Проклятие небес

        Начало уже вечереть, когда Иван, взглянув на часы, спохватился:
      - Ого! Ну, достанется мне от деда! Извините, хлопцы, мне срочно в больницу надо, деда еще в полдень выписали. Небось, вспоминает меня там недобрым словом…
         Он пулей вылетел из отделения , плюхнулся на сидение своей «Таврии» и повернул ключ зажигания.
         Дед Ивана, тоже Иван, но которого  теперь называли только Петровичем, один раз в году приезжал из села в больницу для « капитального ремонта», как он выражался. Бывший механизатор, он свято верил, в то, что даже если нет запчастей для организма, то их можно подрехтовать, смазать и подкрутить, и после очередного « капремонта» с восстановленными новыми силами, отдохнувший и бодрый, удалялся в свое село, чтоб окунуться в свои очень важные крестьянские дела.
         Иван пронесся по освещенному тусклыми лампами больничному коридору к палате, где лежал дед, но гнева дедового не встретил – напротив, тот довольно оживленно беседовал с двумя старичками его же возраста, а с угловой кровати им внимал худенький парнишка, лежащий под капельницей.
        - Во, хлопцы, ( Иван усмехнулся, услышав такое обращение к почтенным обитателям больничной палаты) это за мной. Не извиняйся, Ванька, сам  понимаю : работа есть работа. Он у меня, хлопцы, - сказал он, поворачиваясь к своим собеседникам,   - мильтон  или, по-нынешнему, мент. Это не работа от сих до сих…Что, Ванька, мог бы вообще не приехать? Да не дрейфь, это я так, для порядку…

        Вечером, плотно поужинав ( спасибо, внучка, это не больничные хухры-мухры, а мужская пища), напившись чаю, настоянному на травах, которыми бабушка снабдила специально для дедовых приездов, дед удобно расположился на диване и одобрительно  поглядывал, как жена Ивана ловко громоздит на поднос посуду. Жена внука ему нравилась, она это чувствовала, поэтому прощала ему то, что он упорно звал ее Люсильдой. Свою же почтенную жену он тоже любил, но называл Верандой, причиной чему была страсть бабушки к бразильским телесериалам, которые дед переносить не мог и из-за чего в дедовом доме велись длительные непрекращающиеся войны до тех пор, пока отец Ивана
на дедов юбилей не подарил маленький цветной  телевизор « Тошиба», чтобы дед тоже мог получить доступ к своим любимым телепередачам. Войны прекратились, но неугомонный дед с тех пор умудрялся всех обитателей женского пола  своего дома, включая кошку, называть на бразильский манер. Однажды он заявился с улицы в кухню, где бабушка колдовала у стола, и сказал зловеще:
         - Все, сегодня я твоему Педро голову сверну!
         Бабушка  так и рухнула на стул :
         -Ты чего удумал, старый бесстыдник?! Совсем крыша поехала?!
      Дед зачерпнул из ведра воду, выпил ее залпом и возмущенно продолжал :
        - Копал, копал, понимаешь, целый день, так этот гад всю наживку склевал и свой гарем накормил. С чем теперь на рыбалку идти ?!
          С тех пор степенный красавец- петух так и стал гордо носить это имя.
          
          Итак, расслабленный гостеприимством внука, дед уже был готов к великосветской беседе :
           -Ну как там, в органах ?- начал он неторопливо . – Боретесь? Ловите? Давай, колись , Ванька, а то у народа нареканий в ваш адрес полно.
         Каждый раз , встречаясь с дедом, Иван обязан был отдуваться за родную милицию, он к этому привык и потому был короток:
          -И боремся, деда, и ловим. Вот почему и задержался… Сегодня в посадке местные пацаны парня нашли убитого…И убили его зверски, даже нам, бывалым , не по себе были от этого зрелища. Так мы и личность его установили, и знаем уже, кто убил…Осталось только нелюдей этих поймать…
      -За что убили-то парня?
