Самовар. Чечня

Самовар.

    Много нефти в чеченской земле, в иных местах достаточно выкопать яму, что бы начала выступать и скапливаться маслянистая жидкость, «черное золото». Конечно, сама по себе, она особой ценности не представляет, а вот если суметь извлечь из неё лёгкие фракции, в виде бензина, то сам факт наличия этой субстанции на твоём участке, заиграет новыми красками. И станет некоторым подспорьем в лихие времена, потому как при любых раскладах, топливо есть предмет первой необходимости.

    И если соляркой ещё можно разжиться у федералов, то с бензином гораздо сложнее.

    Простейший способ, это перегонный куб, аналог всем известного самогонного аппарата, технология примитивная, взрывоопасная, и с очень низким выходом продукта. Но выбор для граждан был небогатый, на территории республики уже который год велись боевые действия, скромно называемые контр-террористической операцией. Что, как бы по умолчанию подразумевало, наличие у местных жителей определённых сложностей материального характера.

   Однако, как ни крути, нужно выживать, растить детей, заботиться о стариках. Вот и стали появляться на участках ямы и навесы с дымящимися под ними баками и змеевиками, называли их просто, «самовар». С формальной точки зрения, это было незаконно, и время от времени властями проводились операции с громкими названиями, в ходе которых немудрёные конструкции оцеплялись силовикам, и без затей подрывались.

    Вот и сегодня, с самого утра в село пожаловали несколько БТРов и УРАЛов с личным составом. Направились к дому, неподалёку от которого дымился  такой аппарат. Привычно вывели из него жителей, оцепили, и после некоторых манипуляций, сапёры размотали подрывную машинку. Укрылись за соседним строением, вскоре земля вздрогнула,  самовар, скрывшись в облаке пыли, огня и дыма, перестал существовать, разбросав по окрестностям свои искорёженные металлические внутренности.

    Вспыхнувшую нефть взрывом бросило на крышу дворовых построек примыкающих к дому, начался пожар. Внутрь оцепления пропустили только тех, кто в этом доме проживал, и вроде вода рядом, река вот она, течёт через участок, но сил одного мужчины, двух женщин, старика и шестерых ребятишек было явно недостаточно для тушения.
   Луиза, увидев пламя, сразу схватила вёдра и со всех ног побежала, горел дом её родственников. Оказавшись на месте, она увидела всех жителей села столпившихся перед оцеплением, парнями с непроницаемыми лицами.

    За последние две недели, рота срочников потеряла шестерых пацанов убитыми, и семнадцать ранеными, четверо тяжело, домой поедут кто без руки, кто без ноги. Некоторые из этих бойцов погибли при прохождении обычно мирного села, от рук казавшихся мирными, жителей. Это потом жёсткая зачистка и следствие показали, что бородатые свили там гнездо у человека, потерявшего в результате артобстрела всю семью. Но это никого не утешало.

    Ротный, капитан, крепкий мужик среднего возраста, уже вторую компанию находился в республике, насмотрелся всякого, и к местным обычно относился спокойно, без злобы и излишней подозрительности, железной рукой пресекая мародёрство и прочий беспредел, во время зачисток. Умел налаживать контакты и крепко понимал местный уклад жизни.

    Но в числе погибших был его зам, с которым они прошли все горячие точки, и впервые бойцы видели, как Петрович плакал.

    Горечь утраты близких, не способствует проявлению милосердия, поэтому капитан пустыми глазами смотрел на горящие строения, не проявляя никаких эмоций, как и положено настоящему псу войны.

    С размаху ударившись в разгрузку стоявшего в шеренге бойца, Луиза начала плакать и кричать отчаянным криком. Как раненая птица, билась она о бронированную цепь, но бойцы мрачнели, опускали головы, укрытые касками.
 
- Да что вы за люди такие, неужели же у вас ничего святого нет, у вас же тоже свои дома, родители. Вы не видите, что им нужно помочь, ради бога, пропустите….

    Много чего она говорила, взывая к тому человеческому, что может остаться в душе любого понюхавшего крови и пороха солдата, и видимо достучалась. Парни, которые её сдерживали, давно уже вопросительно смотрели на ротного, до той поры, пока он с показным равнодушием не отвернулся, и не увел остальных офицеров к машинам. Ребята как бы случайно разомкнули цепь, пристально всматриваясь в другие стороны.

    В образовавшуюся брешь хлынула толпа, быстро выстроились цепочкой и стали передавать вёдра с водой от реки, до горящего дома. Но силы были неравны, старики и женщины не успевали, а мужчин было мало, и все поголовно были истощены, потому как очень редко удавалось поесть досыта. Молодых же парней, давно прятали в сёлах, куда ни одна воюющая сторона не заглядывала, и где не проводились зачистки.

    Но сельчане боролись, цепь постоянно была в движении, люди хрипели, задыхались, но боролись с огнём, хотя бесполезность этой затеи была видна невооруженным взглядом. Страшными усилиями они смогли только локализовать пламя, и стоило им чуть замедлить темп, прожорливый огонь отвоёвывал новое пространство, набрасывался на постройки, грозя спалить их дотла.

    Бойцы, увидев, что начальство по прежнему подчеркнуто демонстративно стоит спиной ко всему происходящему, забросили автоматы за спину, и встали в цепь.. Через полчаса тяжелых усилий, в течении которых никто из офицеров как бы не замечал чем заняты два отделения солдат, люди победили стихию, отстояв дом, сгорела только крыша.

    Пацаны, взмокшие, чумазые, хрипящие как загнанные лошади, повалились в траву, тяжело дыша, вытирая пот и размазывая сажу по лицу, шутка ли, во всей амуниции, держать бешеный темп на летней жаре. Чеченцы, устало, но радостно переговаривались между собой, подходили, говорили слова благодарности. Ребята в ответ только разевали рты, как выброшенная на берег рыба, и оттуда доносились невнятные сипящие звуки. Очень сильно хотели курить, но физически не могли. Пили принесённую им воду, умывались, приводили себя в порядок.

    Пока суть да дело, на широком дворе уже были накрыты столы с нехитрым угощением и чаем, сельчане, несли, кто что мог, шутка ли, такое дело сделали, спасли дом. Бойцы пытались было уйти по английски, незаметно, не попрощавшись, но гомонящая толпа окружила их плотным кольцом, и им не оставалось ничего другого, как только сесть за стол.

    Отцы командиры продолжали упорно делать вид, что ничего не замечают, занимались своими делами, остальной личный состав отдыхал, расположившись в тени. Поэтому парни сидели за столом в окружении местных жителей, наперебой засыпавших их вопросами, и поначалу стесняясь такого внимания, невнятно отвечали на них. Но потом беседа пошла сама собой, без неловких пауз, вымучаных фраз и отведенных глаз.

    Хозяйка дома, пожилая Дагмара, без устали, благодарила годившихся ей во внуки ребятишек, вытирая платком глаза. Её муж Исмаил, звал приезжать в гости в любое время. Поговорили, посмеялись над разными житейскими историями, и мог ли бы долго ещё сидеть, но прозвучала команда «Строиться».

    Через полчаса федералов в селе уже не было, и даже пыль, поднятая на разбитой грунтовке могучей техникой, успела осесть. Дагмара с Луизой и соседками, выносили промокшие и прокопчённые вещи из дома и складывали их под уцелевшим навесом, на котором только полопался от страшного жара шифер.

    Исмаил с родственниками и детьми разбирал остатки сгоревшей крыши, чистил деревянное перекрытие. К ночи нужно было укрыть его плёнкой, на завтра обещали дождь.