Cella. 4

4
Перси был зол.
Он хотел наброситься на первый попавшийся предмет, пнуть что-нибудь, растерзать, сломать, и только страх быть замеченным роботами заставлял его просто бормотать угрозы под нос. Правда, он всё равно настолько ушёл в себя, что шёл прямо посреди улицы и совсем не слышал, что происходит вокруг.
 Люди обычно прятались с наступлением темноты; вокруг было тихо. Перси не мог понять, что вообще этот целлец хочет сделать; всё, что он предлагал, казалось Перси глупым, казалось обманом, будто это была какая-то проверка, и он её не прошёл.
Это целлец, Перси не может его слушать, он ни за что не примет его предложения. Перси ненавидел Целлу за то, что они сделали… за его кошмары. Он ненавидел Целлу за её трусость и за то, что они оставили людей умирать здесь. Он ненавидел Целлу.
Или этот чудик сошёл с ума, вот и всё. Нет, ну только послушайте, он предлагает сделать так, чтоб никто не голодал! У Перси тут же заурчал живот, и парень подумал, что такого просто не бывает. Не бывает, когда бездомные дети-сироты не умирают, потому что кто-нибудь не оттолкнул их тогда, когда нужно было крепко держать; не бывает такого, что живот полный и тебе не нужно думать, где ты будешь доставать еду потом; не бывает такого, что ты не болеешь просто потому, что не ел дней пять подряд, а когда тебе наконец попадается крошка, ты не можешь есть её, ведь тебе нужно отдать эту крошку другому. Перси просто не верил, что можно жить иначе.
Но огонь поутих: Перси успокаивался. Ну и чёрт с ним, с этим Марко.
Перси шёл к фургону и пинал камешки, которые попадались по пути. Дом был совсем недалеко, и…
Перси быстро юркнул за ближайшую стену. У фургона было светло, что странно; впереди, у пустыря, сновало множество силуэтов; кажется, там целая толпа. Перси напряжённо сжал губы и короткими перебежками достиг самого крайнего дома: дальше шёл пустырь.
Люди кричали что-то друг другу; кто-то кому-то махнул рукой, все галдели, грубо толкались и в общем выглядели очень знакомо. Перси не видел, что они делали у фургона, но сердце колотилось как бешеное: там была мама. Где-то там она сидела в своём кресле и не понимала, что происходит. Может, она вообще не знала, что что-то происходит, и это пугало Перси больше всего.
Запахло палёным, и вдруг темноту рассёк свет; парень подался вперёд, и до него вдруг дошло, всё стало вдруг ясно. Это же банда Грэга. Да, точно, это он. И он держит в руках горящую ветку.
- О, нет, - прошептал Перси.
Парень бросился к фургону, не думая, что он делает. Его тут же подхватили, словно он упал в гамак из маминых рассказов; эта мысль болью отозвалась в голове, нет, не будет никаких маминых рассказов, если сейчас он будет стоять столбом. Перси пытался вырваться, но его перекидывали из рук в руки, кто-то что-то кричал, они говорили: «О, вот и наш дружок пожаловал» и «Смотрите-ка, кто объявился», как будто он им что-то должен, и Перси пытался вырваться, но не мог. Грэг остановился; он смотрел в их сторону, наблюдая, как Перси, будто на волнах, несёт к нему. Всё вокруг плясало, перед лицом возникали новые огни, и Перси, кажется, перестал понимать, что происходит.
- О, нет, - шептал он, как будто бы это что-то изменило.
Перси резко остановили прямо перед Грэгом. Чьи-то огромные сильные лапищи держали парня, не давая шелохнуться, так, чтобы он смотрел только на фургон. Перси зажмурился, крики вокруг нарастали; казалось, уши сейчас лопнут. Пожалуйста, пусть всё это буде простой кошмар.
- Связываться с чужаками нехорошо, малец, - ухмыльнулся Грэг и качнул горящей веткой в сторону фургона. Тот был прямо перед глазами, серый, весь в грязи и отбрасывал блики. Нет, только не туда. Пожалуйста. Перси был готов сам броситься под огонь, стать таким большим, насколько хватит воображения, великаном, чтобы накрыть собой фургон. Чтоб на него не попали всполохи пламени. Чтобы спасти её.
- Откуда вы… про него… - хрипло сказал парень, но Грэг его услышал.
