На игре сборной по хоккею

     В середине восьмидесятых двадцатого века коллектив группового госпиталя оказывал всю возможную специализированную помощь травмированным и больным военнослужащим, а также членам их семей на всем пространстве дислокации воинских контингентов от одной границы до другой. Были хорошо налажены дружеские профессиональные контакты военных медиков с чехословацкими врачами, которые были взаимно интересны, поучительны и необходимы.
Заместитель начальника госпиталя по политической работе подполковник Устюгов Викентий Карпович являлся одним из тех представителей своей профессии, которые не громогласно и красочно озвучивали идеологические установки партии, а занимались изнурительной рутинной повседневной кропотливой работой. Замполит умел убеждать, к его мнению прислушивались, он беседовал с каждым вновь прибывшим специалистом, напутствовал убывающих, организовывал спортивные соревнования, терпеливо выслушивал жалобы обиженных жен военнослужащих. К своей деятельности он подходил с философской высоты и говорил, что воспитание имеет целью дать возможность человеку осознать необходимость соблюдения моральных принципов, а обстоятельства жизни определят порядок их нарушения. Устюгов вплотную приближался к предельному возрасту для своего звания, у него появилась полнота, которая не реагировала даже на длительные физические упражнения. В таких случаях для восстановления осанки молодости требуется особая, в основном растительная диета, но длительные посты не для атеистов.
Делегация любителей хоккея ехала на венгерском «Икарусе». Когда за окном показались кварталы города, Устюгов встал со своего места, попросил минуту внимания и провел краткий инструктаж:
— Товарищи, напоминаю — во время игры с чешскими болельщиками не спорить, быть вежливыми, не отвечать на грубости. Не забывайте, что мы иностранцы, и некоторые считают нас оккупантами. Вполне возможно, что будут подвыпившие. Билетов было мало, поэтому придется сидеть в разных местах. Зато на одной трибуне. Не теряйте друг друга из виду.
Через несколько минут автобус подъехал к стадиону, водитель вырулил на стоянку и открыл двери. Армейский автобус отличался от других многочисленных транспортных средств разве что только номерами. Все прибывшие были одеты по гражданке и тут же растворились в общей людской массе.

Как гласят летописные источники, история чешского хоккея начинается с декабря одна тысяча девятьсот восьмого года, когда в одном из пражских ресторанов собравшиеся энтузиасты этой игры провозгласили союз хоккея на льду. Чехия как самостоятельное государство в то время не существовало, а Чешский союз хоккея уже был создан. Хоккейная сборная Богемии, территории входившей тогда в состав Австро-Венгрии, выиграла золотые медали первых Чемпионатов Европы в одна тысяча девятьсот одиннадцатом, двенадцатом и четырнадцатом годах. В одна тысяча девятьсот восемнадцатом году образовалась независимая республика Чехословакия в составе Чехии, Словакии и Подкарпатской Руси. Чехословакия трижды становилась чемпионом Европы в независимых чемпионатах. С одна тысяча девятьсот девятого по одна тысяча девятьсот тридцать второй год было проведено четырнадцать автономных чемпионатов Европы. С одна тысяча девятьсот тридцать третьего по одна тысяча девятьсот девяносто первый год чемпионов Европы выявляли в рамках мирового первенства. С одна тысяча девятьсот девяносто второго года Чемпионаты Европы перестали проводиться. Чемпионом мира сборная Чехословакии по хоккею впервые стала в одна тысяча девятьсот сорок седьмом году.
В феврале того же года лучшие чехословацкие хоккеисты по приглашению советской стороны прилетают в Москву, чтобы научить наших спортсменов играть в «канадский» хоккей. Чехи оказались терпеливыми и самоотверженными учителями.
Нападающий чешской сборной Аугустин Бубник так вспоминал о том времени:
«Они ужасно быстро бегали на коньках, нас это очень удивило. Мы наблюдали за хоккеем с мячом, и нас поражало все, что они умели. Однако когда мы проводили совместные тренировки, то оказалось, что они, например, не могут поднять шайбу и вратари не умеют поймать шайбу в ловушку. Там было столько камер, и все они снимали каждое движение каждого игрока. В течение недели они узнали буквально все подробности о нашей игре».
Аугустин Бубник был весьма удивлен тем, что у советских хоккеистов не было настоящего игрового снаряжения.
«Они пришли на площадку в танкистских шлемах, обычных кожаных перчатках, у них были только какие-то футбольные щитки. Мы просто не могли не смеяться. Но после первого дня мы оставили все наше снаряжение в раздевалках на стадионе. И когда мы на следующий день утром пришли тренироваться, то все наши вещи были перевернуты. Они все свалили на какую-то дежурную и уборщицу. Но когда началась тренировка, на площадке появились советские игроки с настоящим снаряжением. Нас это ужасно удивило, так как мы опять ожидали тех танкистов с предыдущего дня. И, представьте себе, выяснилось, что ночью в нашу раздевалку ворвалось огромное количество специалистов и мастеров-ремесленников, шорников и других. А каждый из них должен был сделать точную копию одной вещи. И все это они успели в течение где-то суток».
После тренировок состоялось пять взаимных встреч. Два поединка проходили без зрителей, а три на московском стадионе динамо в присутствии более двадцати тысяч болельщиков. Первой хоккейной сборной СССР удалось четвертую встречу свести вничью, а победить только в последней пятой.
«Я помню, в одном из матчей мы уже тогда с ними так страшно подрались, что на площадке буквально фонтаном била кровь. Их судья, конечно, не владел правилами хоккея, и поэтому он нас постоянно удалял, так как они просто не знали, что такое — играть телом. Мы все время играли вчетвером, или втроем, и, в итоге, мы потерпели поражение».
Бубник вспоминал, что он и его товарищи решили не доигрывать матч и после второго периода остались в раздевалке.
«Туда пришел наш посол, которого звали Лаштовичка, и наше руководство. И все они нас просили, чтобы мы доиграли тот матч, иначе это станет международным политическим скандалом. Мы, наконец, согласились, и сыграли и третий период».
Вот так чехословацкие игроки подготовили своих будущих главных соперников.
Из Москвы «золотая чешская команда», как ее называли в народе, вернулась уже в другое, коммунистическое государство. Однако политикой хоккеисты не интересовались. Через год, в 1949 году в Стокгольме чешская сборная вновь добивается звания чемпионов мира.
В 1950 году болельщики с нетерпением ждали очередного мирового чемпионата в Лондоне. Чехословацкая команда была намерена защитить свой титул.
В субботу одиннадцатого марта 1950 года игроки сборной собрались в пражском аэропорту Рузыне, чтобы вылететь в Англию.
«Вдруг появились агенты государственной безопасности и представители союза чехословацкого хоккея. Они нам сказали, что мы должны подписаться под каким-то заявлением, что мы отказываемся от участия в чемпионате мира, потому что английское посольство не предоставило визу для репортеров чехословацкого радио. Мы, конечно, не расписались, они нас распустили, и мы пошли домой. Разочарование хоккеистов было очень сильным. Мы были намерены завоевать золотые медали на чемпионате, но вместо этого остались дома, и никто не знал, чего можно ожидать в ближайшие дни».
О том, что сборная не примет участие в чемпионате в Лондоне, игроки официально узнали в понедельник тринадцатого марта 1950 года. Возмущенные хоккеисты собрались в центре Праги в одном из баров.
«Мы немножко разошлись, некоторые из нас вышли на улицу и начали кричать антикоммунистические лозунги. У соседнего стола сидели два агента, которые пытались нас задержать. Началась драка, они свистнули, к бару сразу подъехал грузовик с подкреплением, и, наконец, нас всех арестовали».
Хоккеистов сначала обвинили в нападении на полицейских, потом добавлялись другие статьи. В итоге официальной причиной ареста одиннадцати игроков стал антигосударственный заговор. По какой причине власть решила избавиться от своих лучших хоккеистов, которые на международном спортивном уровне блестяще представляли Чехословакию, до сих пор остается неясным. После пяти лет заключения все игроки были амнистированы. Некоторые из них возвратились в спорт.
Аугустин Бубник посвятил развитию хоккея всю свою последующую жизнь.
«Для меня эти пять лет в тюрьме и лагере стали таким жизненным экзаменом на аттестат зрелости, которого бы у меня иначе не было», — вспоминал он впоследствии.

