Михаил Петров. Встречи. Книга третья

Михаил Петров.  Встречи-3
Предисловие.
   Прошло лето 2018 года. 11 июля М. М. Петрову — автору  книги, исполнилось 91 год.  На моих глазах рождалась очередная книга воспоминаний. Я помогала разбирать архив писателя — краеведа и отбирать материал для  книги. На протяжении многих лет Михаил  Михайлович делал вырезки из газеты Уралмашзавода «За тяжёлое машиностроение», где печатались стихи, рассказы и очерки членов литобъединения,  и бережно  их сохранил до наших дней. В течение трёх летних месяцев печаталась эта книга.  Первый очерк печатала я, так как Михаил Михайлович  заболел и не мог работать на компьютере.  Над вторым очерком об А. И. Занине мы работали  вдвоём: я разбирала почерк  в письмах Занина и диктовала, а Михаил Михайлович набирал текст на компьютере.  Третий и четвёртый очерки автор писал сам, ежедневно, превозмогая свои недомогания. Эта книга в прямом смысле подняла его на ноги, он загорелся идеей: рассказать читателям о своих друзьях—писателях из литературного клуба Уралмаша, с которыми на протяжении многих лет встречался и дружил.
   О литературном объединении Уралмаша я прочитала книгу М. М. Петрова «Уралмашевские всходы» ещё в 2012 году и даже рассказала об этой книге, выступая перед библиотекарями области в Верхотурье в том же году. В декабре 2014 года по приглашению поэта, члена Союза писателей России   Л. А. Ладейщиковой мы с Михаилом Михайловичем, как старейшим членом литобъединения, побывали на 80-летии литобъединения Уралмаша, который проходил в старом здании  ДК Уралмаша. Да и сама я стала посещать заседания литературного семинара Л. А. Ладейщиковой, который является преемником  старейшего литобъединения Екатеринбурга, организованного в далёком 1934 году.
    Серия книг  под названием «Встречи» - это прямое продолжение книги «Уралмашевские всходы».
    23-24 августа 2018 года  я побывала в Кунгуре — на родине Б. С. Рябинина, очерк о котором есть во второй книге «Встречи», посетила библиотеку им. Б.С. Рябинина и вручила  эту книгу директору библиотеки Нине Васильевне Бабкиной. Я побывала на экскурсии  в Кунгурской Ледяной пещере, как когда-то побывали там М. М. Петров  и А. И. Занин — настолько меня вдохновил рассказ Михаила Михайловича  об этой пещере. Взобравшись на гору, я полюбовалась видом на реку Сылву, по которой перебирались на другой берег эти два друга в 1956 году, правда, по реке уже не ведётся сплав леса. 5 сентября 2018 года я побывала вместе с библиотекарем-краеведом из Верхней Туры Л.Н. Александровой в гостях у Леокадии Семёновны Рябининой  и подарила ей книгу М. М. Петрова «Встречи».
   Новую книгу М. М. Петрова с очерком об А. И. Занине я обязательно перешлю в краеведческий музей  Магнитогорска, где бережно хранятся рукописи  неизданных книг писателя. Обязательно передам несколько экземпляров книги в библиотеки города Екатеринбурга и расскажу о мемуарах М. М. Петрова в его родном литературном объединении Уралмаша.
                Анна Исупова

                Встречи
    20 июля 1950 года. Эта дата запомнилась мне тем, что я в этот день впервые пришёл на заседание литературного кружка при газете «За тяжёлое машиностроение». Здесь увидел много молодёжи, многие,  как и я,  семьями ещё не обзавелись, времени свободного для творчества было достаточно. Собирались каждую неделю на «поэтические среды» и «прозаические пятницы». Из членов литкружка тех лет запомнились Исаак Ронин, Анатолий Занин, Николай Старина, Геннадий Якимов, Михаил Леверов. Спустя 68 лет, я решил вернуться мысленно в те годы, и написать воспоминания о некоторых  собратьях по перу, с которыми близко общался и дружил.



                Часть первая.
             Геннадий Васильевич Якимов
               (Март 1927- 01.01.2004)
   Я захотел оживить образ талантливого члена нашего литобъединения – поэта – сатирика Геннадия Васильевича Якимова. Каким я его помню? Это был человек среднего роста, в теле, крепыш! Голова круглая. Волосы русые. Ходил и говорил медленно. При встрече всегда улыбался. Здороваясь, обязательно вступит в разговор и расскажет анекдот или интересный случай. Всегда  спросит, что нового я написал. Чаще всего виделись с ним в редакции газеты «За тяжелое машиностроение». Сколько помню, он был холост, жил один в комнате с соседями в большой квартире. Я знал, что он иногда выпивал, но никогда пьяным его не видел...
   С  Якимовым мы одногодки. Он родился в марте 1927 г. в Кировской области. Он всегда говорил: «Мы  - вятские!» По набору, его родители, как и мои,  приехали в Свердловск на строительство Уралмаша, здесь и обосновались на всю жизнь. После окончания десятилетки в 1942 г, Якимов поступил учеником слесаря-лекальщика в инструментальный цех Уралмашзавода.
    В 1946 г.  в цех пришла корреспондентка  заводской газеты «За тяжёлое машиностроение» для сбора материала. Ей кто-то сказал, что есть такой рабочий Геннадий Якимов, который пишет басни. Она порекомендовала ему обратиться к главному редактору газеты «За тяжелое машиностроение»  Максиму Зубастому. Максим Зубастый – литературный  псевдоним  Иосифа Львовича Брилович-Адского. Да кто на Уралмаше не знал тогда Максима Зубастого - автора многих сатирических фельетонов и простодушных раешников, прочитанных с клубной сцены и опубликованных в заводской  газете!   И вот преодолев стеснительность, пришёл Якимов со своими баснями в редакцию газеты.  И Адский поддержал молодого баснописца.
    Адский   был  в 50-е годы и руководителем литературного кружка Уралмаша, куда пришёл я, куда стал ходить и  Якимов.  По настоятельной рекомендации Адского, Якимов стал посылать свои басни в редакции местных газет, и его стали печатать.   Однажды Геннадий послал басни в «Литературную газету». Ему отказали. Автор загрустил и в таком невесёлом настроении зашёл в редакцию. «Почему невесёлый?»- спросил его Иосиф Львович. Якимов рассказал об ответе «Литературной газеты». «Не горюй, -  успокоил его Адский.   - Пошли эти же басни в журнал «Крокодил». Они объявили конкурс на лучшее сатирическое произведение». Шёл 1949 год.
    Якимов послушал своего наставника, послал басни в «Крокодил». В результате, на Всесоюзном конкурсе этого журнала в области юмора и сатиры, Якимов получил вторую премию. Первую никому не присудили. Вторую премию разделили на двоих: одну получил поэт Александр Безыменский, а другую – Геннадий Якимов.
   Победа молодого поэта в столичном журнале стала известна в Свердловском отделении Союза писателей, которым в те годы руководил Константин Мурзиди. Получив из Москвы заявку на двух претендентов для учёбы в Литинституте, руководство Союза писателей назвало Льва Сорокина и Геннадия Якимова. Так, в 1951 году наш кружковец стал студентом престижного литературного института, который успешно окончил в 1956 г.  В 1951 г. в Свердловском областном государственном издательстве вышел сборник «Молодые голоса.  Стихи и рассказы», куда вошли произведения начинающих поэтов и прозаиков Урала. В этом сборнике  и  басня Геннадия Якимова «Безродная кукушка».
   В 1956 году Г. В. Якимов решил предложить свою дипломную работу – пьесу «Пунш» Свердловскому драматическому театру. По его просьбе эту пьесу я перепечатал на своей машинке, и он отвёз  в театр. К сожалению, пьеса так и не была поставлена.
    Якимов стал работать внештатным сотрудником газеты «За тяжёлое машиностроение». В редакции газеты Якимова ценили  за его талант и всячески старались поддержать материально.
Рождение отдела сатиры и юмора «Малютка»
    19 августа 1982 года.  В канун 50-летия Уралмаша Якимов предложил мне организовать вместе с ним отдел юмора и сатиры при газете «За тяжёлое машиностроение». Я согласился. Но он ещё добавил, что надо человек десять, и выбрать редактора. Я предложил редактором его, как талантливого юмориста и имеющего высшее литературное образование. Он отказался, сославшись на частые командировки. Придя к себе в отдел, я по предложению Якимова, переговорил с И. Рониным, и получил от него полное согласие сотрудничать с новым отделом.
    Потом я сходил к редактору стенной газеты «За непрерывное литьё» и попросил назвать  товарищей, которые у них числятся в юмористическом отделе. Это оказались Катков и Корякина. Но Катков отказался, заявив, что и другие не будут. Потом я поговорил на эту же тему с редактором стенной газеты «За буровую технику».
20.08.1982г.  Я сообщил Якимову о согласии И. Ронина и о неудачной агитации общественников стенной печати.
23.08.1982г. Утром я принёс Якимову «шапку» отдела «Сатирический отдел «Фреза» и две юморески: «Ничего смешного» и «Телефонный разговор». Его в редакции не было, и я оставил всё на столе Казаковой в лит. отделе. Потом мы созвонились, и я посетовал, что в редакции для вновь организуемого отдела секретарь Валя даже отказала в папке. Поэтому я пообещал принести папку из дома.
24.08.1982г. Утром я занёс в редакцию папку и сказал Якимову, что ждать того времени, когда у нас соберётся достаточный состав желающих работать, не следует. Это время может настать при уходе на пенсию. Он со мной согласился, и мы решили работать таким составом, какой есть.
   На папке Якимов написал «Папка для шедевров», и  положив в неё мои материалы и стихотворение М. Стихотворцевой «Как котёнок стал спортсменом».
    И вот я держу в руках газету «За тяжёлое машиностроение» за 1 апреля 1983 года, где впервые напечатаны материалы новой рубрики под названием «Малютка». Читаю анкету:
«Малютка» Сатира и юмор.
Имя: «Малютка»
Дата рождения: 1 апреля 1983 года.
Место рождения: редакция заводской газеты, бульвар Культуры,8.
Родители: внештатный отдел сатиры и юмора.
Место жительства: 4-я страница газеты.
  XX век ознаменовался тем, что Уралмаш смастерил «Малютку» - стиральную машину, которая заслужила  Знак качества. Воспользовавшись её безразмерной популярностью, редакция газеты скомплектовала свою «Малютку» - отдел юмора и сатиры. Параллель вполне понятна: если первая «Малютка» борется за чистоту воротничков и манжет, то вторая – за чистоту человеческих отношений, за высокое качество нашего труда.
  Сегодняшний выпуск продукции отдела совпал с Днём смеха. Однако заверяем вполне серьёзно, что голос «Малютки» будет раздаваться и в другие дни. Поэтому приглашаем читателей газеты принять неунывающее участие в укреплении её юмористической стирки».
   В первоапрельский первый номер  отдела юморы и сатиры включили материалы её создателей: мою юмореску «Идея с коромыслом» и басню Якимова  «Спившийся верблюд»:
Верблюда на банкет позвали Ишаки
По случаю какой-то годовщины,
Где, как сказали знатоки,
Имелись дамы и мужчины.
Ломился стол от разных вин и блюд.
Подняли тост – шарахнулся Верблюд.
- Ты что кривляешься? Ну, пей, корабль пустыни!
- Я воду редко пью, не то чтобы вино…
- Уважь компанию! Убавь чуток гордыни!
Глотни хоть с нами заодно!
Верблюд глотнул… потом напился…
И до сих пор ещё не протрезвился.
А впрочем, нет.
Один Ишак сболтнул:
Корабль пустыни в луже утонул.
   С годовщиной «Малютки» поздравил Феликс Вибе – заведующий отделом юмора и сатиры журнала «Урал» и член Союза писателей СССР Герман Дробиз:
Это, граждане, не шутка –
Доводилось наблюдать:
Годовалая «Малютка»
Может взрослых напугать!
Кто попал в неё, в «Малютку»,
Тот взволнован не на шутку:
Им малышка смело, бойко
Учинит головомойку.
Верю, ты, «Малютка» наша,
Всё умение отдашь,
Чтобы чище стал и краше
Знаменитый Уралмаш.

