Испытание Ворона 16

XVI

«Священники не говорили: «где Господь?»,
и учители закона не знали Меня,
и пастыри отпали от Меня…»
(Библия)

СЛАБОСТЬ

Служба в православном Храме Вознесения Господня в очередной зимний воскресный день немного запоздала, так как народу собралось больше обычного, и священник задержался с исповедовавшимися людьми.

Благоухало ладаном, по залу слышался легкий шум людских голосов, шуршали одежды, иногда звенели монеты, упавшие на кафельный пол из рук неосторожного покупателя свечек...
Обычная людская суета с Чувством Благоговения перед предстоящей Общей Молитвой.


Пётр Павлович заходил в этот Храм сразу, как только его открывали. Ему нравилось при слабом освещении лампадок с зажжённой свечой в руках обходить Иконы и пока в одиночестве и тишине помолиться перед Святыми Образами.
Ему нравилось испытывать СЕРДЕЧНОЙ Молитвой Благодать в Душе своей, когда от Умиления перед Святостью Божественного Бытия он вдруг ощущал СПАЗМЫ В ГОРЛЕ, а глаза наполнялись СЛЕЗАМИ, вытирая их предусмотрительно припасённым большим носовым платком.

Внутренне приготовившись, таким образом, к Литургии, он садился в дальнем углу храмового зала на скамейку и с удовольствием смотрел на приходящих людей, которые снимали верхнюю одежду, радостно здоровались друг с другом, толкались перед Иконами, ставили свечки, Осенялись Крестным Знамением, целовали Образы и опять толкались…
Пётр Павлович замечал также, как после Молитвы одни вытирали ладонями слёзы, как другие тут же забывали, зачем подходили к Иконам и потом весело, словно на базаре, переговаривались друг с другом, не обращая внимания на протесты вездесущих богомолок. Люди разные и по Силе Веры, и по Интеллекту, но храм всех их в какой-то мере объединял перед Богом хотя бы в воскресный день.

Наблюдая за всей этой предмолитвенной кутерьмой, Пётр Павлович порою саму себе удивлялся, что оказался среди этих людей, для многих из которых храм стал своего рода местом встречи со знакомыми, вроде клуба, куда можно прийти потусоваться, поговорить, обсудить, пока не началась Литургия.

Совсем редко примечал он действительно Искренне молящихся прихожан, которые, Смиренно стоя перед Святыми Образами, словно отключались от окружающего мира, не замечая суеты и толкотни, поглощённые какими-то Внутренними переживаниями…
Наблюдая за такими Молитвенниками, по щекам которых порою обильно стекали слёзы, Петр Павлович испытывал к ним такое сильное Сострадание, что иногда ему хотелось самому заглянут им в Души и помочь решить давящие их Сердца проблемы!.. В такие моменты он сожалел, что сам не священник и не выслушивает людских Исповедей.

Действительно, Пётр Павлович замечал за собой, что сильное Чувство сожаления, что не несёт бремя ИСТИННОГО СВЯЩЕННИКА-ИСКУПИТЕЛЯ, стало его посещать всё чаще, и он иногда с удовольствием представлял себя в рясе. Представлял, как обходит он с кадилом зал Храма, как кланяется и ему кланяющимся людям, как начинает Литургию словами «Благословен Бог наш…», как выносит Чащу со Святым Причастием и потом Благословляет серебряным Крестом таких разных в своём Духовном Развитии Прихожан…
И во время этих мысленных представлений, ему щемило Сердце и слезились глаза от переполнявших его Чувств к Верующим, взирающим, словно дети перед отцом, на священника, который, быть может, заступится за них перед грозным Богом…
Но Пётр Павлович не был священником и тому, видимо, были свои Причины.
Так как служба в Храме всё ещё задерживалась, то мысли его уносились в даль воспоминаний…


Пётр Павлович всегда, с самого детства был довольно отстранённым от общей суеты людской, предпочитая как бы со стороны наблюдать происходящее вокруг него.
Его Отец, занимавший высокий руководящий пост в районном центре и всегда окружённый проблемами людей, замечая неестественную замкнутость сына, называл его «аскетом». Но самого Петра, или Петрушу, как его называла Мать, даже в детские годы отстранённость от мира не смущала.
Он не сторонился жизни и людей, но просто не тонул в их суетных проблемах, довольствуясь своим Внутренним миром, в который он никого не впускал.

Имея все возможности для сынка высокопоставленного чиновника, тем не менее, даже старшеклассником он мог спокойно ходить в куртке, из которой уже вырос, когда руки чуть ли не до локтей высовывались из рукавов.
Мода одежды его не задевала. Когда заболел и лежал в больнице, то медсёстры удивлялись, что сын ТАКОГО чиновника совсем нетребовательный и спокойно насыщается обычной больничной баландой с куском чёрного хлеба. И уж совсем были сражены и медработники и Родители, когда он ухаживал за больным и немощным соседом по кровати, которого приходилось ему усаживать на горшок, вдыхая при этом несусветную вонь, а после всего ещё и намазывать ему хлеб маслом и подносить ложку с едой к трясущемуся рту несчастного, чтобы накормить его…

Тем не менее, Пётр Павлович с малых лет своих не терпел несправедливости и любых попыток подавить его личную Волю. Он и сам не любил кого бы то ни было ущемлять в его желаниях, но и потакать бессмыслице он наотрез отказывался.
Каким-то образом его Смиренность и Скромность сочетались с непоколебимой Уверенностью и несокрушимой Выдержкой в своей правоте. Он отказывался заходить с Отцом, состоявшем в рядах коммунистической партии, в райкомовский магазин лишь потому, что там можно было купить то, что даже не снилось простолюдину. А когда Отец получил на бюро райкома выговор из-за спекуляций машинами, то по дурацки постриженный в местной парикмахерской Петруша, выглядевший ушастым пугалом, не скрывал своей радости, а Мать сказала ему, что он всегда будет страдать за свою «глупую правду».

И видимо по той же причине рано или поздно отношения Петра со сверстниками расстраивались. Или они чувствовали в нём нечто такое, что ему и самому было пока невдомёк, или им надоедала его прямота в суждениях… Пётр это видел, потому всё чаще оставался дома. Он не посещал никаких школьных факультативов, и уж тем более избегал развлекательных вечеров, не любя суеты, да и не в силах преодолеть свою застенчивость.
Когда по окончании восьмого класса по настоянию Родителей пришлось пойти на выпускной вечер, то сидел, сжавшись в комок за общим длинным столом, заваленном всевозможной снедью, и под грохот музыки, которую выдавал школьный же вокально-инструментальный ансамбль, чувствовал, как от смущения потеют подмышки. А когда объявили очень «белый танец», то окончательно не выдержал и быстренько заспешил в туалет, из которого незаметно улизнул на улицу и убежал домой.
Что с нашего дурачка возьмёшь, только и сказала тогда Мать, а Отец укоризненно покачал головой, мол, натерпимся ещё с ним. И Петруша замкнулся в себе основательно.


