Что такое - быть храбрым или страшилки с чердака

Однажды, теплым июльским вечером мы с ребятами сидели на лавочке возле нашего дома и болтали обо всем и одновременно ни о чем. Мы – это я, Гелька Травушкин, Димка Васильев, мальчишка из соседнего двора, и две сестры-двойняшки, Светка и Ленка Пирожковы. Погода на дворе стояла преотличнейшая. Полуденный зной отступил и лишь нагретые за день кирпичные стены домов и асфальт напоминали о том, что жара еще не собирается отступать, а лишь затаилась до завтрашнего утра, чтобы вновь напомнить о себе. Мы рассказывали какие-то, анекдоты, словом, бездельничали. И тут Гелька спросил нас:
- Ребята, а вы кем хотите стать, когда вырастете?
Конечно, скажете вы, каждый мальчишка или девчонка лет в 7 – 8 мечтает о том, кем он хочет стать. Например, я лет до 7 мечтал стать водителем и работать в такси. Здорово, наверное, ехать по шоссе в новенькой «волге» ловя удивленные взгляды прохожих. Даже бабушка моя всегда говорила:
- Алеша, водитель – это самая полезная и самая настоящая рабочая специальность. Не пропадешь.
Но лет в 8 я уже был абсолютно уверен, что стану не водителем, а милиционером. Конечно, лет в 7 я побаивался милиционеров. Бывало, когда я хулиганил или просто не слушался родителей, особенно маму или бабушку, они мне говорили всегда:
- Вот не будешь слушаться взрослых, придет милиционер и заберет тебя. 
Но уже годам к восьми я милиционеров бояться перестал. Не последнюю роль в избавлении от моих страхов сыграл один случай. Однажды в наш класс на урок труда пришел пожилой усатый милиционер, а наша учительница объявила:
- Сегодня, ребята, Валерий Александрович, капитан милиции из нашего районного отделения расскажет всем нам о правилах дорожного движения и о том, как себя нужно вести на улице.
Конечно, о правилах дорожного движения мы знали не понаслышке. Родители и учительница нам постоянно рассказывали о том, как и где нужно переходить дорогу, о светофоре, о так называемых нерегулируемых перекрестках, ну о тех, которые без светофоров. Но Валерий Александрович рассказывал по-другому. Приводил примеры из своей работы, шутил, он даже не рассказывал нам о правилах, а просто разговаривал с нами как со взрослыми.  Конечно, нам, ребятам, было очень приятно, что к тебе обращаются не как к ребенку, а как ко взрослому человеку. По окончании урока, прощаясь с нами, он сказал нам:
- И запомните, ребята, вы уже не дети, а настоящие полноправные участники дорожного движения. Помните об этом каждый день, когда выходите на улицу.
Потом Валерий Александрович еще не раз приходил к нам, рассказывал о нелегких буднях инспекторов милиции, о опасной работе следователей, которые выслеживают преступников. Интересно его было слушать. Порой, слушая Валерия Александровича, я и сам представлял себя сидящим где-нибудь в засаде с большим черным пистолетом в руке. Готовым всегда броситься на защиту слабых и обманутых людей. Вот выскакиваю я из засады, достаю пистолет и кричу:
- А ну, руки вверх, негодяи… Вы нарушили закон и будете арестованы.
Само осознание того, что я с такими же как и я милиционерами делаю одно большое дело, защищаю слабых и очищаю наш мир от нехороших  людей, давало мне полную и однозначную уверенность в том, что милиционер – самая полезная профессия на свете. А вот о работе «заграничных» полицейских я был не самого хорошего мнения. По телевизору в вечерней программе новостей постоянно показывали сюжеты о полицейских, которые дубинками на улицах избивают невинных людей, а иногда даже применяют против них шланги с водой. И называлось у них это странно – «наводить порядок». А разве это порядок, когда тебя дубинкой по башке? Представьте себе – играете вы во дворе, никого не трогаете. И тут сзади к тебе какой-нибудь хулиган подкрадется да как даст по башке дубиной. Да еще и добавит при этом:
- Вот и порядок.
А разве это порядок – бить невинных? Невинных и слабых нужно защищать.
Надо сказать, что в периодически по телевизору показывали разные фильмы о милиционерах, прежде всего фильмы из серии «Следствие ведут знатоки». Конечно, мы, простые ребята-второклассники мало понимали, что происходит на экране. Какая-то будничная суета, разговоры за круглым столом, допросы преступников. Но образ мужественного и честного милиционера запомнился на всю жизнь. Я мечтал, что когда вырасту, то обязательно отпущу усы как у Валерия Александровича и пойду служить в милицию.
Именно поэтому, когда Гелька спросил нас – кем мы хотим стать, то я с уверенностью ответил:
- Милиционером.
Гелька обиженно при этом на меня посмотрел и с каким-то разочарованием ответил:
- А, и ты… А я тоже. Ну, милиционером… Но не простым, а тем, который преступников ловит. И охотиться за ними.
- Ну и я… Которые как в «Следствие ведут знатоки». Чтобы преступников выслеживать.
Видя неприкрытую обиду Гельки я примирительно сказал ему:
- А давай вместе милиционерами пойдем работать? У них работы полно, на всех работы хватит. Валерий Александрович рассказывал, что работа милиционера – это работа, которая нужна всем и всегда.
- Ага, давай, - обрадовался Гелька, - а пистолеты нам дадут?
- Не пистолеты, а личное оружие, - ответил я, - конечно, дадут. Только не обычное.
- А какое?
- А такое, чтобы, знаешь, как – на курок нажимаешь, а из дула сетка такая выскакивает и сразу на преступника накидывается и всего запутывает. Чтобы пошевелиться не смог. Только в машину сажай и вези в милицию.
- А разве такие пистолеты бывают?