5 мая 1984 года в «Малютке» Якимов опубликовал своё стихотворение «О знаках»:
В разгар солидного собранья
На ум пришло запомнить и учесть:
Какие у кого особенности есть
В подборе знаков препинания.

Перестраховщик осмотрительный
Знак выбирает вопросительный.

Здесь взгляд не нужен проницательный:
Чинуша любит восклицательный.
Тире у тех, в ком уйма самомнений,
Чтоб букву «я» связать со словом  «гений».

У беспринципного без счёта полномочий
Возложено на бисер многоточий.

У крючкотвора наготове запятая,
Остроконечно завитая.

Я тех готов хвалить и славить,
Кто, главное сказав,
Умеет точку ставить.

   Постепенно «Малютка» нашла своих читателей и авторов. Среди авторов стихов, басен, миниатюр, очерков были писатели Екатеринбурга, рабочие и инженеры Уралмаша, даже целые коллективы завода.
   Хочется рассказать о реакции подвергнутых критике на страницах сатирического выпуска «Малютка». В публикации моего материала под заголовком «Хозяйчики», выпуск N 7, «ЗТМ» N 10 от 14.01.84 рассказывалось о людях, выносивших с завода различные предметы, принадлежащие заводу. Вскоре, утром 26.01.84 после публикации этой заметки в редакцию газеты «За тяжёлое машиностроение» пришёл, подвергнутый критике,  С.П. и мастер участка М.И.  С. П. категорически заявил, что в заметке опубликована явная ложь и требовал печатного опровержения. Тотчас же этот разговор передала мне по телефону секретарь редакции В. Г. Хрупало. Я в свою очередь связался  по телефону с начальником бюро пропусков  Г.Н. Разгулиным и он сказал, что задержание С.П. факт,  а не ложь.
   Перед обедом мне позвонил М. И. и сказал, что я зря оклеветал С. П.  Он – коммунист, а в 16 часов на партийном собрании должно разбираться персональное дело невиновного человека.  Договорились  в 14 часов встретиться в бюро пропусков. А получилось вот что: по установленному порядку у нарушителя отбирается пропуск. Чтобы обратно получить пропуск, нарушитель должен чистосердечно признаться во всём начальнику цеха и получить выговор.  Второй экземпляр приказа начальника цеха с текстом выговора нарушитель должен принести в бюро пропусков, после чего он получит пропуск. С. П., видимо, сам отпечатал текст приказа, не ставя в известность начальника цеха, уговорил секретаршу поставить на ложном приказе печать, и сдал его в бюро пропусков. Если бы не публикация в газете, никто никогда бы  не узнал, что С. П. 29 августа 1983 года вынес с завода детали самогонного аппарата, с чем и был задержан.
   Почти в каждом номере «Малютки» печатались мои юморески и сатирические очерки.  В 1987 г. мне исполнилось 60 лет,  и я вышел на пенсию. Пыл мой немного к писательству юморесок поутих. И вот я получил письмо от Г. В.  Якимова, написанное им 28.10. 1987г.:
Здравствуй, Миша Михайлович!
   Поздравляю с наступающим праздником. На днях собираюсь в командировку в Омск, поэтому решил заранее сигнализировать насчёт праздника. «Малютка» без тебя хромает и хнычет. Предлагаю такую штуку под названием «Юморист на пенсии». Её содержание будет примерно таким:  «На днях позвонили в ОГМ НИИТяжмаша инженеру- технологу Михаилу Михайловичу Петрову, одному из родителей «Малютки», с первых дней и на протяжении трёх с лишним лет кормившему её вкусными фактами с авторским гарниром. На том конце телефонного провода раздался сладкозвучный дамский голос:
- А ваш юморист на пенсии.
   Мы вздрогнули. Сперва от горести: рухнул тесный контакт. Потом от радости: так ведь М. Петров наверняка пишет сейчас мемуары! Может, он вспомнит какие-нибудь эпизоды, связанные со сбором фактов для «Малютки»? И он вспомнил…
   Миша, вспомни, как мы подсчитывали количество гранитных глыб – поребриков, их вес, цену. Материал уже был почти готов, но кто-то заприметил тогда «малютчиков», куда-то сообщил, чтобы увезли. Порядок навёлся.
   Вспомни, как ты ехал с Посадской на работу и думал над срочной юмореской для «Малютки». Забыл взять билет или поставить компостер, а тебя чуть не оштрафовали за безбилетный проезд. А может быть, и поплатился трёшкой.
   Ну, ещё что-нибудь вспомни. Перед праздником выйдет «Малютка» N 51. Может, подкинешь тему? Теперь ведь со стороны кое-что виднее. У меня тебе тема: напиши о Вахонине (Б. Васильеве, В. Балашове и т.д.)
    Ну, будь здоров! Если что вспомнишь, то отпечатай «Юморист на пенсии» - зачин, который я набросал, а потом свои мемуары.
Осиротевший Яким Букса. 28.10.87.»
   В 1993 г. «Малютке» исполнилось 10 лет. Газета «За тяжёлое машиностроение» сменила название и стала называться  «РИТМ -  Рабочие, инженеры – творцы машин». А «Малютка» продолжала регулярно выходить. Герман Дробиз прислал в газету  поздравление, которое назвал «За что боролись?»:
  «Дорогие коллеги, авторы «Малютки»! Сердечно поздравляю вас с юбилеем и, пользуясь случаем, хочу задать несколько вопросов – в надежде, что ваши ответы станут для меня полезными советами.
1. Десять лет назад вы вместе со всей редакцией сражались «За тяжёлое машиностроение», а сегодня живёте в «РИТМе».  Когда было легче?
2. Десять лет назад вы боролись с пережитками капитализма в сознании людей. Искореняете ли вы нынче пережитки социализма в их сознании – такие, как идея бесплатного обучения, лечения и получения жилья?
3. Знаете ли вы, что скоро грядёт денежная реформа, и все старые анекдоты будут обмениваться на новые из расчёта: сто про Ленина – на один про Ельцина, десять про Чапаева – на двадцать про Хасбулатова! Знающие люди говорят, что новые анекдоты будут ещё более красочными и прочными, что обеспечит им многолетнее хождение.
4. Слышал, что экспортная продукция Уралмаша по - прежнему хороша. А ваша? Конкурентоспособны ли ваши шутки на мировом рынке? Можете ли вы продать их хотя бы в Китай! Или их там не поймут?
5. Говорят, у наших сограждан в последнее время напрочь пропало чувство юмора. Лично я уже не знаю, чем рассмешить людей! А вы?  Тоже! А щекотать не пробовали?
6. «Малютка», в честь которой вы назвали себя десять лет назад, стала в сто раз дороже. Или в двести? Надеюсь, во столько же раз возросли и гонорары в вашей «Малютке»! Очень хочется верить…
7. Есть ли у вас, как у меня, ощущение, что все мы в последнее время на что-то напоролись? Что бы это могло быть? Случайно, не то ли самое, за что боролись?
С наилучшими пожеланиями Герман Дробиз».

В этом же номере опубликована притча  Якимова -  «Историческое одеяло» под псевдонимов Я. Кимов:

Меланья на рынке ни много ни мало
Продать вознамерилась рвань-одеяло,
Её упрекали: «Откуда, Мелань,
Сюда принесла несусветную рвань?»
Старуха, прищурившись, так отвечала:
- А ты не базарь, а послушай сначала,
А после порадуешь байкой друзей.
Торговое дело моё не пустое.
И место не рынок ему, а музей…
Припомни, какие мы видели страсти,
Когда депутаты карабкались к власти,
Какими словами кидались с трибун,
И всё непременно про счастье народа:
Оно, мол, придёт через год иль полгода.
И каждый  народный такой говорун
Нахрапно тянул на себя одеяло.
Вот рваным оно потому-то и стало.
И тот, кому лучше других повезло,
На свалку, видать, и спихнул  барахло.
Старушка взглянула налево, направо
И так заключила, вздохнувши лукаво:
- И впрямь эту рухлядь в музей бы снесла,
Да пенсия нынче по ценам мала…

За 9 декабря 1993 г. в газете РИТМ» в отделе сатиры и юмора  «Малютка» опубликовано два стихотворения  Якимова. Вот одно из них, отражающее настроение рабочего люда:
ЭХ, РОДИМЫЙ!
Что ты ржёшь, мой конь ретивый,
Что ты зубы скалишь мне,
Или ты такой счастливый
В нашей нищенской стране?
Иль тебе, открыв дебаты
Про земные чудеса,
Кандидаты в депутаты
Обещали пуд овса?
Эх, душа, родимый, вянет,
Позабудь про этот корм:
Чёрт их знает, что настанет
В вихре рыночных реформ!