      - Не установили пока. Парень был безобидный, никто слова плохого о нем не сказал из соседей, все его жалели. Правда, не работал нигде, выпивал…Но это же не повод? Сколько теперь молодежи такой болтается без дела! Не так-то просто работу в наше время найти… Хотя из семьи он такой, что родители с их связями найти работу могли. И находили, но не работалось ему на одном месте: то может бросить ее, то прогуляет
несколько дней, кому же это понравится? А так парень был воспитанный, ни в каких делах не замешан, да и материально родители его поддерживали: один он у них…И родителей жалко, жить-то им теперь для кого? Жил вчера Гузеев Слава на белом свете – и все, нет его…
 
                Дед насторожился.
     - Гузеев? А отчество как?
     - Родионович…Что с тобой, деда?!
И вправду было чему удивиться : дед, обычно рассудительно-насмешливый вдруг вскочил с дивана, лысина покраснела, глаза заблистали, прошелся по комнате, затем сел, хлопнул ладошами себя по коленям, потом опять вскочил. Иван, изумленно наблюдая за его пассажами, не вытерпел:
     - Ты что, знаешь его, что ли?
     - Да как тебе сказать?!.. Заочно знаю. Значит, это Родьки Гузеева сын? Вот и достало его наказание!.. Ему пришлось, значит, отвечать …
     - Ты о чем, дед ? Какое наказание? Говорят, долги у него какие-то были, но неужто так за долги наказывают?!
     - М-да…За долги, говоришь? Значит, долги ему пришлось отдавать.- задумчиво констатировал дед.
     - Слушай, дед, - рассердился Иван. – Ты тут мне загадки не загадывай. Ты что-то о нем знаешь? Откуда?
     - Эх, Ваня. Оттуда… - дед ткнул куда-то за спину большим оттопыренным пальцем корявой своей руки.- С давних давен, когда и парня этого, да и тебя  тоже не было еще на свете…Для тебя фамилия Гузеев ничего не говорит, а спроси кого из наших сельских старожилов, так многое бы они порассказывали по поводу этой фамилии. Гузеева Григория Гавриловича, или как звали его « Г в третьей степени», до сих пор в нашем селе помнят, потому что был он  эдтак лет сорок назад у нас председателем колхоза.
     Колхоз у нас большой был, на три отделения, и техники много было, и животноводство процветало. Да и растениеводство было на высоте. Знаешь, какие помидоры наши овощеводы выращивали! Ого, прям как яблоки! А бахчи какие! А пасека! – дед махнул рукой , и лицо его болезненно исказилось. – Это сейчас разруха полная, а тогда…Славились мы в целой области. Прежнего нашего председателя ушли на пенсию, хотя в силе еще мужик был, и прислали на выборы Гузеева. Знаешь, какие выборы тогда были? Выбирали одного из одного. Проголосовали за него колхозники : там, наверху, видней, кому председательствовать… Да и не проголосовали бы, все равно кто б нас спрашивать стал? Тем более что, поговаривали, сам секретарь горкома другом ему лепшим был…Вот и стали мы жить под Гузеевым.
     В селе после давнего раскулачивания в самых добротных домах разместили так называемые административные здания : правление, почта, ФАП. Интернат для ребят из дальних сел. Один дом традиционно отдавался председателю, в домах похуже семейные молодые специалисты жили, а одиночки по квартирам рассовывались. Так что как только бывший председатель выселился, Гузеев с семьей в его дом вселился. Большой дом был, крепкий, его батюшка для себя и своего многочисленного потомства на века строил, да не судилось ему там пожить, времена сам знаешь , какие были. А по соседству, на пустыре, чей-то домишко, пустой, весь перекошенный, стоял да чернел дырами полуразвалившийся сарай, не было на это хозяйство претендентов. Домишко этот крайним был, а дальше шли неудобья, переходящие  в болотце. От всего этого Гузеев высоким забором отгородился, территорию двора расширять не стал, зачем ему эта территория? Хозяйство ему тоже было не для надобности.
