От чарджоу до арчмана

     Посещения по делам службы госпиталей и гражданских медицинских учреждений в Туркменистане в силу расположения их на одном путевом маршруте Самойлов Станислав Андреевич всегда старался осуществить за один форсированный прием. Фролов Игорь Иванович выписывал предписания на предлагаемые даты, визировал их у начальника медицинской службы округа и лично вручал инспектирующему лицу. Если приходилось ехать поездом, а именно на этот вид транспорта выдавались проездные документы, то путь начинался с железнодорожного вокзала Ташкент Южный. Долее, минуя Джизак, Самарканд, Каттакурган, Навои, Бухару и железнодорожный мост через Амударью, Станислав Андреевич добирался до города, который имел несколько исторических названий. В древности он именовался Амуль, в советские годы Чарджуй, Ленинск, а позже Чарджоу, нынче Туркменабад. В госпиталях округа имелись нештатные пункты заготовки и переливания крови, возглавляли которые обычно хирурги, иногда анестезиологи. В задачу Самойлова входило подготовить этих специалистов, для чего периодически проводились занятия в окружном госпитале, а также снабдить их необходимыми диагностическими и лечебными средствами. В этот перечень входили: сухая плазма, альбумин, сублимированные и жидкие сыворотки для определения групп крови, либо цоликлоны. Ионные растворы для переливаний шли через аптечную сеть. После недолгого пребывания в госпитале Самойлов направился в местный здравотдел, где выполнил уже поручения Фролова. Аналогично он действовал и в других посещаемых местах. Время на осмотр достопримечательностей практически не было, разве что мельком из окон транспортных средств. Так, например, можно было рассмотреть глинобитные развалины городища Амуль-Чарджуй и ландшафты Репетекского заповедника. В восьмидесятые годы двадцатого века всемирную известность приобрел поселок Ходжакуль, расположенный на востоке Туркменистана, где было найдено известняковое плато со следами динозавров. Побывать там Самойлову не удалось.
Амуль упоминается в третьем веке до нашей эры как поселение, расположенное на Великом Шелковом Пути. В тринадцатом веке город был разрушен до основания монгольским нашествием, в девятнадцатом вошел в состав России. В одна тысяча восемьсот семьдесят пятом году в Чарджоу были переселены по указу царя уральские казаки-старообрядцы, которые остались верны своей вере и в последующие годы. Селились они обычно неподалеку от русских воинских укреплений. Во время одной из командировок Самойлову удалось пообщаться с потомками этих мужественных людей.
Утром следующих суток Станислав Павлович был уже в Мары. В древности город назывался Мервом, руины которого частично сохранились до настоящего времени. День ушел на общение с госпитальными сотрудниками и визит в городской отдел здравоохранения. Станислав Андреевич полюбовался городскими мечетями, заночевал у госпитальных сослуживцев в одной из больничных палат. Следующие сутки командированный доктор провел в Ашхабаде. Посетил министерство здравоохранения, местную станцию переливания крови и военный госпиталь, где остался на ночь. Питался урывками — в основном пил чай вприкуску с пищевыми добавками в виде печений и сухариков. Благо небольшие пиалы этого напитка всегда выставлялись на стол даже в случаях краткого общения. Поддерживать работоспособность в летнюю туркменскую жару другим способом было просто невозможно. На следующий день, уже изрядно намаявшись, военный медик, отправился в аэропорт и, доплатив недостающую сумму из личных средств, купил билет до Ташкента. Соседом Самойлова через переход по салону оказался бородатый среднего возраста представитель востока в наряде, представлявшем некое сочетание традиций и современности. Одет он был в удлиненный жилет цвета хаки, элегантные брюки из легкой светлой ткани, через плечо был перекинут шарф с орнаментом, на голове аккуратно располагалась цилиндрической формы тюбетейка, расшитая узорами, на ногах легкие из пористой кожи коричневые туфли. Добродушный вид, веселые улыбающиеся глаза, аккуратная бородка вызывали к нему, если не доверие, то чувство благосклонности. Заметив любопытствующий взгляд военного в звании подполковника с эмблемами змеи зависшей над чашей, он неожиданно для Самойлова на чистейшем русском языке даже без намека на акцент спросил:
— Вы о чем-то хотели спросить?