- Не знаю…  Мне рассказывал один мальчишка из класса, что бывают. Он в какой-то книжке читал про такие.
- А может, когда вырастем мы, то вообще пистолеты не нужны будут?
- Как это?
- Ну так, чтобы, например, не оружие было, а такие устройства специальные. Чтобы на кнопку нажал и человек сразу стал хорошим. И в милицию его вести не надо было.
- Ну, это выдумка все, не бывает такого.
- Ну, это пока не бывает. А когда вырастем, то придумают.
- А я в книжке одной читал, - ответил Гелька, - что в одной стране злые короли правили, сразу семь человек, по очереди… Ну как, например, сегодня один, завтра другой. Люди от их правления очень сильно страдали. И придумали такую воду усыпляющую, что если человек выпьет ее, то сразу забывает обо всем. И если ему внушить, что он, например, был не королем, а, например, ткачом или ремесленником каким-нибудь, то он больше не вспоминал о тем, кем был раньше, а оставался хорошим на всю жизнь.
- Ага, здоровско будет…
- Ой, а нас вы возьмете к себе? - затараторили в один голос Ленка со Светкой.
- Девчонок в милицию не берут, - вдруг вмешался Димка Васильев, который сидел рядышком и до той поры не вмешивался в разговор, - тем более таких малявок.
Светка обиженно надула губы и отвернулась, а Ленка возразила c каким-то сарказмом:
- Ой, как будто ты такой взрослый.
- Да уж взрослее вас, - запальчиво возразил Димка, - мне 10 лет уже.
Действительно, Димка был старше нас всех. Мне тогда еще 8 с половиной было, а Гельке и того меньше, у него день рождения в мае был. А Ленке со Светкой тоже где-то около того. Это сейчас, когда нам всем около 40 лет или чуть больше, мы считаемся почти что ровесниками. А в детстве разница в 2 года – это уже много. Особенно для таких как Димка. Нет, он был хороший мальчишка, как и все, просто задавака был еще тот. К тому же на футболке у него красовался значок «ОСВОД» (Общество Спасения на ВОДах).
- Вот, - хвастался он, - это мы вместе со старшим братом спасателями работаем.  Вон, в том году, на пруду в нашем парке, ну, где лодочная станция, одного мальчишку с сестрой спасли, они на катамаране катались, а потом катамаран перевернулся и они в воду брякнулись.
 Эту историю мы слышали от Димки уже, наверное, в сотый раз, но каждый раз слушали затаив дыхание, а потом обязательно кто-нибудь из нас просил его:
- Дим, а можно значок потрогать?
- Да, пожалуйста, - снисходительно улыбался Димка.
И вот теперь, когда Димка в очередной раз заявил, что он, мол, старше и вообще, ему лучше знать, я не выдержал:
- Если ты старше, то это не значит, что ты больше всех знаешь. Между прочим, в милицию и девчонок берут. Смотрел «Следствие ведут Знатоки», там одна тетка из Знатоков знаешь какая умная была, подчас умнее остальных.
- А мне дедушка рассказывал, - добавил Гелька, - что в регулировщики девчонок чаще берут. Что водители, когда видят, что регулировщик – женщина, то более вежливы на дороге.
- Ага, вот видишь, Димочка, - ответила Ленка.
Такого напора Димка явно не ожидал и приутих.
- А что я такого сказал-то? – оправдывался Димка, -  я же просто сказал, что девчонок не берут, пока они маленькие.
- А мальчишек что, берут значит? – обиженно подала голос Светка.
- Нет, но… Но все равно… Все равно туда всех не берут. А берут только храбрых. Которые ничего не боятся.
- А мы ничего и не боимся, - ответила Светка.
- И мы тоже, - ответил Гелька, - мы не трусы какие-нибудь.
- Совсем - совсем ничего? – насмешливо спросил Димка.
- А вот «совсем-совсем», - передразнил я.
- А давайте проверим, а? – улыбнулся он.
- А давай, -  в один голос ответили мы.
- Ну, хорошо, - протянул он, - сейчас проверим, кто из вас не боится темноты. Пойдемте.
Димка встал с лавочки и направился по тропинке, мимо нашего дома, в соседний двор. Мы направились за ним.
*****
Когда-то давно, еще до войны, здесь стоял кирпичный четырехэтажный дом. Дом пережил войну, и дожил почти до наших дней. Но незадолго до моего рождения жителям дали новые квартиры, сам дом снесли, а новый на его месте так и не построили. На месте старого дома образовался большой пустырь, и о том, что когда-то здесь стоял кирпичный дом, напоминали лишь отдельные элементы фундамента, торчащие подобно кочкам из земли. Пустырь постепенно зарос лебедой и полынью в человеческий рост. Лучше мест для игры в войнушку и не придумаешь. Можно было часами бродить в зарослях полыни с палкой – «автоматом» наперевес, выслеживая противника. И какое это замечательное, ни с чем не сравнимое чувство азарта, когда ты выскакиваешь сзади своего противника держа «автомат» наготове и орешь по все горло:
- Тра – та – та – та – та, вы убиты. 
Но мы не собирались играть в войнушку. Мы шли дальше, по тропинке, в сторону невесть как сохранившегося до наших дней маленького домика, стоящего в самой глубине пустыря. Это было небольшое одноэтажное строение с чердаком, сложенной из красного кирпича. Фасад домика кое-где обвалился, обнажив острые углы кирпичной кладки, через которые кое-где уже пробивались ростки полыни. Чердак был обит почерневшими и потрескавшимися от времени досками. Дверца на чердак была слегка приоткрыта, а на земле, в лопухах, валялась старая деревянная лестница. Мы остановились возле домика, а Диска вышел вперед и сказал:
- Чур, давайте так. Залезем на верх, закроем дверь и будем там сидеть. Кто не испугается и просидит один час времени, тот не трус. Храбрость нужно тренировать и закалять, тогда никакие опасности не страшны будут.
