Гоголь и Черная месса

Гоголь и Черная месса
(разгадка Гоголя)

«Я почитаюсь загадкой для всех; никто не разгадал меня совершенно»
 Гоголь, письмо к матери, 1828

Принято говорить о загадке Гоголя. В 1909 году В.В. Розанов публикует статью, которая так и называется: «Загадки Гоголя».
В чем же их видит Розанов?
«О … глубоких, подспудных течениях в его душе мы не можем даже догадываться … Гоголь остается темен и темен… Гоголь, очевидно, был болен или очень страдал, - но не от тех маленьких пороков, которые называют в связи с его именем…- правдоподобнее всего предположить, что боль и страдание, возможный хаос и дезорганизация прошли не через ум его, а через совесть и волю... Здесь была какая-то запутанность, и в этом скрывается главный "икс", которого рассмотреть мы никак не можем...»
Итак, Гоголь несет нам хаос и дезорганизацию.

 Василию Розанову вторит Николай Бердяев:
«Гоголь один из самых загадочных русских писателей…. Как и многие русские люди, он искал Царства Божьего на земле. Но искания эти принимают у него извращенную форму… . У него было сильное чувство демонических и магических сил… . Он ищет прежде всего спасения… У Гоголя было сильное чувство зла, и это чувство совсем не было исключительно связано с общественным злом, с русским политическим режимом, оно было глубже» (Н.Бердяев. Русская идея (Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века). Париж, 1946)

Итак, к хаосу и дезорганизации добавляются поиски Царства Божьего на земле. Далее мы покажем, что в случае Гоголя это связанные вещи.
Обратим  сразу внимание на  «чувство …  магических сил».  Поскольку  вслед за Андреем Белым принято отчего-то считать Гоголя  мистиком. В статье «Гоголь» Андрей Белый пишет о «душе  Гоголя; а страдания, муки, восторги этой души на таких вершинах человеческого (или уже сверхчеловеческого) пути, что кощунственно вершины эти мерить нашим аршином; и аршином ли измерять высоту заоблачных высот и трясину бездонных болот?...  приближение бездны духа к поверхностям дневного сознания …. - обычное состояние высокопросвещенных мистов … состояние, которое являет мир совершенным и которое Достоевский называет «минутой вечной гармонии» – минутой, в которую испытываешь перерождение души тела, и она разрешается подлинным преображением (Серафим), подлинным безумием (Ницше) или подлинной смертью (Гоголь)».
Однако под мистикой принято понимать чувство  непосредственного единения с Богом, «независимо от условий пространства, времени и физической причинности»,  То есть достигнутое в результате единения с Богом  чувство гармонии, совпадение с Божественной волей  разрешают все проблемы человека, делая их несущественными.
Ничего подобного нет в художественных произведениях Гоголя. Именно магия присутствует в  повестях, составляющих «Вечера на хуторе близ Диканьки». Магический сюжет лежит в основе «петербургской» повести «Портрет».
Более важно для нас, однако, «сильное чувство …демонических сил» у Гоголя, о котором говорит Бердяев.  Что есть демонизм?
За определением будет уместно обратиться к Лермонтовской энциклопедии: «Демонизм - …  отношение  к миру, предельная цель которого — разрушение существующих духовных и материальных ценностей… Мысль о необходимости разрушить и пересоздать мир на основании свободы воли, обусловленная личной обидой носителя Д. на мироустройство, обосновывается им путем доказательств того, что мир «не состоялся» и что бессмыслица переполняет мир» (А. М. Песков, В. Н. Турбин Лермонтовская энциклопедия / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом); М.: Сов. Энцикл., 1981).
К демонизму как пересозданию мира  прямо примыкает обряд  Черной мессы. 

Заметим, что «основные темы древнейших ритуалов – это сотворение космоса (миропорядка) из хаоса, природный круговорот жизни и смерти… Таковы, в частности, мотивы ритуальных тайных действ (мистерий) в честь умирающих и воскресающих божеств» (H.Б.Мечковская, Язык и религия. Лекции по филологии и истории религий М.: Агентство "ФАИР", 1998, 16). Таким ритуалом, несомненно является христианская месса (литургическое действо). 

