Увидеть лотос

1
     Высокий, с унылой сединой старик Захар Григорьевич объявил, что лотос замечательное растение и что он его выдел, и не только видел, но и «здоровался за руку». Здоровался, когда служил на Дальнем Востоке, в Приморье. Служил аж под началом ныне известного в военных кругах генерала. Тогда генерал ещё генералом не был, а сам Захар Григорьевич был капитаном, и, кстати, а чаще не кстати, любил крепко выпить, но, после  одной штормовой ночи, лотосовой ночи, с вином покончено.
- Помог лотос! лотос сила! И сейчас, сами знаете, ни капли в рот.   
     Захар Григорьевич посмотрел через  распахнутые ворота гаража  на хрупкие струйки майского дождика и картинно поклонился  хозяину  - пусть он, как главный очевидец того давнего события, если хочет, расскажет и про Чубаровскую дачу, и про штормовую ночь, и про лотос...   

2
     В гараже, как и положено в личном гараже, компания разношерстная. Но все свои.  Хозяин гаража Кирилл Кириллович. Для гаражного общества, как и положено, он  просто Кириллыч. Кириллыч совершенно лысый старичок. Старичок  ; ничего особенного, но на правой руке массивный перстень, яркий,  жёлтый перстень. Кириллыч, заваривая чай в термосе, расписанном оранжевыми  драконами,  воодушевился:
- Как видите, сейчас я отставной козы барабанщик, а тогда, в армии,.. а когда «тогда»… Во! в восьмидесятых годах я служил в дальневосточном Приморье. Гарнизон, конечно,  беспросветная дыра. Дыра с названием Лялачи. А в другой дырке, в Вассияловке, служил  однокашник по военному училищу Витёк… Нет-нет, Витёк, конечно, давно не Витёк, а Виктор. Виктор Платонович. По службе он здорово всех нас обогнал. Мы - кто что, а он - командир! Командир небольшой, но отдельной, вновь созданной части.  Ну, это к слову. А между нами, однокашниками, он так и оставался парнем рубахой. Старый холостяк. Мы еще в училище оженатились, а Витёк, то бишь Виктор - нет. Тут уж каждый спасается, как может.
     Кириллыч посмотрел на перстень, продолжал:
- Середина августа. Я в отпуске. Собрались с женой «на запад». «На запад», по дальневосточному, означает ехать куда-то за Урал.  И вот звонок, от Виктора, мол, «приезжай на рыбалку. Знаю не рыбак, но надо начинать! Удочек нет? Удочки найдём. Будут удочки. Кстати,  зацвёл лотос. Зацвёл на Чубаровской даче. Есть у нас такой водоём. Закрытая зона. Но именно там и будем ловить. А увидеть лотос ; нечто эпохальное, наполеоновское. Не пожалеешь. Бери жену. Жду завтра. И никаких гвоздей».
    И я поехал, правда, без жены и, как оказалось, хорошо, что без жены. В общем-целом поехал.  Честно говоря, очень захотелось познакомится с красотой лотоса, с живой красотой лотоса. Что я знал о лотосе? Древний  цветок, очень большой, очень красивый, говорят чудодейственный. А что до рыбалки, то рыбалка лишь предлог для встречи со старым товарищем. И с лотосом.  Лотос это лотос!..
 