- Ой, а там не страшно? – прошептала Светка.
- Ну, кому страшно, те могут идти домой к мамочке, - ответил презрительно Димка.
Конечно, никому из нас не хотелось признаваться в собственной трусости. Мы вместе с Димкой и Гелькой подняли лестницу и приставили ее к дверце чердака. А после, помогая друг другу, стараясь на смотреть вниз,  забрались по шаткой лестнице на самый верх. Дверь на чердак располагалась достаточно высоко, примерно метрах в  трех - четырех от земли, поэтому можете представить, что для нас эта высота была запредельно высокой. Димка забрался последним и закрыл на собой дверь.
Страшновато было на чердаке. Нас окружала практически полная тьма. Лишь в отдельных мечтах доски образовывали небольшие щели, через которые робко прокрадывались с улицы тонкие струйки света. Кругом стояла тишина, нарушаемая только скрипением досок под нашими ногами. Пахло перепрелой листвой, старыми гнилыми досками и многолетней пылью, которая, казалось, висела в воздухе подобно пелене, скрывая нас друг от друга. Я сидел на полу, поджав голые исцарапанные коленки к подбородку, чувствуя лишь биение собственного сердца и дыхание сидевших рядом ребят. Атмосфера страшной таинственности окружала нас. Но со временем глаза привыкли к темноте и вскоре мы уже могли различать друг друга. Но тут Димка опять все испортил:
- Ребя, а давайте страшные истории рассказывать? – прошептал он.
- Ой, а давайте не будем, - прошептала Светка.
- Испугалась, да? – насмешливо ответил Димка.
- Ничего не испугалась, просто…
- Дим, давай не очень страшные, а, - попросил я.
- Ну, ладно.
И Димка начал рассказывать какую-то страшилку про одного мальчика и про старуху с золотыми зубами. Рассказывал он интересно, но очень уж страшно, периодически понижая голос в тон повествованию:
- И в-о-о-о-о-о-т, каждый раз, когда мама мальчика собирала его гулять, она просила, что если он увидит старуху с золотыми зубами, ни в коем случае не подходить в ней. Мальчик выбежал во двор и стал играть в футбол с друзьями. И вдруг, случайно, мячик выкатился со двора на улицу. Мальчик выбежал на улицу и вдруг увидел старуху в старом черном платье, которая держала в руках его мячик. «Тетенька, отдайте, пожалуйста, мячик», - попросил мальчик. «Отдам, но только если ты меня переведешь через дорогу», - прошамкала старуха. Мальчик помнил, что родители и бабушка запрещали ему выходить на улицу, но он вспомнил как в школе их учили, что все октябрята и пионеры должны помогать пожилым людям. Он подошел к старушке, а она ему: «Мальчик, дай мне свою руку». Мальчик дал ей свою руку и, когда взглянул ей в лицо, то увидел, что у старухи золотые зубы. Он закричал и в то же время в его глаза потемнело и он потерял сознание.
- Ой, мамочки, - прошептала Светка.
- Дима, там долго еще? - стуча зубами, прошептала Ленка.
А Димка продолжал:
- Когда мальчик проснулся, он увидел, что он сидит на скамейке возле своего дома. Он встал и пошел домой. И ему показалось, что идти стало совсем тяжело, как - будто у него за плечами висел рюкзак набитый кирпичами. Ноги и спина у него болели, а глаза видели совсем плохо. «Наверное, это старуха наколдовала», - подумал мальчик. Но когда он шел домой никто его не узнавал, прохожие с удивлением смотрели ему вслед. Даже его друзья, с которыми он совсем недавно играл в футбол, не узнавали его. Когда он поднялся к себе домой, позвонил в квартиру и его мама открыла ему дверь, она не узнала его. «Вам что нужно, дедушка?», - спросила она. «Мама, это я», - ответил мальчик. Но мама ответила: «Дедушка, стыдно так шутить». Тогда мальчик вдруг взглянул в зеркало, которое висело напротив двери и увидел, что он превратился в седого сморщенного старика. Он испугался, закричал, и побежал на улицу, а затем в милицию. Там он рассказал все, что с ним произошло, но никто ему не поверил. Тогда в милицию вызвали родителей этого мальчика, но они ему тоже не поверили. И только бабушка мальчика, когда узнала об этом, пришла в милицию и сразу узнала своего внука.
- А старуха как же? Это ведь она во всем виновата? – прошептал Гелька.
- Ага, - ответил Димка, - бабушка этого мальчика, вернее, уже дедушки, привела какую-то свою старую-престарую подругу, которая рассказала в милиции, что где-то в их городе живет старая колдунья с золотыми зубами, которая раз в 50 лет выходит на улицу, хватает за руку мальчика или девочку и отдает им свои 50 лет жизни, превращая их в стариков. А сама становится молодой девушкой. Но с золотыми зубами.
- И что же? Ну, тот мальчик, - прошептал я, чувствуя, как дрожат мои руки от страха.
- А ничего. Остался дедушкой. А старуху с золотыми зубами так и не нашли… Вот и вся история.
Некоторое время мы сидели молча. Слыша только биение наших сердец. В углу тихо всхлипывали Светка с Ленкой. Мы молчали.
- А  хотите я вам историю расскажу, страшную, но правдивую? – спросил я.
- Алешка, только не такую страшную, а? – попросила Светка.
- Ну, хорошо. Жила она семья. Мама, папа, дедушка, бабушка, ну и брат с сестрой. Сидят они однажды, телевизор смотрят. Слышат вдруг с кухни странные звуки – «КАП, КАП, КАП». Папа говорит: «Я пойду посмотрю». Ушел и не вернулся. Потом мама говорит: «Я пойду посмотрю». Ушла и не вернулся.  Потом бабушка, потом дедушка, а потом брат. Девочка встала, погла на кухню, смотрит…
- Ой. Не надо, Алеша, - всхлипнула Светка.
