Необычный человек

Вечерняя проверка в европейской тюрьме. Среди строя арестантов выделяется высокий, худой мужчина. Особенно его лицо: точно выточенное из камня, смуглое, но не такое, как у итальянцев, спокойное-вежливое, загорелое, а жёсткое лицо славянина, с выдающейся вперёд немного нижней челюстью, с глазами-щёлками, в которых точно застыл испуг или вызов, сразу и не разберёшь.
- Русские есть?- громко обращается этот человек из молчаливой шеренги.
В ответ тишина. Потом кто-то приветствует славянина. Прикрикнул охранник.
- Что он всё время спрашивает? – интересуется маленький, чернявый охранник – он недавно работает в этой тюрьме.
- Ждёт с кем поговорить на родном языке, - то ли в шутку, то ли всерьёз говорит его напарник – толстый мужчина, отирая платком носовым своё лицо, добавляет: - Душно то как.
- За что он здесь, этот русский.
- Говорят кого то избил, нечаянно.
- Эти русские все такие! – маленький, чернявый охранник говорит эти слова с какой-то обидой.
- Что, какой-то русский отбил твою кралю? Говорят их много в вашем Милане, - ухмыляется толстый охранник.
Они вдруг замолкают. В коридор входит начальник тюрьмы, что-то говорит корпусному, тот бросает недоверчивый взгляд на русского в строю, и понимающе что-то отвечает начальнику тюрьмы.

###

В кабинете начальника тюрьмы сидит за столом хорошо побритый, подтянутый, в белой рубашке, белых брюках человек. Он внимательно смотрит на вошедшего арестанта, потом подходит к нему вплотную, говорит на русском языке:
- Здравствуйте… Помилование ваше подписано…
- Я не писал прошение.
- Вы запамятовали. Но если не вспомните, то я уйду.
- Что вам нужно от меня?
- Ваши сербские друзья высокого о вас мнения, Сергей.
Арестант прячет улыбку на жёстком лице в уголках губ, будто что-то вспоминая, потом спокойно говорит:
- Да, я писал прошение, по моему два раза.

###

Вертолёт, поднимая пыль, вереща, точно большая стрекоза, сел на площадку, на какой-то территории разрушенного предприятия, остовы зданий зияли выбитыми стёклами. К вертолёту цепочкой побежали солдаты, торопясь поднести поближе носилки с лежащим длинным мужчиной. Бледность его лица почти сливалась с белой простынею, накинутой на ноги, которая от ветра вертолёта, как белый флаг беспомощно моталась под носилками. Двое ополченцев бережно под руки взяли попытавшегося встать мужчину с носилок, и подвели к вертолёту. Откуда-то с безжизненной дали ухали далёкие канонады артиллерийского обстрела.
- Подлечись Сергей, и за нас погуляй там! – скороговоркой сказал молоденький солдат.
Больной, седой человек с носилок силился улыбнуться, но контузия мешала ему, и он только кривил тонкие губы в ответ, давая понять, что слышит слова.

###

Белая палата, потолок, точно снежный. И мысли, в которых кажется нет совсем смысла, ибо они обо всём, и о войне, и о тюрьме, и о боли…
В палату вошёл круглолицый профессор, вслед за ним высокая худенькая женщина, внимательно прислушивающаяся к его словам – круглолицего человека в белом халате – и от этого внимания ставшая похожей на студентку.
Сергей ухмыльнулся. Эти люди ему казались детьми, с их советами, с их лекарствами, его мозг натренированный на опасность работал, точно великолепный компьютер, отсекая всё ненужное для жизни – и улавливал всё полезное для жизни. Иного в Сергее не было.
- Как чувствуете себя? – спросил руководитель отделения.
- Выспался. Только голова болит.
- Стресс.
- Вряд ли это слово отражает то состояние человека, когда он понимает, что ему дарована жизнь – именно дарована, - отчётливо сказал Сергей. – Мне уже можно гулять?
- Да, - сказал врач.
Дворик возле военного госпиталя был ухоженным, чистым, но в нём не было привольно Сергею, и хотелось погулять по улицам. Он улыбнулся – вот этому дню, вот этим тропинкам, вот этой тишине, как улыбается счастливый человек, понявший неожиданно что-то важное для себя.