     Через дорогу , на том месте, где сейчас клуб построен, черной раскорякой  стоял былой храм без колокольни и креста,  батюшка, получается, дом рядом с храмом себе строил. Сначала в храме склад был, затем отвели его под клуб и библиотеку. Там, в библиотеке, устроилась на работу жена гузеевская, дородная и очень культурная дама, чтоб тоже недалеко от дома работать. Библиотека фунциклировала ( любил дед умные словечки вставлять, интерпретируя их по-своему ) исправно. Претензий к ней никаких : вежливая была, только холодом от ее вежливости веяло. При ней даже пошутить охота отпадала, попробуй заговори в полную силу – взглядом остановит.
     Было у Гузеевых двойко ребятишек: Родька – старший и девчоночка помоложе. В школе к ним с почтением отнеслись : председателевы чада, как же иначе? И   жене с уважением чуть не кланялись при встрече, когда она из клуба домой или на почту проплывала.
     А уж перед Гузеевым и вовсе трепетали, властный мужик был. Сам такой здоровый, морда всегда красная, нос вислый, глаза пронзительные, а голос зычный. Сразу мы поняли: этот не позволит перечить. А матерщинник был! Как они только уживались под одной крышей : Гузеев и жена его культурная?! Он же никогда не смотрел, кто перед ним, мужик или баба, простой колхозник или  специалист.
     Власть у него была безраздельная, под ним и председатель сельсовета ходил, и председатель профкома, и бригадиры. При секретаре парткома только сдерживался,  они вроде как равные были. Да секретарь в его дела и не вмешивался, он все с трибун соловьем разливался, его и кормить не надо, дай только выступить. С его выступлений, как с молитв, любое дело начиналось, то про политический момент расскажет, то коммунистическую сознательность воспитывает. Вот так и сложилась у нас, говоря нынешними словами, правящая коалиция : Гузеев и несколько его прихлебателей: главный бухгалтер, завгар, завтоком и наш  трепло – парторг. На правлении как скажет Гузеев, так и будет. Только попробуй пикнуть – неприятностей не оберешься…Да так везде, наверное, было, потому что председатель был чем-то вроде помещика…Хотя, говорят, и помещики иногда человечные встречались.
     Кормилось у нас и районное начальство, добро, нами заработанное , развозило кто пакунками, кто машинами.Ну и рядовые колхозники, конечно, видя это, не испытывали угрызений совести, кто что мог, тот домой тянул, но поскромнее : банками, сумками, зависимо от статуса. Даже пословица такая появилась: « Все вокруг колхозное – все вокруг мое». Но уж если кто попадется  из рядовых – пиши пропало, затягают по товарищеским судам, заклеймят позором, а пуще всех – секретарь. И что характерно, машин он не замечал.
      Ко всему привыкает человек, привыкли и мы, ведь и жаловал, и миловал тоже Гузеев, было в нашем хозяйстве и передовиков, и передовиц немало. И заслуженных. Без его согласия ни одна бумажка в селе не подписывалась.
      Время шло. Родька председателев с успехом школу закончил, в институт поступил, дочка тоже на медаль шла, иначе и быть не могло.
 Первый парень на селе был Родька, а когда вошел в силу, начал романы с первыми нашими красавицами крутить. Одна надоест- другой займется. Дольше всех крутил он с Надюшкой , дочкой одной вдовы. Думали, что женится. Ох и гарная была дивчина! Смугленькая,  брови писаные, глаза, как звездочки, и вообще…- дед описал руками в воздухе гитарный контур.
      Иван засмеялся:
      - А ты, дед, оказывается, романтик!
      Дед досадливо махнул рукой :
      - Да мне чего, я уже женатый был, Петро, твой отец, уже в школу бегал. Просто я констатирую факт. Много хлопцев на нее заглядывалось, а толку, коль Родя один был для нее свет в окошке, не подумала, глупая, что не станет Гузеев с простой дояркой родычаться…Так и получилось : спортил Родька девку – и в кусты, пришлось ей из села от стыда подальше уехать. А он героем ходил…Да разве одна Надюшка обожглась? Тем более, что парень он был видный, обходительный, культурный, как его мать. Да и девок глупых его статус особый прельщал, хлопцев гарных в селе и без Родьки хватало. Но жену свою Родька нашел в городе, в институте, и красивую, и богатую, себе под стать.
      Свадьбу Гузеев на славу отпраздновал, на нем сам хозяин района, партийный секретарь был, да и другое начальство тоже.
