Карточный долг. Чечня

Катаяма*.

    Ох, и дружно жили раньше на Катаяме. В праздники накрывали столы на всю улицу, несли угощение, садились рядком, говорили ладком. И неважно кто ты, русский, ингуш, армянин или чеченец, еврей или цыган, или просто прохожий. Садись, ешь, пей, ни о чем не думай, никто не будет тебе в рот заглядывать, куски считать. На цвет кожи и форму носа не смотри, все здесь свои,  Катаямовские. Грозненцы.

    Работа, какая тяжёлая, или стройка, навалятся мужики всем скопом, что хозяину на месяц, то за день сделают. А пока пошабашат, уже и столы накрыты, и снова, садись, ешь, пей…. Не только радости, но и беды, пожар, похороны, поминки, да мало ли какие печали могут приключиться в этой неспокойной жизни, всё делили люди между собой.

    Однако пришла вскоре, такая лють лютая, какой не ждал никто, и в самом страшном сне представить себе не мог. И проверила она кровью и смертями, порохом и свинцом, бомбёжками и обстрелами, многолетнюю дружбу добрых соседей.
 
Карточный долг.

    Чебаковы уже ложились, когда раздался звонок в уличную калитку. Выглянув в окно, Лера увидела две машины и стоявшего перед воротами одноклассника, Мусу. Удивившись, накинула одежду и пошла открывать.

-Мам, пап, это ко мне, я открою.

    Отец что-то недовольно пробурчал, но она уже была за дверью, на ходу подсчитывая, сколько они не виделись с Мусой. Он ушёл из школы после восьмого класса, а она доучилась, и сейчас заканчивает, третий курс института, стало быть, пять лет, да точно, пять лет.
    До сегодняшнего дня, когда случайно встретились на улице. Ничего не значащий разговор, обычные вопросы, и странный, сальный взгляд собеседника. Лера, из пятнадцатилетнего нескладного подростка-забияки, каким помнил её Муса, к двадцати годам уже превратилась в очаровательную барышню, с фигурой, соответствующей невесть откуда взявшимся стандартам красоты, 90*60*90. Поэтому к подобной реакции со стороны мужчин она давно привыкла и не обращала внимания.

-Привет, чего так поздно? – спросила девушка, открыв калитку.

-Выйди, поговорить нужно.

    Едва Лера вышла за порог, ночной гость рукой опёрся о столб, перекрыв ей проход во двор.

-Я тебя в карты проиграл, и теперь ты поедешь со мной, - был краток Муса, -  садись в машину, и не вздумай орать, иначе, - он многозначительно замолчал, и достал из кармана кожаной куртки пистолет.

    Неприятный холодок пробежал по телу и замер где то внизу живота пульсирующим комком липкого страха. Да, конечно, она слышала о таких случаях, в последнее время их становилось всё больше и больше. Но здесь, сейчас, по сути, в родном доме….

    Девушка затравленно оглянулась по сторонам, возле них стояли заведённые жигули «тройка», с водителем за рулём и распахнутыми задними дверцами. Ещё один парень курил, сложив локти на крышу автомобиля и пристально, задумчиво – нехорошо смотрел на неё. Поодаль тарахтел ещё один автомобиль, видно было, что полный пассажиров, но из него никто не выходил.

    Вообще, Лера всегда могла постоять за себя, обидчикам приходилось тяжело, и с ней обычно предпочитали не связываться, в ход шли кулаки, ногти, зубы, камни, палки и прочие подручные средства. Оппоненты, ошарашенные таким отпором, как правило, спешно ретировались в поисках более лёгкой добычи.
    Но, то было детство и отрочество, а в данном случае, шансов против нескольких здоровых лбов, каждый из которых мог её сломать об колено, просто не было. «Лерка, ты уже большая, и драться как в детстве нельзя, хитри, обманывай, отвлекай», вспомнила она слова старшей сестры.

-Куда я такая поеду, ненакрашенная, непричёсанная, неумытая. Дай хоть умоюсь, косметику возьму, да одену что-нибудь поприличнее.

-Там всё есть, и краска, и одежда, всё дадим, садись, поехали, - сказал лениво, сквозь зубы Муса.

-Ну Мусаааа, - как можно жеманнее протянула Лера, - Куда я поеду.

    Жеманничала она первый раз в жизни, и искренне верила, что у неё это получается. Но куривший возле машины, видимо был другого мнения, он раздражённо и презрительно крикнул,

-Давай, сади её, быстро, или тебе помочь? Сам с девкой уже не справишься?