   Перебирая газетные вырезки прошлых лет, я натолкнулся на заметку о нашей «Малютке» в газете «Уральский рабочий» за 16 июля 1989 г. Заметка вышла под рубрикой «Веселухин ложок» и называлась «Свои среди своих. На все сто»:
« … Позавчера увидел свет её 100-й выпуск. Всю гомонливую сотню «Малюток» вынянчил и выпестовал свердловский сатирик Г. Якимов. Естественно, в тесном сотрудничестве с коллективом газеты «За тяжёлое машиностроение».
   Вообще, очень мало материала опубликовано в интернете про те  годы, когда Уралмаш гремел по всей стране, и я был причастен к событиям родного завода, регулярно печатаясь в местной газете. И вот я натолкнулся в интернете на очень интересную заметку, которую привожу полностью:
«Медаль за юмор»
При Свердловской областной газете «Уральский рабочий» работала творческая группа «Веселухин ложок». В 1996г. по инициативе «Президента» Владимира Прокопьевича Вилисова в Екатеринбурге создаётся «ВАСЮ» – «Всемирная академия сатиры и юмора». В феврале 1996г. ВАСЮ в лице В. П. Вилисова и «Веселухина ложка» - Татьяны Борисовны Буровой (и ныне журналист «Уральского рабочего»), Владимира Михайловича Ветлугина, Рудольфа Григорьевича Шипулина сделали эскиз медали. В. П. Вилисов (предположительно) за свой счет выпустил 1000 медалей «За юмор» с портретом Козьмы Пруткова и надписью «За юмор!» на колодке в виде башмака.
Первые награжденные 1996г. сатирики и юмористы (по информации из «Уральского рабочего» от 28.12.1996г.): Сергей Анатольевич Ханжин (г. Кушва), Виктор Михайлович Деменьшин (с. Щелкун), Алексей Тимофеевич Мутовин и Геннадий Васильевич Якимов (Екатеринбург), Виктор Васильевич Дакалов (ст. Аять), Анатолий Васильевич Виноградов (д. Кузнецово Таборинского района), Дмитрий Михайлович Кочетков и Юрий Алексеевич Ковязин (г. Каменск-Уральский), Михаил Иванович Петухов (с. Килачевское Ирбитского района), Юрий Степанович Шишонков (г. Нижний Тагил).
Объявленный В. П. Вилисовым тираж 1000 медалей, вес 11,462 г, диаметр 30 мм, оборотная сторона гладкая, на колонке булавка для крепления к одежде.
В 1996 году вышла в свет книга Геннадия Якимова «Басни» с предисловием Аркадия Бусыгина   тиражом 300 экз. Один экземпляр  Якимов подарил мне с надписью:
Теперь в твоих руках
Лопата, тряпка, грабли.
Как огородник,
Можешь многое суметь,
Но раз над городом
Взлетел на дирижабле,
Подумай, вновь над чем-нибудь взлететь.
За выпуск сборника тебя благодарю
И в эти дни уже второй творю.
           27.06.96. Г. Якимов.

Уйдя на пенсию, я оставался постоянным читателем газеты «РИТМ».  В 1998 году на 47-ом году жизни скончался талантливый журналист Александр Борисович Плавинский, который активно сотрудничал с газетой «За тяжёлое машиностроение» - «РИТМ». Г. Якимов написал стихотворение «Урна» и посвятил это стихотворение другу Саше Плавинскому (опубликовано в газете «РИТМ» за 25.11. 1998):
Лишь чёрный выхлоп дыма из трубы
И урна с прахом – горсть из крематория…
Вот финиш человеческой судьбы –
Нелёгкой жизни грустная история.
Да, тяжко говорить: он рядом с нами был –
Работал, волновался и любил,
Старался быть товарищем и другом.
Жил как газетный разворот:
Весь  - нараспашку, весь – душевный взлёт,
Хотя и мучился терзающим недугом.
Ушёл, не дописав заветных строк,
Но где-то возле нас душа его витает.
Скорбим и думаем невольно: Видит Бог,
Нам без него чего-то не хватает.
Здесь сердце, здесь улыбка, здесь мечты –
Всё поглотила вечность темноты.

Часто Г. В. Якимов в газете «За тяжёлое машиностроение»- «РИТМ»  печатал и свои краеведческие заметки и очерки. В этой книге я захотел напечатать несколько его краеведческих очерков об Уралмаше.  Эти очерки мне дороги тем, что они про родной Уралмаш, с которым связана вся моя жизнь.  Да и я сам включился в краеведческую работу, став членом Общества уральских краеведов в 1987 году.
«Юбилей площади»
Мемориальная доска возле памятника Серго Орджоникидзе напоминает, что здесь в 1928 году началось сооружение Уральского завода тяжёлого машиностроения и соцгорода Уралмаш. Да, это произошло ровно 70 лет назад – рубка леса для расчистки площадки под будущий гигант индустрии. Тогда же были заложены фундаменты двух первых цехов – металлоконструкций  и ремонтно-строительного, а также  здания центральной лаборатории. На расчищенной площадке состоялся первый митинг, посвященный началу строительства завода.
Тогда была просто «площадка», теперь это предзаводская целая площадь имени Первой пятилетки, созданная по проекту архитектора И. А. Робачевского и П.В. Оранского. Специалисты отмечают оригинальность площади, единственной, пожалуй,  в нашем городе по своей структуре: центральные улицы соцгорода радиально, проще говоря, веером сходятся к заводу. Впечатляет, когда по этим улицам к утренней смене сходились тысячи машиностроителей.
- После вырубки леса площадь постепенно стала обрастать административными зданиями и жилыми домами, – рассказывал в своё время сторожил Уралмаша Виктор Николаевич Анфимов. – А первым поселенцем  на самой площади  был тогда лесничий.
Им оказался Пётр Александрович Сабуров, «приехавший сюда  со своим домом-избушкой из деревни Балтым по трудовому соглашению с управляющим Уралмашиностроя А. П. Банниковым. Избушка- контора лесничего «прописалась»  тогда на просеке, где сегодня начинается проспект Орджоникидзе. Под предстоящее строительство отводилось 1748,8 гектара земельных угодий. Такой документ и был вручён лесничему, который стал затем определять вырубку леса и другие работы.
Между проспектом Орджоникидзе и улицей Ильича, там, где сейчас располагается мини-рынок, находилась грандиозная трибуна. Тоже отличалась оригинальностью. Высокий и широкий фронтон покатой формы украшали барельефные фрагменты  из трудовой жизни рабочих. Над фронтоном возвышалась часть большой шестерни, где полые выступы- зубья предназначались для выступающих ораторов. А весь этот комплекс  завершал высокий столб-пьедестал, наверху которого стояла скульптура В. И. Ленина с традиционным жестом правой руки… После войны в связи с реконструкцией площади эту трибуну снесли.  Вместо неё возвели другую, на противоположной стороне площади – с памятником Серго Орджоникидзе.
В тридцать первом году  часть площади с одной стороны опоясалась трамвайным кольцом, с другой – железной дорогой, по которой долгое время ходили грузовые составы с лесом и торфом. Поезда «выныривали» из заводских ворот, проходили мимо заводоуправления, затем, огибая часть площади, направлялись на улицу Культуры. А дальше – когда как.  Если состав был с лесом, то сворачивали направо – на лесопилку, которая находилась за нынешней школой  N22. Если состав шёл с торфом, то сворачивал налево  - к бане, работавшей на торфе. Со временем железную дорогу убрали – лесопилку перенесли на окраину Уралмаша, а баню газифицировали.
Очертания и внешний вид площади проявлялись постепенно. Многое сохранилось с давних пор, но требует прояснения. Одним из первых зданий  была будущая центральная заводская лаборатория.  В начале тридцатых годов здесь размещался штаб строительства, где работал его управляющий Александр Петрович Банников. Чуть позднее появилось заводоуправление. В те же времена строились проходная завода, телефонная  станция. Через несколько лет все здания заняла главная бухгалтерия, а пристроенные «открылки» стали нынешними проходными.
В контур площади вошли и два первых  четырёхэтажных дома по улице Ильича. Обратите внимание: дом N1 вроде как бы недостроен, одна его часть одноэтажная. Здесь сегодня располагается мастерская по ремонту  обуви, а раньше  тут была временная котельная  с высокой железной трубой. Котельная просуществовала до пуска заводской теплоэлектроцентрали в 1932 году.  А в доме N2 в своё время находились райсовет, редакция заводской газеты и другие организации.
В 1937 г. вошло в эксплуатацию красивое здание гостиницы «Мадрид», названное так в связи с известными событиями в Испании. На первом этаже располагаются различные торговые организации. В годы войны здесь находился госпиталь N3584. Рядом с эти зданием после войны соорудили мемориал в честь уралмашевцев, погибших на кровопролитных фронтах.
Многим был памятным день 16 июля 1931 года. Первостроители шли с утра через эту площадь на завод, созданный их руками, и отработали первый свой трудовой день в появившихся к тому времени цехах. В том же году Уралмашзавод был выделен из системы Уралмашиностроя в самостоятельное предприятие. А через два года, как известно, состоялся официальный пуск гиганта тяжёлого машиностроения». («РИТМ» 22.12.1998)
«Биография дворца»
Удивительное дело: сколько лет ходил сюда на концерты или в библиотеку, на лекции, в кино – и ни разу не задумывался о биографии уралмашевского Дворца культуры. А она, оказывается, имеет довольно любопытную историю.
На такие  размышления навела меня одна старая фотография. На ней чётко виден знакомый фасад и не менее чётко  - крупные слова над входом «Ресторан – столовая». Раньше это здание называлось торговым корпусом. Здесь было много производственных помещений, не говоря уже о залах для посетителей. Кстати, на крыше левого крыла ресторана- столовой находился так называемый летний зал. Об этом напоминают кое-где оставшиеся перила.
Много места занимала кухня. Здесь училось немало специалистов общественного питания города.
Торговый корпус был построен в 1933-1935 годах. В его сооружении принимала участие большая группа инженерно- технических работников. В её состав входили: М. Цикарев, Н. Ситинков, А. Жернаков, П. Жилкин, К. Бактерева, А. Анкудинова, Ю. Шариков и многие другие.
Дворец культуры, который раньше назывался просто клубом, начал свою работу в этом здании с 1937 года. От бывшего торгового корпуса здесь остались и функционируют сейчас только столовая N17 и филиал кондитерско- безалкогольного комбината N1. Все остальные помещения отведены для культурно- просветительской работы и занятий коллективов художественной самодеятельности. В этом здании находятся также клуб школьника и кинозал. И ещё одна памятная для старых уралмашевцев деталь: в годы Великой Отечественной войны во Дворце культуры находилось отделение городского госпиталя. Здесь были созданы  все условия для раненых защитников Родины.
Старожилы рассказывают также, что немного раньше клуб находился в деревянном бараке в лесочке (на нынешней улице имени XXII партсъезда), напротив бани. О нём сейчас мало кто помнит.
Придёт время, когда  теперешний двухэтажный Дворец культуры сменит свой адрес. И дня новоселья осталось ждать не так долго.
Г. Васильев (ЗТМ, N52 за 9.05.1996)