      А потом и случилась та история, о которой я тебе рассказать хотел.
      - Так это что, прелюдия? – удивился Иван.
      - А куда нам спешить? Посидим, поговорим, а то когда еще свидимся, не здорово ты ко мне в гости заглядываешь-то.
      - Дед, да работаем мы…
      - Ладно-ладно,  заработались совсем…Значит, появился у нас в колхозе по направлению новый экономист, молоденький такой, щупленький хлопчик, а с ним жена, такая же молоденькая да щупленькая, да было у них двое деток-погодков, совсем маленьких. Словом, сами дети да еще с детьми. Поселили их, как ведется, в свободную старую хатынку ( это называется – обеспечили жильем), приступил он к работе, а она дома сидела : детки-то еще маленькие.
      Паренек-то щупленький, а характер гонористый, с перцем, стал он с Гузеевым загрызаться. Я был бригадиром тракторной бригады тогда и помню, как он за расценки с ним спорил. Начал и по фермам бегать, и к нам в бригаду заглядывал. Поварихи на полевом стане все норовили его накормить, не могли спокойно на его худобу смотреть…Очень любознательный оказался паренек, совал нос всюду. Наверное, по любознательности  и кисть руки потерял, вместо нее черный протез носил. Думаю, разряжал что-то  из любопытства, после войны много ребятишек из-за этого пострадало…
      Парень оказался из этих…. правдоискателей. В чем только дух держится, а сила характера видна, стоит с ним заговорить. Взгляд такой, ..цепкий, слушает внимательно, на вопросы наши толково отвечает. А вопросов у нас много было и, коль от ответа не уклоняется, мы его этими вопросами совсем задолбали. Башковитый был паренек , дотошный.
      И всегда  что-то мерил, отсчитывал, в записную книжку  заносил. Локтем левой руки придавит  свою тетрадку, а правой рукой черкает что-то. А сойдутся они с Гузеевым – искры летят. Тот его в мать-перемать, а этот все с расчетами лезет : в наличии столько-то должно быть зерна, а остальное где? Ну и прочее. Мы даже удивлялись : что он себе думает? И на правлении  не смолчит: и завгару вопросы неудобные  задает, и с бухгалтером не соглашается. Совсем достал нашу правящую коалицию. Мы на него смотрели как на этих,…как их, дай Бог памяти… на японцев этих… камикадзе.
      -А чего вы этого дотошного и башковитого не поддержали? – не утерпел Иван.
      - Ну и что бы это дало? Нам-то, селянам, давно уже рога обломали, а у него иллюзии еще были , книжек, наверное, начитался, а пороху не нюхал… Ну, выступишь ты, а тебе завтра такой трактор дадут, что ты и норму не выполнишь, не заработаешь ничего, да еще обруган будешь. Нужно угля, дров, а тебе не выпишут транспорт – и гоплык! Это теперь частный транспорт появился, а раньше такого и в помине не было, даже кобылы частной не было…Вот и осталось нам наблюдать за экономистом и сочувствовать ему. Все понимали, что добром это не кончится.
     И не окончилось. В один прекрасный день пропал наш экономист. Вышел из конторы – и пропал. Не дошел до дома. Утром прибежала жена в правление, бледная, расхрыстанная, заплаканная – и к председателю:
     -Где Женя?
     -Я что, должен еще и за твоим мужем смотреть?!- удивился тот, а главный бухгалтер пошутил :
     -Что ты его здесь ищешь? Наверное, у зазнобы твой Женя, она его хоть покормит, а то ты совсем парня голодом заморила. Придет твой Женя, никуда не денется..
     Она – в слезы, неправда, мол,  Женя не такой! Побежала к участковому, а порядок какой? Три дня надо подождать, а потом, если не объявится, в розыск подавать.
         
     Пропажа человека в селе – событие серьезное, все об этом узнали, об этом все село гудело, у каждого свои мысли насчет этого были вплоть до самых несуразных.  Но когда милиция приехала, все молчали в тряпочку, а вдруг сболтнешь что-нибудь, а окажется напраслина?! Не здорово-то и милиция искала, покрутилась по селу – пусто, а основной вердикт Гузеев вынес:
     -Сбежал экономист. Работник он никакой, а тут надо трое ртов прокормить. Не тут его искать надо!