Ледовый стадион быстро наполнялся. Специальная машина, шлифовавшая лед, уехала через ворота куда-то в подсобное помещение. Затем показала танцевальные и акробатические навыки девочка фигуристка. Когда она завершила программу, выехали на лед хоккеисты и судьи. Команды выстроились в два ряда в центре поля. Прозвучали гимны Советского союза и Чехословакии. Болельщики прослушали их в полной тишине и стоя. А затем все пришло в брожение, загудело, зашумело, засвистело, закричало. Вратари запорошили пятачки перед воротами наструганным коньками ледовым порошком, продемонстрировали умение делать шпагат, отразили по несколько тренировочных бросков. И вот игра началась. Когда атаковали чехословацкие хоккеисты, эхо «до того!» шарахалось по стадиону, билось в крышу, и, не находя выхода для своей энергии, возвращалось обратно и сливалось с новыми стоголосыми вихрями. Атаки советских хоккеистов сопровождались свистом, резавшим уши. Вскоре чехи забили гол. Звуковая волна «до того!» усилилась. А после второго гола в ворота нашей команды она еще добавила децибелов. В момент краткого затишья, вдруг послышался пробный маломощный крик «шайбу!» гинеколога Родиона Остаповича Перфильева, расположившегося одиноко неподалеку от основной группы военных болельщиков. Десятки лиц сразу же повернулись в его сторону, а восседавшие рядом чехи отодвинулись, образовав полуметровый вакуум. Мол, мы не причастны. Игра продолжилась. Наши хоккеисты отбились, будучи, в меньшинстве.
Самойлов, отбросив внутренние сомнения, привстал, приложил руки рупором ко рту, набрал в легкие воздуха, сколько поместилось, и выбросил в окружающее пространство «шайбу! шайбу!». Его дружно поддержала небольшая группа соратников в составе двух хирургов, травматолога, терапевта и невропатолога. В это время к бортику ледовой площадки подъехал Вячеслав Фетисов и что-то сказал, обращаясь к ним. Самойлову даже показалось, что он встретился взглядом со знаменитым хоккеистом. Слова разобрать не удалось из-за усилившегося свиста. После этого госпитальные кричали, срывая голоса и не обращая внимания на поведение болельщиков противника. Вскоре нашим хоккеистом удалось сравнять счет, а затем и выйти вперед. Криков «до того!» поубавилось. А когда в ворота чехословацкой команды влетело еще два гола, вся трибуна, включая чехов, стали скандировать «шайбу!».
— Почему вы стали болеть за нашу команду? — осторожно спросил Самойлов у сидящих на соседней скамейке чехов.
— Chod;me na hokej, jako v divadle. Kdo hraje dob;e a tleskat. — ответил один из них.
А его сосед перевел:
— Хоккей, как театр. Кто лучше играет свою роль, тому и аплодисменты. Ваши сегодня были сильнее.