- Узнали? Всё просто, малец, - он сухо засмеялся. – Лет семнадцать назад на Раздаче последний раз показали видеообращение. И знаешь, кто на нём был? Дедуля с рыжим младенцем, уж не помню, что он там говорил. И твой дружок тоже рыжий, представляешь, какое совпадение? - Грэг резко посерьёзнел. – В Пите никогда не было рыжих.
- У нас немного времени, - сказал Богомолоподобный, подходя, и громила кивнул.
Грэг что-то говорил про то, что нехорошо связываться с целльцами, что он предал их, что именно он, Грэг, растил Перси после гибели отца, что никто не смеет предавать их банду. Что он кормил Перси.
А Перси помнил, что всю еду, что он так искусно хватал, у него отбирали.
А Перси говорил им, что теперь он сам по себе; но сейчас все эти слова перестали иметь смысл, как будто Перси и вправду был самым настоящим подлецом, предавшим не банду, а всю Землю.
А Перси не слышал. Грэг, Богомолоподобный, все они сейчас, наверное, думали о чём-то, например, что расправились с предателем, укусив за живое.
А в голове у Перси было пусто. Он пытался выбраться из чьей-то хватки, но руки скрутили, будто это не руки были, а тряпки; Перси хотел кричать, но потом понял, что на все это смотрят люди из своих домов, уголков, из-за картонок и мусора, спрятавшись от ветра и банды Грэга. И никто из них не захочет помочь.
Грэг свистнул в два пальца и бросил ветку на фургон. Остальные сделали так же, и всё вспыхнуло: всё, всё словно взорвалось, всполохи огня играли на металле, и откуда-то пошёл дым, и Перси заплакал. Темноту освещал красный, жёлтый, оранжевый, а его всё держали, повернув голову прямо на пламя, чтоб он не мог отвернуться. Слёзы текли по щекам и сразу же испарялись от жара.
Он горел, горел изнутри, словно тоже был в фургоне.
- Мама… - прошептал Перси.
Он, кажется, начал кричать, но всё вокруг - крики, жара, краски, гогот, запах – слилось в одну кашу.

А потом появились роботы.
Они вышли толпой из-за домов, и сразу стало тихо, так оглушительно тихо, что Перси слышал их шаги – и вдруг парня словно снесло. Люди кричали, Грэг и его ребята разбегались, кто куда, и уже никто не обращал внимания на пожар, а Перси будто бы не мог пошевелиться, и ему казалось, что то, что происходит справа от него, важнее того, что надвигалось слева.
- Никаких беспорядков, - мёртвым голосом говорили синие люди.
Перси стоял сам, никто его уже давно не держал; но он не мог уйти. Ему хотелось убежать, спрятаться, забиться куда-нибудь, но в то же время он просто стоял и смотрел на пожар и дым, закрывая рот рукой и начиная кашлять.
Робот появился прямо перед Перси.
Парень обернулся, и его тело сковал ужас. Он думал, что привык к виду роботов на улицах, привык бояться их, но бояться дежурно, не отвлекаясь от существования, как привыкаешь ко всем возможным опасностям жизни, помня о том, что они могут и не случиться. Но сейчас… Он понял, что тот – тот, давний – страх никуда не делся.

Десять лет, да, кажется, лет десять тому назад он вдруг услышал, что отец «устроил беспорядки». Собрал сподвижников, их было человек двадцать, и решил, что так «дело не пойдёт». Мама ругалась, и папа спорил, а Перси прятался в комнате и не хотел выходить. Ему было страшно.
А потом он услышал, как идут роботы, их скрип и железные голоса. Он просыпался сотни, тысячи раз от кошмара, от того, что скрип из воспоминаний раздирал голову. И маме тоже.

И вот робот стоял прямо перед ним, и Перси наконец осознал, как сильно боится его. Он представил, что думал перед смертью его отец и о чём сам Перси мог сейчас подумать, но в голове было пусто. А потом он вспомнил слова Марко.
«Да глупость эти ваши роботы, вот что. Впечатление они, конечно, производят, да только и всего: если знать, куда нажимать, в два счёта одолеешь»
Перси выпрямился и посмотрел на робота, как на обычного человека, у которого он собирался украсть что-то. Просто знать, куда нажимать. И куда? Наверняка у роботов есть какая-то кнопка или вроде того, только Перси не представлял, где она может быть. Может, грудь? Или голова?
