Джаламба нганга

1.
       -    Стоп, достаточно! – Аркадий остановил запись, отмотал кассету обратно и добавил громкости. – Поглядим, что получилось.
Нганга обладал сильным приятным баритоном, который истекал из темно-красного горла с необычно мягким выговором русских слов; выговор этот немедленно вызывал извинительную улыбку и, почему-то, полное доверие к говорящему.
- Моя есть Нганга. Джаламба Нганга, если ты хотел знать про мне карашо. Корошо… Меня родить мой папа-мама в Того. Такой страна – Того. Африка. Па... руски я говорить плохо.  Па французки – карашо. Моя папа имеет лавка. Нет большой лавка, маленький… в деревня. Я есть студента адин года в Москва…
- Браво, Нганга! Это годится, – подытожил Аркадий.
- Нганга благодарю Аркади, – с гордостью произнес африканец. – Толко язик руски не карашо у Нганга…
- Да бог с ним, Нганга, – Аркадий усмехнулся. – Говори по-французски. Даже на своем родном можешь говорить – на киконго, лингала, суахили – понятия не имею, какой там у вас язык, в Того. Не важно, что ты будешь говорить. Важно, как я это переведу.
- Аркади понимать африкански язика? – наивно спросил Нганга.
- Аркади не понимать африкански, - сказал Аркадий, копируя Нгангу. – Но Аркади знать, что надо говорить.
Наглец всё-таки он, этот Аркадий. Нганга заметил, что быковатый приятель -телохранитель Федя иногда откровенно демонстрировал желание начистить эту наглую физию, едва сдерживая себя. Однако именно он, Аркадий, придумал всю эту затею. Затею, обещавшую хорошие деньги, часть из которых получит Нганга. Нганга вовсе не богач, живет за счет небольшой государственной стипендии от правительства Того и чуть большей, но нерегулярной помощи от отца. Так что деньги будут нелишними, а роль, отведенная ему Аркадием в этом деле, кажется несложной, безопасной и в чём-то даже приятной. Плюс – для этой роли Нганга уже получил реквизит – черный костюм, две сорочки, галтук и сверкающие башмаки. Он, Нганга, должен выглядеть солидно в своей роли. Ведь он теперь директор солидного предприятия! А эти северные шахтеры… Аркадий сказал, что они тут жиреют, получают запредельные зарплаты, и не обеднеют, если маленько тряхнуть их кошельки…

2.
Неспешный поезд двое суток лениво тащился на север, останавливаясь, как сказал Аркадий, у каждого столба. Но на перелет пока денег не было. Стучали колеса, пронося их вагон среди густых лесов, громыхая на длинных мостах, тормозя у желто-серых вокзалов. На вторые сутки леса стали заметно редеть: ветер издевался над чахлыми сосенками, наклоняя их почти до ярко-зеленых болотных мхов. Потом исчезли и сосенки; всю картину в вагонном окне – вплоть до серо-голубого горизонта заполнила зеленоватая равнина с множеством странных грязно-белых пятен.
- Июнь, Аркади, почему снег?! – воскликнул Нганга. – Что это быть?
- Тундра, дружок. Это быть тундра, - улыбнулся Аркадий. – Поди не в твою Африку едем, так что теплого приема не жди.
Впрочем, времяпрепровождение в поезде отнюдь не было скучным. К ним в купе приходили мужчины – средних лет и молодежь – шахтеры, загорелые после отпуска на Черном море. Южный загар всё-таки не мог скрыть обилие темно-синих точек на их лицах, и Нганга полюбопытствовал, что это за точки. Шахтеры улыбались. Это уголь, говорили они, угольная пыль въелась в кожу. Вот так через много лет они станут такими же, как Нганга, почему бы и нет? Нганга смеялся вместе с шахтерами. Нганга говорил, что их лица почернеют быстрее, если они поработают в Африке. Там не только уголь, там ведь и солнышко подсобит…
Аркадий одобрил эту шутку, придуманную Нгангой. Это естественная составляющая предварительной агитации, сказал он. У этих шахтеров появится желание посетить офис Нганги в Воркуте. И вообще, Нганга может гордиться, сказал Аркадий, потому что, скорее всего, он первый африканец, который посетит этот северный город.