3
     Рейсовый автобус приходит в Вассияловку ровно в полдень.
     …Меня встретил сам Виктор. Обнялись, по-дружески потискали друг друга. Всё-таки года три не виделись
- А семь не хочешь, - воскликнул Виктор. - Между нашими службами всего каких-то две сотни вёрст, а не виделись семь лет. Помнишь Киевский вокзал в Москве? Ладно, об этом успеем. А где супруга? Не смогла? Что ж, не смогла, так не смогла. А тебя я прямо с корабля на бал. Прямо на рыбалку. Покажем, покажем! лотос, цветущий лотос. Погода бы не подвела. Прогноз так себе, не наполеоновский. Но что нам погода? Мы люди военные, мы воюем в любую погоду.
     И мы в солидном, в командирском, «уазике». По дороге Виктор вводит в обстановку:
- Озеро Чубаровское, с давних пор база отдыха работников крайкома, и далеко не всех, а в основном для Чубарова, как первого секретаря и его ближнего круга. Ну, и для почётных, нужных гостей. Кстати, хорошо, что один приехал. У нас вчера было высокое, очень высокое военное начальство. Встречал сам Чубаров. И сам лично катал гостей по озеру на плавучей концертной платформе. Артист играет Шопена на специально, представляешь, на специально привезённом рояле, на диковинном рояле, красном рояле… И вот - зелёные берега, красный рояль, блистательная шопениана, синие небеса, розовые лотосы. Да-да лотосы.   
     А вечером гости внезапно уехали. И Чубаров уехал. Кира, ты сам вояка (Виктор стиснул мне плечи) поймёшь. Из-за начальства хотел дать тебе отмашку на приезд, да связь подвела. А сегодня и рад, что связь подвела ; тебя увидел. Начальство вряд ли вернётся, но… отбоя нет, наполеоны наши непредсказуемы.  И пусть. Не будем о них. Лучше - о крайкомовской базе. Чего только на базе нет: и хоромы, хоромы! самого Чубарова, и гостевой дом, и сауна, и столовая, которая похлещи любой стольной ресторации и прочее, и прочее. Посторонних ; ни-ни! А мы соседи. К тому же помогаем охранять. Есть и нечто более серьёзное, но о «более серьёзном» прости, лучше тебе не знать.  Мы, конечно, на саму «точку» не пойдём. А так, с краешку, возле охотничьего домика. Только мои офицеры, человек пять, ну, может шесть. У нас в Вассияловке жизнь до тошноты скучная: служба, служба, служба. И, как бесплатное приложение,  большой словесный цирк имени гарнизонного сарафана! Воленс-неволенс в воскресенье  программа из двух пунктов на выбор: либо это самое (Виктор щёлкнул себя по горлу), либо, если погода позволяет, на чубаровскую дачу, на рыбалку. Впрочем, и там без этого самого (опять выразительный щелчок по горлу) редко, когда обходится. Я не одобряю «это самое», очень не одобряю, но…
     Сегодня воскресенье.  Готовность, понимаешь ли, «начальственная», ещё не снята. Но мы и в строгом, в мужской кругу перекусим, покупаемся, порыбачим. Что морщишься? Не волнуйся, да-да, подплывём к лотосовой плантации. А вечером домой. Такова диспозиция. Ну, как? Уверен, и сам бы Наполеон одобрил. Мои мужики уже на «точке». А мы сейчас на минутку заскочим ко мне домой. Надо кое-что…  И жене представлю.
- Ты женился? Когда?
-Давно. Помнишь встречу на Киевском вокзале? Я тебе не сказал тогда, сглазить боялся. Я приезжал жениться. Женился.
     Нас встретила молодая женщина, красивая женщина, очень красивая женщина, но я опешил. Такого не ожидал ; кожа женщины совершенно чёрная, и не просто чёрная, а с синеватым отливом.
     Негритянка!
     Да, негритянка. Но самое интересное, самое необычное в том, что лицо её не имело ни одной африканской чёрточки. Русское, исконно русское лицо. Я всегда представлял, да и теперь представляю с такими чертами пушкинскую Людмилу.
     Не знаю, удалось ли мне не выказать удивление. Наверно, нет. Да, я был удивлен, удивлён несказанно. Удивляться, казалось, я давно отвык. Ведь много чего пришлось повидать за пятнадцать лет армейской службы. Но такого… А впрочем, именно в захолустных  гарнизончиках, забытых и военными, и цивильными начальниками, живут и благоденствуют такие людские диковины, которые и нарочно представить невозможно. А ежели встретил, то и забыть невозможно.
; Елена, ; назвалась женщина. ; Витя, говорил о вас. Цветенье лотоса чудесно. Я вам приготовила книгу о лотосе. Возьмите.
    Я взял, взял молча, взял машинально, взял в трепетном волнении, ибо от Елены, от этой чёрной женщины, от этой чёрной жемчужинки  исходило  столько необъяснимо милого, и то же время необъяснимо властного обаяния, что…  я окончательно смешался, невнятно пробормотал свое имя.
     А Виктор спешил:
- Ага, познакомились? Прекрасно! Лялечка, мы будем… Ты знаешь где. Прошу, покарауль связь (Виктор махнул в сторону батареи телефонов). Особенно, если загундит этот монстр.
     Виктор погладил жёлтый деревянный ящичек. У ящичка сбоку резная крутящаяся ручка. Такую телефонную древность я видел только в фильмах о гражданской войне. А Виктор посмотрел внимательно на жену и попросил:
- Лялечка, если что ; то как всегда.   
- Виват, мой Наполеон! ; шутливо козырнула Елена, Лялечка, чёрная жемчужинка.

4
    Когда поехали, я спросил:
- Ты в какой «африке» раздобыл эту чёрную жемчужинку!
= Моя Лялечка коренная москвичка. Да-да! Родилась и выросла в Сокольниках. Рядовая история. Однажды столицу удостоила своим присутствием  компашка удалых африканских наполеонов. Присутствие мимолётное, но, как ты выразился, на «чёрный жемчуг», русским женщинам они не поскупились. А от чёрного жемчуга, и чёрные жемчужинки. И вот одна жемчужинка моя! Каким образом? Разговор особый. Но везде и всюду она со мной, но везде и всюду своей любовью, да-да, своей любовью ; да по военным тяготам и лишениям! И среди тягот и лишений, а какими они бывают, сам знаешь, нам с Лялечкой легко и даже радостно. Прости, предвижу, так сказать штатный вопрос: а дети? У нас двое детей, мальчик и девочка. И мальчик, и девочка белые. Да, при всём, притом рискнули. Но дети белые. Правда, больше рисковать не будем. Нам хватит!  Об остальных подробностях догадывайся. Да-да, они не всегда лёгкие, особенно, когда дело до… чёрной кожи… до… Но всё преодолимо.  А мы, между прочим, приехали. 