Страх прошёл всего на секунду, но тут робот открыл огонь, и Перси еле успел отскочить в сторону; он перекатился и спрятался за кем-то – просто поднял чьё-то тело и закрылся им, словно щитом – и сейчас ему было всё равно, можно ли так вообще делать; лазер робота последовал за ним, прожигая землю, и Перси, бросив тело, помчался в сторону домов. Здесь тоже были роботы, и, увидев бегущего парня, они принялись палить по нему; Перси уворачивался, как мог, а выстрелы попадали прямо за ним, врывались в песок перед ногами, один раз чуть не прожгли ухо.
Перси юркнул за стену, и роботы двинулись следом, страшно поскрипывая и продолжая стрелять; он не стал останавливаться, он бежал, бежал и бежал, дальше, нёсся по ночной Пите, пока всё это не стихло и не пропало из виду.
Пожар закончился.

Перси сидел, завернувшись в плед. Кажется, все его запасы либо сгорели, либо их растаскала банда Грэга. Здесь тоже должно что-то быть, так он думал, но, порывшись, обнаружил: совершенно пусто.
Он долго лежал, не двигаясь. Ему казалось, он думал о чём-то, но в голове только проносились обрывки воспоминаний, слов, картин, и в голове на самом деле было так же пусто, как в запасах. Он долго лежал неподвижно, и перед глазами всё плыло. Если раньше у него была хоть какая-то надежда на то, что он сможет вернуть маму к прежнему состоянию, то теперь всё рассыпалось пеплом.
Они ведь дрались за еду. Это был и вопрос чести тоже, но ведь это возникло только из-за того, что они все голодают. Вся Пита голодает. Вся Земля голодает.
У него теперь ничего не осталось. Только имя. Имя, которое он так ненавидел и от которого легко бы отрёкся раньше, но не теперь. Теперь оно – словно единственный мостик между Перси и родителями.
Парень проснулся; ему снова снились кошмары. Ему было холодно. Он вышел из своей крепости – ещё одно слово из маминых рассказов – и нашёл окно. Оно было разбито: свежий ночной воздух обдувал Перси со всех сторон, и стало ещё холоднее. Перси вгляделся в тёмное полотно города и нашёл там небо: конечно, такое же обыденное и ничуть не прекрасное. Он думал, он почувствует хоть какое-то воодушевление, если увидит ночное небо, ведь там должны быть звёзды, но небо, окружённое куполом-кислородной маской, ни капельки не воодушевляет. Чудес не бывает.
Перси вдруг понял, что эта фраза, эта мысль – ещё кое-что, что осталось у него. Он выдохнул через нос. Это вдруг придало ему сил.
Он решил, что так дальше продолжаться не может. Точно так же, как когда-то решил отец.
Он отыщет Марко. Отыщет этого трусливого, глупого целльца, и не даст ему испортить всё окончательно.

Он вдохнул. И выдохнул. Вдох. Выдох.
Ему нужно успокоиться.
Если кто-нибудь заметит его таким, он…
Стоп.
Марко глянул на робота, который стоял возле него и ждал, пока он вытащит пульт и откроет портал домой; его все принимают таким, какой он есть – обычная железяка без особых чувств и эмоций. А Марко боится, боится рассказать им всем, какой он есть на самом деле. Он так и видит их удивлённые лица, как они насмехаются или перешёптываются, или что-то говорят у него за спиной, будто обсуждают его. Марко больше не хотел быть высокомерным или равнодушным, когда сердце болит, но воображение рисовало ужасные картины.
Спокойно.
Марко выдохнул и постоял с закрытыми глазами несколько секунд. Сердце бешено колотилось, в горле жгло что-то горькое, и в голове всё появлялся образ той девочки.
Спокойно.
Марко открыл глаза и понял, что ему не лучше, но и не хуже, и это уже было что-то. Он огляделся вокруг и понял, что может встретиться с Перси и в следующий раз, главное – знать, где, и на всяких случай сохранил координаты Рынка на сенсорную пластинку: так он хотя бы не заблудится. Он набрал на пульте набор цифр, отдал каплю крови, открыл портал, и…
Только они с роботом очутились на Целле, всё снова пошло наперекосяк.
- Добро пожаловать, Марко, - раздался голос отца.
Парень похолодел.

Отец стоял прямо перед ним. Он не выглядел злым или рассерженным, никакой печали или волнения на лице. Он просто был очень спокойным, и от этого Марко совсем не знал, чего ему ожидать.