Мать Петра Павловича, властная, общительная и нервная женщина, была издёрганна ревностью к собственному мужу, пользовавшемуся неизменным вниманием, как она выражалась, «разных там финтифлюшек». Её просто до бешенства доводила тихая молчаливость Петруши, вечно занятого рисованием или чтением. Другая бы радовалась спокойному характеру сына и его усидчивости дома от греха подальше, но Мать Петруши постоянно отправляла его «дышать свежим воздухом и набираться сил».
Петру ничего не оставалось, как бросать кисть на стол или книгу на диван и уходить от материнских притязаний. Другой раз Пётр задумывался, кого он больше любит: Мать или Отца, и любит ли вообще?!

Сидя где-нибудь на скамейке в тенистом сквере, или с закатанными выше колен брюками на бережку речки и болтая ногами в воде, он силился понять, почему всё-таки его не любят сверстники, почему раздражаются Родители?.. Только учителя в школе были довольны его успехами отличника, оставив его, наконец, в покое от безнадежности потугов своих привлечь его к коллективной жизни, и больше не навязывая ему всяких там общественных нагрузок.

Нельзя было сказать, что старшеклассник Пётр не пытался жить как все, но не получалось. Он неплохо играл футбол и был атлетического телосложения, но никогда не испытывал противостояния противнику, наслаждаясь игрой, но не победой.
Неплохо брякал на гитаре, но не поддавался на уговоры выступить на сцене.
Неплохо рисовал, но прятал свои рисунки и не желал посещать детский Дом Творчества и тем более музыкальную школу по настойчивому предложению Матери.

Ему очень нравилась скромная девочка, но не более того. А когда после нашумевшего на весь город случая беременности какой-то ученицы и в школе пришлось выслушать лекцию приглашённого директором венеролога, при этом с визуальными примерами на цветных картинках каких-то медицинских книг, Пётр в ужасе перестал даже глядеть в сторону девочек! И больше никогда не трогал руками то, что не рекомендовалось трогать, кроме как во время мытья в ванной или отправления естественной нужды в туалете!.. В итоге, он оказывался в стороне от всего, что могло сблизить его с людьми.

Быть может, потому Пётр, как обычно вечером прогуливаясь по тихой улице районного центра и очень «дыша свежим воздухом», услышав однажды игру органа и подчиняясь какому-то неведомому влечению, вдруг зарулил в католический храм. Он присел на задней скамье в тени колоны и с Восторгом взирал, как ему показалось, на какое-то Тайнодействие!..
Народу на двух рядах дубовых скамей было мало, орган звучал, словно с самого Неба доносились звуки Восхищённой Невидимой Жизни, и Сердце Петруши впервые задрожало в Экстазе Умиления от почти явного соприкосновения с некой Тайной, единственно ради которой есть Смысл существовать!..

До того он никогда не задумывался о Вере в Бога, незаметно для себя самого как бы списывая эти понятия на Природу. Но неожиданно оказавшись в храме, да в момент неописуемого Чувства Восторга он не задумывался ни о Природе, ни о Вере, ни о Боге…
В этот момент он сам был и Природой, и Верой, и Богом в неразрывно Блаженном Единении со всем Сущим на Земле и во Вселенной!.. Он не мог бы словами объяснить то, что испытал и постиг в миг какого-то ОЗАРЕНИЯ, пронзившего его всего ИЗНУТРИ, но почувствовал, что в тот вечер внутренне в нём что-то каким-то образом основательно изменилось…

После этого случая он замкнулся в себе дольше обычного, что Мать как-то вечером, когда он уже лежал в постели в своей комнате, даже принесла градусник и насильно сунула ему под мышку: не температура ли у него?
Отец в семейных трусах и смачно почесываясь, тоже пришёл в комнату и положил свою широкую ладонь Петру на лоб, пристально посмотрел ему в глаза и пожал плечами: здоров, но как-то не так.

Пётр же действительно был здоров плотью, но что именно невидимо творилось в его Душе, он не рассказал бы и под пытками, ибо просто не мог бы найти слов тому, что неописуемо человеческим умом!..

Несколько дней и ночей он находился в какой-то эйфории, не в состоянии отвлечься от того, что с ним произошло в храме. И Сновидения его теперь были необычными, яркими и постоянными, с переливами цветов, словно в калейдоскопе, и в то же время он слышал чей-то приятный ГОЛОС, рассказывавший не только о Бытии Земли и Вселенной, но и ненавязчиво объяснявший ему, КАК надо себя вести, чтобы не сойти с Пути Восхождения к Вечной Жизни…
А то вдруг, при дневном свете и в трезвом бодрствовании, перед его глазами, как на экране, возникали картины каких-то событий, то ли прошлых, то ли будущих!..

Однажды таким же образом ощутил себя летящим над извилистой то ли дорогой, то ли на ПУТИ к впереди ярко светившейся Звезде, но по обеим сторонам дороги стояло множество каких-то грязно-коричневых человекообразных агрессивных существ, пытавшихся стащить его на обочину… Они цепляли его за одежду, но он отбивался от цепких рук и крючкообразных когтистых пальцев, вырывался и ВСЕМ СЕРДЦЕМ устремлялся вперёд и летел, летел к Звезде!.. И вдруг услышал тот же приятный и ненавязчивый ГОЛОС:

«Делами восхищаться я Христа, призван Мудростью из Небытия.
И как бы ни было мне тяжко и грешно, по Пути пройти извилистому одиноко,
но только Свет Звезды моей далёкой мне Жизнь и Смысл дает широко...»!

Пётр не понимал, что происходит, и попытался даже тряхнуть головой, чтобы избавиться, как он сперва считал, от наваждения, но ГОЛОС терпеливо продолжал звучать В НЁМ или в Сознании ЕГО совершено ясно и четко, будто на уши намертво были прилеплены стереонаушники:

«Повторяй эту Молитву постоянно…».

И Пётр повторял, то ли смирившись, то ли подчинившись неизбежному, но на самом деле испытывая приятное Чувство чего-то Таинственного в своей Жизни! Каждый день и особенно в трудные моменты своего одиночества он не забывал того Чувства Благоговения, которое испытал, слыша звучание Голоса, и громко произносил Слова Молитвы, или шептал, если находился среди людей.


…Служба в храме всё никак не начиналась, люди в ожидании успокоились, притихли, как говорится, словно Ангел в этот момент пролетал мимо, и Пётр Павлович возвратился к своим воспоминаниям…


После того памятного случая в храме, Пётр стал ещё больше и внимательнее читать. Но если раньше его обычно интересовали книги по искусству и истории, то теперь он целыми вечерами просиживал за чтением жизнеописаний самих путешественников, художников, писателей, историков, философов и других выдающихся личностей, увлекаясь их биографиями. Его захватывало, КАК они жили, что именно испытывали на своём жизненном Пути. И мало помалу, на письменном столе Петра, на удивление его Отца, убеждённого атеиста, стопкой уже лежали книги не только по философии, но даже… религиозные!