— Да. Но я не предполагал, что вы так превосходно владеете русским языком.
— О, не только русским! Еще десятком других. Иначе как общаться.
Самойлов был явно впечатлен, но с долей скепсиса принял услышанное к сведению. К проходившей мимо стюардессе восточный человек обратился на арабском наречии. Та не поняла. Тогда он переспросил на туркменском языке привычном для слуха Станислава Андреевича. Представительница аэрофлота что-то переспросила и вскоре принесла стакан с лимонадом.
— А кто вы по национальности? — не выдержал напора интереса Самойлов.
— Иранец.
В это время к нему обратился сосед слева. Послышалось характерное английское речевое звучание. Иранец что-то сказал в ответ. Человека сидевшего еще левее ближе к иллюминатору он ввел в курс беседы на немецком языке. Наконец что-то обсудив, они замолчали и начали дремать. В один из моментов полиглот посмотрел на Самойлова, и военспец решил продолжить удовлетворение своего любопытства.
— Вы, наверное, переводчиком работаете?
— Нет, я экономист. Направляюсь в Ташкент заключать договор. Делегация уже там, а мы ее вспомогательная часть.
О том, где и чем занимается представитель армии, иранец тактично не спросил. От Ашхабада до Ташкента относительно не далеко, поэтому самолет, едва взлетев, тут же пошел на посадку.
— Успешной вам службы! — пожелал военному его новый знакомый уже на выходном трапе.
— Вам тоже удачи! — ответил Самойлов.
На следующий день Станислав Андреевич доложил о прибытии, отдал материалы проверок и отметил командировочные. Сотрудники без его участия сделали один выезд и сейчас занимались лабораторным обследованием. И тут поступила новая вводная — в одном из санаториев подле Ашхабада был назначен сбор командного состава медицинской службы округа. Там участники должны были ознакомиться под роспись с последними приказами и прослушать курс лекций на военно-медицинскую тематику. Необходимо было также сдать отчеты о проделанной работе.
Самойлов только и успел, что предупредить семью о новом убытии.
«О, сборы! — размышлял Станислав Андреевич. — Можно было бы с благодарностью воспринимать это время относительного отдыха, если бы не длительное звучание монотонных голосов, зачитывающих приказы, с которыми уже довелось по большей части ознакомиться по месту службы, да нудные формализованные лекции с изложением прописных истин».
Мероприятие проходило на базе санатория Арчман, расположенном в ста сорока километрах к западу от Ашхабада. В одном из двух корпусов оздоровительного центра имелся хорошо оборудованный актовый зал, где в течение двух дней до слушателей доводилась регламентированная информация. На завтраки, обеды и ужины не нужно было никуда уезжать. Обеденный зал располагался на первом этаже. Повара санатория едва ли почувствовали увеличение числа постояльцев, так как загруженность санатория была постоянной. Ночевали в двухместных блоках в том же здании.
Один из местных врачей рассказал любопытную историю, участником которой он стал, будучи на дежурстве. Во дворах сельских жителей в Туркмении нередко обитают змеи, в том числе и ядовитые. Они живут годами, не причиняя вреда хозяевам подворий, охотясь за грызунами. Почти как кошки. У одной женщины весьма преклонного возраста во дворе неназойливо пристроилась кобра. Между ними даже установилось некое взаимопонимание. На однажды змея покинула пределы подворья и тут же попала под колеса автомобиля. Владелица дома обнаружила покалеченную ядовитую сущность и под воздействием чувства жалости поднесла ее неосторожно к лицу, возможно, чтобы рассмотреть повреждения. И вдруг кобра воспрянула из последних сил и стремительно укусила своего арендодателя за нижнюю губу и язык. Соседи успели вызвать скорую помощь, но женщина умерла в приемном отделении, несмотря на проведенную интубацию, от отека дыхательных путей и кровоизлияний во внутренние органы.
Время сборов промелькнуло как взмах крыла птицы вечности. Колонной из трех автомобилей военных доставили до Ашхабада, а дальше каждый из них в часть добирался своим маршрутом.