5
     На берегу озера маленький, кирпичный домишко с зелёной, черепичной крышей.   А веранда… Да, веранда впечатляюще обширная, крытая. На такой веранде могут поместиться два таких домика и осталось бы место и для банкетного зала. Но на веранде располагается только сам банкетный зал.
     В зале, напротив входа, два длинных , просторных  стола, сдвинутых в один. У стола суетится мужчина в красном фартуке, переставляя тарелки и вазочки с разнообразной снедью, поправляя обеденные приборы.
     Мужчина высок, лицо ; неутомимая, весёлая мимика, причёска ; множества рассыпанных длинных прядей, каждая прядка с унылой проседью.
     В стороне два упитанных господина: жёлто-чёрные пиджаки, строгие, прямо-таки  военные, кепи с длинными козырьками.
     Увидев нас, красный фартук торжественно поприветствовал:
- Здравия желаю, наконец-то! Ура! Друзья, господа офицера;, к столу! ; и поглядывая на господ в жёлто-черных пиджаках, добавил, ; Виктор Платоныч, тут из «чубаровского оплота» двух немцев прислали. Хотят увидеть лотос. А вы собираетесь, как известно в поход к плантации. И прислали, этих…   По-русски ; ни бельмеса.
- Что ж, не только они хотят. И другие хотят. Будет лотос. Гриша, где народ?
     А народ, шесть офицеров, подчинённых Виктора, быстро рассаживались за столом. Немцев-экскурсантов, жаждущих полицезреть на живой лотос, также усадили за стол.  Виктор, внимательно осмотрел застольное собрание и кивнул красному фартуку: «Давай, банкуй».
 - Друзья, - поднялся красный фартук, - что терять время даром? Караси долго ждать не станут, разбегутся. А по сему, необходимо заострить глаз  великолепием нашего стола. Да-да, сами понимаете, не заостришь ; клёва не будет. Кстати, и лотос будет виден гораздо чётче.
     Дополнительно просить никого не пришлось. Народ дружно приступил к трапезе, то есть  «к заострению глаза». И весьма успешно. Немцы-экскурсанты не отставали. Я, сами понимаете, тоже принял посильное участие. Стало ясно, что до реликтовой красоты, до лотосовой красоты я доберусь не скоро. Вот только как «нескоро».    
      А длинный мужчина с унылой сединой, он мне представлен, как товарищ капитан Марголин, так и не снял красный фартук. Поглядывая на меня, товарищ капитан громогласно  рассказывает:
- У нас тут не фонтан! Что мы видим? Видим одни и те же морды, портупеи и банные подштанники. Наши дни ; сплошная кирза и тухлая струганина гарнизонных сплетен.  Но мне повезло! Мне повезло поучаствовать в съёмках кино. «Война и мир»! У самого  Бондарчука. Самого Сергея… э… как его… Герасимовича! Баталия на съёмках грандиозная. Масштаб всесоюзный. Войск понагнали… э… три полнопрофильных мотострелковых дивизии  и одну танковую…
     Кто-то перебил товарища капитана Марголина:
- А зачем танковую? В 1812 году о танках и не слыхивали!
     Марголин презрительно хмыкнул:
- Эх, голова садовая! Конечно, в «восемьсот двенадцатом» танковой техники не было. Но пушки были. И много было. И у нас, и у французов.  А пальбы в Бородине ; охринеть. А для шумового эффекта даны танки. Представьте, стоят друг против друга два танковых полка и палят холостыми: полк Т-34(за французов, залп глухой), полк Т-54 (за русских, залп радостный).  А я в центре, между ними. Ну, кто наливает? Ты Петруня? Плесни-ка в стакан пятьсот одиннадцать капель! Почему пятьсот одиннадцать? Ну, и темнота! В граненом стакане ровно пятьсот одиннадцать капель водки,  а коньяка ; ровно пятьсот сорок. Но на чём я остановился?  Ах, да! танки палят, обозначают канонаду. Шеренги французские на русские шеренги!  Но что-то не так.  Я же чувствую, что что-то не так!  Подхожу к Бондарчуку: «Серёга, надо исправлять».  А Бондарчук: «Хватай моего, личного, белого коня и покажи этим обормотам, как атакуют русские кирасиры. И я на коне, на белоснежном. Девушки-гримёрши только и успевают кисточками стряхивать с коня и с меня, с меня и с коня копотный налёт. А я кричу: «За мной чудо-богатыри, постоим за родное Приморье!..  то есть за Москву! Умрём, как наши братья умирали»…
     С этой патетической фразой товарищ капитан Марголин внезапно опустился на стул и уснул. 
     А товарищеский обед, или «заострение глаза» на карасей, к моему удивлению, не перерос в банальную пьянку. Пить ; пили. Но пили  весьма умеренно. Виктор вообще практически ничего не пил.  Он тихонько вышел на берег озера и курил. Я хотел подойти, но не подошёл, а сел в дальнем углу необъятной веранды, начал просматривать подаренную чёрной жемчужинкой книгу о лотосе.         