Относительно же Черной мессы можно встретить следующее пояснение; «Магическое значение Черной Мессы покоится на убеждении, что Святая Месса включает в себя чудо перевоплощения, то есть магического или мистического изменения хлеба и вина в Тело и Кровь Иисуса Христа. Если священник может влиять на это чудо в Святой Мессе, то священник или маг, также могут, проводя подобный ритуал (т.е. Черную мессу – А.П.),  влиять на подобные перевоплощения, но исключительно для злых умыслов».

Только Черная месса – это не «подобный» Святой мессе ритуал, а ритуал ей  противоположный или вывернутый наизнанку, ритуал, где «+» заменен на «-».  Священные предметы и действия в Черной мессе заменяются предметами и действиями непристойными, в качестве элемента Черной мессы называется принесение жертв, в том числе человеческих. Во время Черной мессы читаются христианские молитвы и тексты, но вывернутые наизнанку – от конца к началу. Это обращение вспять ритуала совершается для того, чтобы обратить вспять сам миропорядок, в том числе «природный круговорот жизни и смерти».  Поэтому элементы Черной мессы используют воскрешающие мертвых маги-некроманты: «оттого Некромантия и получила своё название, что она имеет дело с телами покойных и добывает ответы у душ и призраков умерших и у подземных духов, завлекая их в трупы умерших особыми адскими чарами и инфернальными заклинаниями, зловещими жертвами и греховными возлияниями…» (Агриппа (Неттегсмейский) Тайная философия. Книга III, глава XLII. О способах, которые маги и некроманты полагают пригодными для вызывания душ умерших).


- Но при чем тут Гоголь? – может спросить читатель. Вспомним сюжет «Тараса Бульбы»: Тарас провоцирует войну с поляками, чтобы заняться «настоящим мужским делом». В ходе этой войны он теряет  обоих своих сыновей. Что делает дальше Тарас Бульба?
Его действия  очень напоминают Черную мессу: ««Ничего не жалейте!» — повторял только Тарас. Не уважили казаки чернобровых панянок, белогрудых, светлоликих девиц: у самых алтарей не могли спастись они; зажигал их Тарас вместе с алтарями. Не одни белоснежные руки подымались из огненного пламени к небесам, сопровождаемые жалкими криками, от которых бы подвигнулась самая сырая земля и степная трава поникла бы от жалости долу. Но не внимали ничему жестокие казаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя. «Это вам, вражьи ляхи, поминки по Остапе!» — приговаривал только Тарас. И такие поминки по Остапе отправлял он в каждом селении, пока польское правительство не увидело, что поступки Тараса были побольше, чем обыкновенное разбойничество…»
Складывается впечатление, что этими зверствами Тарас Бульба хочет обратить ход жизни вспять и воскресить своих сыновей.
Сыновья не воскресают и  Бульба кончает жизнь самоубийством. (Как же еще можно объяснить поведение на поле боя  командира отряда, который вдруг решает заняться поисками своей трубки?)
Смерть его также напоминает принесение жертвы во время Черной мессы, где она  кощунственно соотносится со смертью Христа: поляки распинают Тараса  на дереве и разводят под ним костер.

Черная месса свершается и в «Вечере накануне Ивана Купала». (Отметим, это первая опубликованная повесть Гоголя).  Герой хочет  изменить ход событий, не дать погибнуть своей возлюбленной:  «И родной отец – враг мне: неволит идти за нелюбого ляха… свадьбу готовят, только не будет музыки на нашей свадьбе; будут дьяки петь, вместо кобз и сопилок. Не пойду я танцевать с женихом своим; понесут меня. Темная, темная моя будет хата: из кленового дерева, и, вместо трубы, крест будет стоять на крыше!»
Однако за это ему приходится принять участие в страшном  извращенном ритуале – убить маленького брата своей будущей жены: «Нет, не видать тебе золота, покаместь не достанешь крови человеческой!» – сказала ведьма и подвела к нему дитя, лет шести, накрытое белою простынею, показывая знаком, чтобы он отсек ему голову. Остолбенел Петро. Малость, отрезать ни за что, ни про что человеку голову, да еще и безвинному ребенку! В сердцах, сдернул он простыню, накрывавшую его голову, и что же? Перед ним стоял Ивась. И ручонки сложило бедное дитя накрест; и головку повесило… – А что ты обещал за девушку?.. – грянул Басаврюк, и словно пулю посадил ему в спину. Ведьма топнула ногою: синее пламя выхватилось из земли; середина ее вся осветилась и стала как будто из хрусталя вылита; и все, что ни было под землею, сделалось видимо, как на ладони. Червонцы, дорогие камни, в сундуках, в котлах, грудами были навалены под тем самым местом, где они стояли. Глаза его загорелись… ум помутился… Как безумный, ухватился он за нож, и безвинная кровь брызнула ему в очи… Дьявольский хохот загремел со всех сторон. Безобразные чудища стаями скакали перед ним. Ведьма, вцепившись руками за обезглавленный труп, как волк, пила из него кровь…»