###

Сергей заскучал на третий день. Как спортсмен, лишившийся тренировок не находит себе места, не хватает адреналина в жизни, так и Сергей поначалу приходивший в себя, и радующийся жизни, после огромной нагрузки войны, вдруг начал чувствовать тоску. Это чувство приходило вместе с одиночеством. Его организм обладающий данным природой огромным запасом прочности в условиях боли и отчаяния справлявшийся с ними, дал сбой – когда не было как бы причины, дал сбой, Сергей почувствовал тоску. В этой тоске была определённая логика – он начал понимать её. Его организм боялся покоя, как боится ребёнок воды, не умея плавать. Его организм не умел жить в обычных условиях. Вначале тюрьма, а затем война превратили его мозг в постоянный локатор тревоги – и теперь этот мозг скучал. И эти переживания были такими непривычными, такими яркими, не дающими покоя, что Сергей, внимательно прислушивающийся к себе, что было с ним не часто, с удивлением замечал, что он с каким-то волнением и дружелюбием вспоминал тех людей, кто был с ним в сложных обстоятельствах его судьбы рядом. И это не было воспоминание о друзьях, это было нечто иным, но это как то поддерживало. Привезли Сергею костюм. Молчаливый мужчина, глядя на него, сказал:
- Хорошая погода.
Сергей кивнул, внимательно разглядывая дорогой серый костюм, посмотрел ботинки – чёрные, приятные на ощупь, и улыбнулся.
- Хорошая погода, - повторил негромко Сергей.

###

Городок жил своей жизнью. С моря дул ветерок. Было то раннее лето, когда набережная ещё не заполнено туристами, и потому пустынна. Несколько людей, таких же задумчивых, как и Сергей, прогуливались по ней. Сергей не сторонился их, как и они его, но в такие часы, когда с моря веет прохладой, когда воздух душист и свеж, хочется всякому человеку побыть наедине со своими мыслями, почувствовать отдых.
Сергей зашёл в какое-то кафе в центре городка, сел за столик. К нему подошла милая девушка.
- Добрый день! – сказала она, положила на стол меню, и улыбнулась. Русый волос, очень доброе лицо - как-то автоматически отметил для себя внешность официантки Сергей, и заказал кофе.
Наверное, он выглядел строго? Или непривычный костюм как-то его стеснял? Сергей невольно прислушивался к себе, точно врач, беседующий с больным, желая почувствовать свои переживания, почувствовать то, что сидело где-то глубоко в сознании, и не давало возможности забыть собственные страдания.

###

Об Сергее точно забыли, и он чувствовал это, точно череда событий огибает его, как огибает холм разлив, так и не дотянувшись своей влажной рукой до его вершины. И это время, отпущенное ему кем-то, на небесах, дано было ему для раздумий – и они лезли к нему, как пьяные солдаты противника идущие на смерть, в свою последнюю атаку. Он пытался убедить себя, что надо как-то расслабиться, надо найти веселье в жизни, и может поэтому пригласил на прогулку, после работы понравившуюся ему официантку из кафе, где он теперь постоянно пил кофе, когда выходил из госпиталя. Девушка была немногословной, и в глазах таилась какая-то грусть…

Они шли по набережной, и Сергею казалось, что происходящее сейчас с ним, в другом мире, не в том, где война, и где спец операции. Он был необычайно галантен в этот вечер, точно старался максимально отойти от себя самого… Надя шла с розами, алыми и красивыми, и улыбалась. Она иногда глядела на море, и Сергею чудилось, что она также хочет быть иной, романтичной и беззаботной, не той, какой она обычно бывает в своей жизни. Вечер у них удался. Когда Сергей вернулся в палату, то было уже за полночь, приняв душ, он с наслаждением лёг в чистую постель. И заснул быстро, но тут война настигла его – Югославия, и он в засаде, и цель перед ним, обычная мишень, крупная фигура мужчины в оптическом прицеле, в гражданской одежде, и с ним рядом идёт, держа его за руку мальчик – лет восьми, и холодеет палец на курке, и выстрел, и отдача в плечо приклада винтовки, и облегчение, цель поражена, ребёнок цел… И Сергей проснулся, и вслушался в тихое шипение вентилятора от окна, и проехала по улице машина, и чей-то смех – мир жил, независимо от его, Сергея снов… И он закрыл глаза, но сон ещё долго не шёл к нему.