- Да погоди ты, - раздосадовано ответил я, - девочка зашла на кухню, а там вся ее семья собралась и кран починяет.
- Ох, фуууу. И совсем не страшно, - выдохнул Гелька.
- По-моему, чушь какая то, - ответил Димка, - вызвали бы ЖЭК, пришли бы мастера, и все починили.
- Ну, они и вызвали в конце концов, - ответил я.
- Все равно ерунда какая-то. И не страшная совсем.
- Это для тебя нестрашная, - возразила Ленка.
- А для тебя, значит, страшная? – засмеялся Димка и затараторил:

«Ленка, трусишка,
В серых штанишках.
На ножке стояла
И в лужу упала.»

- Ах ты…. Щас вот… Вот…
Ленка заревела. Мы с Гелькой и Светкой бросились ее успокаивать.
- Ну ты и гад, Димка, - ответил я, - девчонок только и умеешь дразнить.
- А чего она? – начал Димка.
- А ты чего? Ты же старше ее? И нас всех.
- Пионер к тому же, - ответил Гелька, - вот я твоему брату все расскажу, какой ты пионер. Маленьких только и умеешь обижать.
- Ну, не надо брату говорить, - ответил испуганно Димка, и, извиняясь, ответил, - Ленка… Ой, Лен, прости пожалуйста. Я не буду больше. Я… Просто осел… Вот.
- Ладно, только больше не дразниться, - ответила, понемногу успокаиваясь Ленка.
- Хорошо, а хотите, - начал Гелька, - хотите, я вам историю расскажу.
- Опять страшную? – спросила Светка.
- Ну, нет, не страшную, а правдивую. Значит. Жила-была одна семья, - мама, папа, бабушка и мальчик. И был у них в комнате в пол вкручен большой винт, о который все спотыкались. Папа несколько раз хотел его выкрутить, но бабушка не позволяла. И однажды, когда бабушка уехала на курорт отдыхать, папа взял пассатижи и выкрутил винт. В ту же минуту раздался звонок в дверь. Когда они открыли, на пороге стояла женщина и люстрой в руке, вся в синяках и ссадинах. Она и говорит: «Зачем вы выкрутили тот винт в полу? Я на вас в милицию в следующий раз заявлю».
- И что? – спросил Димка.
- И все, - ответил Гелька, - та люстра была вкручена в потолок и сверху винтом затянута. Папа винт открутил и люстра прямо на башку той тетке свалилась.
- Так не бывает. Так давно люстры не вешают, - ответил Димка.
- Но это же сказка, хоть и правдивая, - ответил я.
- Ой, а можно я тоже расскажу, - ответила Ленка, не страшную, а правдивую тоже.
- Ну, давая, валяй, - бросил Димка.
- Ну, жила однажды одна семья. Мама, папа, бабушка и мальчик. И была у них в квартире батарея отопления, старая-престарая,  и в ней был один большой крантик. Мальчик спрашивал у бабушки: «Бабушка, что это за крантик такой?». А бабушка отвечала, что не знает, но трогать тот крантик нельзя. Однажды, когда никого дома не было, мальчик взял и повернул кратник. Тут же раздался звонок в дверь. Мальчик дверь открывает, а на пороге стоят соседи снизу и у них у всех красные лица. Они и говорят ему: «Если ты, негодный мальчишка, еще раз у нас в квартире воду горячую пустишь, то мы на тебя в милицию жаловаться будем».
- А что с ними случилось? – спросила Светка.
- Что-что… Мальчик крантик открутил, а у соседей внизу из батареи горячая вода хлынула и всех поошпаривала.
- Что? – не понял я.
- Ну, ошпарила всех, что непонятного - ответил Димка, - и вообще. Мало того, что Гелькину сказку переделала, так ты еще и переделала ее в чепухятину какую-то.
- Такого слово «чепухятина» не бывает, - возразила Ленка.
- А батарей таких тоже не бывает.
- А вот и бывает. Я сама видела. Такие батареи бывают, специальные, немецкие.
- А вот и не бывает. Смысла нет такие батареи делать.
- А вот и да.
- А вот и нет.
- Димка, ты опять начинаешь? – вскипел я.
- Ну, ладно, ладно, все. Пусть бывает, - успокоился Димка.
- Ленка, а я тебе верю, - ответил Гелька, - мой дедушка мне рассказывал о водопроводе в домах, так там такие схемы мудреные встречаются, что даже ученым мастера-водопроводчики звонят за помощью.
- Ой, спасибо, Гелька,  - прошептала Ленка.
- Ну ладно, - ответил Димка, - а хотите, я вам сказку расскажу еще одну. Страшную. Про старый магнитофон.
- Только не очень страшную, а, Димочка, - попросила Светка.
- Ну, слушайте, заговорщицки начал Димка, - в общем, жила одна мама с мальчиком. И стоял у них в доме старый магнитофон. Старый-престарый, который сто лет не включали. Мальчик давно хотел включить его, но мама не разрешала ни в коем случае. И вот, однажды, когда мама ушла на работу, мальчик взял и включил его. Оттуда донеслась страшная-престрашная музыка и вдруг все стихло. А вечером мама пришла домой без обоих рук.
- Ой, мамочка, - всхлипнула Светка.
- Наутро мама опять ушла на работу, мальчик опять взял и включил магнитофон. Оттуда опять донеслась страшная-престрашная музыка и вдруг все стихло. А вечером мама пришла домой без обоих ног.
- Ой, мамочка, не надо, - заплакала Ленка.
- Димка, заканчивай уже? – ответил я.