-Нуу мальчики, - ещё более капризно протянула она, со страхом глядя на пистолет в руках бывшего одноклассника, пытаясь одновременно придумать убедительную отговорку и подавить приступ паники, которая поднималась, откуда-то изнутри, шевелясь за грудиной, сковывая слова и мысли, придавая нервозность и беспорядочность движениям.

-Посмотрите, у меня даже, - затараторила она, и с этими словами начала задирать юбку и находившуюся под ней ситцевую ночнушку, - Смотрите, - больше она ничего не могла сказать, а только путаясь судорожностью рук в ткани, повторяла, - Сейчас, сейчас.

    Понимание того, что если сию секунду не придумать, что сказать, сковало её ещё сильнее, и если они сейчас не отвлекутся, то…. О дальнейшем она даже думать не хотела. Повезло, Муса сделал движение в её сторону,  девушка с быстротой змеи выбросила руку, и успела нажать на круглую кнопочку электрического звонка, прикрученного на столбе калитки.

    Отец выскочил быстро, в исподнем, но сразу с ружьём в руках. А чему удивляться, время такое настало, каждый вооружался, чем мог, и держал это самое оружие наготове,  что бы в случае чего, суметь защитить семью. Теперь как выяснилось уже и от когда то хороших знакомых. «Да что ж это такое делается, ведь были все люди как люди, куда они подевались», мелькнуло у него в голове. Следом выскочили мать с сестрой, затолкали Лерку во двор, стали за спиной главы семейства.

-Уходите, - сказал он, - Застрелю.

-Это мы ещё посмотрим, кто кого застрелит, - сказал второй и призывно махнул в сторону второй машины. Оттуда вылезло ещё четверо, пьяные, достали пистолеты и стали не спеша подходить ближе, сыто, уверенно, снисходительно поглядывая на пожилого мужика и двух женщин.

- Помогите, кто-нибудь. Слышите, помогите. Убивают, - истошно и пронзительно закричала страшным голосом мать. Приехавшие переглянулись и засмеялись,

-Не ори, никто не придёт, девку отдашь, вас не тронем, а иначе, всем плохо будет.
Но тут в близлежащих домах стал зажигаться свет, послышался стук дверей, голоса, вышли соседи, полуодетые, но почти все вооруженные, кто, чем может.

-Идите домой, вас это не касается, мы приехали у этих людей долг забрать, - уверенно заявил один из них.

-Не слушайте их, они Лерку нашу в карты проиграли, увезти её хотят, не слушайте их, - снова белугой заревела мать.

-Аааааа, помогите, люди, соседи. Помогите, все кто может, помогите. Убийцы, убийцы, слышите люди, помогите, - раздался громкий крик самой голосистой в окрестностях соседки.

    Голос у Ханифы был примечательный, очень громкий и пронзительный, уж кого кого, а её всегда можно было услышать издалека. Вот и сейчас, стали освещаться дома всё дальше и дальше от двора Чебаковых, услышали, значит, люди, поняли, что-то недоброе творится на улице, стали выходить.

    Бежал народ, кто с чем, и вскоре, больше ста человек местных собралось у злополучного двора.

    Ночные гости вели себя нагло, махали оружием, козыряли именами известных людей и пытались пробиться во двор.

    Вперёд вышли чеченцы, простые мужики, работяги.
-Да кто вы такие? Вы не чеченцы, вы не мусульмане, приехали ночью, как шакалы, забрать чужое, над слабым, надругаться.

-Вы даже не мужчины. Кто вы такие? Где ваши отцы, они вас этому научили? Зовите их сюда, пускай ответят, кого они вырастили?

-Стреляйте, если можете в мусульман стрелять, но тогда и вы не уйдете отсюда. А девочку вам никто не отдаст, только через наши трупы.

-Вы позор своих семей, позор чеченцев, вы позор всех мусульман, завтра вас поведём в шариатский суд. С каких это пор правоверным можно в карты играть, водку пить, оружием перед людьми размахивать.

    Неизвестно, что больше подействовало на приезжих, количество людей, наличие у них оружия, или эти увещевания, но вскоре они, грозя самыми страшными карами всем собравшимся,  сели в машины и уехали восвояси.

    Лерку трясло, мать с сестрой тоже, отец вдруг опёрся на забор и как то сник, стоял, тяжело дыша, и курил сигарету за сигаретой. Соседи подходили со словами утешения и ободрения, он от души благодарил всех, кто вышел ночью в неизвестность.

    Адреналин долго не давал людям уснуть, разошлись только под утро, всё судили да рядили, что это такое делается, и как с этим жить дальше.

    Дочерей, родители со двора без сопровождения выпускать перестали. Муса с приятелями,  так и не появился, больше о нём никогда не слышали.
*Катаяма – район города  Грозного.