     «Где шумел лес»
По старой фотографии, где не видно характерных ориентиров, трудно определить, на каком именно месте находился более чем полувека назад этот уралмашевский цирк. Только старожилы могли помочь в установлении истины. К одному из них – бывшему главному инженеру управления жилищно-коммунального хозяйства ПО «Уралмаш» В. Анфимову – мы и обратились. «Строение с куполом  было возведено у нас  в 1931 году,- сообщил Виктор Николаевич. – И находилось напротив нынешнего рынка, где простирался пустырь. А кругом ещё шумел лес. Было оно стандартного образца, с ареной диаметром тринадцать метров, представления шли, в основном, в летнее время. Иногда здесь проходили общезаводские собрания».
Открытие цирка состоялось почти за три года до официального пуска «завода заводов». Этот факт красноречиво  свидетельствует о том, что машиностроители уже заранее довольно основательно  думали о своём социально-культурном быте. Листаем пожелтевшие страницы заводской газеты полувековой давности. «8 июня 1934 года. Открытие летнего сезона. Три больших отделения при участии лучших советских  и иностранных мастеров. Конюшня дрессированных лошадей, верблюдов и ослов под руководством популярного дрессировщика А. Т. Козырькова… Фантастическая иллюзия  «Корабли пустыни»… Весь вечер комик Джери. Конферансье И. В. Лебедев (дядя Ваня). Оркестр под управлением Гейзика». «4 июля 1936 года. Сегодня открытие  матчей французской  борьбы с участием борцов – профессионалов. Ежедневно борются две пары. Арбитр – В. М. Лебединский. Большая разнообразная программа. Номера всех жанров. 10 номеров в двух отделениях. 6 июля детское большое представление».
В августе 1936 года  в заводской газете была опубликована  небольшая заметка под заголовком «Итоги цирковой программы на Уралмаше». В ней, в частности, говорилось: «Несмотря на ряд недочётов, работа цирка работа цирка на Уралмаше заслуживает положительной оценки. При всей бедности оформления, дирекция (директор тов. Шульц) сумел сделать цирк центром культурного развлечения  трудящихся Уралмаша. В программе были хорошие, интересные номера. К числу таких надо отнести выступления  Джунтины – Маргариты – кавказская двойная джигитовка, братьев Вольхиных – гимнасты на трапециях, музыкальных эксцентриков  Трипутиных, братьев Воробьёвых – акробатика, сестёр Сербиных – эквилибристы  на проволоке…»
По свидетельству старожилов, особенно привлекла  публику французская борьба. Перед её началом проходил традиционный парад богатырей. И каждого из них артистично представлял любимец публики  конферансье Иван Владимирович Лебедев (дядя Ваня), сам когда – то принимавший участие  в подобных схватках и встречавшийся даже со знаменитым Поддубным.  Ну, а тут блистали, судя по газетному выступлению,  Яковлев, Демов, Лавренёв, Калинин, демонстрируя «силу, красоту, культурность приёмов».
К сожалению, цирковое деревянное здание вскоре обветшало, и его пришлось снести. Сейчас на том  месте стоят благоустроенные дома. Но на УЗТМ появились  циркачи – взрослые и дети, занимающиеся  в художественной самодеятельности.
Г. Якимов» (публикация в газете «Вечерний Свердловск»)

К 275-летию Екатеринбурга.
«И « Лебедь» поплыл по Исети»
Отмечали недавно трёхсотлетие российского флота. В печати, по радио упоминались порты, фамилии мореплавателей, названия пароходов. И как-то обидно становилось за родной город – ни строчки, ни звука о нём. Может, где-то что-то и промелькнуло. Что ж, разве за всем уследишь?
А ведь город-то наш заложили тоже почти триста лет назад. И не где-нибудь, а на стыке двух рек: Исети, «впадающей» аж в Сибирь, и Чусовой, наполняющий своими водами Волжско-Камский бассейн. Не зря один из основателей Екатеринбурга В. Н. Татищев докладывал императрице Екатерине: « Место изрядно, а припасы до Санкт-Петербурга и в прочие места России ставить водой можно».
И верно. До прокладки великой сибирской железнодорожной магистрали, Чусовая текла основной дорогой по Среднему Уралу. Для деловых и гостевых надобностей люди добирались до соседей на пароходиках и весельных лодках. И всякие металлоизделия с окрестных заводов сплавляли на деревянных баржах, которые зачастую тянули горемычные бурлаки.
19 июля 1853 года на Верх-Исетском пруду… Кстати, этот пруд образовался после завершения  в 1825 году строительства городской плотины через Исеть, которая, как известно, вытекает  из Исетского озера. Образовавшийся водоём служил резервом  для Екатеринбургского железоделательного завода. Так вот, на этом пруду почти сто пятьдесят лет назад был спущен на воду пароход с красивым названием «Лебедь»…
Далее, в 1860 году на Чусовской пристани Усть-Утка, принадлежавшей известным заводчикам Демидовым, под руководством  тагильского мастера Максима Утёмова был построен пароход с необычным названием «Опыт», вроде как экспериментальный, приспособленный для быстрого течения и малых глубин реки.
И вот ещё удивительный факт. Строительством пароходов, оказывается, занималось и такое «сухопутное» предприятие, как Первое механическое заведение Екатеринбурга, ныне завод  транспортного машиностроения  имени Я. М. Свердлова. Здесь в 1851 году  изготовили пароход «Урал». Весьма оригинальным способом. Машинное устройство, паровой котёл и корпус парохода  в разобранном  виде  доставили  на одну  из чусовских пристаней, собрали там и готовое судно по вешней воде сплавили на Каму. До 1963 года на маршруте  Омск – Салехард курсировал по Иртышу и Оби грузопассажирский пароход «Карл Либкнехт».До октябрьской революции  он назывался  по имени судовладельца «И. Корнилов».
Сейчас у пристани  под Красноярском стоит музейным экспонатом отремонтированный  пароход «Святитель Николай». Чем же он примечателен? Сто с лишним лет назад  детали этого парохода  были изготовлены на Урале. Кстати, на «Святителе Николае» В.И. Ленин и его спутники  плыли по Енисею в ссылку.
Урал, судостроение, пароходы – несовместимые, казалось бы, понятия. Но перечисленные выше  факты говорят сами за себя. Выходит, судостроение – одна из старейших отраслей уральских предприятий.
 … Когда прохожу мимо нынешнего здания театра юного зрителя, вижу на высоком  постаменте металлическую модель парусника. Невольно вспоминается, что модель в честь новоселья театра изготовлена умельцами Уралмашзавода. Но это попутно. Как бы в шутку. Ещё вспоминается, но уже всерьёз, что в своё время по далёким морям , по высоким волнам  плавали пароходы с близкими и дорогими для нас названиями «Свердловск» и «Уралмаш».
Г. Якимов  (РИТМ,N14 от 11.08.1997.)