- Наутро мама опять ушла на работу…
- Погоди, а как она ушла, если у нее ног не было? – поинтересовался Гелька, - или она летать могла? И кем она работала, если нее ни ног, ни рук.
- Ну, она начальником работала каким-то, - нашелся Димка, - она за столом работала и всем говорила, что и как делать. Для этого ни ног, ни рук не нужно, главное, чтобы голова на плечах была.
- Ну а дальше?
- А дальше… А дальше мальчик включил магнитофон, а вечером…
- Мама пришла без головы, да? – прыснул Гелька.
- Нет, - ответил Димка, когда мальчик открыл дверь, они увидел, что на пороге сидит колобок. Он и говорит: «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, и от зайца, и от волка, и от медведя, и от лисы, а все для того, чтобы тебя, мальчик, проучить за твое непослушание». И начал по квартире гоняться за мальчиком, гоняется, гоняется, а во рту у колобка два зуба, один сверху, а другой снизу, и он ими «КЛАЦ, КЛАЦ, КЛАЦ, КЛАЦ».
Дальше мы ничего не могли слушать. Мы буквально повалились на пол чердака, держась за животы от  хохота, не в состоянии вымолвить ни слова:
- А он это…
- КЛАЦ. КЛАЦ…
- Колобок…
- Ой, не могу. Димка, прекрати…
- А мальчик ему, наверное: «Колобок, колобок, я тебя съем.»
- А он: «А меня нельзя съесть, я зачерствел весь».
Наверное, минут 15 мы не могли успокоиться. Наконец, когда у нас уже животы болели от смеха, а головы кружились как после часового катания на карусели, мы потихоньку успокоились. Чердак вовсе не казался нам страшным, даже наоборот – казалось, что мы бывали здесь много-много раз.
- Ладно, ребя, надо спускаться вниз, - ответил Димка, а то искать нас будут. Мне от бабки точно попадет.
- А мы как, прошли испытание? – спросила Светка.
- Да, прошли, - ответил Димка, - теперь все мы смело можем идти работать милиционерами. Только немного подрастем и все.
С этими словами Димка открыл дверь на чердак. От яркого света мы даже зажмурились – настолько наши глаза привыкли к темноте.
- Ой, смотрите, - воскликнул Димка, смотря вниз.
Мы подошли к двери и взглянули вниз – лестницы, по которой совсем недавно мы поднялись на чердак, не было.
*****
Поначалу мы в недоумении переглядывались, не осознавая до конца, в какой ловушке мы оказались. Но потом началось…
- Ой, мамочки, что будет-то? – расплакалась Светка.
- Я хочу домой, - заныла Ленка.
- Тихо вам, - осадил всех Димка, осматриваясь вокруг.
- Куда же она делась, ведь была же как раз тут? – шептал недоуменно Димка.
- Наверное, пока мы прятались на чердаке, ее кто-то утащил, - ответил Гелька.
- Это и ослу ясно, что утащили, пока мы там страшилки рассказывали. А мы и не заметили, - рассердился Димка.
- Это, наверное, Коська спер вместе с мальчишками из соседнего двора, - предположил я.
- Да какая разница, кто спер, - вскипел Димка, лестницы нет и все тут. Как слезать-то будем?
- Может, спрыгнем?
Мы взглянули вниз – высоко, не спрыгнешь. А если спрыгнешь, то ноги переломаешь.
- Ну я то, предположим, спрыгну, - важно заявил Димка.
- А мы не спрыгнем, мы боимся, - заплакали Светка с Ленкой.
- Может, позвать на помощь? – предположил Гелька.
- Ага, и всыпят нам за это дело пряников под первое число, - насмешливо протянул Димка.
- Ой, только не надо маме с папой ничего говорить? – испугалась Светка, - нам с Ленкой такое будет…
- Значит, либо – прыгать, либо будете сидеть и жить тут, либо – зовем взрослых, - ответил Димка.
- Ага, тебе хорошо, у тебя только бабушка дома, ты вон спрыгнешь вниз и как ни в чем ни бывало домой пойдешь суп с котлетами жевать. А о нас ты подумал? – спросил Гелька.
- А я тут причем? - начал оправдываться Димка.
- А при том, что ты сюда нас затащил, ты нас отсюда и вызволять должен.
- Я?
- А кто еще. Ты пионер, а у нас на школе даже надпись висит при входе, что пионер – всем ребятам пример, - ответил я.
- Ну а что же делать? – отчаянно воскликнул Димка.
- А давайте, - вдруг воскликнул Гелька, - давайте тетю Дашу попросим, дворничиху, у нее наверняка лестница есть или стремянка какая.
- Она ругать будет…
- Ну будет. И что? – хладнокровно ответил Гелька, - а мы ей потом полы поможем в нашем подъезде помыть.
Так и решили. Димка, как самый старший, спрыгнет вниз и пойдет в тете Даше, объяснит ей все, а потом они вдвоем притащат сюда лестницу и мы все спустимся вниз.
- Димка, только ты быстрее давай, а то сейчас нас родители домой звать будут, увидят, что мы не идем, пойдут искать, переполошатся все, - ответил я.
- Ладно, я мигом.
Димка свесил ноги из чердачного окошка, слегка поерзал, затем оттолкнулся и спрыгнул.
- Ой, Димочка, ты не ушибся? – вскричали девчонки.
- Нет, ничего, порядок, - закряхтел внизу Димка, поднимаясь на ноги.
- Точно все нормально? – переспросил я.
- Да точно же, ну, - раздосадовано ответил Димка и махну нам рукой, побежал в сторону видневшихся вдали домов.
Потянулись длительные минуты ожидания. Разговор откровенно не клеился. Я пытался рассказать какой-то анекдот, но меня не слушали.