Но когда Петру в руки попала книга Ромена Роллана «Жизнь Рамакришны», в которой он нашёл описание некоторых мистических, как оказалось, и ему самому известных моментов, хотя и не считал себя верующим, как это происходит с обычными людьми, которые посещают храмы, то он уже основательно переключился на Святые Писания мировых религий.

В то время трудно было достать Библию христиан и тем более Коран мусульман или Бхагавад-гиту индуистов, не говоря об Авесте зороастристов и Алмазной Сутре буддистов…
Но более-менее уже начитанный Пётр, иногда общавшийся со студентами-родственниками, задвинутыми на идеях «хиппи», о них слышал и почему-то был УВЕРЕН, что рано или поздно они попадутся ему в руки. Так и случилось. Если Библию подарили, то так называемый «самиздат» обеспечил и другими необходимыми источниками Информации, раздражая Родителей его.

Пётр, ещё до окончания общеобразовательной школы, не поддавался на попытки затащить его в ряды доблестных комсомольцев. Партийный Отец, конечно, проводил с ним «душеспасительные» беседы, оказавшиеся в итоге напрасными.
Когда Петра, наконец, затолкали в школе в учительскую комнату вместе остальными кандидатами в комсомол, то на вопрос секретаря, что его, якобы, толкнуло вступить в комсомол, Пётр честно, совершено Искренне и с обычной прямотой сказал, что ему безразличны любые организации, и оказался тут перед ними лишь потому, что заставил Отец и не более того.
Конечно, учитывая, что он сын местного высокопоставленного чиновника, его всё-таки приняли в комсомол, пристегнули значок на груди и выдали билет. Но Пётр так никогда и не посещал комсомольских собраний, ограничивая своё пребывание в школе только уроками, никогда не платил взносов, а значок с билетом куда-то зашвырнул подальше.
Ибо его интересовали совсем иные Ценности.

Когда встал вопрос, как быть после окончания школы, Пётр долго размышлял и потом определил три возможные Пути своей дальнейшей Жизни.
Учитывая интерес к философии, он мог поступить в университет, что давало ему возможность познать нечто больше, нежели вычитывал в книгах, мог бы не только пользоваться богатой библиотекой, но и общаться с интересными и знающими людьми. Однако, перспектива книжной крысы, зацикленной на интеллектуальных спекуляциях, ему претила.

Духовная христианская семинария Петра интересовала больше, чем университет. Тем не менее, если он чувствовал, что философия ради философии рано или поздно иссушит его мозги и Душу, ибо, кроме своих и чужих умозаключений, а также кроме сухой и бессмысленной логики, необходимо ему было нечто большее, действительно жизненное и Вечное, то религия хотя бы давала Чувство Веры в Вечность Жизни, а, следовательно, и Смысл Стремления к Познанию какого-то Беспредельного Бытия с каким-то Неведомым Богом, которого ему уже довелось тогда каким-то боком коснуться в Храме…
Иначе говоря, думал Пётр, религиозность определяла некое особое ДЕЙСТВИЕ.

Но с другой стороны, не менее свободолюбивый Пётр понимал также, что не потерпит интеллектуальной ограниченности религиозных обособлений, часто выражающейся нетерпимостью, фанатизмом и даже агрессией. Вся общепринятая религиозность смахивала ему на ту же комсомольскую или партийную глупость с театральной обрядовостью в храмах или парадами на площадях для невежественных людей, а также той самой болтологией хитрых интеллектуалов, лишь прикрывающих свою корысть тщеславия разговорами о «благе народа» или «смирения пред Господом». Он понимал, что рано или поздно его обычная прямота в суждениях выразится открыто и спровоцирует скандал в столь уважаемом именно Искренне Верующими людьми заведении.

Подтвердил предположения Петра и старый седой школьный Учитель литературы, как классный руководитель, интересовавшийся мечтами своих абитуриентов.
Сам в молодости учившийся в католической духовной семинарии, но по каким-то пикантным причинам благополучно отчисленный, то седой уже Учитель, замкнутый и строгий, видел в своем необычном ученике некие Внутренние Качества, непривычные для суетного общества.
Учитель слушал, как Пётр, стоя у классной доски, отвечал урок, совсем не по учебнику крамольно рассуждая, например, о, якобы, действительных Причинах, побудивших писать того или иного автора, или не соглашаясь с утверждениями, что в том или ином произведении автор думал именно так, как это им преподносила советская пропаганда, и как о том печаталось в учебнике.

После беседы с опасно открытым и прямолинейным Петром с глазу на глаз, мудрый Учитель литературы, наконец, предупредил его об этой опасности и мстительности советской охранки и пытался помочь своему ученику определиться в будущем.
Он так же предостерёг Петра от учебы в духовной семинарии, будь то католическая или православнохристианская, что он не найдет там тех Ценностей, к которым тянется такая по детски непосредственная его Душа, что среди семинаристов и даже преподавателей там достаточно осведомителей КГБ, чтобы навсегда испортить жизнь ему и его родственникам.

Не по годам взрослый Пётр и сам чувствовал фальшь и оба пути учёбы - в университете или в духовной семинарии – как-то естественно отпали, как несовместимые с его представлениями о Честности в первую очередь с самим собой.
Оставался третий Путь.


…Наконец, прозвучало долгожданное «Благословен Бог наш…» и Пётр Павлович поднялся со скамейки в углу, подошёл к подсвечнику около старой, ещё царских времён Иконы Божией Матери и внимательно присмотрелся к Образу.
Лик Богородицы на Иконе, висевшей на храмовой колоне, почти невозможно было различить, но именно около неё Пётр Павлович привык проводить время Литургии. Здесь за колонной, он никому не бросался в глаза, тут не толкались люди. Но главное, что он обычно в одиночестве предстоял перед одним из трёх храмовых Алтарей, который был Освящён в Честь Святого Николая Угодника, теперь на него строго глядевшего с Иконы и с Библией в левой руке, а поднятой правой неизменно молчаливо Благословлявшего!

Богослужение шло своим чередом, а Пётр Павлович, стоя с зажженной свечкой в руках и глядя на огонёк, незаметно для себя опять унёсся своими Воспоминаниями в далёкое Прошлое…


Исподволь молодой Пётр стал задумываться, что в этом мире сплошной корысти и просто какого-то животного невежества, беспредела материализма и всеобщей бездуховности, отвратительного разврата и повальной агрессии надо что-то предпринимать. Так жить нельзя. Люди даже не замечают, что творят сами же над собою! Кроме хитрых разглагольствований о «благе народа», когда это «благо» сводилось лишь к еде и жажде зрелищ, Пётр не видел реальных потугов этому народу помочь не только материально, но и Духовно.

