Жизнь в кунсткамере или будни шоу бизнеса

Каких только кунсткамер не найдется на бескрайних просторах нашего необъятного государства!

Одна из них называется «молочная ферма». Вроде бы ничего невероятного, но сколько фантазии и самобытности привнесено сюда пытливым умом нашего народа!

Молочная ферма — это те, кто хочет, что-то отдать, и те, кто по роду деятельности должен это принять. Но просто это только на первый взгляд, ибо обе стороны преследуют сугубо корыстные цели.

Коровы с молоком бывают наши и импортные…

Наши коровы пытаются сбагрить заведомо старый и лежалый товар. Молоко это обогатили добавками и примочками, и теперь даже самая дохлая корова готова поспорить за вкус и жирность этого продукта современных технологий.

Цена на него никогда не может быть меньше, чем на свежее молоко, и поэтому буренки не волнуются за свое существование.

Наряду с нашими телками ферму посещают и импортные молочные представители парнокопытных. Но с их честностью и порядочностью приходит куча такой головой боли, что о них разговор пойдет отдельно.

В общем, приходит наша парнокопытная на эту ферму и говорит:

— Хочу, шоб вы мою жидкость белого цвета с биодобавками упаковали в красивую упаковку и продали как можно дороже.

— Не вопрос, — отвечают ей. — Но у нас своего оборудования нет. Только загон, электричество да доильный аппарат.

— Отлично! — говорит буренка. — Мне больше ничего и не надо. Заберете у меня молоко, а уж продать его — дело техники. Фирма ж гарантирует?

— Не, — отвечают ей. — Не гарантирует. Аппарат у нас только на два соска. Так что либо титьки ваши мять будем по очереди, либо свой привозите, либо наш на четыре полноценных соска в аренду берите.

— На два? — удивляется клиентка. — У коров же меньше 4 сосков не бывает!

— Все бывает в этой жизни, — отвечают ей. - Не хотите? Ну как хотите. Мы ж к вам не в претензии.

— Хорошо, я свой привезу.

— А он у вас сертифицированный? К тому же он наверняка по мощности не подходит. Придется вам это согласовать с нашими службами. У нас, правда, на складе лежит новый доильный аппарат, только что купленный. Но вы ж понимаете, его надо достать, подключить, провести калибровку. Правда, это вам выйдет дешевле и проще, чем свой тащить. Так что выбирайте.

Буренка понимает, что попала, но чего не сделаешь ради престижа...

И она начинает договариваться на условиях доярок.

По ходу дела народ подтягивается, и каждый начинает впаривать телке свои услуги.

Выйдя из зала заседаний, доярки начинают рассуждать о чувстве чрезмерной собственной значимости.

Звучит это все так, что без них ферма бы загнулась уже через час-другой. И вообще, на таких талантливых руководителях держалось и будет держаться все: и ферма, и наука, и техника. Дай им окаменелую лепешку дерьма динозавра — они расскажут где, с кем и для чего жил этот мамонт и даже определят его имя.

Правда, их настроения резко меняются при виде начальников фермы.

Все теряют гордый вид и стараются слиться с ближайшей стеной.

А все потому, что при всей своей незаменимости и значимости доярки четко следуют принципу: «Как сделать так, чтобы ничего не делать и нам бы за это ничего не сделали».

Именно поэтому и перемещаются они исключительно по двое или по трое, всем своим видом показывая озабоченность делами предприятия.

И все бы хорошо, если бы не приезжие коровы. Тем ничего чужого не надо, молоко у них только что приготовленное, да и ведут они себя как-то неправильно. Условия выдвигают, проверяют исполнение контрактов, пресекают нарушения.

Именно из-за них у доярок головные боли и плохое настроение.

Если во время дойки из строя выйдет оборудование, то дело может дойти и до самого главного фермера.

А тот хорошо понимает, что ему, мягко говоря, постоянно пытаются выдать желаемое за действительное, но других доярок у него на примете нету, а эти хотя бы предсказуемы. Если ему понадобится показательная дойка, они сделают все, лишь бы усидеть на своих местах.

Этим-то они и сильны.

Вы можете спросить, что же делают рядовые механизаторы и уборщики, не допущенные к прямому общению с парнокопытными? А ничего они не делают и в прямом, и в переносном смысле.

Тут главное две вещи.

Во-первых, помалкивать, так как на территории фермы действует один простой закон: если ты не допущен, значит, твое мнение никого не волнует.

Такое поведение вызывает негодование доярок, ведь кто-то же обязан прикрывать им тыл после удачных переговоров. И они, как и положено, моментально приклеивают работнику-молчуну цветастый ярлык и больше его никогда не трогают.

Но при этом есть другие работники — исполнительные. Пока первые отсиживаются по разным злачным местам фермы, на исполнительных, причем за то же подобие зарплаты, навешивают обязанности молчунов.

Во-вторых, создать видимость активности чукчи, который что видит, про то и поет.

Делается это изящно и просто. Сидят несколько человек и обсуждают проблему написания служебной записки на тему ремонта метлы, которую для большей ее эффективности надо перетянуть новой веревкой.

Все выжидают, у кого первого сдадут нервы и он начнет хоть что-то делать в этом направлении.

И вот момент ломки происходит. Один встает, и тут же включается хор «чукчей».

Он идет к компьютеру.

Они:
— Надо комп включить!

Он заходит в Word.

Они:
— Надо зайти в Word! И написать докладную.

Он начинает писать.

Они:
— С ума сойти! Кто ж так пишет докладные?!

Он бросает клавиатуру и кричит:
— Делайте сами, раз такие умные!

Они (абсолютно невозмутимо):
— Ты начал — ты и делай, хотя ты все делаешь неправильно. Все надо делать по-другому.

Он:
— Как по-другому?

Они
— Ну по-другому…

«Чукчи» тем и сильны, что, сами ничего не делая, считают, что имеют полное право критиковать и обсуждать то, что видят и слышат.

Вот так двигают нашу экономику две стороны одной и той же уже давно потускневшей медали.