В «Вие» внутри храма, по существу,  происходит состязание Святой и Черной месс: герой «робко повел глазами на гроб. Сердце его захолонуло. Труп уже стоял перед ним на самой  черте  и  вперил  на  него  мертвые, позеленевшие глаза. Бурсак содрогнулся, и холод  чувствительно  пробежал  повсем его жилам. Потупив очи в книгу, стал он читать громче  свои  молитвы  и заклятья и слышал, как труп опять ударил  зубами  и  замахал  руками,  желая схватить его. Но, покосивши слегка одним глазом, увидел он, что труп не  там ловил его, где стоял он, и, как  видно,  не  мог  видеть  его.  Глухо  стала ворчать она и начала выговаривать мертвыми  устами  страшные  слова;  хрипло всхлипывали они, как клокотанье кипящей смолы. Что значили они, того не  мог бы сказать он, но что-то страшное в них заключалось. Философ в страхе понял, что она творила заклинания. Ветер пошел по церкви от слов, и послышался шум, как  бы  от  множества летящих крыл. Он слышал, как бились крыльями в стекла  церковных  окон  и  в железные рамы, как царапали с визгом когтями по железу и как несметная  сила громила в двери и хотела вломиться.  Сильно  у  него  билось  во  все  время сердце; зажмурив глаза, все читал  он  заклятья  и  молитвы».


В «Страшной мести»  своего рода Черной мессой являются  действия колдуна, который выворачивает наизнанку семейные отношения: вместо того, чтобы, выдав дочку замуж, заботиться о внуках, колдун, желая жениться на собственной дочке, убивает   зятя, насылает смерть на  внука, а затем убивает  и непослушную  дочь.

(Мотив Черной мессы есть также в описании польской банды: «С ними и ксенз вместе. Только и ксенз у них на их же стать: … пьет и гуляет с ними и говорит нечестивым языком своим срамные речи»).

В финале повести   смысл действий колдуна раскрывается именно как Черная месса:  ее заказал казак Иван, убитый своим братом Петром, предком колдуна.  Заказал он ее самому Господу Богу, который заказ Ивана выполнил. Цель этой Черной мессы в том, что  она должна  изменить естественный (с точки зрения общепринятых суеверий)  порядок вещей, согласно которому умершие предки магически помогают своим потомкам. Действия колдуна привели к тому, что предки колдуна начинают испытывать к нему ненависть и грызут  брошенного к ним потомка.

Отчего же мотив Черной мессы так настойчиво проявляется в повестях  Гоголя  из т.н. малороссийского цикла  - его первых значительных произведениях, изданных в 1830 - 35 гг? 

(В скобках заметим, что сам Гоголь в  «Авторской исповеди» 1847 года подозрительно забывает об этом бросающемся в глаза мотиве своих ранних произведений.  Критикует их он вот за что: «Выдумывая целиком смешные лица и характеры, поставляя их мысленно в самые смешные положения, вовсе не заботясь о том, зачем это, для чего и кому от этого выйдет какая польза». То есть зрелый Гоголь осуждает свои ранние произведения за несерьезность. Это можно объяснить лишь крайней болезненностью для Гоголя  указанных нами мотивов. Он всеми силами хотел теперь их скрыть. Добавим, что в течение почти 8 лет, окончив его за несколько месяцев до смерти, Гоголь писал труд «О божественной литургии». Как будто, словно Хома Брут, хотел противопоставить его прежде описанной Черной мессе).

Переформулируем выше заданный вопрос: как именно  хочет изменить мир  Гоголь, подсознательно обращаясь к такому способу его пересоздания, как Черная месса?

Мы считаем, что ответ на последний  вопрос содержится в «Старосветских помещиках» - центральном, на наш взгляд, произведении Гоголя.  (Недаром, оно открывает сборник повестей «Миргород». Ведь считается, что Гоголь тщательно продумал порядок расположения произведений в сборнике. Следом за «Старосветскими помещиками» идут «Тарас Бульба» и «Вий»).