Конечно, Нганга гордился. На своем ужасном русском он болтал с этими крепкими парнями, отказываясь, однако, от предлагаемой выпивки. Он дарил свою белозубую улыбку их требовательным женам, которые приходили в купе, чтобы узнать побольше. Он охотно играл с их детишками, восхищенно обнимавшими необычного черного дяденьку. О да, эта поездка была вовсе нескучной, наоборот – веселой и приятной для Нганги… Ну… если не принимать во внимание присутствия Аркадия, который внимательно прислушивался к разговорам и время от времени вмешивался, перебивая болтовню Нганги:
- Ах, простите, господин директор, еще не очень хорошо знаком с нашими обычаями…
Или:
- Не удивляйтесь, это специфический африканский юмор…

3.
- Фи! - Аркадий сморщил свой прямой нос римлянина, выражая полное разочарование. – И это лучшая гостиница в городе! Единственный двухкомнатный номер, и нам еще повезло, что он свободен…
- Как это повезло? – напрягся телохранитель Федя. – Я не хочу жить вместе с вами. Мне нужна баба.
Нганга с любопытством глядел на Аркадия. Тот лишь отмахнулся небрежно.
      -    Хороший мужик ты, Федя… - сказал Аркадий серьезно. – Очень удобный мужик. Баба плюс пожрать – вот тебе и счастье, так?
      -    Ну?! – набычился Федя, в упор глядя на шефа.
Аркадий раздраженно поморщился.
- Тебя ведь Федор Михалычем зовут – как Достоевского! – произнес он с укоризной. – А, Федя?! Так я… я и не буду спрашивать, сколько ты баб поимел. Но, будь добр, ответь-ка ты мне, Федор Михайлович, сколько книг ты прочел за свою жизнь?
Большая стриженая Федина голова с приплюснутым лбом начала наливаться кровью от бычьего затылка.
     -     Аркадий, ты, блин… - проговорил он с угрозой. – На фига мне твои книги. Мне тренажеры нужны, железки мои. Баба нужна. И жрачка, ну да. А ты… тебе кулака моего захотелось... Не буду тут жить вместе с вами – сказал, и всё!
- Ну-ну, спокойно, братан… - Аркадий подошел к Феде и похлопал его по плечу. – Бычара задиристый… что бы ты делал без меня – не представляю… А теперь я тебе скажу: здесь будет жить Нганга. Один. Да-да, Нганга, ты будешь жить здесь. Как директор, ты должен располагать кабинетом и отдельной спальней. Мы с Федей будем жить в соседних номерах – однокомнатных. Усек, Федя? Будешь жить отдельно, так что имеешь право водить к себе баб в любое время… Естественно, в свободное от работы время. А теперь навестим местный ресторан. Копченая оленина, парни! Только тут, на севере можно полакомиться…
- Оленина – это что? – спросил Нганга.
- Мясо! Да, Нганга, мясо северного оленя – самое вкусное в мире! – Аркадий усмехнулся. – Ну… слонятину вашу я не пробовал, но уверен, что оленина тебе тоже понравится. Пошли! Сегодня объявляю выходной, работать начнем завтра.

4.
Нганга разглядывал снежинки за окном – крупные, тяжелые июньские снежинки ложились на подоконник с самого утра, покрыв его слоем свежего рыхлого снега толщиной сантиметров в двадцать.
Все три прошедших рабочих дня в «офисе» Нганги отбоя не было от посетителей. А сам Нганга – он отлично справлялся со своей ролью директора, принимая одобрительные кивки «ассистента-переводчика» Аркадия.