     Так ни к чему поиски и не привели. И не увидели мы больше нашего экономиста. Все его жене сочувствовали, многие помогали, чем могли, кто продуктами, кто одежкой, и в глаза старались ей не смотреть, столько в них тоскливого ожидания было. Бедняжка устроилась было техничкой в школу, а тут зима заходит, дети начали болеть – забрала она свои нехитрые пожитки и покинула наше село…Детей тоже жаль , они-то в чем виноваты? Ведь свидетельства о смерти нет - значит и пенсии за отца-кормильца нет. Как она, бедная, потом выкрутилась, Бог знает…
     И потекла жизнь по-прежнему : мы пахали, Гузеев с друзьями жировали, а парторг речи красивые с трибун провозглашал.

     А вскоре случилась в районе революция районного масштаба, сняли за что-то секретаря горкома, а потом и ставленники его со своих мест посыпались. Приехали и к нам проверки, оказывается, экономист   не только словесно воевал с Гузеевым, но и письменно. Всех мы увидели в нашем колхозе : тут и сельхозуправление, и народный контроль, и ревизоры всякие.
     Сняли Гузеева. Но отделался он легким испугом, подался в город, где уже Родька с женой на хорошие должности пристроены были, купил квартиру  и стал какой-то маленькой строительной организацией руководить ( связи-то былые сохранились). Ну, город ваш не чета Москве, так, большая деревня, и наших сельчан там немало обосновалось, сталкивались они с Гузеевым. Конечно, там не стал он такой важной фигурой, как в селе нашем, многие горожане и знать его не знали, но и там  он заметный был,  такой же уверенный, зычный. Кепку на шляпу сменил, но душу-то не сменишь…С сельчанами при встречах вежливый стал, о колхозе не расспрашивал, да и что расспрашивать? И с друзьями своими общаться престал , зачем они ему? Новый председатель их не жаловал: бухгалтера на пенсию отправил, завгар на пожарку перешел дежурным… А парторг в другое хозяйство перешел людям мозги компостировать. А потом и в нем надобность отпала : горкомы позакрывались, работники их в другие руководящие кресла  поразлазились.               
    А потом пришел конец и нашему колхозу. Когда его общими руководящими усилиями окончательно развалили и растащили, скотину повырезали и на  полях джунгли из бурьяна выросли, на обломках новый председатель с сыном создали фермерское ООО, многим в этом ООО места не нашлось, вот и подались люди кто куда : кто на заработки в Россию, кто в города, где работящие люди нужны, кто на кладбище…
    - Ну а экономиста так и не нашли? – не выдержала Люся, которая с волнением приняла историю его пропажи.
    - Как тебе сказать?… И не то, чтобы – да, и не то, чтобы – нет..
    - Ох, и любишь ты, дед, загадки загадывать! А конкретно?
    - На место Гузеева был назначен ( то есть выбран) другой председатель, пожил он немного в гузеевском доме, а себе другой, большой и красивый, поставил,  гузеевский же отдал одной молодой семье из наших. И решили они завести хозяйство, а для этого надо было значительно двор расширить. Вот они с разрешения сельсовета присоединили к своему двору тот заброшенный участок, о котором я вам раньше рассказывал. Новый хозяин завалил старую хату и начал сарай разбирать. И знаете, что он там нашел?
    - Тело! – в один голос сказали Иван с Люсей.
    - Нет, тела там не было. Ни одной косточки. А нашел он, друзья мои, протез, который экономист носил. Видимо, когда его из сарая куда-то перетаскивали, было темно, а на пропажу протеза внимания не обратили. Я так думаю, что хотели парня проучить маленько, да не рассчитали сил, а потом в сарай затащили, чтоб по темноте перепрятать…И не Гузеев этим занимался, а его подручные по его же команде… Теперь никто уже об этом не узнает.
    - И что же дальше?