О чем же это произведение? Известно мнение В.Г. Белинского:
«Возьмите его «Старосветских помещиков»: что в них? Две пародии на человечество в продолжение нескольких десятков лет пьют и едят, едят и пьют, а потом, как водится исстари, умирают… Вы видите всю пошлость, всю гадость этой жизни, животной, уродливой, карикатурной …автор нашел поэзию и в этой пошлой и нелепой жизни, нашел человеческое чувство, двигавшее и оживлявшее его героев: это чувство — привычка… чувство  привычки жалкого получеловека…» (О русской повести и повестях г. Гоголя).

 Вспомним, однако, Николая Бердяева: «У Гоголя было сильное чувство зла, и это чувство совсем не было исключительно связано с общественным злом, с русским политическим режимом, оно было глубже». Белинский же прямо декларировал: «Социальность, социальность — или смерть! Вот де-виз мой…Что мне в том, что гений на земле жи¬вет в небе, когда толпа валяется в грязи?» (Письмо В.Г. Белинского к В.П. Боткину 8 сентября 1841 г.)
Поэтому жизнь старосветских помещиков, не принимавших участие в социальной борьбе, названа Белинским пошлой и гадкой.

Однако даже в советское время, когда приветствовалось социальная направленность искусства, тезис Белинского подвергался сомнению.
«…образы Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны овеяны глубокой и нежной поэзией, красотой человечности. В них есть нечто столь чистое и возвышенное, что трудно отделаться от впечатления, что они несут в себе глубокую правду человечности, освещающую и освящающую и все, их окружающее; ибо они никому не делают зла, ибо они любовно и бережно относятся к людям… ибо они как бы слиты с щедрой и прекрасной природой, близкой им,… подобно …  тому, как – по древней мечте человечества – люди жили в раю… «Старосветские помещики» – это, собственно, повесть о любви….главный эпизод сюжета повести – о любви Афанасия Ивановича после смерти любимой…Афанасий Иванович…  поднимается здесь уже к высотам трагизма….и через пять лет его горе так же неутешно и возвышенно: «… он сидел бесчувственно, бесчувственно держал ложку, и слезы, как ручей, как немолчно точущий фонтан, лились, лились ливмя на застилавшую его салфетку».  (Г. Гуковский. Реализм Гоголя. гл. II).
Итак, «Старосветские помещики» - это повесть о любви. Потому-то герои и живут тихой безмятежной жизнью, чтобы ничего не отвлекало их от любви друг к другу, которая и есть содержание их жизни. Поэтому у них нет детей.  Они находятся в раю. Однако после смерти супруги Афанасий Иванович из этого рая изгоняется. Жизнь его теряет смысл и превращается в муку, от которой избавляет только смерть. Заметим, что это естественный порядок вещей в случае настоящей высокой любви, когда весь смысл жизни заключен в любимом человеке: один из супругов, как правило, умирает раньше другого.

Подобная ситуация случилась в семье самого Гоголя, когда умер его отец Василий Афанасьевич. (Заметим, что отчество отца Гоголя совпадает с именем героя «Старосветских помещиков», а отчество героини  - с отчеством матери Гоголя).
Вот воспоминания матери Гоголя Марии Ивановны: «Любовь ко мне мужа была неописанная; я была вполне счастлива… Я никуда не выезжала, находя все счастье дома…. Жизнь моя была самая спокойная; характер у меня и у мужа был веселый. Мы окружены были добрыми соседями» (М. И. Гоголь. Записки. В. И. Шенрок. Материалы, I, 43.).
После двадцати лет брака Василий Афанасьевич умирает: «Меня не пускали к нему, пока не внесли в церковь…  Мне после говорили, что я, увидя его, начала громко говорить к нему и отвечать за него. Тетка не оставляла меня до шести недель и детей мне не показывала…»( там же, I, 54, 56 ).
Более откровенно о состоянии матери написала сестра Гоголя: «После смерти отца мать была убита горем, ничего не хотела есть и довела себя до того, что ее насильно заливали бульоном и не могли раскрыть рта – стиснуты зубы – и ей чем-то разжимали зубы и заливали бульон» (О.В. Гоголь-Головня. Из семейной хроники, 4).
А вот воспоминания Марии Ивановны о сыне Николае:
«Он был в таком горе, что хотел броситься в окно с верхнего этажа» (М.И. Гоголь. Автобиографическая записка. Рус. Архив, 1902, I, 72). (Гоголь в это время находился в Нежинской гимназии).
Гоголю в момент смерти отца было шестнадцать лет.  Добавим, что  когда Гоголю было десять, умер  его  брат Иван, который был младше Николая на год и с которым они вместе были отправлены из родного дома  в Полтавском поветовое (уездное) училище. «Смерть младшего брата Ивана до того поразила отрока-Гоголя, что были принуждены отвезти его в нежинский лицей, чтоб отвлечь его от могилы брата» (Г.П. Данилевский. Собр.соч., XIV, 121).