… Лотос,- один из самых древних цветов на земле, существовал уже в меловом периоде, больше 100 млн. лет назад. Его ископаемые останки находят и в Северной Америке, и на Дальнем Востоке.

…Лотос орехоносный обитатель восточного полушария.

 …Лотосу приходится трудно, он требует заботы и охраны. Нередко гибнут его цветы в букетах любителей экзотики. Редеют лотосовые поля и при осушении земель. Питательные корневища растения с удовольствием поедают животные.
 
     «Лотосу трудно… лотосу трудно…» ; про себя повторял я. А наяву действительно возникли затруднения, но не где-то на лотосовой плантации, а  у нас на собрании.
     Товарищ капитан Марголин, а его перенесли на диван, спал недолго. Очнувшись, он опять занял место за столом. Несмотря на то, что спиртное капитану старались не наливать, он всё-таки опять пропустил «свои законные пятьсот одиннадцать капель». И опять разговорился:
; Вообще-то на съёмках «Войны и мира» была хорошая, симпотная атмосфера.  Но не давал покоя фактик здоровья. Санитария страдала. И мы, вояки, торжественно, в прямом смысле, обкакались. Надо полковые колонны подтягивать, выравнивать. Серёга Бондарчук шумит. А у нас понос! Ничего не помогало. Доктора с ног сбились. Серёга ко мне: придумай что-нибудь. И я нашёл, нашёл! верное средство. Рекомендую: на сто семьдесят шесть (шесть!) граммов водки две столовые ложки артиллерийского пороха. Запомните: сто семьдесят шесть водки плюс две ложки пороха, исключительно артиллерийского. И ; через час полный порядок. Дерьмо твёрдое, прочное, ломом не перешибёшь. Съёмки завершились. «Война и мир» фильм мировецкий. Бородино! Французам наваляли!
     Послышалась реплика, что в Бородинском бою были и испанцы, и шведы, и немцы.
; Немцы? ; подхватил реплику Марголин, ; Немчуре проклятой и «Бородина» мало, мало и Брусиловского удара, мало и  Жу;ковского кулака. Вон сидят (Марголин направил ложку в сторону немцев-экскурсантов), жрут шашлык на халяву, да ещё лотос подавай. Развлекай их! А господа, холявщики? Развлекать вас?
     Немцы-экскурсанты, как и прежде ничего не поняли из марголинского возмущения, дружно отвечали: «Я! Я!»
; Что ж немчура, держись! Приступим к развлечениям. Русская серенада!
     Марголин схватил за хвост, ненароком подвернувшегося под руку, толстого кота. Два полновесных, резких витка на полную руку ; и обезумевший от боли кот, с пронзительным, визгливым мявом шмякнулся на стол. Сметая вилки, стаканы, тарелки с пищей, кот покатился в сторону немцев. Ваза с кетчупом опрокинулась, и кривые красные ручьи рванулись по голубенькой скатерти на все четыре стороны, ниспадая множеством водопадиков на брюки, на стулья…
     Немцы-экскурсанты в испуге вскочили, но испугом и отделались. Кошачий смерч до них не докатился. На этом русская серенада закончилась, потому что исполнитель серенады товарищ капитан Марголин внезапно опустился на стул и забылся в безмятежном, пьяном сне.   
    
