Самовар из детства

По традиции, сложившейся уже много лет назад, около пяти часов Серикжан начал готовиться к чаепитию. Он налил в самовар воды, за которой до этого специально ходил к подземному источнику, находившемуся примерно в километре от дома на опушке леса,  вымыл изнутри фарфоровый чайник,  подаренный ему после выхода на пенсию, уселся за стол и принялся ждать. Самовар скоро начал довольно пыхтеть, словно бы в очередной раз ощущая собственную значимость и ту пользу, которую он ежедневно приносит хозяину, а потом забулькал изнутри, сообщая о том, что он, всегда готов.
Серикжан ополоснул заварник кипятком, чуточку выждал, и лишь затем сыпанул в него добрую порцию листового чая, добавил ложечку сахара, залил пузырящуюся от переизбытка энергии воду в чайник, и после всех манипуляций водрузил его на верхушку самовара, дав ему еще какое-то время покипеть.
- Деда, а почему ты всегда пьешь чай из этого самовара? – спросил его Алмас. Младший внук только сегодня приехал к Серикжану в гости и сейчас сидел на низкой лежанке, играя с рыжим котенком по кличке Жарык. – Есть же электрочайники. У нас дома мы пьем чай из такого. А может быть у тебя денег нет такой купить? Ты скажи папе, он из города привезет, когда за мной приедет.
- Не в чайнике дело, - усмехнулся Серикжан.
- А в чем же тогда? – с недоумением в голосе спросил Алмас.
- Садись, попей моего чаю, тогда сразу поймешь.
Дед поставил на стол блюдо с баурсаками, достал из холодильника молоко, масло, мед, налил в чашки чай, вначале из заварника, а потом из самовара, и жестом руки еще раз пригласил внука садиться.
Алмас добавил в свою чашку молока, насыпал три ложки сахара (Серикжан при этом недовольно поморщился, но промолчал), перемешал все и осторожно, словно пробуя не обычный чай, а что-то для него неизвестное и опасное, на несколько секунд замер, прислушиваясь к собственным внутренним ощущениям.
- Ой, - наконец произнес он. – Вкуснотища! Вот это чай! Никогда еще такого не пил!
- То-то, - услыхал в ответ внук. – А ты говоришь – электрочайник! Из пластмассы, наверное, сделан?
- Ага, - кивнул Алмас, уплетая второй баурсак и прихлебывая чай из чашки.
Напившись и наевшись, он вышел из-за стола, завалился на лежанку и тяжело выдохнул:
- У-ф-ф… Вот это, я понимаю, чаю попил. Так устал…
Но через пару минут Алмас повернулся на бок и спросил:
- Деда, а это очень старый самовар, и откуда он у тебя?
- Этому самовару уже больше тридцати лет, только я его не покупал. Этот самовар твой отец выиграл, когда еще таким же маленьким, как ты сейчас.
- Выиграл? Здорово, а как?
- Хочешь знать? Так и быть, расскажу.
Серикжан налил себе очередную кружку чаю и приступил к рассказу.
- Моя бабушка, звали ее Батима, очень любила пить чай. Она же меня к этому делу и приохотила. А пила она чай только из самовара, который был не электрическим, а кипятился во дворе на дровяных углях.
- Я видел такой в кино, - отозвался с лежанки Алмас. – Его еще сапогом накачивали.
- Точно, - согласился Серикжан. – Только не накачивали, а угли раздували, чтобы быстрее закипел. Так вот, кипятила она его, потом чай пила, но однажды самовар тот прохудился. Сидит бабушка во дворе и плачет. Я увидел это, спросил, что случилось, а она показывает пальцем, и говорит, что только что потеряла лучшего друга. Погоревала она, да ведь слезами делу не поможешь. Смирилась и стала кипятить воду в обычном чайнике на газовой плите. Но однажды пришел ко мне друг и сказал, что скоро будет открыто отмечаться праздник Наурыз и пригласил меня.
- Открыто? – недоуменно вскинул брови Алмас. – Как это?
- Понимаешь, - ответил ему Серикжан. – Очень долго этот праздник был под запретом. Были такие времена, считали Наурыз религиозным праздником и не разрешали отмечать так, как сейчас. Его, конечно, отмечали, но только дома. А в конце 80-х прежняя власть уже ослабела, и Наурыз опять разрешили. Так вот, поехали мы на автобусе за город, и своим глазам не поверили: вокруг юрты стоят, люди все нарядные. Отовсюду дым. Где-то на кострах в больших казанах мясо варят, где-то баурсаки готовят. Чуть вдалеке скачки идут. Между юрт помосты стоят, на которых борцы соревнуются. Походили мы, попробовали угощений разных, а потом вышли к столбу, на котором висели три шарика – красный, синий и желтый. А рядом со столбом на столике призы стояли. А среди них вот этот самовар. Нужно было по столбу взобраться, сорвать нужный шарик, и приз взять. Я загорелся было, вызвался поучаствовать, да только ничего у меня не вышло: взобрался метра на три по гладко оструганному столбу, тут у меня силы и кончились.
Алмас слушал деда с открытым ртом, и когда он дошел до этого места, удовлетворенно потер ладони:
- И тут в дело вступил мой папа! – догадался он и даже подпрыгнул на месте, словно пытаясь взобраться на воображаемый столб.
- Да, тут мой друг сказал, что нужно лезть не нам, а моему Маратику, - подтвердил Серикжан. – Мол, весу в нем немного, да к тому же парень он цепкий. Марата дважды просить не пришлось. Сбросил он кроссовки, носки, куртку, да и полез наверх. Мы внизу страхуем, на всякий случай, но мальчишка быстро и, главное, уверенно, карабкается все выше и выше. Долез, посмотрел вниз и спрашивает, мол, какой шарик ему рвать, чтобы  самовар получить. А дядька, который устроил этот конкурс, такой радостный оттого, что хоть кто-то сумел до верха долезть, орет ему в ответ: «Красный, красный рви, сынок!»
- А потом? – спросил Алмас.
- А потом мы привезли наш трофей бабушке Батиме и торжественно подарили в честь Наурыза. Она такая радостная была. Тут же помыла самовар, вскипятила, и мы сели чай пить как сейчас.
Серикжан немного помолчал, а после паузы тихо добавил:
- Только гораздо позднее, уже перед смертью, бабушка призналась, что чай с дымком из того старинного самовара все же был вкуснее.
-  Деда, а где он? – спросил Алмас. – Выбросили?
- Нет, как можно было выбросить бабушкиного друга, - ответил Серикжан. – Стоит где-то в кладовке.
Алмас тут же сорвался с места, выскочил из комнаты, и через некоторое время вернулся, торжественно неся на вытянутых руках старый, покрытый окислами и грязью самовар.
- Ух, ты! – с нескрываемым восхищением воскликнул он. – Фабрика Баташева в Туле, 1901 год. И медали есть! Смотри.
Серикжан с улыбкой дотронулся до медного самоварного бока, провел пальцем по надписи на нем.
- Я его обязательно починю, - с жаром произнес Алмас. - Вот увидишь! Он опять будет работать как тогда.
Он схватил самовар и утащил в другую комнату. Серикжан не мешал ему, а утром, выйдя в гостиную, увидел на столе начищенный до блеска самовар, а рядом с ним сияющего от удовольствия внука.
- Деда, пусть он стоит у тебя на самом почетном месте, – просящим голосом произнес Алмас. – Или, я могу его взять с собой домой, чтобы всегда вспоминать бабушку Батиму…