Мы полагаем, что потеря любимого человека было тем, что хотел Гоголь отменить в этом мире, пересоздав его. Именно поэтому обращается он в своих повестях к описанию Черной мессы, смысл которой в пересоздании существующего миропорядка.


Отметим внутренне сходство внезапного перехода в «Старосветских помещиках» от райской идиллии к смерти героини  с  описанием, которое Гоголь дает приступу своей болезни.

«За садом находился у них большой лес… В этом лесу обитали дикие коты… Эти коты долго обнюхивались  сквозь дыру под амбаром с кроткою кошечкой Пульхерии  Ивановны и наконец подманили ее…  кошка не находилась. Прошло три дня… вдруг из бурьяна вышла ее серенькая кошка, худая, тощая… Пульхерия Ивановна тотчас приказала подать ей молока и мяса… Она протянула к ней руку, чтобы погладить ее , но … она выпрыгнула в окно… Задумалась старушка: «Это смерть моя приходила за мной!» - сказала она сама в себе и ничто не могло ее рассеять… «Я знаю, что я этим летом умру: смерть моя уже приходила за мною!»

Т а же внезапность и в припадке болезни Гоголя:
«Я выехал из Москвы хорошо, и дорога до Вены по нашим открытым степям тотчас сделала надо мною чудо. Свежесть, бодрость взялась такая, какой я никогда не чувствовал… я начал чувствовать какую-то бодрость юности…Я почувствовал, что в голове моей шевелятся мысли, как разбуженный рой пчел; воображение мое становится чутко. О, какая была это радость, если бы ты знал! Сюжет, [Сюжет драмы из украинской истории.] который в последнее время лениво держал я в голове своей, не осмеливаясь даже приниматься за него, развернулся предо мною в величии таком, что все во мне почувствовало сладкий трепет, и я, позабывши все, переселился вдруг в тот мир, в котором давно не бывал, и в ту же минуту засел за работу…  Это же было еще летом, в жар, и нервическое мое пробуждение обратилось вдруг в раздраженье нервическое…Нервическое расстройство и раздражение возросло ужасно: тяжесть в груди и давление, никогда дотоле мною не испытанное, усилилось…К этому присоединилась болезненная тоска, которой нет описания…О, это было ужасно, это была та самая тоска, то ужасное беспокойство, в каком я видел бедного Виельгорского в последние минуты жизни!.. Я понимал свое положение и наскоро, собравшись с силами, нацарапал, как мог, тощее духовное завещание, чтобы хоть долги мои были выплачены немедленно после моей смерти» (Н. В. Гоголь – М. П. Погодину, Рим, 17 окт. 1840 г.)

Бодрость юности, радость и сладкий трепет вдруг  сменяются болезненной, как бы предсмертной,  тоской.
Сходство этих  ощущений Гоголя  с описанием перехода от рая к смерти в «Старосветских помещиках» говорит, на наш взгляд,  о крайней важности для него  коллизии повести, о  глубоком внутреннем ее переживании.


Конечно, никакой Черной мессы в реальности  Гоголь не устраивал. Однако всю жизнь пытался примириться с миром, в котором потеря любимого человека есть естественный и неизбежный процесс. Примириться не удалось и Гоголь в 43 года, по существу,  кончает жизнь самоубийством, отказываясь принимать пищу.
О психической энергии, испепелившей Гоголя, пишет в своей книге о Гоголе наш современник Юрий Нечипоренко;
«…в Гоголе было что-то от шамана…. Шаманы считались посредниками между миром людей и миром богов….. Художник или писатель в своём творчестве «копают» очень глубоко — они дают выход скрытой психической энергии… В душе человека хранится огромная энергия. Так же точно, как может случиться пожар на нефтяном месторождении и сила пламени станет неуправляемой, может сгореть в творческом порыве художник или писатель» (Ю. Нечипоренко. Ярмарочный мальчик, Жук, 2009).