6
     «Серенада» завершила застолье.
Виктор, Виктор Платоныч, безотлагательно извинился перед  гостями, в том числе и передо мной «за инцидент». Впрочем, никто особо и не удивлялся. Было! Многое чего было. Было и похлеще. Товарищ капитан Марголин, конечно, и пьяница, и дебошир, но пьяница и дебошир свой, предсказуемый.
- Знаешь, Кира, - говорил Виктор, - когда я формировал часть, то по наследству мне достались такие ухари, что перед ними Марголин ангел. Пришлось с ухарями расстаться.
- Так-то оно так. И у нас, в Лялачах, встречаются экземплярчики. Ни встать, ни сесть! Слушай, сугубо между нами девочками, чего вошкаешься с товарищем Марголиным?
- Что ж, если между нами девочками, то Захар Марголин мне больше, чем товарищ. Когда началась афганская заваруха, мы в числе первых приняли бой, с так называемыми моджахедами. А командовал моджахедами кто? Немец! Немец оказался умелым командиром. По лучшим правилам  тактики зажал нашу роту. А Захар меня тяжелораненого прикрывал, по сути, самим собой прикрывал. Патронов у нас ; ноль, и не просто ноль, а ноль в квадрате! Но пара гранат имелась. Последнее, что я услышал: «Ахтунг! Ахтунг»!  и «Получай немчура»! Взрыв гранаты, сразу же второй взрыв. И оглушительное забытьё. Нам повезло: соседи выручили. Меня отправили в Союз, в госпиталь. А в прошлом году я случайно встретил Захара Марголина в Уссурийске… возле гарнизонного трибунала. Не помню, чего он конкретно натворил, но хорошо помню, что прямо в трибунале устроил пьянку, демонстративно выпил стакан популярной  в то время водки «Женьщеневая» и обругал председателя. Правда, и председатель, как выяснилось позже, был гадом. Да-да гадом. И, тем не менее, можешь представить себе пьянку в трибунале? Высший пилотаж хулиганства.   В общем, местные наполеоны настаивали на позорном разжаловании и увольнении «из рядов». Больше того, тюрьма корячилась! Не спрашивай, как, но, на этот раз, я его прикрыл. Перевёл к себе в часть. И продолжаю прикрывать. Захар отличный товарищ, отличный инженер. Но… слишком любит спиртное. Больной человек. Да-да! Ты сам видел. Что я могу для него сделать? Ровно через полгода «по выслуге» отправлю с почётом на пенсию. А сейчас имеем, то, что имеем. 

7
     Виктор закурил:   
- Но сменим тему. Кирюха, друг, лучший друг моего лейтенантства, пошли ловить карасей. Под вечер должен брать карась. А карась здесь отборный. Местный генсек, Чубаров, следит за карасями, хотя сам рыбачит редко. Озеро место, как я говорил, да и все это знают, для утехи, нужных  людей.
- А ты чем Чубарову нужен?
- Представь, нужен. Мы соседи. А с соседями надо дружить. И дружим. Есть и ещё кое-какие нюансы. Кирилл, поверь, тебе лучше о них не знать. Пошли карасей ловить.               
     Не хочется повторяться, но повторюсь, для меня «карасей ловить» случайная экзотика! Экзотика от нечего делать. Не чувствую особого интереса. Забрасывай подальше, лови побольше.
Но на Чубаровской даче сам процесс ловли обставлен, мной не виданным, комфортом или, как сказал Виктор, «подробностями».
Во-первых, само место лова строго индивидуально для одного рыбака. Удобные стационарные подставки под удочки. Кресло рыбака.  Кресло, при желании, подгоняется по фигуре. Кресло можно полностью разложить и полежать. Под ногами углублённый в землю садок. Во-вторых, по правую руку столик с всевозможными насадками и прикормками; по левую руку столик  с самоварчиком и чайным прибором. Тут же маленький, но вместительный холодильник. Открыл ради любопытства ; в холодильнике сыр, ветчина, бутылки с прохладительными напитками и не только с прохладительными. В-третьих, над местом лова высокий навес и от дождя и от солнца. Лови рыбу и благоденствуй. А если не клюёт, то имеющиеся житейские «подробности» скрасят любое бесклёвье.
    Виктор ушёл. Я забросил удочку, наживив крючок, как и советовали, какой-то водяной букашкой похожей на маленькую креветку. Поплавок недвижен. И зачем он мне нужен? Приехал-то я полюбоваться лотосом. Лотосом настоящим, живым, в первозданной природе, в открытой природе. И уж давно бы можно было увидеть лотосовые цветы, но, из-за каких-то непонятных церемоний, свидание с первозданной красотой откладывается.
     Я снова открыл подаренную чёрной жемчужинкой, Еленой, книгу.       

…Лотос цветёт в августе. Бутоны его раскрываются с первыми лучами солнца, и цветущие заросли алеют всей гаммой оттенков розового цвета. Головки цветков, пышные и крупные, размером около 30 см.

…Часть листьев — плавающие, часть — подводные. Цветки лотоса всегда обращены к солнцу. Чуть ниже того места, где цветок прикреплен к цветоножке, располагается своего рода чуткий приемник светового излучения…