- Ой, а если он не найдет лестницу, тогда что? – спросила Ленка.
- А может, мы тут навсегда останемся, - всхлипнув, протянула Светка.
- Ну, прекратите же вы, - наконец сказал я, - вот увидите, Димка стоящий парень, сейчас лестницу притащит.
Сказал, а сам думаю – а притащит ли? Испугается еще и смоется домой. А мы тут сиди и жди. Да нет, не такой он. Вон, зимой Ромку Девяткина из соседнего двора от хулиганов спас, которые у него санки стащить пытались.
Сколько мы так сидели, не помню. Нам казалось, что прошел час или два, а на самом деле прошло минут 10 или 15. Девчонки совсем приуныли. А тут и Гелька еще больше нагнетать атмосферу начал:
- Ребя, а вы знаете, что в этом домике раньше было?
- Нет, а что? – спросил я.
- Говорят, тут раньше кузница была, ну, после революции, годах в 20-х.
- А что, этот дом разве такой старый? – удивилась Светка
- А ты думала? И вот, говорили тогда, что кузница эта была не простая, а заколдованная, - прошептал Гелька.
- Ой, Гелька, не надо, а? – умоляюще прошептала Ленка.
- Гелька, теперь ты начинаешь? Вместо Димки?  – разозлился я.
- Да слушайте вы, это не сказка, а говорят, что по-настоящему было. Будто бы работала эта кузница без остановки, и днем, и ночью. И никто не мог понять, что это за кузнец такой, который работает и не спит по ночам. А потом, в нашем городе стали пропадать мальчишки, такие как мы в Лешкой…
- Да враки это все, - ответил я.
- Да слушай ты, - с досадой возразил Гелька, - мальчишки начали пропадать один за другим, а потом, кто-то, проходя мимо кузницы услышал как - будто чей то плач, ну, словно плачет кто-то. Он сообщил в милицию. Милиция пришла, вскрыла полы, а там обнаружились все пропавшие мальчишки. Оказывается, внизу, в подвал стоял огромный кузнечный горн, ну, печь. И чтобы температура в горне была высокая стояли кузнечные меха, воздух в которые накачивался с помощью специального колеса, который мальчишки крутили как велосипедные колеса, без остановки, день и ночь. Как только один из мальчишек падал без чувств, на его место сажали другого мальчишку.
- А те мальчишки, ну, которые падали без чувств? – затаив дыхание, прошептала Ленка, - что с ними делали?
- Их в подсобку относили и там они спали. Недолго, часа 2 или 3, пока место у колеса не освободится.
- А что с тем кузнецом сделали? – спросил я.
- Судили и в тюрьму посадили. А мальчишек всех домой вернули к родителям.
- Да враки все это, - ответил я.
- Может, и так, - ответил Гелька, - а может и нет. Никто не знает. Но говорят, что потом тут другой кузнец работал, а потом место забросили. Говорят, что до сих пор в этом месте иногда, по ночам, слышится плач мальчишек, которых загубил злой кузнец.
- Гелька, я тебя прибью сейчас, - вскипел я, -  и так не до смеха нам тут, а тут еще ты со своими байками.
- Ну, не хочешь и не слушай, - обиделся Гелька и отвернулся.
- Мальчишки, ну не ссорьтесь, пожалуйста, - попросила Ленка, - ну пожалуйста.
- Ладно, Гелька, не сердись, пожалуйста, на меня,  - ответил я, протягивая ему руку, - мир, ладно?
- Ладно, - улыбнулся Гелька, протягивая руку.
Гелька никогда не был обидчивым и если обижался, то всегда быстро отходил. И все обиды всегда и всем прощал. За это мы его все и любили.
Прошло еще немного времени. Сами можете себе представить чувство, когда четверо восьмилеток сидят на чердаке забытого всеми домика, не в состоянии спуститься вниз и не зная, как им дальше быть. Нам то с Гелькой что, а вот девчонки… Хуже всего было ощущение неопределенности, и одновременно страха, и за нас, и за Димку, - кто знает, что с ним там случилось. А может?
- Димка предатель, - как будто угадав мои мысли мрачно подытожил Гелька, - небось футбик пошел смотреть, сегодня в 7 часов по телеку Спартак играет.
- Да нет, Димка не мог, - ответил я, - если не найдет тетю Дашу, то наверняка кого-нибудь из взрослых позовет.
- А что, уже 7 часов? – испуганно вскричали девчонки хором, - ой, наш папа как раз в 7 часов домой с работы приходит и мы все ужинать садимся. Они уже нас ищут наверно… По всему двору. А мы тут сидим и…
И Ленка со Светкой заплакали. Я понял, что ждать больше нельзя.
- Так, ребята, - ответил я, - давайте я спущусь и кого-нибудь из взрослых позову на помощь?
- А ты спрыгнешь? – неуверенно спросил Гелька.
- А что делать? – спросил я, чувствуя что все тело покрывается мурашками от страха.
И, не ожидая ответа от девчонок и от Гельки, я спустил ноги из чердачного окошка, зажмурился и… На миг меня охватил страх и ощущение какой-то невесомости, как - будто я взлетаю. Но потом сильный удар о землю сбил меня с ног.
Наверное, я на мгновение потерял сознание, потому что когда я открыл глаза, то первое, что я услышал, были голоса ребят сверху.
- Лешка, Лешка, ты живой? – кричали ребята, выглядывая из чердачного окошка.
С трудом поднимаясь на ноги, я, стараясь придать своему голосу оттенок какой-то беспечности, ответил:
- Да все нормально, пустяки, - ответил я, с облегчением отмечая про себя, что боли в ногах практически уже нет, а это значит, что ушибся я несильно.
- А мы смотрим, ты упал и не поднимаешься, - крикнул Гелька.
- Да нет, это я просто, просто немного испугался и все, - признался я и покраснел от стыда.