Гоголь нигде прямо не говорит об этом своем внутреннем конфликте, однако идею пересоздания мира с воскрешением всех умерших высказал младший современник Гоголя Николай Федоров в своей  «Философии общего дела». Это именно то Царствие Божие на земле, о котором применительно к Гоголю писал Бердяев.


Связь Черной мессы с воссоединением с  умершим любимым человеком – тема произведения «Жиль и Жанна» французского писателя Мишеля Турнье. Злодеяния Жиля де Реца (ставшего прототипом Синей Бороды) Турнье объясняет любовью к Жанне д`Арк и стремлением воссоединиться   с ней, пройдя ее путем.  (Правда, в тексте говорится о том, что Жиль де Рец стремится к канонизации, пройдя, как Жанна, смерть на костре. Однако для того, чтобы попасть на костер, Жилю де Рецу вовсе не обязательно было устраивать массовые жертвенные  убийства  детей. В произведении речь идет  именно о Черной мессе, поэтому напрашивается вывод, что Жиль де Рец хотел воссоединиться с Жанной не в христианских святцах, а в этой или той реальности).

Вот допрос сообщника Жиля де Реца Прелати:
«- …вы, по утверждению вашему, дабы помочь этой душе в погибели, взываете не к Господу и святым, но к Сатане, Баррону, Велиалу, Вельзевулу, словом, призываете всю адскую нечисть!
— Они одни еще могли что-то сделать для сеньора де Ре… лекарством был огонь. И прежде всего огонь Ада, единственный, коим можно было прижечь гноящиеся раны сеньора де Ре.
— Странный способ лечения — отдать де Ре в лапы Дьявола!
— Сатана есть подобие Господа, — продолжил Прелати с нарочитым смирением. — Да, подобие перевернутое и уродливое, но все-таки подобие. В Сатане нет ничего, чего не было бы в Господе. И полагаясь на это исчерпывающее сходство, я рассчитывал спасти сеньора де Ре.
— Бросить сеньора де Ре на самое дно пучины мерзостей, а затем, воздействуя огнем, заставить его претерпеть то изумительное превращение, которое обращает низкий свинец в золото. И он предстанет перед нами в ореоле святости!
— Это безумие! — восклицает Менструа.
— Мы живем в безумное время. Злоключения Девы Жанны словно молнией поразили сеньора де Ре.
— Зачем вы впутываете в это дело Деву Жанну?
— Сеньор де Ре вручил свое доблестное сердце в руки Жанны, излучавшей святость. Ангелы берегли ее, святой Михаил и святая Екатерина наставляли на верный путь. И она летела от успеха к победе. Затем наступила пора злокачественных перемен: черная ночь темницы, процесс, приговор, искупительный, но в то же время и спасительный костер. Надо было, чтобы сеньор де Ре в свою очередь подвергся такому испытанию, прошел через него. В этом причина его преступлений, творимых во имя Дьявола. И он отныне на правильном пути.
— Что вы называете правильным путем?
— А разве он, как Жанна, не идет на костер?
— На что же вы надеетесь?
— На благое изменение. Как знать, не будет ли руанская колдунья вскоре реабилитирована, не снимут ли с нее обвинение? Ее станут почитать. И я не удивлюсь, если эта маленькая пастушка из Домреми в один прекрасный день будет канонизирована Римом. Объявят праздник святой Жанны! Святая Жанна! Представляете, какой светлый отблеск падет тогда на Жиля де Ре, всегда следовавшего за ней словно тень? И кто может сказать, не канонизируют ли заодно и ее верного товарища: святого Жиля де Ре?»

Вернемся к Гоголю. Он не был женат. По всей видимости, не было в его жизни и романов. Причина вполне могла состоять в том, что Гоголь не хотел рано или поздно оказаться в положении Афанасия Ивановича.  И  не хотел постоянно думать о неизбежности разлуки с любимой. Об этом, на наш взгляд, и повесть Гоголя «Шинель».
В духе Белинского (который, кстати, о «Шинели» этого не говорил) принято придавать  повести Гоголя социальный смысл: дескать, маленький человек раздавлен несправедливым обществом. Этот мотив у Гоголя, несомненно, присутствует, однако, как в известном  стихотворения Р.Бернса,  в первую очередь, в связи с любовью:
«Любовь и бедность навсегда
Меня поймали в сети.
По мне и бедность не беда,
Не будь любви на свете.
Зачем разлучница судьба
Всегда любви помеха?
И почему любовь раба
Достатка и успеха?»