Конечно, рассуждал про себя Нганга, именно так и нужно работать. Они ведь команда – Аркадий, Федя и он – Нганга! С раннего утра, на следующий день после того, как они обосновались в гостинице «Воркута», Аркадий потребовал работать и работать. Всё нужно делать быстро, говорил он, лень в нашем деле губительна. Местная милиция отведет глаза – это мы проплатим – но лишь на несколько дней, максимум, на неделю…
Весь первый день экстравагантная троица потратила на беготню по инстанциям. В мэрии Нганга торжественно вручил заместителю градоначальника деревянную африканскую маску. Маску эту Аркадий приобрел на Арбате, но заместитель мэра не догадывался об этом. С восхищением приняв подарок, он подписал временное разрешение официальному представителю фирмы «Кениа-Коул», господину Джаламба Нганга, на вербовку шахтеров-профессионалов для работы в горнодобывающей промышленности африканского государства.
Название фирмы «Кениа-Коул» предложил Аркадий. Впрочем, он, равно как и сам Нганга, не знал достоверно, существуют ли в Кении угольные шахты. Однако название внушало доверие, и северные горняки верили. Мужчины в возрасте от тридцати до сорока пяти лет, полные здоровья, сил и энергии, тяжелым и опасным трудом зарабатывавшие в разы больше, чем квалифицированные рабочие в центральных районах страны… о, они были наивны, как дети, не допуская сомнения в том, что где-то в другой части света им будут платить в разы больше, чем здесь. Выросшие, как выразился Аркадий, «в совке», доверчивые северяне просто не задумывались о необходимой юридической информации. Их вопросы были простыми, житейскими. – Оплачивает ли фирма расходы на перелет? – Разумеется, - с улыбкой отвечал элегантный чернокожий господин, - и обратную дорогу по окончании срока контракта. – А очень жарко там… в Кении? – Увы, да. Там у нас жара. За это платят; ведь и здесь вам платят за холод… но в общежитиях у нас установлены кондиционеры, так что, отработав смену и приняв душ, вы сможете отдохнуть от жары. – А можно взять с собой семью? – Простите, к сожалению, нет. Однако через одиннадцать месяцев работы вы получите отпуск… да, той же продолжительности, что и здесь, два месяца календарных… и сможете слетать к семье с хорошими деньгами, ну и с экзотическими подарками, естественно…
Сидя в приятном тепле, в мягком кожаном кресле, посетитель с искренним восторгом разглядывал картинки, загодя развешенные Аркадием на стенах офиса. Там был оазис с пальмами у голубого озерца, играющие обезьянки, слоны и, конечно же, мужчины в горняцких касках со счастливыми улыбками на лицах, покрытых угольной пылью. Картинки создавали дополнительный эффект, и посетитель принимал на веру вежливые ответы представителя компании «Кениа-Коул». Зажимая шикарное «вечное перо» заскорузлыми пальцами, клиент ставил свою подпись под контрактом, едва взглянув на эти несколько листов. Потом подписавший извлекал из кармана увесистый бумажник и производил оплату. Пять тысяч восемьсот пятьдесят три рубля, сорок копеек. Почему именно эту сумму нужно платить – никто не интересовался. А если бы и спросили, Нганга был обучен отвечать, что фирма произвела расчет затрат, связанных с различными формальностями, как-то: виза, страховка, налог на ввоз иностранных рабочих… Эти расходы фирма не может взять на себя до того, как сотрудник приступит к работе… Да, сумма серьезная – половина стоимости вашей «Лады-шестерки» по сегодняшним ценам, но фирма ведь гарантирует вам ежемесячный заработок не менее полутора тысяч долларов США… Какой у вас курс на сегодня? Шесть рублей за доллар. Ну вот, считайте сами… или давайте я, на калькуляторе… минуточку… Получается девять тысяч рублей…. Разве это не покроет ваших затрат с первой же получки, товарищ?!