- Решил сбежать на Землю снова, да? – Марко решил не отвечать. Это было очевидно. – И где же это ты был, а? – голос отца вдруг стал более угрожающим, будто вырвалась на волю на злость, что он сдерживал раньше.
- В горах, брал образцы пород, - соврал парень. Там он оставил свой маячок, который…
- Он у меня в руках, - отец вытащил из кармана небольшое отслеживающее устройство – то самое, что утром выкинул Марко. – И что же ты на это ответишь, а? Где же твои образцы пород, Марко!
Отец перешёл на крик. Парень стоял смирно, не двигаясь, но внутри закипал страх. И ненависть.
- Я, наверное, потерял его, - ответил он наконец, мысленно похвалив себя за то, что голос не дрогнул.
Отец подошёл к нему вплотную и очень тихо, серьёзно сказал:
- Не ври мне.
По спине прокатилась дрожь.
Отец достал из кармана пульт, вроде той сенсорной пластинки, с помощью которой Марко следил за Перси. Он набрал там что-то быстро, нервно, и показал сыну изображение: сделано явно из-за домов, тайком, случайно. Картинка смазана, но Марко получился отлично – сразу понятно, что это он – и вокруг люди, ряды палаток. Рынок.
Марко почувствовал, что к горлу подступает ком. Ну конечно, отец приставил к нему дрон, а он, дурак, и не заметил. Конечно, ему не верят.
Отец посмотрел на сына и вдруг, быстро мотнув головой, пошёл в сторону лабораторий.
- За мной, - приказал он.
Робот позади Марко двинулся и толкнул парня в спину. Железный голос произнёс:
- Вперёд.
Марко мысленно чертыхнулся, но послушно пошёл вперёд. Куда идёт отец? В лабораторию? Хочет посмотреть, какие «материалы» Марко насобирал для «исследования» за последнюю неделю?
У него в голове вился рой вопросов, Марко не знал, чего ожидать. Отец был в бешенстве. Он оттолкнул мимо проходящего учёного, кажется, это была девушка лет двадцати пяти, проигнорировал робота с отчётом. Он сметал всё на своём пути, и потом, когда они были на развилке между проходом в лабораторию и жилой отсек, отец вдруг повернул в сторону комнат. Марко не понимал, чего хочет отец, но внутри засело предчувствие чего-то ужасного.

Марта лежала на кровати: лениво заплетала косички из ниток и иногда откусывала от горы пирожных, что приготовили в лаборатории специально для неё. Соседняя кровать-капсула пустовала: Марко ещё не вернулся, наверняка придёт опять недовольный.
Пирожных было много, все с кремом, и у Марты был полный живот, и ей было так плохо, что она решила больше никогда не есть сладкого; всё, что осталось, надо выбросить куда подальше, потому что это она в жизни не доест. Марта перевернулась, отключила купол на кровати и сползла с неё, а потом взяла тарелку и вышла из комнаты. Надо быть аккуратнее: синтетические пирожные плохо отмываются от пола.
Вдруг она услышала шум и топот и заглянула за угол: кажется, звуки шли оттуда. Неожиданно в коридоре появился отец, – он выглядел очень злым – а следом за ним… что? Марко, которого вёл следом за отцом личный робот брата – Синяя Нянька. Что тут происходит?
Марта быстро спряталась и из-за угла наблюдала за происходящим. Тарелка всё ещё была в её руках, и, боясь, что запах может выдать её, девушка быстро поставила её обратно в комнату. Если что-то случится, у неё будет повод «случайно» зайти.
По коридору отец чуть ли не бежал, но, только дойдя до комнаты, вдруг замедлился и остановился, ничуть не запыхавшись. Марко подошёл к двери, и вместе с ним – робот, и Марта заметила, что брат боится. До неё, кажется, дошло: отец злился, что Марко сбежал на Землю вопреки отцовскому запрету. Так ведь?
Они зашли внутрь, и Марта быстро достала пульт из кармана и подключилась к системе комнаты. Камеры были во всех отсеках, но за ними редко следили; Марта с братом давно уже взломали пароль и подключились, и потому сейчас она и видела, и слышала, что происходит внутри.
Робот и Марко остались у двери; отец огляделся, а потом начал с жутким грохотом открывать полки; не прошло и минуты, как он достал откуда-то чертежи – и порвал их.
- Что ты делаешь? – закричал Марко. Марта видела: он волнуется так, будто на разлинованной бумаге он начертил всю свою жизнь, а теперь отец разрушил всё его будущее.