    - А ничего… Чтоб возобновить уголовное дело, нужно заявление родственников – раз. Срок давности – два. И наше всеобщее равнодушие – три. И потом через некоторое время Гузеева кондрашка хватила, по-медицински – инсульт. Мы об этом из газеты районной узнали, где все доблести Гузеевские описаны были и соболезнования  выносились.
     - Значит, так никто и не наказан? – разочарованно сказала Люся.
     - А вот тут ты не права ,- дед поднял к небу указательный палец .- На земле суда не было, а вот на небесах!..
     - Ты ж дед всегда атеистом был, - удивился Иван .- Что, тоже модничать  решил? Модно стало сейчас и крест носить, и к Богу обращаться.
     - Кому – модно, а кому…Старый я стал, Ваня. Много в жизни всякого повидал, вот и понял многое. Жизнь – она тоже законы свои имеет, как математика… « И воздастся каждому по делам его», - так, кажется , моя бабка читала в Библии.
     - Ну и кому же воздалось?
     - А всем…И Гузееву больше всего. Помер он рано, внука-то дождался, да не порадовался жизни до конца. А после его смерти начались судебные тяжбы за наследство в его семье. Семья раскололась, потому что никто ничего уступать друг другу не хотел: ни дачи, ни машины, ни другого добра. Наши сельчане в городе в курсе были…
      Родька раньше жил, опираясь на отцовы плечи, и в своей руководящей работе его опыт копировал.. Вот и докопировался : сняли с одной руководящей работы – перевели на другую, но рангом ниже. А когда новое понижение грянуло, вовсе работать стало ему невмоготу. Только на руководящую должность претендовал, а кишка тонка. Перестали ему руководящие должности предлагать, а на рядовую идти стыдно – вообще работать перестал. Выпивать начал. Отец его посильнее был , не спился, а этот не устоял. Жена- красавица к другому ушла, более перспективному. А сегодня вон ты  рассказал о смерти внука Гузеевского. Ему пришлось за дедов грех отвечать – вот что обидно. Он его долги уплатил…Я и сейчас вспоминаю жену экономиста, стоит она перед Гузеевым, маленькая, платком, как крыльями, взмахивает, ну чисто воробьишка перед котом трепещет:
    - Где мой Женя?
    А он ей в лицо смеется :
    - Откуда я знаю?! Это ты, а не я за ним смотреть должна..
    А ведь знал, где парень. И до сих пор креста нет над его могилой. А с детками его что?
    Вот и уничтожили силы небесные всю гузеевскую мужскую линию , потому что Родьке тоже уже не подняться, не нужно быть провидцем, чтоб знать, чем его жизнь окончится. Слабый он, потому что всю жизнь его родители под ручки вели, а чтоб выкарабкаться в нашей жизни, тут характер нужен.  Нет у него заступника  ни на земле, ни на небесах.
    Не будет продолжения этой фамилии, не будет…Но это - единичный случай, и всегда жили и живут на земле другие гузеевы, чужими жизнями распоряжаются. Называются они по-разному, в шкуры разные рядятся, а сущность одна: царьки, князьки, а чуть ниже – помещики. И у всех одна проблема : как бы больше себе нахапать. А хапать у кого ? У государства. А государство кто? Народ. И когда хапают, не спрашивают : а как тебе, народ, это нравится? Мало того, начнешь свое добро защищать – по шапке получишь, как тот экономист. И никто за это отвечать не будет, потому что гузеевы и об этом позаботились, законы под себя создали, на все посты своих людей посадили.
    Вот скажи : куда добро наше народное делось? Откуда эти  фирмы, частные предприятия, виллы, личные пароходы и вертолеты? Оттуда. Это гузеевы разных мастей из нахапанного создали. Гузеевы и их детки. Все, кто у руля был, то у руля и остался. А народу осталась одна проблема : как под ними, паразитами, выжить. И надеяться только на проклятие небес.
    - Успокойся, дед. А то весь твой капремонт насмарку пойдет…

    Ночью Иван долго не мог уснуть. За стеной ворочался и глухо покашливал дед. А за окном плыла ночь, равнодушно сияла луна, и часы отсчитывали уходящие в вечность минуты…