… Нганга глазел на снежинки. Крупные звездочки оседали на подоконнике, а из-под слоя осевшего снега ритмично падали на землю грязноватые капли. Июнь, однако… Приятно было думать о том, что уже послезавтра вся эта не слишком приятная работа закончится, он получит свои деньги и навсегда забудет Аркадия, Федю и их непорядочные занятия. Он ласкал эту мысль уже довольно долго, пребывая в одиночестве. Аркадий уехал в агентство «Аэрофлота» покупать билеты до Москвы. Отчего-то он не взял с собой телохранителя; Федя дрых в соседнем номере, наверное, с очередной женщиной… Эх, но послезавтра… послезавтра уже вот оно – рядом!
В этот момент приятная мысль вынуждена была покинуть его курчавую голову – он услышал стук во входную дверь. Нганга повернул голову, лишенную приятной мысли, и увидел ЕЁ.

5.
Она вошла следом за мускулистым, уже седеющим мужчиной со щекой, изуродованной продолговатым белым шрамом. Очевидно, за своим отцом-шахтером. Она была чудесна. Нганга, который был сейчас один в офисе, повернул свою курчавую голову к вошедшим и почувствовал, что тает, как снежинки на подоконнике. Глазами он пожирал пышные русые волосы, в сочетании с правильными чертами лица, делавшие девушку несравнимой ни с кем из тех, кого он видел до сих пор. Он был восхищен стройной фигуркой девушки, подчеркнутой приталенной дубленкой. И меньше всего он хотел сейчас возвращения Аркадия; слава богу, тот не торопился, возможно задерживаясь в агентстве, или у градоначальника по поводу последних формальностей.
-    Садитис... нада... пожалюста... простит мне... моя руски не хороши... перводчика ушел... толко садитис, очин прашу! – Нганга говорил быстро – боялся, что чудо вот-вот повернется и исчезнет за дверью.
Начал говорить отец, но она тут же перехватила инициативу. Её зовут Маша. Ей хотелось бы знать всё досконально: насколько аккуратно выплачивают зарплату, от каких болезней нужно привить отца, какую медицинскую страховку приобрести для поездки в далекую Африку, какая там еда в Кении, можно ли пить местную воду – поймите господин... Нганга, отец у меня один, мама умерла... Нганга открыл рот – не для того чтобы отвечать, у него не было ответов на эти вопросы, - а от удивления, смешанного с восхищением.
На этот раз ему совсем не хотелось врать. Ни в коем случае! И он мог бы прекратить ломать комедию, сказав, например, что свободных мест больше нет, команда уже укомплектована полностью. Этот ответ, подсказанный, разумеется, Аркадием, Нганга использовал, если посетитель по какой-то причине казался подозрительным. Можно было, впрочем, сказать, что без переводчика он не готов работать с посетителями, попросить прийти завтра... Да, он не хотел обманывать их! Но он не хотел, чтобы русоволосое чудо исчезло за дверью навсегда! Поэтому он пытался что-то говорить им, спотыкаясь, делая длинные паузы, сосредоточившись взглядом на поверхности стола и лишь изредка поднимая глаза на лицо, обрамленное русыми кудряшками.
Нганга размышлял. Ему надо было сейчас принять решение, которое по факту стало бы предательством их командного дела, потерей денег, в которых он очень нуждался, может быть даже тюрьмой, но... но сердце его уже диктовало разуму. Всё, он уже не считал аферу, затеянную Аркадием, простительным грешком, он не хотел участвовать в этом обмане.
Поднявшись из-за стола, он попросил прощения, подошел к двери и выглянул в коридор. Несколько мужчин, ожидавших там, приветливо улыбнулись. Нганга вернулся к паре, сидящей у стола, наклонился к мужчине и, глядя при этом на Машу, горячо зашептал:
- Я просить прощени... простит меня! Я не ест Кениа! Я не ест шахтерски фирма... все нет правда! Я рассказиват вам!

6.