- Ты не имеешь права использовать ресурсы Целлы для спасения Земли, - сказал капитан корабля, жёстко глядя на сына. - Их уже не спасти, Марко, тебе ясно? Ты будешь сидеть дома до конца своих дней, здесь, на Целле, и я уж прослежу, чтобы отсюда никуда не делся. И ты никогда не станешь капитаном корабля, потому что тогда ты всех нас погубишь.
Марко молчал, прямо глядя на отца.
- Как ты думаешь, почему Игрих создал Целлу? Твой дед, Марко, почему он это сделал, а?
Марта, не отрываясь, глядела на экран. Все давно знали ответ.
- Потому что он хотел уберечь лучшие умы Земли, вот почему. Он хотел сохранить все знания и всю культуру, а если ты решишь использовать Целлу для спасения планеты, то в один момент она просто исчезнет и заберёт всех с собой. Мы все умрём с голоду, ясно тебе? Ты уничтожишь последнюю надежду человечества.
Марта думала, что сейчас Марко начнёт огрызаться. Она привыкла к тому, что её брат вечно заносчивый и высокомерный, и то, что произошло несколько дней назад, до сих пор не давало ей покоя. Но Марко заговорил тихо.
- Я не смог уберечь её, - проговорил он, и его голос дрогнул.
- Что?
- Девочку на Рынке. Она была больна и хотела есть. Я мог был помочь ей, но побоялся, что не смогу. Побоялся, что меня не примут таким, какой я есть. И теперь я жалею.
Отец нахмурился.
- К чему ты клонишь? – строго спросил он.
- Она умерла от голода и болезней, в то время как мы тут наедаемся и выбрасываем тонны еды каждый день. Отец, послушай, я хочу помочь им, хочу изменить всё, и те чертежи, они бы помогли…
Марта прикрыла рот руками. Это был будто не её брат, совсем не он, её брат другой, а этот… Марте стало легче. Тон Марко почему-то заставлял верить ему, и девушка вдруг поняла, что брат прав, он был прав ещё несколько дней назад: у неё в комнате стояла тарелка, полная надкусанных пирожных, которые она хотела выбросить. Да, она не могла представить до конца все масштабы проблемы, но ей вдруг стало жутко стыдно.
- Ты больше ничего не сможешь сделать, - отчётливо сказал отец. – Выверни-ка его карманы, посмотрим, что он прячет, - приказал он роботу.
Синяя Нянька с готовностью принялся выполнять приказ: на пол посыпались какие-то бумажки, пульт и сенсорная пластинка. Отец поднял последнюю, и, посмотрев какие-то настройки на ней, убрал к себе. А потом взял пульт и сломал его.
- Ты ещё слишком мал для таких вещей. Когда вырастешь, холодной головой сможешь думать над проблемами.
- Да вы этими холодными головами можете только делать вид, что спасаете кого-то! – выкрикнул Марко.
Отец посмотрел на него оценивающе и спокойно сказал:
- С чего ты взял, что мы будем спасать кого-то?
Марко замер.
- Ты ведёшь себя бесчеловечно, - прошептал он. - Всегда так вёл, ты жестокий! – Марко вспылил. – Ты помнишь, что было в тот день, когда мама умерла? Ты дал мне пощёчину за то, что я не успел позвать на помощь! Но я кричал, я кричал, а ты во всём обвинил меня! А тот день, когда Марта тебе наябедничала, что я сочувствую землянам? Тогда, в детстве? Ты запер меня на весь день в тёмном чулане, одного, понимаешь? Десятилетнего ребёнка, а я ведь очень боялся темноты!
Раздался хлопок: отец дал Марко пощёчину. Парень стоял, держась за щёку, и Марте стало страшно. Она отчётливо видела красную отметину на лице Марко.
- Не позволяй ему выйти, - приказал он роботу и вышел. Марта быстро спряталась дальше за угол и отключила пластинку, чтобы эхо открывающихся дверей случайно не выдало её.
Она стояла полностью обескураженная. Подождала, пока отец уйдёт, а потом вдохнула и решительно зашла в комнату. Ей, кажется, надо было отнести пирожные, но после того, что только что случилось, тарелка со сладким казалась такой мелочью.