После неожиданного случая Озарения в католическом храме, Петра уже никогда не покидало Чувство какой-то ПРЕДОПРЕДЕЛЁННОСТИ… Вполне зрелым умом он понимал, что никогда не станет обычным и привычным людям священником, трезво Осознавая, какая бездонная пропасть зияет между ним и лицемерными в большинстве своём «слугами божьими».
Но в то же время Сердце постоянно было неспокойным от ПРЕДЧУВСТВИЯ будущих Событий в его Жизни, связанных именно с религией. Он ещё не знал, каких именно, и не представлял, как ему определиться, потому, пытаясь найти выход, решил посетить известного православного христианского, как говаривали, Прозорливого Старца.

Седой Старец, строгий и словно пронзающий насквозь своим острым взглядом Душу человеческую, долго и внимательно смотрел на Петра и потом спросил его, почему не Крещён Водою?
Пётр не нашёлся, что ему ответить и только пожал плечами. Старец опять внимательно ПОСМОТРЕЛ КУДА-ТО НАД ГОЛОВОЙ озадаченного Петра, и сказал, чтобы он обязательно покрестился в православном Храме и ПОСТОЯННО В НЁМ НАХОДИЛСЯ. Благословил Петра Елеем, потом Осенил Крёстным Знамением и пригласил к себе следующего грешника.

Пётр так и остался в неведении, в каком же всё-таки храме предстояло ему находиться?! Но как-то ночью ему приснился удивительный Вещий Сон, в котором он увидел себя именно православным христианским священником!.. И поселковый храм в Сновидении, из которого он вышел, чтобы Благословить собравшихся каких-то многочисленных людей, стоял на пригорке рядом с оживлённой автомобильной трассой… Каменный Храм с четырьмя колонами был покрашен белой известью и окружен оградой, а над ним высоко в Небе кружился, как ему показалось, то ли большой Ястреб, то ли Орел!..

Проснулся Пётр после такого Сна с трепещущим от Радости Сердцем, и уже не мог не думать о виденном храме и о том Благодатном Чувстве, когда себя ощутил… священником! Он ещё подумал, что такое Сновидение должно быть, как говорится, в руку, тем более, что и тот Старец упоминал о храме.

Как-то Пётр однажды вышел из ворот православного Монастыря, расположенного в старом городе на возвышенности, куда, после Крещения Водой, он иногда заходил поговорить с Игуменом. По извилистой улочке он направился к железнодорожному вокзалу.
Город славился многочисленностью христианских католических, православных и протестантских храмов, и Пётр про себя считал кресты, возвышавшиеся над крышами домов. Но, проходя мимо небольшого православно-христианского храма с настежь открытыми массивными дверями, он почему-то не удержался и СЛОВНО ВО СНЕ вошёл в него… Он сам себе не мог бы объяснить, каким образом неожиданно очутился перед Алтарём, с которого на него в упор смотрел… Святой Николай!.. Только через несколько напряженных минут Пётр словно очнулся, подошёл к разложенным на столе у входа в храм книгам и упёрся взглядом в небольшой красный томик с названием «Исцеление больных».
Полистав её, Пётр удивился, что книжка протестантских Проповедников почему-то продавалась в православном Храме! Он посмотрел на надпись над входом: храм был Освящён в Честь тоже Святого Николая!..

Возвращаясь домой, всю дорогу в электричке он читал красную Книжку и был поражён, что, не взирая на христианский фон, эти протестантские Проповедники действительно имели Видения, об Истинности которых Пётр мог судить уже и по СОБСТВЕННОМУ Опыту.
Пётр, хотя и К
рестился Водой по православному христианскому Обряду, но всё же не порабощенный религиозной ограниченностью, а тем более фанатизмом, прекрасно Понимал, что имели ввиду протестантские Проповедники, писавшие о Крещении Духом Святым, и как Он Творчествует.

Потому, Пётр с удовольствием подумал, что почитаемый христианами Святой Николай, ВОДИМОСТЬ Волею которого он стал испытывать на себе, - не делит Учение Христа Вселенского по религиям или конфессиям, чудесным образом преподнеся ему протестантскую книжку в православном Храме!
А круто-православный бородатый продавец свечек даже сам не знал, да и знать не мог, откуда вдруг появилась у него на прилавке протестантская литература!..

Пётр подозревал, что предсказанные в Вещем Сновидении События уже складывались в цепочку, по которой ему рано или поздно придётся прийти к чему-то, о чём пока мог только догадываться. Потому, когда в очередном храме, куда он тоже как то «случайно» зашёл перевести дух и успокоиться, то опять увидел Жизнеописание Святого Николая, не раздумывая купил, и потом досконально его изучал вечерами напролёт.

Кроме всего прочего, он прочёл, что после того, как по велению Святого Николая, в одиннадцатом веке явившемуся во Сне «честному и благоговейному священнику Апулийского города Бара», его Святые Мощи были перевезены из азиатской Мирликии в ИТАЛИЮ,

«…ЧТОБЫ И ЗАПАДУ НЕ ЛИШИТЬСЯ БЛАГОДЕЯНИЙ БОЖИИХ, получаемых благодаря ходатайству великого Архиерея» («Житие и Чудеса св. Николая Чудотвордца, архиепископа Мирликийскаго и Слава его в России»),

то когда

«Лишь только прибыло тело святого угодника в Бар-град, как от него стали получаться многочисленные исцеления» («Житие и Чудеса св. Николая Чудотвордца…»)!

Кроме прочих, одна исцелённая женщина, «которая ежедневно множество раз падала тяжко, мучимая почти до смерти», рассказала, что в момент Чудесного Исцеления

«…на нее налетел один БОЛЬШОЙ ЯСТРЕБ, сел на грудь ея и, распростерши крылья, накрыл ее. Когда он отлетел, вдруг разнесся такой приятный запах, что она думала, что находится в раю. То же самое показали и другие исцелившиеся» («Житие и Чудеса св. Николая Чудотвордца…»)!

Мурашки по телу пробежали, когда Пётр вспомнил, как в его Вещем Сновидении над храмом с Алтарём в Честь именно Святого Николая - летал то ли большой ЯСТРЕБ, то ли Орел!.. После этого он приобрёл Иконку Святого Николая и всегда носил её с собою, не забывая повторять свою Молитву «Делами восхищаться я Христа, призван Мудростью из Небытия…».


…В очередной раз очнувшись от воспоминаний, Пётр Павлович посмотрел на Образ Святого Николая, осенился Крестным Знамением и поклонился ему.