«Внимание: говорит «Уралмаш»
Эти слова произносились с улицы Ильича, из дома 8. Давно, в годы войны и некоторое время после неё. Уралмашевцы тогда поясняли: «Дом, где радиоузел…» Отсюда шли информационные передачи, транслировались выступления  заводской художественной самодеятельности. Радиоузел обслуживал уралмашевский посёлок.
На днях встретился  с токарем цеха 22 Варфоломеем Ивановичем Грозновым. Это имя широко известно среди заводских станочников: Варфоломей Иванович  в своё время был инициатором скоростного резания. За трудовые успехи награждён  орденом Октябрьской революции. Известен Грознов и среди уралмашевских спортсменов как мастер спорта по городкам. Знают его  и участники художественной самодеятельности. Вот с каким человеком  и состоялся у нас разговор:
- Занимался я тогда в заводском народном хоре, - сказал собеседник. Им руководил Михаил Георгиевич Княжев, энтузиаст областного хорового общества.
Это был популярный в своё время хор не только на Уралмаше, но и в городе. Его так и называли: хор Княжева. Коллектив состоял из молодёжи и ветеранов. Он выступал  в цехах завода, в госпиталях города, в домах отдыха, по областному радио, в том числе и по уралмашевскому.
- Помещение было тесновато для нашего хора, - пояснил Грознов, - да и акустика  не совсем соответствовала, но мы всегда выступали  с большим удовольствием.
Сейчас на Уралмаше работает заводское радиовещание, которое обслуживает цехи и отделы предприятия. А в доме 8 по улице Ильича  находится 2-й линейный цех Свердловского радиотрансляционного узла.
Я. Геннадьев(«За тяжёлое машиностроение»,6 мая 1980)
И ещё мне хочется воспроизвести очерк Г. Якимова о Владимире Фёдоровиче Фидлере – человеке, который сыграл большую роль в жизни моего деда – Ивана Афанасьевича Климова, работавшего мастером механических работ на горе Благодать. Они там познакомились и подружились. Моя мама, Сусанна Ивановна Климова, рассказывала мне, что ещё в детстве сидела на коленях у В. Ф. Фидлера. Да и на строительство Уралмаша она попала по приглашению самого Фидлера, через его  переписку с её отцом И. А. Климовым.
«Имя Канта звучит на предприятии»
Имя великого немецкого философа произносится здесь ежегодно, в конце октября, когда на Уралмаш съезжаются потомки. Однако эту весьма любопытную  историю следует рассказать издалека.
На одном из стендов уралмашевского музея увидел небольшую  фотографию симпатичной женщины. Под снимком подпись: «Лина Юльевна  Фидлер, урождённая Кант». Да, того самого  Иммануила Канта, родоначальника немецкой классической философии. Что связало  с Уралмашем человека, имеющего такую выдающуюся родословную? Объясняется просто: она – мать Владимира Фёдоровича Фидлера, главного инженера  Уралмашиностроя в годы создания индустриального гиганта.
Немного очень далёкой истории. Иммануил Кант не был женат и не имел детей. Но у него имелись две сестры и брат, от которого родословная ветвь протянулась до Уралмаша. В пятидесятых годах прошлого века внук того брата Юлиус, будучи торговцем, перебрался в Москву и женился на русской немке. От их брака родилась дочь – Каролина- Лидия, та самая Лина Юльевна, упомянутая на музейной фотографии. Каролина – Лидия  была последней, кто носил фамилию Кант. В Москве она вышла замуж за аптекаря Иоганна Фридриха Фидлера, взяла его фамилию. Затем они уехали в далёкую Чухлому Костромской области, где родились  их дети, в том числе  и будущий  главный инженер Уралмашиностроя.
Направление в Свердловск  Владимир Фёдорович получил в середине двадцатых годов. К тому времени Фидлер, закончив Томский  технологический институт, работал сперва  инженером, а затем управляющим Государственными Златоустовскими заводами.
Судьба Владимира Фёдоровича складывалась трагически – в своё время он  был объявлен «врагом народа».   В связи с этим одну из новых улиц Уралмаша, названную когда-то  в честь Фидлера его именем, переиначили в нынешнюю Социалистическую. Однако рядом с фотографией матери Фидлера лежит  в музее справка - документ: «Постановлением Президиума  Верховного суда  РСФСР от 7 июня 1957 года приговор Свердловского областного суда от 30 июля 1934 года отменён, дело прекращено за отсутствием  в действии подсудимых состава преступления. В связи с этим  Фидлер Владимир Фёдорович  полностью реабилитирован…»
Честь и достоинство добросовестного человека были восстановлены  только через двадцать  с лишним лет. А ведь его обвиняли  в том, что он якобы являлся руководителем контрреволюционной организации, занимавшейся вредительством на Уралмашзаводе, что он агент  иностранной разведки, шпион, один из виновников случившегося на заводе большого пожара  в кузнечно- прессовом  цехе.
Фидлер умер в Москве 23 октября 1932 г. от сердечного, говорят, приступа, хотя многие историки этот диагноз ставят под сомнение. Характерно признание для того времени, 1934 г., когда шёл судебный процесс, парторг ЦК на Уралмаше Леопольд Авербах произнёс: «Как жаль, что Фидлер умер, а не мы его расстреляли…».
Таковы трагические факты. Но были и другие – созидательные, вдохновенные. Владимир Фёдорович рука об руку, плечом к плечу  с управляющим Уралмашиностроя Александром Петровичем Банниковым создавал первый в стране крупнейший индустриальный гигант. Один из них – прекрасный организатор, человек изумительной воли  и выдержки, другой -  технический мозг стройки, человек, поражающий своим кругозором  в самых различных  областях знаний, мастер инженерного искусства.
Коллеги Фидлера, случалось, обвиняли его в расточительности. Им казалось, что в проекте завода разрывы между цехами запланированы слишком большими, что завод можно расположить на площадке, по крайней мере  в два раза меньше. Это дало бы большую экономию на коммуникациях, благоустройстве, транспортных расходах в период эксплуатации. Ленинградский  Гипромез  тоже возражал: «Решение хорошее, но дорого». Проект неоднократно возвращался  для «удешевления». Впрочем, проектная стоимость будущего гиганта исчислялась более чем в сто миллионов рублей. По условиям того времени цифра неслыханная.
Фидлер выдвигал свои логические доводы: «Завод – это живой организм, который рождается, развивается, мужает. Мы с вами способствуем рождению завода и обязаны позаботиться  о «кровати» для него. Но нужно, чтобы это была территория, рассчитанная на взрослого, возмужавшего Самсона, а не детская коляска, которая ещё при ранней жизни станет для завода тесной, прокрустовым ложем…»
Разумная логика доводов главного инженера оказалась верной: всё растёт, всё изменяется. Самый первый проект Уралмаша исходил  из того, что завод должен удовлетворять потребность в оборудовании только Урала и частично Сибири. Ему планировали выпуск всего лишь 18 тысяч тонн оборудования. Но уже 3 июля 1927 г. Совет труда и обороны принял специальное решение о необходимости постройки на Урале завода общесоюзного значения. Уже в 1930 году производительная мощность завода возросла до 100 тысяч тонн с последующим увеличением  до 150  - 200 тысяч тонн продукции в год. Всем известно, какой весомый вклад  за минувшие  годы внёс Уралмашзавод в дело развития  машиностроения не только в нашем государстве, но и в других странах.
- У нас ежегодно, в день  кончины Владимира Фёдоровича, собираются  его родственники – давно уже повзрослевшие внуки, правнуки и юные праправнуки, - сообщила сотрудница музея Нина Георгиевна Обухова. – К сожалению, детей Фидлера нет в живых. Его сын Сергей долгое время работал на заводе начальником группы  в отделе главного конструктора, дочери Наталья и Ольга  - копировщицами. В прошлом году  у нас в гостях  собрались 38 членов этой удивительной семьи. В родственном общении друг с другом, за чашкой чая, одни воспоминания сменяли другие… И звучало, разумеется, имя Канта.
Кстати, по российскому радио прошёл цикл передач о жизни и деятельности Иммануила Канта. В одной из них упоминалась  фамилия Фидлеров как наследников брата великого философа.
Г. Якимов» («РИТМ»,116,27 октября 1998 г.) 
Вспоминаю  Г.В. Якимова как очень отзывчивого человека. Когда  15 февраля 1999 г умерла моя мама – Сусанна Ивановна Климова, он опубликовал в газете    некролог, написав, что ушла из жизни одна  из первых строителей Уралмаша.
Вспоминаю ещё один случай. Неоднократно в разговорах он упоминал о солёных огурчиках: «Поесть бы!» И я предложил ему приехать в гости и попробовать наши солёные огурчики. И он приехал, познакомился с моей женой Машей. Тут же рассказал к месту анекдот об огурцах, с удовольствием полакомился огурчиками.
Когда отмечали годовщину литобъединения, я сказал Якимову, что у нас осталась  банка огурцов, не примет ли мой дар. И он с удовольствием отведал мои огурчики.
В 2000 г. Борис Вайсберг издал документальную повесть Геннадия Якимова  «Мой второй папа». Повесть посвящена Вениамину Петровичу Макарову – организатору семейного детского дома на Уралмаше.
В моей памяти Якимов сохранился как весёлый, неунывающий человек. Умер в 2004 г. Сообщил мне о его смерти краевед Юрий Дмитриевич Охапкин, который помогал ему распространять «Басни».  После новогодних праздников Охапкин пришёл к Якимову отдать деньги за проданные экземпляры. Соседи,  открыв ему дверь, сообщили о смерти Геннадия Васильевича.
Г.В. Якимов покоится на Лесном кладбище.