###

В тот вечер ничего не предвещало необычного. Из госпиталя Сергей ушёл после ужина. Гулять по городу не было настроения, и он сразу пошёл в кафе, чтобы посидеть, и после закрытия пообщаться с Надей. Он и сам ещё не верил тому, что эта девушка вошла в его жизнь, слишком необычно было это для него, и он сам не хотел верить, что в нём ещё живут эти давние переживания, но как первый дождь после жары в лесу рождает благостную прохладу, так и эти встречи манили к себе. В полутёмном зале было не многолюдно. Надя работала, она при виде его только кивнула головой, улыбнулась, но этого было им достаточно, чтобы почувствовать интерес к этому тихому вечеру, который уже набирал силу за окнами кафе.
Потом ввалилась ватага каких-то небритых ребят, громко стали разговаривать… И Сергей неожиданно почувствовал тревогу, но уйти возможности не было…
Что сказали Наде он не слышал, видел только как один из подростков облапил её за талию, сработал рефлекс, длинными пружинистыми шагами подскочил Сергей к столику возле которого стояла Надя и одним резким движением обеих рук сгрёб в охапку двух ближайших соперников, и они ударились друг об друга, упали на пол.
- В чём дело! – воскликнул кто-то, из оставшихся за столом.
- Она что обязана любезничать с вами? – тихим голосом, похожим на шипение исходящее из груди, спросил Сергей.
Видимо он был действительно страшен в эти секунды. Компания отпрянула, и выскочила на улицу. Но почти следом за ней выскочил кто-то из администраторов, наблюдающих за стойкой за ссорой, на ходу набирая номер по сотовому.

Надя ждала его возле входа в отделение милиции, из которого он вышел бодрым шагом, вслед за двумя невысокими мужчинами в опрятных костюмах. Сергей подошёл к девушке и отчего то улыбнулся.
- Спасибо, - сказал Сергей затем своим знакомым.
Те ничего не ответили, только пожали ему по очереди руку, и ушли к стоявшему автомобилю. Взревел мотор, и машина быстро уехала. Сергей молча пошёл рядом с Надей. Не говоря ни слова, они шли к набережной, от которой была слышна музыка и человеческий смех.

###

- Серый, Серый, - несся позывной. В этом пространстве он то замирал, то вновь набирал мощь человеческого голоса.
- Я на связи.
- Куда ты пропал Сергей! Мы уже отчаялись!
- А вы не отчаивайтесь.
- Выходи на базу, координаты прежние Серый!
- На базу, так на базу.
Связь прервалась.

…Противник шёл в атаку.
- Что они пьют, - орал ополченец – Они идут, точно роботы…
Глухо щёлкнул очередной выстрел снайпера, и в цепи упал человек с автоматом, в камуфляже.
- Надо отступать, Сергей! Сейчас они обойдут нас сбоку!
- Я прикрою, оставьте гранаты…

Прошёл час. Радист тихо сказал:
- Он вызывает огонь на себя! На кургане он один.
- Прощай, Серый! – сказал в воздух командир и скомандовал: - Градом по кургану. Пусть земля станет им адом!

Прошёл час. У разрытой земли, покрытой воронками, как лицо у больного оспой отметинами, не было живых – лежали только мёртвые, вернее, то что от них осталось. Из укрытия поднялся оглушённый взрывом высокий человек, и побрёл вдоль разбитого косогора, в руке его безвольно болталась снайперская винтовка со стволом изрубленным в нескольких местах осколками. Солдат брёл, кажется куда глаза глядят, но его заметили – издали с наблюдательного пункта… Он шёл в сторону своих, и как-то безумно улыбался. Может он контуженый, а может на лице его так выражалось счастье от того, что он жив.

###

Осень в этом году была славная. Тёплая. Вода в море ещё манила, и была приветливо-тёплой, хотя по вечерам на побережье надвигались тяжёлые, тёмные тучи и накрапывал дождь. Надя выходила в такие вечера после работы и шла горбясь от неожиданного дождя, и лишь иногда смотрела на то место, где они встречались с Сергеем.
Вдруг она увидела его - их глаза встретились.