Марко ползал на полу и пытался собрать чертежи. Те, кажется, были безвозвратно испорчены: отец раскидал их, разорвав на мелкие кусочки. На щеке у Марко зияла огромная красная отметина – след от пощёчины; Марта невольно отвернулась, увидев её. Рядом, у капсулы-кровати, стоял робот и неотрывно глядел на парня.
Двери закрылись почти бесшумно, но Марко всё равно обернулся.
- Я… - начала тихо Марта. Она хотела сказать, что всё видела: нет смысла делать удивлённое лицо и расспрашивать, что здесь произошло. Но Марко быстро топнул ногой и выразительно стрельнул глазами в сторону робота.
Марта кивнула и отошла к пирожным. Она подождала немного, пока брат на полу собирал бумажки от чертежей; затем он залез под капсулу-кровать, делая вид, что достаёт очередной кусочек, и быстро набрал что-то на руке. Он лежал ногами к роботу, но Синяя Нянька следил за каждым его движением, и от этого Марте стало немного жутко: теперь робот, с которым они выросли, казался не таким уж безобидным.
Марко вылез наконец, стараясь не делать резких движений, чтоб не нервировать робота, и отдал все бумажки Марте:
- Выброси это тоже, - это прозвучало немного высокомерно, и Марко тут же поморщился и сказал уже мягче, грустно улыбнувшись, - Пожалуйста. Всё равно от них толку уже никакого.
Марта взяла всю эту кучу в свободную руку и, выйдя из комнаты, направилась в сторону кухни. Внутри у неё всё трепетало от ощущения тайны и причастности к какой-то истории, но она дождалась, пока камеры не будут смотреть прямо на неё, и взглянула на сенсорную пластинку, обёрнутую вокруг её запястья. На панели высветился набор цифр.
- Координаты, - еле слышно прошептала Марта, но тут же испуганно замолчала.
Под координатами было сообщение: набор цифр и символов, чужой бы точно не понял. Они означали всего три слова: «Пожалуйста, найти Перси».
Она быстро сходила на кухню – здесь никого уже не было – выкинула бумажки и уже хотела выбросить и пирожные, но замерла. Потом подумала немного и спрятала их в холодильник: лучше пусть подождут до завтра. Завтра их съедят, это точно.
Марта вышла из кухни – и вдруг столкнулась с роботом. Она нерешительно замерла, а робот, словно ждал этого, проскрипел:
- Господин Сытый велел найти вас, - заявил он, и по спине Марты прошла дрожь. Ей показалось, что их уже раскусили, что отец видел их с Марко знаки и то, что она смотрела на браслет на руке; наверняка он даже слышал её слова про координаты, он сейчас тоже запрёт её в комнате, как Марко, и она будет сидеть там до конца своих дней, и…
- П-правда? – пролепетала девушка. – А-а я вот тут пирожные относила на кухню, совершенно не за что наказывать, не правда ли?
Она забормотала ещё какую-то несуразицу, но робот перебил её, включив на своём животе видеосообщение от отца.
- Марта, - спокойно начал отец, но девушку уже пробрало от этого тона: он мог предвещать всё, что угодно, от ярости до доброго пожелания спокойной ночи, что отец, кстати, делал очень часто. – Я знаю, ты видела, что произошло между мной и Марко. И не отрицай это, - сказал он тут же, словно видел, как Марта нерешительно открыла рот. – Я не хочу, чтобы ты поступила так же и тоже попала на Землю. Я надеюсь, ты понимаешь, что мы ничем не можем помочь тем людям на Земле, так что даже не стоит пытаться. Вы ещё слишком малы, чтобы сделать что-либо, поэтому я волнуюсь за вас, что вы испортите всё. Я надеюсь, ты понимаешь меня и не повторишь ошибку своего брата. Спокойной ночи.
Видеосообщение закрылось, и робот тоже пожелал Марте спокойной ночи и укатился восвояси. У девушки остался странный осадок после произошедшего: с одной стороны, ей была приятна неожиданная забота отца и то, в каком спокойном и, наверное, даже дружелюбном тоне он говорил. Но… «Слишком малы, чтобы сделать что-либо»?
Марта сжала кулаки. Да он просто насмехается над ними всеми. Думает, она ничего не может сделать? Что ж, тогда он глубоко ошибается.