8
     …Приемник излучения,..   приёмник излучения… И я задремал. Но и в дрёме  вижу приёмник  излучения. Он почему-то в виде старинной радиолы. Крутится пластинка.  Игла на одном и том же месте проваливается в досадную ямку, с шипением выбирается, снова проваливается. И шипящая мелодия, на одном и том же месте обрывается и никак не может преодолеть досадную ямку. А ямка расширяется, превращается в широкий квадратный рупор. Рупор зловеще взывает: «Вставай… и смотри», «смотри… и вставай»...
     Я очнулся ; мать честная, надо мной стоит Марголин, товарищ капитан Марголин, собственной персоной:
- Кирилл или как там тебя, кончай ночевать, вставай и смотри, что у нас делается.
     Продремал я не больше часа, но озеро захватил шторм. Полуметровые волны с однообразным шипением накатываются на берег и рыжеют от придонного ила. Ветер полностью втоптал в воду и камыш, и осоку.       
- Ты смотри не на берег, ты смотри на середину водоёма. Правее, ещё правее, видишь белая полоса с красным пятном. Знаешь, что за полоса? Плавучая платформа с красным роялем! Есть тут такое диво. Вчера заезжий артист развлекал всякую чиновную шушеру… и немчуру. Как же, Шопен на водном зеркале ; престижно! А сегодня шторм оторвал платформу от причала.
- И что?
- Да оно  бы и ничего. По мне, провались она хоть в посёйдоновы тартары. Но прибежала местная тётка, дети её на платформе. Серьёзно. Мы с командиром на баркасе двинем к платформе, а ты, друг, побудь на связи… там, на веранде. А наши офицеры, наши преподобные господа офицера;, с начала шторма отправились в часть, по местам. Командир задержался. А я, как и ты, проспал. 

9
    События быстро нарастали, нарастали с печальной последовательностью.
     Виктор и Марголин на баркасе погребли к платформе. Грести против ветра трудно, но хорошо помогал и сам ветер. Он подгонял платформу на встречу гребцам. Рассчитать расстояние при штормовом волнении трудно. И случилось непоправимое. Платформа с размаху ударила баркас и подмяла его под себя. Виктор получил удар по голове то ли веслом, то ли причальным кранцем, потерял сознание. Марголин,  и сам не смог толком объяснить, как из пенной толчеи волн и обломков баркаса, он вытащил командира. Но вытащил и  положил под рояль. Начинался дождь, и только под огромным концертным роялем, красным роялем, казалось, и можно было, на первых порах, укрыться. Виктор быстро пришёл в себя. Болела голова. Небольшая скальпированная рана на затылке кровоточила.
     Детей на платформе не было.

10
     А я в это время на веранде. Сижу не где-нибудь, а за барменской стойкой. Из персонала ; никого. Телефон молчит. Да и кто будет звонить? Кому мы нужны! И ошибся. Позвонила  чёрная жемчужинка, Елена:
- Кто? Вы Кирилл? Отлично, передайте Виктору, что по его деревянному, телефонному монстру передали, тайфун пройдёт стороной. К утру, погода улучшится. А где сам Виктор?
     Я не стал что-либо скрывать. Так и сказал, Виктор с Марголиным на баркасе отправился  спасать детей.
- Какие дети? Что за дети?
     Я коротко доложил о происшествии. Трубка сразу захлебнулась короткими гудками. Эх, надо бы не рубить с плеча, а как-то по мягче, по тактичнее. Но думать о такте уже некогда.
     На веранду вбежала незнакомая женщина: лицо сплошное неутешное горе, сплошные слёзы. Я понял ; ну, вот и мать унесённых штормом детей. Мать говорила, говорила. И было понятно, говорит само отчаянное горе. И я тоже начал говорить, что всё будет хорошо, что предпринимаются самые действенные меры. Женщина слушала меня, но меня она не слышала. Она беззвучно плакала.
     И произошло чудо, настоящее совершенно нежданное чудо ; на веранду неслышно протиснулись два мальчика, как выяснилось позднее шести и восьми лет. Мальчишки усталые, в грязных измятых рубашках:
- Мама!
     Мальчишки, конечно, и оказались теми самыми мальчишкам, из-за которых возникла тревога. Оказывается, они действительно отправились посмотреть на ещё невиданную в здешних местах диковину, рояль, и не простой рояль, а красный рояль, но, «немного заблудились» в прибрежных зарослях ивняка. Пока осматривались, пока сообразили куда идти, поднялся штормовой ветер. И вот… И вот общая, бурная радость. И, как говорится, и мать и дети с миром удалились.   