Вот ведь какие дела, перед лицом своих друзей и в то же самое время самому себе признаться в том, что тебе страшно.
- Ждите меня здесь, - ответил я, и, не дожидаясь ответа, добавил, - я побежал, сейчас вернусь.
Все еще ощущая небольшую боль в ногах, я побежал в сторону соседнего дома. Во дворе по-прежнему беспечно гуляли малыши, их мамы и бабушки сидели на скамеечках поблизости, ведя свои неторопливые житейские беседы.
- Сидят и не думают, что там, совсем рядом, люди в беде, - подумал я про себя.
На миг что-то сжалось внутри меня, даже заплакать захотелось. Может, просто подбежать к ним и сказать:
- Помогите, пожалуйста, мои друзья на чердаке сидят и слезть не могут.
Но что потом начнется? Мамаши начнут бегать, одни вызывать милицию, другие ругать меня, третьи жалеть, четвертые за родителями побегут, пятые в скорую помощь звонить начнут. Я как представил всю эту картину, так внутри все похолодело. И попадет же нам всем. И за что, спрашивается? Нет уж, дудки.
Я обошел наш дом по тропинке, пересек небольшой тенистый палисадник и оказался в соседнем дворе. Свернув в первый подъезд серого четырехэтажного дома  я буквально взлетел на крыльцо и позвонил в обитую черным дермантином дверь. Здесь жила дворничиха тетя Даша, немного сварливая, но, в сущности, добрая старушка, внук которой учился со мной в одной школе, но в классе постарше.
- И что вы все названиваете тут? – услышал я за спиной голос, - ходют, ходют, сами не знают зачем.
Я обернулся и увидел Марину Петровну, немного сварливую пожилую тетку, которая жила этажом выше. Марина Петровна, одетая в какое-то нелепое зеленое платье, вела на вечернюю прогулку своего рыжего спаниеля, очень смешного милого щенка со странной кличкой Чижик. В другой раз я бы несказанно обрадовался такой встрече, тем более что тому же Чижик, завидев меня, весело залаял и бросился скакать вокруг меня. Но сейчас было не до веселья.
- Да, я к тете Даше, - промямлил я.
- Сколько вам можно говорить, - прокряхтела Марина Петровна, - нету ее, сын у ей женится сегодня.
- Ой, а дворницкая… - начал я.
- Все озоруете да озоруете, - перебила меня она, - что вам, места для игр нету?
- Да мне не для игр, мне…
- А я вот сейчас милицию позову, пусть выясняют, для игр или для озорства. Вон, кто вчерась у моей двери мяукал да Чижика моего дразнил?
- Да не я это, - воскликнул я, чувствуя, что кулаки сами собой сжимаются от обиды за столь нелепое обвинение в свой адрес.
- Ладно, не ты, - проворчала Марина Петровна, и, уже более миролюбиво, добавила, - если по делу какому, то завтра приходи, завтра приедет.
- Ладно, спасибо, - ответил я упавшим голосом и развернувшись, вышел во двор.
Во дворе по-прежнему играли веселые малыши – весело визжа, она гонялись друг за другом, чуть не сшибая друг друга с ног. У меня не на сердце было невесело. Может, пойти и позвать взрослых? Признаться в том, что без спросу залезли на чердак, а теперь слезть вниз не можем. Конечно, попадет нам всем. А кто виноват? Все, конечно, но прежде всего Димка, который всех нас туда позвал. «Храбрость нужно тренировать и закалять». Ну да. А Светку с Ленкой теперь, наверное, уже ищут. Да и Гельку тоже. Ну Димка, держись… Предатель…
Я повернулся и уже собрался было идти домой, чтобы все рассказать отцу, как вдруг услышал:
- Лешка.
Обернулся – вижу, бежит Димка, а вместе с ним высокий темноволосый парень лет семнадцати, метра под два ростом.
- А мы смотрим – ты идешь, ну и мы к тебе, - начал Димка.
Смотрю я на него – весь взлохмаченный, на лбу выступили бисеринки пота, рубашка из под шорт выбилась, и сам дышит тяжело. У меня при виде Димки злость и досаду на товарища как рукой смахнуло.
- Ты где был то? Мы ждали, ждали… Я уже сам спрыгнул, дворничиху искать побежал. Чуть ноги не переломал себе, когда прыгал.
- Да я не виноват, - начал оправдываться Димка, - я, как спрыгнул от вас, тут же к тете Даше побежал, звонил, звонил. А ее все нет. На улицу вышел, смотрю – дядя Петя идет. Я в нему – где тетя Даша, дворничиха? Он мне, мол, зачем тебе? Ну я соврал, что мне лестницу у нее на время взять нужно, нашего котенка с дерева снять, вот тетю Дашу и ищу. Он говорит, мол, что она, наверное, у 18-го дома, там как раз фасад красят рабочие, она, наверное, помогает им там. А тут, как назло, моя бабушка на встречу. Завидела меня, заохала – ой, Димушка, ты же не обедал сегодня. Давай домой, я как раз суп вермишелевый сварила и котлеты пожарила. А говорю, мол, бабуля, некогда мне. А она как вцепится – все, говорит, родителям расскажу, когда они из командировки приедут. Ну ты же знаешь ее, она, если что решила, то не переубедишь ее.
Я знал. Помню, как год назад Димка упал с качелей. Упал несильно, даже не ушибся. Так бабушка милицию вызвала, скорую помощь, а потом, когда врач ничего у него не нашел, ни вывихов, ни ушибов, потащила внука в травмпункт.