-  Башмачкин и любовь? – может удивиться читатель.
Да, «Шинель» - это тоже повесть о любви. Только Башмачкин не отваживается на любовь к женщине. Он выбирает более надежный объект любви – шинель. Но даже в этом случае разлучница-судьба вырывает любимый предмет из его рук.
(Марсель Пруст высказал подобную мысль в  своих «Поисках утраченного времени»: зря люди связывают мечты о счастье с другим человеком, ведь человек – весьма непредсказуемое существо; надежнее было бы привязываться к предметам).

Поначалу Башмачкин направляет свой любовный порыв на служебную деятельность: «…он служил ревностно, нет, он служил с любовью. Там, в этом переписываньи, виделся ему какой-то свой разнообразный и приятный мир.  Наслаждение выражалось на лице его…»  Однако со временем появляется в его жизни и другой объект любовных надежд и устремлений:  « ..самое существование его сделалось как-то полнее, как будто бы он женился, как будто какой-то другой человек присутствовал с ним, как будто он был не один, а какая-то приятная подруга жизни согласилась с ним проходить вместе жизненную дорогу, — и подруга эта была не кто другая, как та же шинель на толстой вате, на крепкой подкладке без износу». Но даже в этой, казалось бы, надежной страсти подстерегает  Башмачкина разлука, а за ней и связанная с разлукой смерть.

Другой известный герой Гоголя – Чичиков из «Мертвых душ». Это тот же Башмачников, но только на пути к богатству и успеху. Романтические порывы живут в душе Чичикова. Вот, получив анонимное письмо от женщины, он отправляется на бал: «Нельзя сказать наверно, точно ли пробудилось в нашем герое чувство любви, — даже сомнительно, чтобы господа такого рода… способны были к любви; но при всем том здесь было что-то такое странное, что-то в таком роде… Видно, так уж бывает на свете; видно, и Чичиковы на несколько минут в жизни обращаются в поэтов; но слово «поэт» будет уже слишком. По крайней мере он почувствовал себя совершенно чем-то вроде молодого человека, чуть-чуть не гусаром». Но  Чичиков придерживает эти порывы, не рискуя вступать в любовные отношения. «Рыцарь наживы» - принято называть Чичикова. Но тогда его Прекрасная Дама – это деньги.  Как известно, Гоголь планировал построить свою поэму «Мертвые души»  по аналогии с «Божественной комедией» Данте: первая часть «Мертвых душ» соответствует аду, после которого должно начаться духовное восхождение героя. Героя Данте в конце его пути ждала Прекрасная Дама – Беатриче.  Очевидно, такой путь хотел пройти и сам Гоголь. Однако последние недели  его жизни и смерть – это духовная катастрофа.  Гоголь так и не смог примириться с миром, который  убивает любимых и родственников каждого человека. Он хотел этого примирения на всех уровнях – отсюда его «Выбранные места из переписки с друзьями», воспринятые как предательство свободолюбивых идеалов многими современниками Гоголя:
«- Чем больше всматриваешься в организм управления губерний, тем более изумляешься мудрости учредителей: слышно, что Сам Бог строил незримо руками государей. Все полно, достаточно…
- И в которую деревню заглянула только христианская жизнь, там мужики лопатами гребут серебро[
-  Учить мужика грамоте затем, чтобы доставить ему возможность читать пустые книжонки, которые издают для народа европейские человеколюбцы, есть действительно вздор. Главное уже то, что у мужика нет вовсе для этого времени…. Деревенский священник может сказать гораздо больше истинно нужного для мужика, нежели все эти книжонки.
- …писателя не может стеснить цензура, и если уже он исполнился чистейшим желанием блага в такой мере, что желанье это, занявши всю его душу, стало его плотью и пищей, тогда никакая цензура для него не строга, и ему везде просторно…»
Но примирения не вышло. Похоже, стремление к такому примирению лишь ухудшало психологическое  состояние Гоголя. Агония Гоголя, по сути, началась за две недели до смерти, когда умерла Е.М. Хомякова, с которой Гоголь был дружен. Воспринять  со смирением очередную смерть близкого человека Гоголь, видимо, не смог.
В этом и разгадка Гоголя: его демонизм, как стремление преобразовать мир,  вытекал из  любви к близким людям.
Великий подвижник любви Гоголь…