На клиросе уже читали девяностый Псалом. Диакон ходил туда-сюда, забирая на тарелку бумажки с заказанными за кого-то Молитвы.
Священник, как обычно бывало, в очередной раз не выдержав, вышел из храма в туалет.
Прихожане переминались с ноги на ногу, нетерпеливо ожидая окончания «богослужения».

Пётр Павлович старался не обращать внимания, что происходит в зале. Он не мигая смотрел на Образ Святого Николая и Созерцал ЖИВОЙ Лик Угодника Божиего!.. Он знал, что это не обман зрения и не галлюцинации, что это и не Ясновидение.
Ему приходилось читать, что существует так называемое «эйдетическое зрение», которое приобретается с помощью специальных парапсихических практик, которыми, правда, Пётр Павлович никогда не занимался.
Но хотя он признавал только ЕСТЕСТВЕННОСТЬ молитвенного состояния, однако не отрицал, что Сосредоточение над сюжетом Молитвы и визуально на Образе приводит к одинаковым эффектам «Внутреннего Зрения», известного и в православном христианстве.

Наконец, священник вернулся, на клиросе запели очередной Псалом, и Литургия продолжалась, а воспоминания Петру Павловичу всё не давали покоя…


Ни дома, ни на работе в столярном цехе, куда он, вопреки претензиям Родителей, устроился зарабатывать на пропитание, молодой Пётр уже не мог не думать обо всех удивительных, каких-то мистических моментах, приключившихся с ним. Ему не нравилось то, чем он занимался на работе, но не торопил событий, надеясь на Провидение.

Однако, посещая небольшой местный деревянный православно-христианский храм на окраине городка, в котором тогда проживал с вышедшими на пенсию Родителями, он не мог избавиться от чувства, что не вписывается в общую толпу Верующих Людей.
Местным Прихожанам в большинстве своём вполне хватало внешней религиозности, бытовой обрядовости, не задумываясь о действительном Смысле Учения Христа. Их волновало не Внутреннее состояние собственного Сознания, как Причины Бытия, согласно тому, как

«Иисус отвечал им: не написано ли в законе вашем: Я сказал: ВЫ БОГИ» («От Иоанна святое Благовествование»).

но просто до смешного боялись ошибиться в последовательности обрядово-магических действий, представляя служение Богу лишь как театральное представление и не более того.

Петру не нравились и проповеди священника, избитыми словами пытающегося запугать прихожан наказанием Божиим, хотя сам же без конца говорил, что Бог есть Любовь.
Никто на самом деле не верил в посмертную Жизнь Души, просто маниакально страшась плотской смерти и совсем НЕ ДОВЕРЯЯ СОВЕМУ же Богу-Творцу всего Сущего в Мироздании.

Многое не нравилось Петру в религиозной жизни как православно христианской церкви, так и католической, замечая одни и те же проблемы и даже пороки. Но ортодоксальное христианство или православие его привлекало не мнимой её «святостью» и якобы «избранностью» перед Богом, но, быть может, благодаря своему Видению православного храма, в котором он видел себя священником.
Его православие более-менее устраивало ещё и тем, что, чтобы стать священником, необязательно было учиться в духовной семинарии, а также отсутствием целибата. Как здоровый мужчина, Пётр всё-таки пока остерегался категоричного безбрачия и не собирался постригаться в монахи.

Тем не менее, Пётр уже Понимал, что даже в случае реального его становления священником, он никогда не смирится с искажениями как Учения Христа, так и с греховной реальностью окружающего Бытия. Ему нравился Путь Священника-мученника Меня, трагическую кончину которого воспринял очень болезненно, но всё-таки даже интеллектуальная мощь и энциклопедические знания этого православного Иерея ограничивались рамками лишь христианского Мировоззрения.

Пётр, не гнушавшийся никакими Источниками Информации и уже обладавший некоторым СОБСТВЕННЫМ ОПЫТОМ Созерцания невидимой простому глазу Жизни, то для него не менее реальной, и даже ведая ОПЫТОМ кое-каких парапсихических экспериментов, но только ПРОСТО ТАК, прекрасно понимал, что его Познания будут трудно применимы в обычной рутинной религиозной жизни невежественных и интеллектуально недалёких прихожан.
Быть может, он и перестал бы тешиться мыслью исполнения когда-нибудь своего Вещего Сновидения, если бы не довелось ему прочитать в замечательной Книге Д.Андреева об ошибке русского Философа Владимира Соловьёва или «молчаливого пророка», философская система которого

«…оказалась недостроенной, большого значения в истории русской культуры не имела, а за границей осталась почти неизвестной» («Роза Мира»).

Пётр прочёл Произведения «великого духовидца» В.Соловьева и особенно его потрясла Поэма «Три свидания», причиной написания которой было Откровение, и которое было

«…им ПЕРЕЖИТО в форме ВИДЕНИЯ, воспринятого им через ДУХОВНОЕ ЗРЕНИЕ, духовный слух, духовное обоняние, ОРГАНЫ СОЗЕРЦАНИЯ космических панорам и метаисторических перспектив - то есть почти через все ВЫСШИЕ ОРГАНЫ ВОСПРИЯТИЯ, внезапно в нем раскрывшиеся» («Роза Мира»)

в пустыне Египта! Именно того Египта, который, как уже знал Пётр, всегда являлся Информационно-энергетическим СИМВОЛОМ Тайного ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО Знания Основ Мироздания, и где побывал не только Иисус Христос в младенчестве, как и Его Избранный Народ Израильтяне!..

Хотя самому повзрослевшему Петру не было надобности добираться до этой далекой африканской страны, так как во время Сосредоточения над книгами и в размышлениях, когда

«В момент соединения Огня Сознания с Огнем Мысли практикующий видит вспышку Света, как бы в глазах, перед глазами и ВНУТРИ СЕБЯ» («Клагия»),

так и во время Сердечной Молитвы, когда

«В любом случае появление вспышки Света будет означать степень соединения ЛИЧНОСТИ С СУЩНОСТЬЮ» («Калагия»)

и, как он понимал, раз уж такое

«Соединение физических тканей мозга со структурами Тела Духа происходит мгновенно в момент воспламенения Мысли космическим лучом» («Калагия»),

то, по всей вероятности, таким вот образом и наступает так называемое «ПРОСВЕТЛЕНИЕ» Мозга человеческого и его Созания, что в христианском Новом Завете и называется РОЖДЕНИЕМ ОТ ДУХА!
Ибо Святой

«Дух дышет, где хочет, и голос его слышишь, а НЕ ЗНАЕШЬ ОТКУДА ПРИХОДИТ И КУДА УХОДИТ: так бывает СО ВСЯКИМ, РОЖДЕННЫМ ОТ ДУХА» («От Иоанна святое Благовествование»),

или как в Старом Завете в Библии в таком случае говорится, что

«…и НАЙДЕТ НА ТЕБЯ ДУХ Господень, и ты будешь пророчествовать с ними и СДЕЛАЕШЬСЯ ИНЫМ человеком. Когда эти знамения сбудутся с тобою, тогда делай, что может рука твоя, ибо С ТОБОЮ БОГ» («Первая Книга Царств»).