                ЧАСТЬ   ВТОРАЯ
                ЗАНИН   АНАТОЛИЙ  ИЗОТОВИЧ
                (30.06.1923 г. – 20.06.1998 г.)
Анатолий  Изотович  Занин  родился   в  1923  года  в  городе Шахты  Ростовской  области.  В  1941  году,  когда  немцы  вошли  в  г. Шахты,  расстреляли  местных  коммунистов,  в  том  числе  отца  Анатолия  на  его  глазах.  С  1942  года  Анатолий  Занин  участник  Великой  Отечественной  войны. Закончил  войну  в  мае  1945 г. на  берегу  реки  Одер  в  должности  комбата.  Рассказывал  мне,  что, когда  их  везли  в  теплушках  на  фронт,  налетела  немецкая  авиация.  Всем  приказали  покинуть  теплушки  и  рассредоточиться  вокруг  железной  дороги. После  немецкой  бомбежки,  когда  все  вернулись  в   вагоны,  Анатолий  с  удивлением  обнаружил  под  ногтями  землю – это  от  страха  он  царапал  руками  землю.
После  фронта  приехал  в  Свердловск  и  начал  работать на  Уралмашзаводе  сменным  мастером  в  механическом  цехе,  параллельно  учился  в  Свердловском  машиностроительном  техникуме  на  вечернем  отделении. Окончив  техникум,  начал  работать  технологом в  отделе  главного  технолога.
В  литературном  объединении  Уралмаша  с  1949  г.  Свои  сочинения  послал  М. Шолохову  и  получил  от  него  положительный  отзыв.  Был  знаком  с  П. Бажовым  и  с  Б. Ручьевым. В  1950  году  в  сборнике  «Молодые  голоса»  был  опубликован  его  рассказ  «Настоящая  встреча».
Летом  1950  года  я  долго  лежал  в  больнице  с  туберкулезом  легких.  Весь  месяц  лил  дождь.  Я  был  ходячий  больной,  но  в  такую  погоду  не  выйдешь  на  улицу.  И,  чтобы  скоротать  время,  начал  писать  рассказ  под  названием  «Пещера»  - по  рассказу  отца  о  походе  с  друзьями  в  пещеру  атамана  Чуркина  в  поисках  золота,  но  ничего  не  нашедших. Взял  тетрадку  и  начал  сочинять  свое  первое  произведение.  Писал  карандашом.  Закончить  не  смог, так  как  с  самого  начала  не  продумал  концовку.
Выйдя  из  больницы,  стал  искать,  кто  бы  мне  помог  завершить  рассказ.  О  том,  что  на  Уралмаше  есть  литературный  кружок,  я  знал.  Заводская  газета  печатала  произведения  кружковцев.  Как  я  решился  при  своей  застенчивости  переступить  порог  этого  кружка,  не  помню. Но  хорошо  запомнилась  дата:  20  июля  1950  года. Я  ее  записал  в  своем  дневнике.
Молодые  литераторы  собирались  в  маленькой  комнатке  ДК  им. Сталина.  Пришел  на  собрание  и  на  просьбу  что-нибудь  почитать,  заверил,  что  еще  ничего  значительного  не  создал. Когда  все  начали  собираться  домой,  я  вдруг  решился  и  признался,  что  у  меня  с  собой  есть  неоконченный  рассказ.
- Ну  вот, - сказал  кто-то  недовольно,  надев  было  плащ,  и  снова  снимая  его. – То   нет,  то  есть.
Остальные  с  интересом  устремили  на  меня  взгляд,  ожидая  услышать  произведение  нового  гения.
-  Что  ж, -  почитайте,  что  у  вас, - предложил  руководитель.  Я  достал  тетрадку  и  начал  читать.  Со  страхом  ожидал  оценки  своего  первого  труда,  выносимого  на  суд  ценителей.  Окончил.
- Прошу  высказываться, - предложил  руководитель.
-  Что-то  Тургеневское…, - произнес  смуглый  черноволосый  молодой  человек,  как  я  потом  узнал,  Исаак  Ронин.
Других  мнений  я  не  запомнил.  Кроме  одного, -  руководителя:
-  Вы  пишете  в  самом  начале:  «Солнце  вдруг  осветило  полянку  у  реки,  потом  огород,  далее  улицу  и,  наконец,  весь  поселок».  И  тут  же  говорите,  что  был  полдень.  А  мне  показалось,  что  это  восход  солнца.
Я  немного  поспорил  с  руководителем:  солнце  у  меня  выглянуло  из-за  тучи.
В  тот  вечер  мне  еще  запомнился  Анатолий  Занин,  с  которым  мы  вскоре  подружились  и вечерами  подолгу  бродили  по  городу.  Он  делился  знаниями,  полученными  из  книг,  о  сложном  и  увлекательном  писательском  труде. Рассказывал,  как  писали   Тургенев,  Толстой.  Я  впервые  узнал,  Что  Лев  Толстой  18  раз  переписывал  «Анну  Каренину».  Это  заставило  меня  проникнуться  огромным  уважением  к  писательству.
Помню  первое  посещение  Дома   работников  искусств,  где  в  то  время  находился  Союз  писателей.  Анатолий  Занин  здесь  был  уже  своим  человеком.  Его  небольшой  рассказ  был  принят  для  публикации  в  коллективный  сборник  «Молодые  голоса».  Анатолий  знал  не  только  начинающих,  но  и  писателей  уже  признанных.  Мы  сидели  с  ним  в  фойе,  и  он  называл  мне  проходивших  мимо  литераторов.
Длинный  парень,  слегка  горбившийся,  как  все  высокие  люди,  широким  шагом  прошел  мимо,  слегка  кивнув  Занину -  Игорь  Тарабукин,  поэт.  Прошел  невысокий,  сухонький  человек  в  сером  костюме – Афанасий  Салынский,  драматург.  Стремительно  пролетел  мимо  человек  в  гимнастерке -  Семен  Самсонов,  парторг  Союза  писателей,  автор  повести  «По  ту  сторону».
Запомнилась  одна  встреча  в  Доме  работников  искусств,  куда  пригласили  всех  начинающих  литераторов.  От  Уралмашевского  кружка  были  мы  с  Заниным.  Он  мне  сказал,  что  будет  встреча  с  писателем  Виктором  Стариковым.
В  небольшой  квадратной  комнате  мы  уселись  вдоль   трех  стен.  В комнату  вошел  невысокий  плотный  человек  с пышной  копной  волос,  с  каждым  поздоровался  за  руку.  Потом  подошел  к  столу  и  начал  читать  свою  новую  повесть  «Первое  имя».  Этот  человек  оказался  не Виктором  Стариковым,  а  Иосифом  Ликстановым,  автором  широко  известной  в  то  время  повести  «Малышок»,  удостоенной  Сталинской  премии.
Читал  Ликстанов  не спеша.  В  каком-то  месте  я  не  согласился  с  ним,  но,  когда  закончилось  чтение  и  Ликстанов  спросил,  какие  будут  мнения  о  прочитанном  отрывке  из  повести,  я  не  отважился выступить.  Молчали  и  другие.  Страшно  было  делать  замечание  маститому  писателю.
Мы  с  Заниным  тоже  каждый  в  отдельности  что-то  сочиняли.  Он  мне  однажды  рассказал  сочиненную  им  еще  в  уме  потрясающую  повесть.  Обещал  показать  мне  первому,  когда  повесть  будет  написана.  Но, к  сожалению,  эту  повесть  он  так  и  не  написал.
А  я  в  рассказе  о  пещере  пока  никак  не  мог  придумать  концовку.  Не  мог  придумать  потому,  что  никогда  в  пещерах  не  бывал. Поэтому  однажды  спросил  Анатолия,  бывал  ли  он  когда  в  пещерах.  Ответил,  что  не  бывал.  И  я  предложил  ему:
-  Анатолий,  хочешь  побывать  в  Кунгурской  пещере?
-  Хочу,  а  где  это?
-  В  Кунгуре.  В  выходной  день  на  поезде  доедем  до  Кунгура,  а  там  у  жителей  спросим  как  ее  найти…
     …И  вот  мы  с  Заниным  стоим  на  берегу  реки  Сылвы,  плотно  забитой  сплавным  лесом.  Пещера  на  том  берегу,  вход  в  нее  виден  отсюда.  Смельчаки,  прыгая  с  бревна  на  бревно,  достигают  противоположного  берега за  минуту.  Мы  не  решаемся  и  идем  искать  мост,  до  которого  около  километра.  Жара.  Идем  медленно,  обливаясь  потом. Добрались,  перешли  на  другой  берег,  а  вон  и  вход  в  пещеру.
Наконец  мы  на  месте.  У  входа  покупаем  билеты  и  оказываемся под сводами прославленной  пещеры. Пещера   слабо освещена  лампочками.  Стены  известковые,  а  не  каменные,  как  я  всегда  думал. Учеба  началась  для  окончания  моего  рассказа.
Пещера  оказалась  длинной,  в  некоторых  стенах  были  замурованы  боковые  входы.  Наш  гид рассказал,  что  при  исследовании  пещеры  в  давние-давние  времена  в  этих  еще  не  замурованных  входах  первые  исследователи  пропадали  бесследно,  заплутавшись  в  других  входах  и  переходах.
Далее  мы  подошли  к  небольшому  озеру  с  деревянным  плотом  и  плотогоном – крепким  парнем  с  небольшим веслом,  предлагавшему  за  небольшую  сумму  прокатиться. Желающих,  похоже,  не   оказалось.
Далее  шли  вдоль  ровных, слегка покатых  стен  до  самого  выхода.  Выйдя,  словно  окунулись  в  банную  парилку,  так  оказалось  на  улице  жарко от  палящего  солнца  в  сравнении  с   холодной пещерой.
Подошли  к  реке,  все  еще   забитой сплавным  лесом.
- Пойдем  на  мост? – спросил  Анатолий.
- Давай  рискнем  по  бревнам, - предложил  я, -  видишь  какие  они  спокойные.
Верно.  Сплошной  мост  из  покачивавшихся  на  воде  лесин,  словно  приманивал.  И  мы,  не  сговариваясь,  шагнули,  и,  перепрыгивая  с  бревна  на  бревно,  двинулись  к  противоположному  берегу.  Допрыгали  до  середины.
-  Давай  отдохнем,  -  предложил  Занин.
Я,  молча,  согласился.  Стояли  минут  десять,  покачиваясь  на  разнообразных  лесинах.
-  Пошли,  -  предложил  он  и  добавил,  -  вон  на  то  бревно  не  вставай.
А  сам  на  то  бревно  встал. Всплеск,  и  мой  друг  исчез  из  глаз.  Появился  через  секунду  с  другой  стороны  злосчастного  бревна  с  шалым  взглядом  серых  глаз.
Я  захохотал!  Так  громко,  я,  кажется,  никогда  не  хохотал.  Анатолий  тем  временем  выбрался  из  воды  и  начал  стягивать  с  себя  мокрую  одежду. Стянул.  Все  разложил  для  просушки,  и  голый  уселся  рядом  со  мной.
-  Прости, -  сказал  я, - прости  за  мой  хохот.
-  Пустое,  - ответил  он.
-  Это  был  у  меня, наверно, нервный  срыв.
-  Ладно,  не  будем  об  этом  говорить,  лучше  скажи:  сможешь ли  теперь  после  посещения  Кунгурской  пещеры  свой  рассказ  о  пещере  закончить?
-  Не  думаю,  ведь  я  с  самого  начала  не  знал  концовки  рассказа.
-  Жалко,  мог  бы  придумать  потрясающее приключение  тех  ребят  в  пещере.
-  Ты  уверен,  что  я  еще  на  что-то  способен?
-  Уверен  потому,  что  есть  хорошая  завязка.
-  Ладно,  попробую  рассказ  закончить.
Одежда  у  Анатолия  просохла,  он  натянул  ее  на  себя,  и  мы  продолжили  путь,  закончившийся  благополучно.  Проходя  мимо  магазина,  Анатолий  предложил  войти.  Зашли,  Анатолий  купил  шкалик  водки,  который  мы  распили  на  уютной  скамейке,  приютившейся  у  ворот  частного  дома. Так мы отметили своё посещение Ледяной пещеры и день рождения Анатолия. Это было 30 июня 1956 года.
В  обычной  жизни  у  Занина  не  было  своего  угла. Он  жил  по  очереди  у  друзей.  Нашелся  человек,  приехавший  из  Магнитогорска и  уговоривший  Занина  сменить  место  проживания,  обещая  хорошую  работу  и  жилплощадь.  Анатолий  Изотович  Занин  уехал  в  Магнитогорск  насовсем, и  впредь  мы  с  ним  общались  через  переписку.