Марта бросилась прочь и остановилась только тогда, когда оказалась в совершенно пустом коридоре. Здесь не было совершенно никаких дверей, только белые лампы и тёмный пол. Кажется, здесь даже не было камер: Марта тщательно проверила это, прежде чем достала пульт, набрала координаты и отдала высунувшейся иголке каплю крови. Кровь нужна была для распознавания человека, чья ДНК была использована при создании телепорта: ко всем сложностям сотворения аппарата, способного перемещать в пространстве, прибавлялось ещё и то, что каждый из них тратил для подзарядки энергию человека и был именным. Поэтому массовое создание телепортов было невозможно, и на Целле ими обладала лишь пара-тройка человек, включая Марту и Марко.
Портал открылся. Марта огляделась – вроде, никого – и скользнула внутрь.

На Земле было очень, очень холодно: Марта вдруг обнаружила, что она в одной пижаме. Не видно ни зги, даже на небе – ни Луны, ни звёзд, и это сперва её очень смутило, а потом она вспомнила про странный абзац из учебника истории и наконец поняла идею дедушки Игриха про купола, которые удерживают кислород внутри города, чтобы люди могли нормально дышать.
Марте вдруг резко захотелось обратно домой. Да, да, её брат – молодец, что слетал сюда целых два раза, он молодец, что вообще затеял эту историю (хотя теперь им всем крышка от отца, но это уже дело десятое), но здесь очень холодно и неприятно, а ещё пахнет… рыбой? Здесь же нет моря, какая рыба?
Марта вспомнила пощёчину, и ей ещё больше захотелось домой. Она хотела уже было вернуться, но тут она вспомнила, каким тоном с ней говорил брат, и остановилась. Её брат, её вечно заносчивый, противный брат вдруг стал серьёзным – а значит, проблема тоже не шуточная.
- Ладно, - прошептала Марта и шагнула вперёд. На ногах у неё были тапочки, и она жутко пожалела, что не взяла с собой плед или зимний набор одежды древних людей из отсека с экспонатами. Она тут же наступила во что-то мокрое, а потом вокруг запахло просто ужасно, и Марта даже думать не хотела, чем. Она быстро пошла куда-то вперёд, насколько это было возможно с её весом, и изо всех сил старалась не потерять тапочки. Без них она тут не выживет.
- Ладно, ладно, ладно, ладно, - шептала она сама себе, пока бежала между домами – кажется, вокруг действительно были дома, прям как из книжек, - Это наша планета, мы тут когда-то жили, нечего её боятся, сами до такого докатились, сами во всём виноваты, - шептала она быстро.
Она вдруг выскочила – она не была уверена точно – из проулка и оказалась на открытом месте. Слева, кажется, была арка, и Марта наконец решила, что она всё же с Целлы и не пользоваться этим – грех: включила в браслете фонарик и подсветила местность. Марта не знала, чего ей раньше это в голову не пришло, но теперь всё стало намного лучше. Да, и правда была арка, а на ней – вывеска, на которой было написано «Рынок». Дальше шли палатки с чем-то непонятным, это Марта уже разглядеть не могла.
Вдруг где-то там, впереди, на Рынке, раздались крики, и Марте захотелось убежать куда-нибудь подальше от этого места. Но потом она услышала кое-что, что заставило её вспомнить, зачем она сюда явилась.
- Эй, а ну куда побежал?!
- Думал, ночью на Рынке никого нет, мелкий…
- Так это ж Перси!
- Вот наглец, вали отсюда!
- Верни!
Марта глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь собрать всю решимость. «Пожалуйста, найди Перси», - гласило сообщение от Марко, и это был, кажется, тот самый Перси, которого она искала. По крайней мере, ей так казалось, если земляне, конечно, не называли всех своих детей Перси.
Она пошла в сторону криков, но тут из-за угла выскочила и побежала в её сторону целая толпа людей с криками, руганью и чем-то острым, что Марта не успела разглядеть; впереди них всех бежал какой-то ребёнок лет двенадцати. Девушка быстро спряталась за одной из палаток и выключила фонарик, а потом, когда толпа пробежала, бросилась следом: так её хотя бы не снесут. Ребёнок бежал быстро, и Марта упустила его было из виду, и даже толпа быстро осталась позади, и девушка подумала, что провалила задание и теперь ей искать этого Перси по всему городу.
Вдруг что-то мелькнуло впереди.
Марта как можно скорее побежала туда, пыхтя и пытаясь унять головокружение.
- Стой! – простонала она и остановилась. Толпа была где-то далеко, ребёнок от неё оторвался, так что можно кричать.