ЗА ЗРАЧКАМИ ТВОИМИ!

Может потому Судьба «философа-идеалиста» так сильно взволновала Петра. Он осознавал, что философская деятельность В.Соловьева, чтобы

«…подвести под богословское учение православия базис современной ПОЛОЖИТЕЛЬНОЙ философии» («Роза Мира»)

ему была понятна и БЛИЗКА. И так как

«Идея эта не получила в историческом христианстве ни дальнейшего развития, ни, тем более, богословской разработки и догматизации» («Роза Мира»),

то мало помалу, набираясь именно ДУХОВНОГО Опыта, Знания и приближаясь к ТРИДЦАТИ ТРЕХЛЕТНЕМУ возрасту Христа, Пётр всё яснее стал постигать всю сложность и ответственность какой-то Миссии, о которой неким смутным напоминанием ему довелось прочитать, как

«Соловьев ДОЛЖЕН БЫЛ БЫ ПРИНЯТЬ ДУХОВНЫЙ САН и, поднимая его в глазах народа на небывалую высоту АВТОРИТЕТОМ ДУХОВИДЦА, праведника и чудотворца, стать руководителем и ПРЕОБРАЗОВАТЕЛЕМ церкви» («Роза Мира»)!

Той самой мирской православно-хирстианской «святой» церкви-организации, о которой почитаемый Верующими Преподобный Серафим из Сарова ещё в XIX-ом веке не спроста предупреждал, что хотя ему и было «от Господа Бога положено жить гораздо более ста лет»,

«Но так как к тому времени АРХИЕРЕИ РУССКИЕ ТАК ОНЕЧЕСТИВЯТСЯ, что нечестием своим превзойдут архиереев греческих во времена Феодосия Юнейшего, так что и важнейшему догмату Христовой Веры - Воскресению Христову и всеобщему Воскресению ВЕРОВАТЬ НЕ БУДУТ…» («Великая Дивеевская Тайна»),

то угодно было Господу Богу «убогого» Серафима раньше забрать на небеса из этой «превременыя жизни», дабы его воскресить опосля, «яко воскрешение семи отроков в пещере Олохонской во времена Феодосия Юнейшего»!..

Той самой мирской православной церкви, о которой также в её лоне подвизавшийся Старец Лаврентий предупреждал, что когда будут закончены восстановления её храмов после разрушительной революции и безумия крайне ИЗВРАЩЕННОЙ советской власти, то хотя

«…Все храмы будут в величайшем благолепии, как никогда, а ходить в те храмы нельзя будет. АНТИХРИСТ БУДЕТ КОРОНОВАТЬСЯ, как царь в иерусалимском великолепном храме С УЧАСТИЕМ ДУХОВЕНСТВА И ПАТРИАРХА» (Данные Источника потеряны)!..

Той самой мирской православной церкви, заевшиеся иереи которой отказали в визите в Россию действительно Святому Папе Римскому Иоанну-Павлу II, по Поручению Богородицы должному провести Всемирный Молебен за Россию!..

Той самой мирской православной церкви, которая объявила анафему уважаемым Петром Вестникам Божиим супругам Рерихам, передавшим Человечеству Земли Истинное Космическое Знание Света ради Сохранения Жизни на Планете!..

Но так как именно по требованию религиозных священников когда-то был помилован детоубийца, а Спаситель Христос жестоко избит и садистски распят на Кресте, то Пётр с содроганием думал, какие же ему самому тогда предстоят Испытания от тех же «пастырей» в рясах?!..
Он прекрасно понимал, что не может даже заикаться о своих размышлениях и даже об Опыте Рождения от Духа, чтобы теми же священниками не быть обвинённому и в ереси и в одержимости беса тщеславия.

Он сам часто задумывался, что липкое тщеславие подстерегает его на каждом шагу, и он уже ГОТОВ БЫЛ оставить всё и ЗАМКНУТЬСЯ В СЕБЕ, чтобы никого не провоцировать не только претензиями стать священником, но даже и своим присутствием не злить, замечая, как порою совсем незнакомые люди недоброжелательно к нему относились.

Но с другой стороны, он никак не мог понять, почему именно ему пришлось испытать все те библейские Чудеса, как звучание наставляющего Голоса, как неожиданная Левитация во время Молитвы, как окружение его светящимся Облаком во время Молитвенного Экстаза, как неожиданные Явления Сияющих Существ и Видения Иноматериальных Сфер Бытия, что обычно случалось лишь… с Пророками и Апостолами?!..

Однажды всё же случилось поговорить с епископом, и Пётр поделился с ним своей мистической жизнью, но кроме совета обратиться в психлечебницу, ничего не услышал.
Видимо, ревность иерейская никак не могла допустить даже мысли, что какой-то неизвестный простой деревенский прихожанин вдруг удостаивался Огненного Крещения, Благодати Духа Святого и его Даров!
Но разве мог Пётр отрицать СОБСТВЕНЫЙ Опыт, что

«Если комната затемнена и свет извне не проникает, и по идее должен быть совершенный мрак, но между тем ты ВИДИШЬ СВЕТ и цвета этого Света, и сияния неведомые являются твоему ДУХОВНОМУ ВЗОРУ - знай, ты видишь СВЕТ БОЖЕСТВЕННЫЙ» («Калагия»),

когда-то известный и так называемым «Исихастам» XIV-го века со знаменитой «сложной и вместе с тем гармоничной личностью» Святителя Григория Паламы в том числе, «святость которого, «столь богата различными аспектами»», как писал о том один православный архиепископ?!

Пётр никогда не высиживал часами в Позе Лотоса, подобно Восточным Йогам, и не созерцал себя в пупок, подобно Исихастам, но с кем же он мог поделиться СВОИМ Опытом Созерцания Божественного Света, видимого им даже днём, и который

«…везде ровен и неизменен, а ВСПОЛОХИ огненные, ВРАЩЕНИЕ цветов Огня и СИЯЮЩЕГО Света, ВСПЫШКИ огненные и искры - это суть автоволновые процессы ТВОЕГО СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ» («Калагия»)

именно ДУХОВНОГО, если даже в Международном Рериховском Центре ярые последователи Учения Махатм отвергли Николаем Константиновичем Рерихом предсказанную Книгу «Калагия», в которой Пётр только и нашёл объяснения своему мистическому Опыту?!

И кому, кроме Бога, вЕдомо, чего стоило ему Созерцание Света?!..
Он что, убийца, вор, развратник, лжец или лицемер в рясе, чтобы терпеть в свой адрес обвинения в связях с сатаной?!..
Может, это он в Средневековье придумал «святую» инквизицию у католиков или приговорил к сожжению старообрядцев, как это сделали приспешники реформы «святого» православия?..

