Бриссаго

     Она шла на встречу с давно знакомой виртуальной подругой. Жили они в одном районе, а вот общались до сих пор только письменно – той и другой это было удобно. Сначала одна сеть, потом, проводив ее в небытие, они нашли друг друга в другой. Обе знали, что имена не настоящие, фото тоже.

     Лера уже корила себя, что поддалась порыву и решилась на встречу в реале, страшно было потерять единственную понимающую хоть и виртуальную подругу. Время до встречи еще оставалось, присела на лавочку в сквере. Лавочка была памятной, только обосновавшись на ней, она это поняла, и накатили воспоминания.

     Лера никогда не стремилась окружить себя кучей друзей,  с самого детства понимала, что дружба – это доверие прежде всего, а разве можно доверять множеству людей? За то, что не готова была всем открывать душу и быть «своей девчонкой» (а то и парнем), относились к ней и во дворе, и в школе довольно настороженно и считали воображалой. К сожалению, недостаток информации зачастую восполняется выдумками и догадками окружающих. Так часто случалось и с ней – люди придумывали ее намерения, мысли, поводы.

     Когда она, замерзнув на улице и не желая идти по стуже за тетрадкой в канцтовары, укутанная в бабушкину шаль, чтобы отогреться, постучалась к девчонкам соседкам с просьбой о займе тетради, те потом рассказывали, что пришла она к ним разодетая, чтобы похвалиться, а тетрадку придумала. И ее захлебывающийся от восторга рассказ об отдыхе в пансионате Ялты был принят, как похвальба. И то, что она пишет стихи, и много читает и знает, принималось исключительно, как ее желание выделиться.

     В школе подруги не случилось. Романтических влюбленностей хоть отбавляй, а дружбы не было. Когда она пошла в институт, не слишком хорошо представляя свое будущее после него, и там тут же нашлись влюбленные и ухаживающие. Только ее интересы, какие-то ценимые ей вещи никому из них не были понятны и считалось, что она умница, эрудитка, но со своими прибамбасами. Когда она умудрилась отдать на книжном развале целую стипендию за потрепанный томик Северянина, да еще и считала, что ей невероятно повезло, то все узнавшие и вовсе покрутили у виска. А одна приятельница напрямую спросила, не велика ли цена за то, чтобы ее считали утонченной эстеткой.

     А ей нравилось многое непонятное другим. Кому она могла бы рассказать про обожаемый ар деко, или о том, какой удивительный привкус оставляют у нее стихи любимого Северянина?

Мы живем, точно в сне неразгаданном,
На одной из удобных планет...
Много есть,чего вовсе не надо нам,
А того, что нам хочется, нет...

С кем она могла бы стоять и завороженно разглядывать любимый дом – бывший доходный страхового общества «Россия» на Сретенском? Кому показать альбомы импрессионистов, привезенные папой из поездки во Францию? Не получилось делиться, не сложилось, все было сложено в особые уголки души.

     Однажды влюбленный в нее юноша – худой, длинный и нескладный Борька с параллельного потока пригласил ее к своей бабушке. Бабушка оказалась на редкость интересной собеседницей, она даже подарила Лере пластинку Вертинского, которую та приняла с восторженным трепетом. Но ведь не будешь напрашиваться в гости к чужой бабушке? Тут уж надумают всякого.

    Про нее и так говорили много разного несправедливого и гадкого, придуманного непонятно с какой целью. Борька у нее в ухажерах было задержался, она начала привыкать и потихоньку делиться с ним всяким. Вот на этой самой лавочке они и расстались. Сидели, покуривали и мечтали о каникулах. Вдруг Лере захотелось поделиться с Борькой мечтой: сидит она за столиком у Женевского озера и читает… вот с выбором книги она пока не определилась. А еще очень хочется попробовать сигару бриссаго. О ней она случайно услышала рассказ их семейной знакомой. Тонкая сигара с травяной соломинкой внутри, которую вынимают перед прикуриванием и ею разжигают сигару.
- Лера! – громко перебил ее Борька, - Ты скажи мне, все это игра в эстетизм недоступный массам? О чем ты мечтаешь? Жизнь вокруг, она другая!
- Я живу этой жизнью, - удивилась девушка, - Как все. А мои мечты и то, что радует – исключительно мое, не нравится – не слушай.
- Да, мечтать надо о реальном! Ты в СССР, дорогая! Мечтай об импортных шмотках, я не знаю, о замужестве удачном! Это как все. О тебе и так говорят всякое, зачем тебе?
Лере показалось, что к ней в душу зашел некто в грязной обуви с жутким запахом немытого мужика, а она даже не пытается защитить свое и смотрит и дышит этим.
- Закончили, - жестко сказала девушка. И пропела издевательски популярное:
- Goodbye my love goodbye…

     Годы и годы и годы. Пролетели быстро, меняя ее, загоняя вглубь, но порой исполняя мечты, принося новые ценности, которые по-прежнему укладывались в тайные уголки. Побывала замужем, цивилизованно рассталась, легко сделала карьеру, путешествовала, как только представлялась возможность. Рассказывать пыталась обо всем, но ее лишь вежливо выслушивали.

     Сидя на этой окаянной скамейке, она подумала, что всю жизнь искала не так уж и много – понимания, принятия ее такой, какая есть. И только Надежда – ее виртуальная френдесса, как сейчас говорят, разделяла ее вкусы, восторги и пристрастия. Ей она рассказала и о лавочке.
- Иду, - Лера собралась и решительно зашагала к кафешке.
Подойдя к стеклу, сквозь которое просматривался интерьер с посетителями, Лера остановилась. За столиком сидел неюный мужчина – высокий и худощавый.
- Не может быть! – подумала женщина, - Совпадение или Вселенная решила пошутить, приняв мои воспоминания за запрос?
Вошла, небрежно скинула плащ и огляделась в поисках Надежды. Никого подходящего не увидела, решила занять столик. К ней приближался, прямо-таки неумолимо вырисовывался из прошлого Борис (на Борьку он уже не тянул). Не спрашивая разрешения, уселся за выбранный ей столик, улыбаясь протянул руку:
- Надежда.
- Несбывшаяся, - зло дополнила Лера, вставая и собираясь уйти.
- Но ведь к Вере (ее ник в сети) должна прилагаться Надежда, - он мягко взял ее за руку.
- Только Любовь осталась где-то за горизонтом, - не сдавалась она, но все же задержалась.
Она молчала, он говорил. Неважно о чем, их лица смягчались, и вот уже они улыбаются, в глазах читается интерес.

     Надежда взглянула на пару за стеклом еще раз, дошла до скамейки и прикурила наконец сигару бриссаго.