- Что за Маша? Родственница Михайловой? Кто пустил?

- Не родственница, призрак это, - еще тише ответила Верочка.

- Какой призрак?

- Вы, Егор Дмитриевич, на Верочку не кричите. Вы у нас недавно, а про призрак Машеньки все знают. Дочка это купца Шелехова. Владел он этим домом до революции. Совсем юная девушка от чахотки умерла. Отец словно помешался, статую дочери заказал, а потом колдуна иностранного выписал, вроде бы он душу Машеньки туда вложил. Статуя эта и сейчас во дворе, а призрак девушки у нас часто видят. Особенно если молодая девица умирает. Плачет по ней…

- Что за чушь? Как бабки деревенские, право слово. Делом займитесь. А вы, Дарья Захаровна, проследите за сменой белья.

«Дикий народ, необразованный», - думал Егор Дмитриевич, возвращаясь в ординаторскую. Неожиданно прямо перед ним возникла полупрозрачная фигура девушки.

- Что за…Кто ты?

- Живу я здесь, - прошелестела девушка и пропала в стене.

***

Разруха праздновала тризну в некогда богатом доме. Давно уже закрыли больницу, вывезли оборудование, больных перевели в другое здание. А дом купца Шелехова рушился, стыдливо прикрывался бурьяном, осыпался пылью времени. Здание передали художникам, но художники так и не обжили ни сам дом, ни мезонин. В изящной беседке с видом на Волгу не вели долгих бесед об искусстве, не пили чай на балконах, любуясь Набережной реки Кутум. Темно, пусто, лишь белая тень мечется в поисках покоя.

***

- Не знаешь, что тут теперь будет? – заметив строителей у известного дома, спросил прохожий у своего приятеля.

- Вроде медицинский центр.

- Работает наказ Михаила Акимовича. Говорят, завещал дом непременно для больничных нужд…