Может это он, простой столяр Пётр расколол христианство на конфессии и секты, разъезжает на крутых иномарках, объедается в монастырских трапезных, страдает педофилией и мужеложством, или бессовестно-лицемерно прикидываясь «отречёнными от мира сего» пытается прибрать к рукам земли и власть?..

Подобных разговоров о иереях христианских и православных в частности Пётр наслушался и начитался в газетных статьях предостаточно.


…Пётр Павлович в очередной раз очнулся от своих размышлений, стоя перед Святыми Образами и проводил взглядом священника, который слегка пританцовывающим шагом вносил Потир с Жертвенной Кровью Христа через Священные Царские Врата в Алтарь.
Пётр Павлович прекрасно знал цену этому священнику, и сожалел, что постепенно стал терять Чувство Благоговения перед ним даже, как Информационно-энергетическим СИМВОЛОМ Христа в церемониальной магии христианской Литургии.
Тем не менее, он терпеливо ждал завершения богослужения, время от времени погружаясь в воспоминания…


Предначертанное, видимо, не может не исполнится, и наступило время, когда Пётр встретил, наконец, свою ненаглядную половину, оказавшуюся по-православному обряду Верующей Женщиной, и с большим запозданием стал якобы настоящим мужчиной.
Женитьба определила переезд на жительство в Посёлок, в котором, к великому изумлению, Пётр и увидел тот самый Храм из своего Вещего Сновидения!.. А ночью ему вместе с Женой неожиданно, то ли наяву, то ли в Видении Явился Святитель Николай и БЛАГОСЛОВИЛ ОБОИХ КРЕСТНЫМ ЗНАМЕНИЕМ и словами:

«Благословенна сия Земля вам…»!

А спустя несколько дней, к Петру Павловичу, стоявшему на автобусной остановке, неожиданно подошла женщина и предложила купить Икону Святителя Николая, сохранённую из развалившегося храма в соседней деревне. Пётр был приятно удивлён, так как уже знал, что это также являлось определённым ЗНАМЕНИЕМ Угодника Божиего - Святителя Николая!..
Так для Петра Павловича, как его уважительно называли соседи, началась новая Жизнь.

Большой белый Храм с четырьмя колонами перед входом тогда ещё ремонтировался, но службы уже проводились. Пётр Павлович узнал от всезнающих языкастых соседок, что Храм при советской власти был превращён в склад. Что только после развала этой власти местные бабки сразу же написали письмо в епархию с просьбой вернуть им Храм и прислать священника.
Когда появился новоиспеченный священник, обжился в выделенном ему сельсоветом домике и приступил к ремонту Храма, бабки вернули туда и все Иконы, которые прятали дома. Они готовы были своего «батюшку» на руках носить. Волокли ему в дом овощи со своих грядок, обеспечили всем необходимым в хозяйстве, даже стирали за «матушку» и прибирали дома.

Зато в Храме уже каждое воскресение во время богослужения под сводами строительных лесов бабушки могли с умилением отбивать низкие поклоны перед Освященным центральным Алтарем, обгоняя друг друга в усердии, и при первой возможности лобызать «батюшке» - похожему больше на атамана Махно в папахе и торчащими из под неё во все стороны длинными волосами! - ручку.

Пётр Павлович захотел поближе познакомиться с настоятелем Храма и поговорить с ним. Встреча состоялась дома у «батюшки», который, выслушав осторожный рассказ о некоторых Причинах, побудивших Петра Павловича поселиться в этом Посёлке, тут же ПРЕДЛОЖИЛ ему поучиться у него И ИСПОЛНЯТЬ ДОЛЖНОСТЬ ДИАКОНА в храме!

От неожиданности Пётр Павлович некоторое время молчал, переваривая в мыслях столь внезапное предложение. Он соображал, что, натаскавшись диаконом всех премудростей храмовых служб и хитростей религиозной приходской жизни, он со временем и сам мог стать священником, вполне возможно, что и в этом же храме, согласно предсказанию Вещим Сновидением и Благословению Святителя Николая. Таким образом, приобретя авторитет Духовника, мог незаметно Проповедовать Учение Космического Христа без христианских искажений…

Но священник, не понимая замешательства Петра Павловича, объяснил, что, мол, самому ему не хватает опыта Проповеди, а потом, доверительно и как-то заговорщически коснувшись руки его, добавил, что, мол, он В ДЕНЬГАХ НУЖДАТЬСЯ НЕ БУДЕТ…

Пётр Павлович был шокирован этими словами: неужели Предстояние священника пред Богом в храме может определяться нуждой в деньгах?!.. Его сильно задело, что этот «батюшка» дерзнул о том даже заикнуться ему!..
Но, пересилив возмущение и успокоившись, Пётр Павлович постарался скорее завершить свой визит. И всё же, поспешил откланяться, только испросив у священника Благословения и поцеловав ему руку, дабы не дать ходу своей гордыне, самомнению и неприязни в Душе своей.

После столь неприятного Петру Павловичу разговора, он устроился на работу плотником и, вспоминая иногда столь досадную ситуацию, то с большей ожесточенностью врезался топором в бревно, вырубая очередной паз или чашечку.
И всё таки он посещал Храм при первой же возможности, Исповедовался у того же «батюшки» и Причащался каждое второе воскресение Тайн Христовых, но больше предложений служить диаконом ему не предлагали. Правда, его приглашали петь на клиросе, но что-то его удерживало согласиться.

Тем временем любимый бабками «батюшка» не терялся. Он оказался неплохим организатором и пронырой, способным завязать нужные знакомства в местных военных частях. Умиленные елейными речами православного «батюшки», офицерские жёны уламывали своих мужей, имевших доступ к строительным материалам или обладавших властью помочь в «богоугодном деле» ремонта «нашего» православного храма, который постепенно облагораживался внутренним убранством и внешним видом. Появилась внешняя ограда, и двор был вымощен камнями, подведён природный газ, потому отпала необходимость в дровах и истопнике…

И народ окрестный повалил в Храм Креститься сотнями в один день и молиться толпами, благо, что мода такая повеяла после многих лет воинственного советского атеизма. Видимо, и впрямь священник в деньгах не нуждался, и злые языки стали распространять о нём всевозможные сплетни, иногда лживые, но, как догадывался Пётр Павлович, чаще всего не безосновательные.