               ЭПИСТОЛЯРНОЕ   НАСЛЕДИЕ
      Письма  Анатолия  Занина  на  мой  адрес:
Письмо  первое.  Магнитогорск, 31 августа  1973 г.
Здравствуй,  Миша!
Привет Маше.  Получил,  Миша,  твое  письмо  и  снова  побывал  в  Свердловске,  на  Уралмаше  на  нашем  литературном  сборище.  Очень  печально,  что  у  Вас  не ладится  с  руководителем и, что  заводская  газета  равнодушно  относится  к  доморощенным  литераторам.  У  нас  обстановка  получше.  Два  раза  в  месяц  мы  подготавливаем  материал  для  литстраницы  и  она  выходит  в  городской  газете  «Магнитогорский  рабочий».  В  заводской  газете  мы  можем  печататься  без  ограничения.  В  начале  августа  в  городской  газете  напечатан  мой  рассказ  в  двух  номерах.   Сейчас  я  готовлю  сборник  о  новой  истории  Магнитки  из  пяти-шести  рассказов,  в  основном,  также  о  Магнитке.  Не  знаю,  что  из  этого  получится,  но,  как  говорится,  чем  черт  не  шутит.  Может,  и   протолкну  в  Челябинске  по  одному  рассказу.  Там  Марк  Гроссман  организовал  издание  альманаха.
Живу  я  по  принципу: в  трудовом  вращении  вокруг  завода,  литературных  дел  и  семейных забот.  Как-никак  трое  детей  и  дочке  только  четыре  года.  Приходиться  выкраивать,  изворачиваться  и  находить  время  для  писания.  Для  этого  использую  только  субботу.  Запираюсь  в  комнате  и  не  выхожу  целый  день.  Только  так  можно  сосредоточиться.
Ну,  вот  пока  все  мои  новости.  Миша,  пиши,  что  у  Вас  нового  в  городе,  в  литературе  и  на  заводе.  У  на  сейчас  проходит  перетарификация.  Повышают  оклады  среднему  звену.  Так  инженер-технолог  будет  получат  до  150 руб.,  старший  инженер – 165 руб.,  руководитель  группы -175 руб.  Начальнику  лаборатории  или  начальнику  цеха  оклад  не  увеличили.  Рабочая  сетка  также  меняется.  Какие  у вас  намечаются  изменения  в  этом  направлении?
Кстати,  Миша,  у  меня  есть  к  тебе  просьба. Можешь  ли  ты  выяснить  у  себя  в  горячих  цехах,  например,  в  литейном,  кузнечном,  термическом  некоторые  вопросы?
1. По  какой  тарифной  сетке  оплачиваются  контролеры,  занятые в  термическом,  кузнечно-прессовом  производствах,  в  литейных  цехах, контролеры  формовочных  материалов,  и  контролеры  сварочных  работ?
2. Какими  руководствуются  документами  при  этом?
3. Как  будут  решены  эти  вопросы  после  перетарификации?
Миша,  мне  кажется,  что  эти  вопросы  ты  можешь  выяснить  у  контролеров  и  трудовика  литейного  или  термического  цеха.
Попрошу  тебя  как  можно  быстрее  ответить.
И  еще  один  вопрос:  как  у  Иванова  роман?  Издал  ли  он  его  или  нет?

Письмо второе.  Магнитогорск, 30  ноября  1976г.
Здравствуй  Миша.
                Передавай  привет  Маше.  Из  твоего  письма  я  понял,  что  Уралмашевцы  начинают  набирать  темп.  Иванов  И. А. и  Печенкин  издают  свои  книги.  Это  очень  хорошо.  Кстати,  передавай  им от  меня  привет  и  поздравления.  У нас  в  Магнитке  тоже  кое – что  делается.  Только  что  вышла  книжка  стихов  в  издательстве «Современник»  нашего  члена  литобъединения Александра  Павлова.  Она  называется  «Предгорье».  В  Челябинске  выходит  сборник  магнитогорцев  «Круг  зари». Там  мой  рассказ.  Как  выйдет,  я  тебе  вышлю.
                К  1979  году, к  пятидесятилетию  Магнитки  будет  издано  два  больших  сборника (один  сборник  прозаических  произведений,  второй – поэтических).  Составителем  прозаического  сборника  назначена  Кондратковская,  наша  руководительница  литобъединения.  В  этот  сборник  она  дала  мою  повесть  «Пока  не  поздно» - о  молодых  рабочих  завода.  По  объему  повесть  пять  печатных  листов.  В  настоящее  время  я  работаю  над  второй  повестью  из  жизни  молодежи  «Мой  берег» - восемь  печатных  листов.  Эту  повесть  думаю  послать  в  «Юность»  или  «Урал». 
                Это  о  литературных  делах.  А  так  все  по – старому.  Дети  растут,  каждый  день  бегаю  на  завод,  вечером  книги,  писанина  и  телевизор.  Старший  сын  учится  в  9-м  классе,  младший – в  7-м,  а  дочка  пошла  в  первый.  Жена  сейчас  не  работает.  Решили,  что  она  будет  дома,  пока  ребят  не  вырастит.  Глаз,  да  глаз  за  ними  нужен.
      Миша,  я  попрошу  еще  об  одном  деле.  На  Уралмаше  изготовляется  наплавной  режущий  инструмент.  Корпус    фрезы  или зенкера  делают  из  обычной  стали,  а  режущую  кромку  наплавляют  электродами из  инструментальной  стали Р 18.  Мы  пробуем  тоже  наплавлять,  но  у  нас  плохо  получается.  Большая  емкость  и  винты  наплавки  отпадают.  Мы, наверно,  неправильно    делаем.  Ты  поговори  там  в  ОГТ  с  инструментальщиками.  Что мне нужно?
1. Технология  наплавки  инструмента.
2. Технология  изготовления  электродов  из  стали  Р 18.
3. Если  на  заводе  электроды  не  изготовляют,  то  укажи  марку  покупных   электродов  и  откуда  эти  электроды  получают?
     Ладно,  хватит  с  техническими  проблемами.  Ты,  товарищ  прозаик  Михаил  Михайлович,  что-то  приуныл  и  мало  продукции  выдаешь  на  гора.  Где  твои  романы  и  эпопеи?  Ну,  хотя  бы  сборник  рассказов. И  почему  бы  тебе  не  заняться  сборником  рассказов.  Знаешь,  когда  есть  подготовленные  вещи,  тогда  и  появится  уверенность  в  самом  себе,  тогда  уже  можно  предложить  издательству.  Подумай  над  этим. 
Кстати,  я  еще  работаю  над  романом  «Белая  лебеда».   В  нем  рассказывается  история  моей  семьи  с  1914  года  и  до  наших  дней. Это  роман – воспоминание  одного  героя.  Одну  часть  уже  написал  и  думаю  предложить  журналу  «Наш  современник».
     Крепко  жму  твою  руку.  Анатолий.

Письмо  третье.  Магнитогорск, 22  июня  1977 г.

Здравствуй,  Михаил.
     Спасибо,  что  не  забываешь  старых  друзей.  Передавай  мой  большой  привет  Маше. Очень  хорошо,  что  ты  решил  собрать  материалы  членов  литобъединения,  и  я  с  удовольствием  посылаю  нашу  книжку.  Правда,  я  на  фотографии  оказался  затылком  к  читателю,  но, как  говорится,  в  затылок  ты  можешь походить  и  на  маститого.   Шучу,  конечно.  Маститых  из  нас  не  получилось, но… мы  в  тельняшках  и  еще  мы  парниши.
    Миша,  ты  спрашиваешь  о  моих  «собраниях  сочинений»?  Но  они,  увы,  тоненькие.  Планов  на  будущее  много  и  если  без  хвастовства  (трепаться  не  люблю) - «гоню»  роман,  три  повести  и  сборник  рассказов,  «гоню» одновременно, и может получиться, что  «наводню»  рынок  своими сочинениями.
    Передавай  привет  Ивану  Александровичу  Иванову.  Жив  ли  он  и  сколько  ему  лет?  Передавай  привет  всем  литкружковцам  и особенно нашим  общим  друзьям  по  перу.
   О   Шугаеве  я  смутно  вспоминаю,  но  помню,  что  он  бывал  на  наших  собраниях.  Недавно  я  купил  его книжку  повестей.  Очень  хорошо,  стервец,  пишет,  всех  нас, старичков,  переплюнул.
   И  что-то  ты  мало  написал  о  литературной  жизни  Свердловска – сердца  России,  как  обещал  в  своем  письме.
   Воловик.  Где  он  сейчас  обитает?  К  нам  приезжал  Леонид  Шкавро,  мы  хорошо  поговорили,  он  выступал  у  нас  на  литобъединении.  Он-то  и  сообщил  мне,  что  Воловик  хотел  уехать  в  Израиль, да  что-то  у него  не  вышло.
    А  у  нас  литературная  жизнь  бьет  ключом.  Члены  наши  выходят  на  всесоюзную  арену.   Александр  Павлов (его  стихи  есть  в  сборнике) выпустил  книжечку «Предгорье» - стихи  о  рабочих-металлургах  и  о  Магнитке.  Он  учится  в  литературном институте.
   В  будущем  году  выходит  книжка  Риммы  Д.  в  издательстве  «Современник»,  она  у  нас  окончила  литинститут. Талантами  Магнитка  никогда  не  страдала.
   2-го     июля  я  с   семьей  еду  на  месяц  в  Гомель,  подальше  от  рабочего  дыма.  Думаю  там  поработать  над  повестью  для  журнала  «Урал».  Повесть  дважды  обсуждалась  и  одобрена. Осенью  думаю  послать повесть в  «Урал»  и  в  «Современник».  Повесть  на  рабочую  тему  о  Магнитке.