Фигура впереди дёрнулась и бросилась меж домов. У Марты очень кружилась голова, девушка никак не могла отдышаться; перед глазами всё плыло, так что Марта не удивилась, когда ребёнок исчез из виду. Она, пошатываясь, побрела в ту сторону, куда исчезла фигура.
- Эй, - жалобно звала она. – Тебя просили найти. Я ничего тебе не сделаю, ты вон какой… быстрый, - она остановилась, привалившись к стене. Ей было тяжело. – Надо поговорить.
Она не была уверена, что ребёнок слышал её; но даже если так, она хотя бы попытается. Но тут фигура выглянула из-за домов и быстро огляделась: проверяла, нет ли слежки.
- Ты… Перси? – задыхаясь, спросила Марта из последних сил. Если честно, ей уже было всё равно, Перси это или не Перси, запрёт её отец навечно в комнате или нет, единственное, что она хотела сейчас – это нормально отдышаться.
Марта снова открыла на сенсорной пластинке на руке фонарик, и тут её брови поползли вверх: к ней подходил не ребёнок, а подросток лет пятнадцати, совсем как она, только очень низкий, буквально метр с кепкой. Подросток посмотрел на неё мрачно и откусил от чего-то странного, что, видимо, тут же и добыл. А потом поморщился и кивнул.
- Ты знаешь Марко? – спросила она, уже немного придя в норму. Перси тут же нахмурился, и Марта тут же подумала, что она, возможно, проболталась, потому что её брат мог назваться как-то по-другому, но потом решила, что на это нет времени. – Рыжий такой, он…
Перси снова кивнул, но хмуриться не прекращал.
- С ним что-то случилось?
Марта облегчённо подняла глаза к небу.
- Потом расскажу, - отмахнулась она. – Ты ведь знаешь о его безумном плане? Он, наверное, тебе его даже рассказал, не то, что сестре родной.
Перси поменялся в лице.
- Рассказал.
- И что ты решил? Мы же целльцы, я не знаю, как вы тут живёте, но если для пропитания тебе надо воровать, то дела плохи и тебе нужно соглашаться. Не получится, так хоть попытаешься.
Она хотела ещё что-то сказать, что должно было его, наверное, приободрить, но Перси уже всё давно обдумал.
- Откуда мне знать, что ты точно от Марко? Могу ли я доверять тебе?
Девушка задумалась.
- Думаю, у тебя нет выбора. Даже не знаю, чем таким доказать то, что я не собираюсь убить тебя.
Перси поглядел на неё: если она проявит признаки агрессии, он всегда сможет убежать. Она знает о плане Марко, и это, наверное, кое о чём уже говорит: если бы вся Целла хотела его претворить в жизнь, то все на Земле бы уже заплыли жиром.
Марко, конечно, чудик ещё тот. И двуличный. И трус, и глупый немного. Но если Перси ему поможет, если не даст сделать так, что вся Земля лопнет или засохнет, или что там ещё с ней может случиться – он чувствовал, что может подтолкнуть его в нужную сторону в нужный момент – всё может измениться. К лучшему.
Ну, или он хотя бы попытается.
- Ладно. Я в деле, хоть и не очень-то и хочется. Но если что, я должен знать, как унести ноги, - он имел в виду, как ему спастись со станции, но девушка, кажется, пропустила его последнее замечание мимо ушей.
- Вот и отлично, - Марта вытащила какую-то штуку и начала тыкать в неё пальцами; Перси решил, что она лучше знает, что делает, и взглянул на неё саму: крупная, бегать неудобно, но это-то не важно, на Целле, наверное, бегать не обязательно. Его больше заинтересовала её…
- Я написала Марко. Это наш тайный язык, никто чужой не поймёт, и мы меняем его каждые две недели, - сообщила она. Перси приподнял бровь, зачем ему это знать, но девушка даже не обратила внимания.
- И что он…
Тут глаза Марты округлились, и она с крайне удивлённым видом перебила его:
- Он сказал, что тебе нужно на Целлу.
- Прямо на Целлу? – не менее удивлённо и с ноткой страха спросил Перси. Ему это не казалось хорошей идеей.
- Да. Именно на Целлу.
- Бред какой-то. А можно кое-что спросить? – вдруг сказал Перси. Момент был не самый подходящий, но парень думал, что потом времени просто не будет.
- Да, конечно, что? – отозвалась она с готовностью.
- Что с твоей одеждой?
Девушка смущённо замолчала.
- Что хочу, то и ношу, вот, - наконец выдала она.