А. Глава четвёртая. Главка 7

7


     – Что? – невольно вскричал я так громко, что испугался звука собственного голоса – он был чужим и незнакомым. – Юля, ты… ты ведь не шутишь?
     Она сидела неподвижно, тени лип, росших возле моего дома, отбрасывали причудливый узор на её лицо. Дурацкий и неуместный вопрос, о котором я тут же пожалел.
     – Но скажи же, ты уверена? То есть ребёнок…
     – Да, ребёнок от него, разумеется.
     Голос её тоже изменился, как-то сразу охрип.
     – Прости, я… говорю какую-то чушь, это подло с моей стороны, я совсем не то хотел сказать.
     – Знаю, Саша, тут моя вина. Мне нужно было раньше… раньше, когда уже не оставалось сомнений. Я думала, что смогу сегодня… у родителей. Думала, я сильная. Я не сильная, братишка, оказалось, что нет.
     Я протянул руку и тихонько погладил её по щеке. Это было сделано машинально, рефлективно. Юля чуть заметно улыбнулась.
     – Теперь же даже и не знаю, как подойти к такому разговору. Для них это будет настоящим ударом, потому что…
     – Потому что ребёнок – это уже совершенно другая история, – с расстановкой закончил я.
     Мне никак не удавалось собраться с мыслями и определить, что же это меняет в моей жизни. Пока что я лишь стоял перед голым и определённым фактом, который казалось невозможным обойти.
     – Ты ведь поэтому вчера… уехала?
     Она кивнула.
     – Да. Пыталась подготовиться. Но, как видишь, ничего не вышло.
     – А он…
     – Нет. Ещё одна проблема, не так ли? – с усталой иронией спросила Юля.
     Я попытался представить себе это. Плешин – отец ребёнка. Отец Юлиного ребёнка. Отец моего племянника. Даже сама мысль казалась до невозможности абсурдной. Неужели от меня хотят ещё и этой жертвы, неужели судьбе угодно, чтобы я принял – принял смиренно и как должное – этот последний удар? Возможно ли смириться с таким?
     – Но как же… как же всё-таки это получилось? – по-детски беспомощно спросил я, машинально отстёгивая ремень, который с присвистом уполз назад. – Не может быть, чтобы ты хотела…
     Юля снова опустилась на руль и печально посмотрела на меня.
     – Теперь мне уже кажется, что хотела. Я никогда нарочно не думала об этом, но, возможно…
     – Возможно, всё произошло в соответствии с твоими тайными желаниями.
     Она раздумчиво подвигала скулами. Было видно, что признание принесло ей сильное облегчение. В глазах, устремлённых на меня, хотя и трудноразличимых во тьме, не было уже той чёрной тяжести, что так смутила меня у родителей.
     – Конечно, это случайность, – тихо и уверенно произнесла она. – Но раз уж она произошла, надо думать, как быть дальше.
     – Однако если он ещё ничего знает… Как же ты хочешь сказать?
     Юля вдруг смутилась и отвела взгляд.
     – Наверное, это глупо, – сказала она. – Я решила, что сообщу ему после того, как станут известны результаты голосования. Когда всё эта суета уже будет позади. Но в действительности… в действительности мне просто хочется, чтобы был момент, определённый момент.
     – Как час казни? – мрачно усмехнулся я.
     – Получается, что так. Ты видишь теперь сам, братишка, что я действительно слабая, до неприличия слабая.
     Я взял её руку.
     – Ты не слабая, сестрёнка. Такое кого угодно выбьет из колеи. После выборов – так после выборов, всё равно ему придётся принять этот факт. Вот только…
     – Ты очень давно не называл меня сестрёнкой, – с лёгкой улыбкой заметила Юля. – И я знаю, его реакцию трудно предугадать, но мне кажется… или я надеюсь, что всё будет хорошо.
     – Должно быть, – решительно сказал я.
     Она сильно сжала мою руку.
     – Я знала, что тебе можно обо всём сказать и не бояться. Спасибо. Пожалуй, мне пора ехать…
     – Домой?
     – Да. Странно, но я до сих пор не привыкла называть этот дом домом. Есть в нём всё-таки что-то… неродное. Надеюсь, мы когда-нибудь переедем.
     Я нагнулся вперёд и тихо поцеловал её в щёку. Юля быстро, как по наитию, крепко обняла меня на несколько мгновений, затем отпустила, ещё раз пристально и глубоко посмотрела в глаза.
     – Иди спать, братишка. Сегодня был очень трудный день.
     Я кивнул. Усталость и в самом деле наваливалась на меня горой. Я вышел из машины, захлопнул дверцу, и маленькое чёрное “ауди” легко развернулось на моей узкой улице. Юля подняла в прощальном жесте руку, и я вдруг почувствовал щемящую грусть, будто в этот самый момент безвозвратно рвались нити, связывавшие нас с прошлым. Машина быстро растаяла в фонарной дымке, а я ещё долго стоял на обочине и смотрел ей вслед, понимая, что жизнь моя вступила в новые, совсем неизведанные воды.