11
     Но почти сразу на веранду вбежала  Елена, чёрная жемчужинка. И, как хотите, так и судите ;  с появлением Елены, чёрной жемчужинки, мне стало светлее, спокойнее.  А  Елена взволнована:
- Они… не вернулись? У меня медицинская укладка. Я же фельдшер…  А Виктор отчаянный…  А Захарчик Марголин совсем бешеный… Они могут… они что угодно могут сотворить…
     Елена замолчала, присела напротив меня. Молодая и красива, уверенная и одухотворённая. Под обаянием женщины я находился в каком-то всеобъемлющем трансе, и уже казалось…
     Впрочем, неважно, что мне казалось - с громким хлопком открылась  входная дверь, но никто не вошёл. Порыв влажного ветра заметался по веранде, завернулся в пышную оконную штору и утих.
     Я очнулся. Хватит сентиментальных искусов. Хватит! Чего так раскис?
     И я, как мне казалось, спокойно, бодренько сообщил Елене, что дети нашлись, но спасатели не вернулись, но, несомненно, вот-вот вернутся. Сделав строгое лицо, я начал было втолковывать Елене какие-то прописные истины и о служебном, и просто о человеческом долге.
     А был уже не просто поздний вечер, а была глухая ночь. На часах, если говорить военным языком, ноль часов, тридцать минут.
     Именно в это время мы услышали со стороны озера первый скрежещущий удар. Что бы это значило? А очень, очень скоро удар повторился. И тут же ещё удар. Встревоженные, мы с Еленой выбежали наружу.  В свете двух мощных фонарей, освещающих фасад веранды,  хорошо виден добротный деревянный пирс. Пирс выдавался в озеро метров на десять. А перед пирсом раскачивалась плавучая театральная платформа с красным концертным роялем. Похоже, сейчас сам штормовой ветер играл на рояле ночную дикую сонатину. Волны легко подхватывали платформу, и её проваренный стальным швеллером борт с размаху ударялся о торец пирса. Крайние доски торца ломались. Очередная волна подхватил платформу. И опять размашистый удар о пирс. И с каждым ударом рояль сдвигался по платформе к самому краю борта. Никого из людей на борту не наблюдалось.
    Наконец при очередном ударе рояль свалился за борт. Но не просто свалился, а встал на ребро, соединив всей своей красной длиннотой и пирс и платформу. Образовался своеобразный, узкий, раскачивающийся мостик. Мостик в любое мгновение мог опрокинуться, и не просто мог, а обязательно должен опрокинуться. Но Елену столь эфемерная переправа не смущала. Где-то рядом  муж, мужу плохо, мужу надо помочь, хоть чем-то помочь.  Елена рванулась на пирс и, с ходу пробежала, как по красной тропинке,  по шаткой длине рояля, и оказалась на платформе. Следом за ней, машинально, рванулся и я. И тоже по роялю проскочил на платформу.
    И шторм взревел. Огромная волна приподняла платформу и швырнула в сторону. Наша красная тропинка, рояль, исчезла под водой. А ветер начал резко менять направление. Он теперь нёсся вдоль берега, увлекая и платформу и людей.   
 
12
     Елена - душа красивая, и отважная душа. Я же… Впрочем, речь меньше всего обо мне. Но даже и сейчас через множество  годов, не могу представить, как Елене удалось  в штормовую ночь по изрядно качающейся «рояльной тропинке», будто по специально расстеленному красному коврику проскочить на раскачивающийся ковчег? Ну, и мне, конечно.
     А где люди? Неужели никого? Неужели наша отвага напрасна? Нет, не напрасна! У противоположного от нас с Еленой борта маленькое низкое строение, нечто вроде гримуборной для артистов. И действительно в «гримёрке» и находились и Виктор, и Марголин.  Не буду  задерживаться на проявлениях радости, и восторженного умиротворения. Зачем лишний раз размазывать сентиментальные сопли по очевидности? Просто Елена, Лялечка, чёрная жемчужинка обняла своего благоверного. Потом осмотрела его рану: «слава богу, неопасная ранка». Перевязка. Ну, а Марголин совершенно здоров. Они с Виктором облегчённо вздохнули, узнав о нашедшихся мальчишках.
- Так что, командир, медалей «За спасение утопающих» нам не видать.  И чёрт с ними! Но, ради какого дьявола, Кирилл, ты увлёк  на сей ковчег чёрную молнию? Понятно, у неё любовь, любовь до гроба…
- Да у меня любовь. И как бы ты не язвил, любовь до гроба, ; встрепенулась Елена, - А Кирилл воодушевил меня, воодушевил меня на… Нет, как говорит Килилл, больше соплей не будет!
     И Елена лукаво мне подмигнула.  Что ж получается, она делает из меня героя?  Но Елена прижала палец к губам ; молчи, без подробностей!  Я молчал.
- Друзья, - вмешался в разговор Виктор, - а ветер совсем слабый. Тайфун и с самом деле лишь слегка задел нашу «чубаровскую» провинцию. Друзья, а ведь наш ковчег дрейфует в сторону лотосовой плантации. Еще, пожалуй,… час, ну полтора и мы у края лотосового царства.
- Ветер слабеет, но он может и вновь усилиться. Это же тайфун! Непредсказуемый наш приморский тайфун, - решительно заявил  Марголин, - а если так, то утащит нас, утащит в такие болотные хляби, где мы и через неделю не отыщемся. Вот что, пока до берега рукой подать, я - на берег, вплавь, а там по берегу за подмогой.
- Захар, прошу, в конце-то концов, приказываю! - отставить!
- Леночке приказывай! Да не тревожься, будет порядок.
     Марголин разбежался, насколько была возможность, и пригнул в воду. Волна тяжёлой, чёрной ладонью накрыла голову человека, вдавила в глубину. Однако голова тут же выскользнула из-под чёрной тяжести, и быстро начала приближаться к берегу. До берега действительно недалеко. И вот уже качающаяся фигура Марголина медленно выбрела на берег. Марголин махнул рукой в сторону удаляющейся платформы, что, видимо, означало - не беспокойтесь, порядок, и скрылся в прибрежном ивняке. 
     Мы свободно вздохнули.
- Дойдёт, теперь дойдёт до штаба части, - улыбнулся Виктор, впервые улыбнулся, - дойдёт, если не застрянет где-нибудь в стакане… в пятистах каплях. Но убеждён, рисковать надо разумно, а здесь… Шторм кончается. А впрочем, где она, черта между разумным и не разумным? Что скажешь, Кирилл, ты ведь тоже только что рисковал?
     Я посмотрел на Елену, чёрную жемчужинку, и отвернулся.      
 
