Первоочередная

С высот прямо-таки всеобщего высшего советского образования, на совершенно законных основаниях включая вечернее, легко представляется, что изначально самый бурый забирал себе самую жирную и потому самую сочную филею. Либо набитый непереваренной травой желудок, кому что действительно больше по вкусу; даже если остальных радовало иное. Их проблемы.
На остатки, думается, в первую очередь претендовала первоочередная; даже если она предпочитала что и все или собственноручные корешки.
С сией коллизии, надо полагать, и пошло-поехало.
Когда все привыкали уступать бурому, у него пропадала необходимость лично гонять мамонтов, а у первоочередной — собственноручно собирательствовать. И все им завидовали, даже если его объедки были ей поперёк глотки.
Безгрешная по недомыслию коллизия на глазах вырождалась в богопротивное лукавство, но как же непросто было уметь это видеть! Да и до монотеизма ещё было хлебать и хлебать.

Смешно повествовать, как наши прародители учились изъясняться — история сия знакома всякому.
— Ба-а? — откликалась бурому добреющая бабубыха.
— Бабу-у-у, — напрашивалась детвора и:
— Ба-а-а-бу-у-бы! — провозглашали чёрный с белым бубнобивцы, всех прочих призывая к приношению филеек, требушицы и сладчайших корешков.
— Э! — поощрял услужливое племя Бабубы, давая заодно понять, что и побольше подносить Он никому не воспрещает. Так в рвении соревноваться им пришлось: кто аппетитнее дар возлагал, тот забирал очередную. После кормильца, это уж само собой.
Однако бабубыхе сохранялось предпочтение:
— Ба лю-юсяя! — Он белозубо скалился, не шепелявя, сытый, под вечер отсылая евнуха из несъедобных пленников за избранной советом почитаемых дряхлейших свеженькой очередной. А принимая от ретивых всё более и более предуготовленную снедь, Он самой чистой принародно удовлетворялся:
— Лю? Си! Я-я...
— Си-и я-я-я, — в ответ сладкоголосили очередные.
— Сир-р-р, — рокотали заимевшие очередных мужи и:
— Ц-ци, — цедили маргиналы.
Покуда наконец на празднике инициации дряхлейшие под занавес осмелились снять шкуру с постыдно лысой всем, за исключением надбровий и прилобий, телом замухрышки Во. На изумление блистающим здоровыми щетинками очередным Он указующим перстом пресёк все вероятные попытки недопонимателей:
— Э! Во люсяя!
Мгновенно мановением дряхлейших дланей все, как в наши дни Вам может представляться, колена преклонив, признали в новоиспечённой Эволюции первейшую красотку. На ложе коей даже мыслью посягнуть бы не посмел никто!


Заключение.

Доскональное обследование вышеприлагаемого фотодокумента позволяет бесспорно умиротворить сердобольных: за атмосферу позади ныне покойного, земля пухом, можно не опасаться, памперсы — вполне необходимого размера даже для подобной неподъёмности подношения.


Отказ от ответственности.

Предлагаемый анекдот был опубликован тут более, чем за четырнадцать месяцев до непредумышленного обезвреживания печально вошедшего в историю USA вообще и BLM в частности Джорджа Флойда. Поэтому финальная сцена признания Эволюции первейшей красоткой с всеобщим преклонением колен не имеет ни малейшей связи с последовавшими бесчинствами склонных к чёрной жизни гуманоидов.