- Ну вот, - продолжал Димка, - она меня за руку и домой потащила. Домой пришли, я наскоро перехватил и на улицу, бабушка даже ойкнуть не успела. Снова к тете Даше, на всякий случай забежал, а там соседка эта, мымра, наорала на меня. Я на улицу. Побежал к 18-му дому – ну, там тети Даши нет, мало того, мне прораб чуть по шее не надавал, подумал, что я спереть что-то хочу. Думаю, что делать? Смотрю, Коля идет, старший пионервожатый наш, завидел меня. Ну я обрадовался, к нему подбежал – пожалуйста, помоги, там мы с друзьями на чердак забрались и они слезть не могут. Ну он даже спрашивать ничего не стал. Побежали. А тут ты…
- А я думаю, что это наш Димка такой встревоженный, думаю, беда стряслась, - улыбнулся Коля, протягивая мне широкую, как лопатка руку. Я Коля, будем знакомы. Ты же не из нашей школы, кажется?
- Нет, я из 646-й, - ответил я, протягивая свою руку, меня Алешей зовут.
- Ну, вот и познакомились, - снова улыбнулся Коля, - ладно, пошли быстрее, а то поздно уже, начало восьмого, вас скорее всего родители ищут уже.
- Хорошо, - ответил я, - только побежали вот этой дорогой, она ближе.
И указал на тропинку, ведущую мимо бойлерной в сторону пустыря. Не сказать, конечно, что эта тропинка была короче, просто мне не хотелось возвращаться в наш двор – вдруг там родители меня ищут, начнут расспрашивать, что да как. Коля ничего переспрашивать не стал, поспешил туда – мы за ним.
- Как вас туда залезть то угораздило, а, архаровцы? – спросил Коля.
- Это мы… - начал я.
- Это я все виноват, - ответил Димка, краснея, - убедил ребят. Говорил, что храбрость закалять вместе будем. Ну, кто темноты не испугается, тот не трус. Кто же знал, что все так получится.
- Да мы это виноваты, все вместе. О девчонках не подумали, и вот, - ответил я.
- Ладно вам уж, - улыбнулся Коля, - виноваты, не виноваты. Главное, что друг дружку не бросили, вот что главное. А храбрость… Понимаете, ребята, храбрость заключается вовсе не в том, чтобы бояться или не бояться чего-то. Это называется – категоричное мышление.
- Как это, категоричное?
- Ну, то есть категориями – горячо/холодно, черное/белое, хороший/плохой. Да только не все в этом мире так просто. Вода может быть не горячей и не холодной, ночное небо может быть не черным, а серым, а человек, даже с самым открытым и располагающим лицом, с улыбкой на лице может оказаться мерзавцем и предателем. Знаете, как говорил один мудрец – все самые страшные вещи на свете делаются с улыбкой на лице. Понимаете?
- Значит, если человек боится чего-то – он не трус?
- Трусость проявляется не тогда, когда человек чего-то боится, а тогда, когда человек своими поступками, своими действиями предает своих друзей, своих близких, всех тех, за кого отвечает, бросает их на произвол судьбы ради собственной выгоды либо просто ради собственного малодушия, что еще более страшно.
- Как это - малодушия?
- Ну, из-за зависти, скрытой ненависти к другому человеку, просто из-за нежелания подать руку помощи близкому. Малодушие - есть самое страшное человеческое свойство, так как даже глядя человеку в газа никогда не узнаешь, что у этого человека на душе.
Мы молчали. Даже замедлили шаг. Действительно, было о чем подумать.
- Если бы вы бросили сейчас своих товарищей, там, на чердаке, то вы бы стали предателями. А предательство и трусость – это одно и тоже.
- Но ведь это из-за меня, - отчаянно возразил Димка.
- Ну, - снова улыбнулся Коля, - кто из нас в детстве не лазил по чердакам, не забирался на деревья и не убегал со двора… Не это главное.
- А что, ну, главное? – спросил я…
- Главное, - снова улыбнулся Коля и положил мне руку на плечо, - это не бросать своих товарищей в беде, никогда. Знаешь, все ошибки, которые мы совершаем в жизни достойны прощения, кроме предательства и трусости.
- Ой, взгляните, - вдруг воскликнул Димка, показывая вперед.
Мы уже почти подошли к нашему домику с чердаком, только подошли мы к нему не с той стороны, где было чердачное окошко, а сбоку, со стороны бойлерной. В траве, возле стены домика лежала деревянная лестница. Мы с замиранием сердца подбежали в ней.
- Она, она самая,  - воскликнул Димка, ощупывая лестницу, - ну я и осел, а? Как же она тут оказалась?
- Должно быть, кто-то из местных дворников мимо проходил, когда вы сидели на чердаке и лестницу отволок сюда, чтобы такие отчаянные ребята, как вы, на чердак залезать не вздумали.
- Если бы знать, - ответил я.
- Все я виноват, - чуть не плакал Димка, - нет чтобы осмотреть все вокруг, прежде чем бежать куда-то сломя голову.
- А мне кажется, что все не зря, - вдруг ответил Коля, и взглянув на меня, спросил, - понимаете меня?
- Да, ответили мы в один голос.
Остальное можно передать в двух словах. Мы установили лестницу и Гелька вместе с девчонками спустились вниз.  Мы так были рады друг друга видеть, что девчонки даже всплакнули.
- И совсем не страшно там, да, Лен? - спросила Светка.
- Ничуточки, - ответила Ленка.
Попрощавшись с Колей, мы поспешили домой, и вовремя – там нас уже вовсю искали родители. Шли мы молча и каждый думал о своем. Я думал о том, что как хорошо все-таки, что Димка – никакой не предатель, а самый настоящий товарищ.
Кстати, спустя год наш домик с чердаком снесли и когда вскрыли полы, то обнаружили там огромный пустой подвал глубиной почти в человеческий рост, на дне которого стояла какая-то старая заржавелая машина похожая на огромную печку-буржуйку. А что, может, Гелькина история – совсем не враки?