13
     И в самом деле, ветер ослабел и начал торопливо разменивать крутые волны на мелкую, легкую рябь. Облака исчезли. Быстро светлеет. И вот, пока ещё робко, лишь краешком жёлтенького глазика из лесного массива выглянуло солнце. Наша платформа-ковчег покачивалась у плантации лотоса.  Вода сплошь покрыта метровыми, округлыми листьями. Листья мягкие, тёплые, как из зелёного бархата. По бархату перекатываются щедрые пригоршни  водяных бриллиантов. А навстречу уже слепящему солнечной желтизной  рассвету тянутся, раскрываются  первозданной розовеющей свежестью большие цветы.   
     Мне вспомнилась книжка «о лотосе» подаренная Еленой.
Но памяти процитирую:

…Солнце - самый древний цветок. Солнце никогда не отцветает. К нему тянется и одушевлённая, и неодушевлённая жизнь и, получив денные, живительные импульсы, неустанно продолжает себя.

…Солнце - самый древний цветок. Его лепестки тянутся к тёплой земной воде. И там, где они коснулись воды, вода расцветает белыми  лепестками лотоса, белые лепестки впитывают  свет утренней зари и становятся розовыми, розовые лепестки впитывают жаркий полуденный свет и становятся алыми.

…Солнце - самый древний цветок. А лепестки лотоса самая древняя мудрость земной красоты…

Я запнулся:
- Простите ребята, в книжке и ещё многое о лотосе написано, но не помню. А книжка в сегодняшних ночных обстоятельствах потерялась. Елена, виноват, каюсь…       
- Книжка пропала? Не велика беда. Переживём. Я вам взамен книжки подарю перстенёк. - Елена протянула мне ярко жёлтый перстень. - Берите, берите. Здесь не золото. Здесь особая медь, лотосовая медь. Не зеленеет, а если потрёшь, то лотосовая медь каждый раз начинает ярко светиться. И вы , каждый раз, вспомните,  о лотосовом рассвете, вспомните и о нас с Витей. 
- Ух, ты колечко! Ух, Кирюша, а у меня, - и Виктор шутливо обиделся, - такого нет, и никто не дарит!
- Но у тебя есть Елена, Лялечка! Твоя Чёрная жемчужинка. Эй, смотрите, к нам катер. 
- Верно катер, и прямо к нам. Вот Захар, ну хват. Так говоришь чёрная жемчужинка?  А чёрный жемчуг самый дорогой, самый надёжный.
     И Виктор крепко обнял жену.

14
    Кирилл Кириллович многозначительно посмотрел на гаражное общество:
- На этом и закончу. Добавлю для ясности, что лишь  много позже я узнал о строительстве дальневосточного «байконура», и что Виктор и его товарищи (поклон в сторону Захара Григорьевича) были первопроходцами.
А военные дороги заранее не просчитаешь. И я больше никогда не встречался ни с Виктором,  ни с его Чёрной жемчужинкой. 
     Кириллыч, замолчал, потёр платком свой замечательный перстень. Потом открыл ёмкий, «драконовский» термос с чаем, наполнил зелёную, эмалированную кружку. Ох, какой душистый чай!
- Слушай, где ты берёшь такой душистый чай?
- Я чайную заварку составляю из нескольких видов чая: цейлонского, индийского, краснодарского, а ещё, по секрету, есть корешок лотоса…  Угощайтесь. Но ни чайного рецепта, ни способа заваривания не открою.  Курить бросил, и увлёкся чаем. Увлёкся ещё в Приморье, где собственно и прошла большая часть моей армейской службы.  А бросил курить сразу после  знакомства с лотосом. А некоторые ( что скажешь товарищ капитан Захар Григорьевич?) после знакомства с лотосом начисто забывают «бахуса».
      Цветы лотоса целебны. И верю - благодаря только их первозданному аромату, я здоров, живу и буду жить. Именно лотос и освятил мою молодость.
     Эх, молодость, приморская молодость! Молодость, в которой и Чубаровская дача, и слепящий солнцем рассвет, и налившиеся розовой нежностью лотосы, и (Кириллыч вновь потёр белизной платочка жёлтый перстень) Чёрная жемчужинка.       


                А.ЗОРЬКИН.                2018.
.