Весеннее обострение

Весеннее обострение у бабушки – с утра с тряпкой по дому ходит. «Чистота залог здоровья». Сто раз слышали. Достала своей чистотой. И еще говорит: «Спасибо солнышку, что с пылью воевать помогает». Ага, «воевать». Еще бы в плен ее брала!

– Завтрак на столе! – крикнула мне из комнаты, будто не знала, что я не завтракаю. Нас в школе после второго урока кормят. Потом в буфете можно булочку купить, теплую и сладкую, как мамины ватрушки.

Сегодня надо выйти пораньше. У меня важное дело, да и бабушку бы проскочить, пока она уборкой занята. Я быстро собрал портфель, но часовой уже был на своем посту у входной двери и пихал мне в руки бумажный пакет с завтраком. Спорить с бабушкой бесполезно, я схватил бутерброды и рванул из квартиры. Но часовой тут же вскинул ружьё:
– Куда без головы?!
Ну, блииин....
– Сегодня же солнце! – я со злостью сдернул с вешалки шапку и выскочил в подъезд.
– Не-смей-сни-мать! – скакал за мной по ступеням бабушкин крик.
Сниму-сниму, не сомневайся, командир кислых щей... Шапку эту я не любил, она была слишком пестрая, будто девчачья, но ее привезли родители с камчатской экспедиции, и я терпел, не хотел обижать маму.

Минут двадцать пришлось стоять за углом школы, высматривая желтую куртку Сони Туровской из 5 «А». В кармане у меня лежала для нее секретная записка, которую вчера никак не удалось передать. То Леська на переменах возле Сони крутилась, то Вера Сергеевна отправила нас с Ветровым вместо физкультуры второклашек в бассейне купать. Нас часто в помощь тренеру вызывают – у нас с Вадькой уже второй юношеский по плаванию. На соревнованиях мы обычно нос к носу идём, но я еще ни разу первым не пришел. Бабушка говорит, я мало стремлюсь к победе. Ну уж нет, я стремлюсь, ещё как! Вот посмотрите – Сонька все равно со мной дружить будет, как бы Ветров не выпендривался. Просто ему повезло с ней в одном классе учиться.

Только Ветров опять выпендривался: шел от школьных ворот рядом с Соней и руками своими длинными размахивал. Опять облом. Ладно, попробую к ней на большой перемене подойти.

Но после второго урока Вера Сергеевна нам объявила, что в столовке какая-то срочная дезинфекция и всех отпускают домой. А те, кто хочет, или живет далеко, могут в актовом зале посмотреть "Приключения Электроника". Бабушка говорит, я на него очень похож, и тоже Серёжка, только малоешкин. Да у неё сколько ни ешь, всё скажет "малоешка".

Я пошел искать Соню – позвать ее на Электроника и во время фильма записку передать. А когда нашёл её в раздевалке, сзади Вадька подскочил:
– Айда на набережную, ледоход смотреть!
– Суперская идея! Ледоход! – обрадовалась Соня.
Ну вот как так?! Опять одним махом – рраз! И вся инициатива у него. Ледокольщик...
 И Сонька хороша, сразу согласилась. Чего она на этой реке не видела?

По дороге я молчал и дулся. Настроение было такое, будто родители только что в командировку надолго уехали. Так было муторно. Зато Ветров болтал, как в фильме Сыроежкин: и про тренировки, и как они с отцом на велосипедах по Большому мосту катались, и что Вадькина мама сегодня печенье шоколадное печь будет, и он его обязательно Соне принесет. От этого я злился на Вадьку ещё больше. Моя бабушка пекла редко. Пихала в меня овощи и фрукты: «Еда должна быть здоровой». А я бы лучше нездоровой еды поел – печенье, например, или булочки мамины.

Но тут Соня сказала: "Ой, какая я голодная, привыкла в школе завтракать".
А мы уже как раз до моста дошли, и возвращаться жалко, и есть сразу захотелось так сильно, что невтерпёж.
– Ребята! А у меня же бутерброды с собой! – вспомнил я и полез в портфель.
Бутерброды мы быстро съели. А когда я из пакета еще яблоко с морковкой вынул, Соня меня вообще волшебником назвала. Так и сказала: «Ну ты волшебник!». Иногда бабушке, конечно, спасибо.

Соня, когда радуется, на лисичку становится похожей. И волосы у нее пушистые и рыжие. Бабушка про нее так и говорит – лисичка-сестричка твоя.
– Никакая она не моя, – я всегда делаю вид, что сержусь. Но, по правде, мне даже приятно.

После бутербродов нам стало весело. Мы с Вадькой стали из тетрадей листы выдергивать и самолетики с моста пускать, а Соня их на телефон фотографировала. Самолетики ложились на воду и становились кораблями, а если повезет – приземлялись на льдины, и тогда мы кричали им вслед: «Привет пингвинам!».

На мосту был такой ветер, что Сонины волосы развивались вокруг головы, как у Медузы Горгоны, только рыже-солнечной. Солнца и неба было много: и над нами, и под нами, отражаясь в реке.
Но очень скоро уши у нас стали красными и начали гореть, потому что Вадька свою шапку тоже снял, а Соня свою вообще не взяла. Весна же! А потом Соня совсем замерзла, и мы с Вадиком свои шапки ей предложили. Но выбрала она, конечно, мою. И поэтому провожать ее пошел я. Ну, чтобы шапку забрать.
А когда она у дверей мне ее протянула, я довольно сказал: «Дарю! Мне родители из экспедиции новую привезут». И положил в шапку записку.

Какой все-таки хороший день может случиться неожиданно.

Домой я шел, аккуратно обходя лужи, чтобы бабушка про мокрые ноги не расстраивалась. А за шапку ругать она точно не будет, когда я ей про Соню расскажу. Ведь это же мужской поступок. И еще я решил извиниться, что на бабушкины звонки сегодня не отвечал. И, может быть, вечером без уговоров ей рассказы о Шерлоке Холмсе вслух почитаю. Она говорит, что приучает меня к хорошему чтению, но, по-моему, ей просто самой этот Холмс очень нравится.

Возле нашего подъезда стояли несколько соседских бабушек и Нина Пална из квартиры напротив. Почему все старые такие грустные и не веселые? Вот моя бабушка никогда грустной не бывает. «Уныние грех», говорит.

А когда я подошел, Нина Пална меня обняла и зачем-то в голову поцеловала:
– Пойдем ко мне, Сережа, – сказала она и взяла у меня портфель. – Бабушку на скорой увезли. Старая болячка открылась. Весеннее обострение.