Ранним утром Нгангу разбудил настойчивый стук в дверь номера. Сразу же в голову пришла мысль о том, что это милиция, однако, за дверью стоял Федя. С лицом цвета близкого к томатному, с выпученными глазами и перекошенным ртом. Голова Феди подалась вперед, теперь он походил на разъяренную гориллу. Перед собой в вытянутых руках Федя держал какой-то пластиковый пакет; ввалившись в номер он швырнул его на стол. По столу разлетелись купюры и, сложенный вчетверо листок бумаги.
 -    Что это бить, Федья, - Нганга протер заспанные глаза тыльной стороной рук.
-      Я! Я ему голову отвинчччу, блин!! – шипел Федя, задыхаясь от злости. – С-ссволочь! Кинул нас! Ч-ччитай вот! Замоч-ччу его!
Нганга рзвернул листок.
«Други мои, – писал Аркадий, - для моей и вашей безопасности будет лучше уехать порознь.  Федя пусть едет завтра. Нганга – послезавтра. Билеты вам я купил, они здесь, в пакете. Как порядочный человек, учитывая, что идея и вся организация дела принадлежит мне, оставляю вам на двоих четверть улова. Делитесь по-братски. Когда вы будете читать это, я буду далеко, зря не ищите. Спасибо за сотрудничество».
- Ну?! – налившиеся кровью глаза Феди перемещались со стола с разбросанными деньгами на растерянного Нгангу с письмом в руке и снова на стол. – Одевайся! Живо! Вещи бери! Едем!
      -     Карашо-корошо… Нганга быстро… - отвечал Нганга.
Он метнулся в спальню. Федя начал в спешке собирать деньги и как попало засовывать их обратно в пакет. В эту минуту раздался требовательный стук в дверь.
      -     Откройте, милиция! – прозвучало из-за двери.
      -     А-а-а, мать их перетак! – заорал Федя.
Схватив пакет с деньгами, он бросился к окну, распахнул створку и сиганул вниз, в сугроб. Нганга, который за это время успел надеть сорочку и кое-как заправить её в брюки, побежал к двери и открыл её. Вошли двое милицейских, за ними несколько мужчин - шахтеров, а следом – то самое русое чудо, которого так ждал Нганга. Лицо его расплылось в широкой счастливой улыбке, совершенно не соответствующей складывающейся ситуации.
     -     Они… они нету, они убегат в окно, - сказал Нганга, глядя мимо милиционеров на Машу и сохраняя на лице счастливую улыбку.
Милиционер спокойно, не торопясь подошел к открытому окну, глянул вниз и обернулся к Нганге.
      -    Не убежать… - сказал он, улыбаясь. – Ждали его там внизу.
      -    А Аркади?! – улыбка сошла с лица Нганги. – Аркади нету! Аркади убегат вчера…
Милиционеры как по команде дружно расхохотались, глядя на растерянного Нгангу. .За ними рассмеялись и шахтеры.
- Успокойтесь, господин Джаламба… Нганга, - сказал милиционер. – Ваш Аркадий арестован вчера при посадке в самолет. Деньги в целости, так что материального вреда вы не успели нанести. Думаю, что вам предстоит дать только свидетельские показания. Пока не торопитесь, собирайте вещи и приходите к нам, в управление. Вам помогут добраться до Москвы.
Он потрепал чернокожего юношу по плечу, и улыбнувшись сказал:
        -   Ну, пока, студент!
Оба милиционера направились к выходу, за ними потянулись и шахтеры. Несколько мгновений Нганга и Маша не двигались, глядя друг на друга. Потом Маша подошла к Нганге и положила теплую ладошку на его голову, на черные пружинистые кудряшки. Её ладонь медленно двигалась по колечкам волос вниз, добралась до щеки и задержалась там. Нганга чувствовал, что щека его покраснела от необыкновенной нежности этого прикосновения, но Маша не могла заметить этого – из-за цвета кожи.
                1989-2016
                Авторский перевод с эсперанто