Дошло даже до того, что кто-то из завистников при храме написал анонимку в епархию о финансовых злоупотреблениях «батюшки», который менял машины, как перчатки, что во гордыне вздёрнул нос и уже не замечал простолюдинов, подлизываясь перед полковниками, коммерсантами и богатыми обладателями крутых чёрных «джипов». Но в то же время не всегда его можно было допроситься отпеть бедного усопшего, родственники которого только и могли, что заливаться слезами и громко сморкаться в платки.
Кого-то из прислужников храмовых задело, что от жадности «батюшка» запускал руку в приходскую казну глубже обычного и т.д. и т.п.
Видимо, подумал тогда Пётр Павлович, скорее всего кому-то не досталось при делёжке…

Тем не менее, помня о Предупреждении Богородицы, явившейся Детям в португальской Фатиме в начале XX-го века, и Предупредившей:

«Усердно молитесь за священников» («Фатимская Весть»),

Пётр Павлович всеми силами Воли своей старался не осуждать настоятеля храма, хотя это ему плохо удавалось. Чтобы изжить в себе неприязнь и осуждение «батюшки», он чаще стал Исповедоваться у него и целовать ему руку.
Но когда областной епископ направил ревизора, и в храме было проведено собрание прихожан, на котором очень строгий протоиерей из районного центра ждал от людей уже открытых обвинений в адрес незадачливого «батюшки», дерзнувшего даже утаивать храмовые доходы от епархии, то все дружно промолчали, в том числе и Пётр Павлович. Он считал, что осуждение им хитрого «батюшки» запрягало к тяжбе собственную корысть в подсиживании попа, чтобы самому занять его место.

Промолчал он и о том, что по воскресным дням «батюшка» иногда сотнями крестил людей, что среди недели проводил тайные обряды венчания, хотя епархией разрешалось сочетать новобрачных только по субботам. Промолчал и о многом другом. А по вечерам, стоя дома с зажжённой свечкой перед Образом Святителя Николая, Пётр Павлович КАЯЛСЯ В СЛЕЗАХ в слабостях своих, что не честен перед Богом и людьми и скрывает свои, как ему казалось, корыстные помыслы…

И к собственному удивлению, Пётр Павлович однажды так же дома предстоя в Молитве и находясь в состоянии, которое в христианстве известно, как неожиданно «БЫТЬ В ДУХЕ», вдруг ощутил себя стоящим около их белого поселкового храма с колонами!.. И он увидел настоятеля, показавшегося ему грязно-коричневым лохматым существом, пытавшимся его выгнать за ограду… Но через ворота к Петру Павловичу уже подходила толпа людей и окружала его со всех сторон… Люди, с мольбой глядя на него, тянули к нему свои руки и просили Исцелений и Благословений!.. Но Пётр Павлович почему-то медлил… Он был ошарашен происходящим и говорил людям, что он ещё не священник и не может ничего делать такого…

И надо же, следующим же утром, когда он по улице спешил в храм на Исповедь, к нему вдруг подбежала какая-то бесноватая женщина и, хватая его за руки, стала криком просить:
- Божий человек, исцели меня!..

Пётр Павлович, ошарашенный неожиданным натиском, попытался как можно быстрее отделаться от назойливой женщины, видя в этом происки дьявольские и искушение к самомнению и гордыне.
Но через пару дней, в неожиданном вечернем Видении во время своей обычной Молитвы он опять увидел себя сидящим на бревне около дома своего, а к нему по очереди подходили люди и… просили Благословения!.. Он запомнил, как в Видении к нему подошел лысый согбенный мужичок, и Пётр Павлович сказал ему:
«Исцелен будешь, только не греши больше»…
Потом подошли две женщины в сарафанах и так далее…

И опять Пётр Павлович не мог согласиться с тем, что видит себя старчествующим и даже исцеляющим людей!.. Даже постоянно Созерцая Свет «как бы в глазах, перед глазами и внутри себя», он не мог признать за собою Дары Святого Духа, полагая себя слишком молодым для такой страшной для него Ответственности.
Считая себя обычным Искренне Верующим человеком, Пётр Павлович просто строго посещал Храм, и обливаясь слезами, Исповедовался о гордыне своей, но при этом умалчивая о своих Видениях.


…И вот теперь, стоя в Храме на обычном своём месте в ожидании Причастия, Пётр Павлович вдруг с открытыми глазами увидел перед собою… Святителя Николая!.. Не на Иконе и не рисованного, но РЕАЛЬНОГО Святителя, выглядевшего, быть может, немного прозрачным!.. Пётр Павлович глядел на него во все глаза и пытался разобрать по шевелению губ, что Святитель ему так СТРОГО НАХМУРИВШИСЬ говорил или ПРЕДУПРЕЖДАЛ, но к сожалению, ничего не слышал и не понял… Потом Святой Николай Благословил Крёстным Знамением его и словно растворился…

Пётр Павлович остался стоять в каком-то оцепенении… Но когда священник вышел, наконец, из Царских Врат с Потиром и начал Молитву «Верую, Господи, и исповедаю, что сия есть самая честная Кровь твоя…» и та далее, то Пётр Павлович вдруг стал Созерцать его, не взирая на рясу, - ужасным чёрным монстром и услышал вместо Молитвы только самодовольное рычание!.. Ещё увидел, как люди подходили к этому монстру и чем-то подкармливали его, а тот ещё сильнее рыкал от удовольствия, нагло и злорадно поглядывая на него!.. И Пётр Павлович каким-то Внутренним чутьем вдруг понял, что те люди, подкармливавшие священника-монстра, это религиозный ФАНАТИЗМ Сознаний якобы верующих… Но главное, понял он, что ему самому от этого не поздоровится!..

Пётр Павлович встряхнул головой, избавляясь от ужасного Видения, и отвернулся от священника. Некоторое время он раздумывал, но потом не оглядываясь вышел из Храма.
Через некоторое время, когда по ночам стали бить стёкла в окнах его дома, он вместе с Женой покинули этот Посёлок и переехали жить в другой район.


Пётр Павлович и потом так же вечерами стоял «на Молитве» перед Святым Образом Святителя, но как-то даже не заметил, что уже не окружал его Свет «как бы в глазах, перед глазами и внутри себя». Не заметил, что сам стал более раздражителен, а всё вокруг менее и менее радовало Душу… Всё было не то, но пересилить в себе отвращение к попам, следовательно и к религии, как «опиуму для народа» только из-за искушения его одним случайно рукоположенным в сан горесвященником, но чтобы вернуться на СВОЙ Предначертанный Богом Путь - Пётр Павлович уже не мог...
Иногда он вновь прочитывал «Книгу Пророка Ионы», но что делать не знал. Как бы не плакал во время Молитвы, но Таинственный Голос больше не утешал и Святитель Николай не являлся…

Сестра Люсия, одна из оставшихся в живых троих португальских Детей, удостоившихся Явлений Богородицы в 1917-ом году, ещё в апреле 1940-го года писала некоему отцу Гонсалвешу, что людские

«Преступления многочисленны, но еще больше БЕЗРАЗЛИЧИЕ ТЕХ, ОТ КОГО Он (Господь, - прим. цитирующего) ожидает служения. Число же душ, с которыми Он пребывает, ВЕСЬМА ОГРАНИЧЕНО» («Фатимская Весть»).