Мои  вещи  напечатаны  в  следующих  изданиях
1. «Большой  день» - повесть,  в  журнале  «Урал» №2  1959г.
2. «Настоящая  встреча» -  рассказ  в  сборнике  «Молодые  голоса», 1951г.
3. «Становление» - глава  из  повести,  сборник  «Уралмашевские  голоса»  -  1957 г.
4. «Товарищи» - рассказ,  газета «На  смену!»,  23  ноября  1951  года.
5. «В  добрый  путь» - рассказ,  газета  «За  тяжелое  машиностроение»,  6  августа  1953  г.
6. «Ошибка» - рассказ,  в  газете  «На  смену!». (даты  нет)
7. «У  нас  на  заводе»  -  отрывок  из  повети,  газета  «За   тяжелое  машиностроение», 1 мая 1952 г.
8. Два  рассказа  напечатал  в  газете  «Магнитогорский  рабочий» и вот  в  сборнике.
С  приветом,  Анатолий.  Пиши.

Письмо  четвертое.  Магнитогорск, 7  июля  1980 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Привет  от  пламенной  Магнитки! Сейчас  у  нас  жаркие  наступили  дни,  а  еще  неделю  назад  лили  дожди,  зато  трава  так  и  прёт, наверно,  много  заготовим  сенажа  и  зиму  будем  с  мясом.  И  ничего,  славяне,  у  нас  ведь  всё  есть,  только  всем  не  хватает,  а  всё  почему?  Мало  заготовили  сенажа!!!
   Миша!  Недавно  вышел у  нас  в  свет  южно-уральский  сборник  «Каменный  пояс»,  а  в  нем  появился  и  мой  рассказ.  Посылаю  тебе  экземпляр  с  дарственной.  Сейчас  срочно  подготавливаю  одну  повесть  для издания  в  «Современник».  Тут  к  нам  приезжал  один  редактор  из  издания.  Просил  ему  присылать  рукописи,  так  как  у  них  портфель  опустел.  Чем  черт  не  шутит,  возьмут  и  напечатают.  Они  там  такую  макулатуру  публикуют,  что  уши  вянут.
   Еще  две  повести  находятся  на  рецензировании,  роман  я  тоже  потихоньку  привожу  в  божий  вид.  А  в  заводской  газете  печатают  военные  рассказы (уже 7  рассказов  опубликовал).  Один  посылаю  тебе - «Губную  гармошку».
   Ну,  вот  пока  и  все  мои  успехи.  Я,  конечно,  бьюсь,  как  рыба  об  лед,  стараюсь  до  пенсии выпустить   отдельную  книгу.  А  до  пенсии  осталось  3  года.  Вряд  ли  мне  это  удастся. У  нас  тут  один  автор  уже  11  лет  имеет  дело  с  Челябинским  издательством,  и  все  эти  годы  переделывает  и  переделывает  повесть.  Книга  в  этом  году  выходит  отдельным  изданием.
   Миша,  пишу  о  своих  бурных  литературных  делах.  Что  ты  сделал  за  десятую  пятилетку  достойного  нашему  времени,  с  каким  шедевром  войдешь  в  историю?!  И  какие  успехи  наших  знакомых?  Как  поживает  Иван  Александрович  и  как  его  многотомный  роман?  Напиши  о  наших общих знакомых.
    В  августе  или  октябре  я  еду  на  курорт  на  Кавказ  и  беру  с  собой  рукопись  первой  книги  романа,  о  которой  я  тебе  упоминал  выше.  Роман  называется  «Белая  марь».  Марь – это  другое  название  травы  лебеды.  Эта   книга  о  моих  делах  юности  и  зрелости,  о  шахтерах,  о  трех  поколениях…
Хочу  побывать  в  Шахтах,  чтобы  получить  отзывы  людей,  о  которых  я  пишу.
    Но  вот  пока  и  все,  привет  Петрову  Николаю,  Иванову  Александру  Ивановичу.  Крепко,  крепко  жму  твою  руку.
    Сборник  вышлю  бандеролью.

Письмо  пятое. Открытка.  Магнитогорск,  14  ноября  1980 г.
       Здравствуйте  Маша  и  Миша!
    Поздравляю  с  праздником  Октября!  Желаю  здоровья  и хорошего  настроения,  а  также  успехов  в  литературе!!!
А. Занин


Письмо  шестое.  Челябинск,  30  сентября  1982 г.(курорт «Увильды»).
     Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Привет  вам  от  жены  Светланы.  Она  выспрашивает:  «Кто  это  тебе  пишет?» Ну,  я  много  рассказываю  о  вас,  о  своем  житье,  бытье  в   Свердловске. Да,  свердловская  эпоха  отделяется  все  дальше  и  дальше. Жизнь  летит.
    Миша,  получил  от тебя  письмо  и  сразу  спешу  ответить.  Мне  дали  на  комбинате  две  путевки  на  курорт  «Увильды»  и  21  сентября  мы  со  Светланой сели в поезд и на следующий день были на месте. Это в сторону Уфалея по  дороге в Свердловск. Несколько корпусов расположились на берегу озера Увильды. Кругом леса. Стоит хорошая осень, бабье лето. Вечером гуляем.  Даже не верится, что такая осень на Урале.
   Урывками пишу повесть, но времени мало. Много разных процедур.
   Позавчера ездили в Кыштым. Это километров 40. Никита Демидов построил металлургический завод. Были в музее, который расположился в доме Расторгуевых, которые купили завод  у Демидовых. Дом большой, трёхэтажный, с колоннами, длинный. Внутри, конечно, дом запущен. Имеется экспозиция. Фотографии, вещи. Управляющим у Демидова был Зотов, которого за жестокость прозвали в народе «кыштымским зверем». В конце концов, его осудили на 10 лет, сослали на Соловки, где он через пять лет умер от чахотки.
   Ты  знаешь,  Миша,  я  «разродился»  новой  пьесой.  Целый  год  над  ней  работал.  Называется   она  «Публичное  оскорбление».  Это  пьеса  о нарушении  советского  образа  жизни  некоторыми  руководящими  товарищами,  о  честности  и  порядочности,  о  поисках  друга,  радости  человеческого  общения.  Дал  читать  у  себя  на  работе  заядлым  театралам  и  Станиславу  Лимшину. Предстоит  много  работать  над  ней.  Вернусь  в  Магнитку,  возьмусь  за  нее.  Чем  черт  не  шутит!  Пошлю  ее  Арбузову. Можно  мне  пьесы  писать?
   Крепко  жму  ваши  руки,  посылаю  наши  фото. Пришлите  и  вы  свою  фотографию.               
А. Занин.


Открытка. Магнитогорск, 24 апреля 1983 г.
    Здравствуй  Миша  и  Маша!
    Поздравляю вас с праздником весны – Первого Мая!
   Желаю здоровья – это главное. Я вот заработал себе стенокардию и сейчас лежу в больнице. Вроде ничего опасного, и всё же.
      Миша! Я закончил роман и пьесу. Роман пошлю в журнал «Дон» -  книга о жизни шахтёров, а пьесу берёт к постановке местный театр. Как твои дела?    Пиши. Крепко жму руки. Анатолий.

Письмо  седьмое. Магнитогорск,  13  октября  1983 г.
    Здравствуй  Миша  и  Маша!
   Наконец  собрался  написать  вам.  Я  сейчас  в  отпуске,  правда,  он  уже  закончился,  завтра  на  работу.  Отдыхал  в  местном  санатории  на  озере  Банном. Вообще-то раньше это озеро называлось Янты-куль, но во время крестьянской войны здесь проходил с войсками Пугачёв, остановился у озера, мылись там и набирались сил для похода на Московию.  С  тех  пор  это  озеро  стало  называться  Банным.  Здесь  находилась  царская  крепость  Магнитная,  она  не  сдалась  Пугачеву,  и  его  ранило  в  плечо.  Но  ночью  казаки  перебили  офицеров  и  открыли ворота.  Сейчас  на  том  месте  станица  Магнитная.  Кстати,  новые   дома  на  Правобережье  уже  добрались  до  неё.  Извини,  Миша, за  очень  длинный  экскурс  в  историческое  прошлое.
   Как  тебе  известно,  я  постарше  тебя  и  представь  себе,  30  июля  вышел  на  пенсию.  Но  так  как  моей  меньшей  дочери  всего  14,  придется  еще  лет  пять  работать,  пока  она  не  окончит  строительный  техникум.
     У  нас  стоит  золотая  осень.  Пушкинская  осень!  Я  в  этом  году  последовал  его  примеру. Плодовито  поработал  над  рукописями.  В  журнал  «Урал»  я  послал  рукопись  своего  романа  «Мазь  травяная».  Это  автобиографическая  книга, в  которой  рассказывается  об  истории  одной  шахтерской  семьи  дореволюционного  периода  и  до  наших  дней.  Правда,  в  первой  книги  я  довел  героев  до  конца  войны.  Уже  собран  материал  для  второй  книги.  Книга  написана  на  материале  жизни  в  Донбассе.  Редактор  журнала  передала  рукопись  рецензировать  писателю  Скобликову,  который  добросовестно  прочитал  книгу  и  дал  ей  положительную  оценку.  Он  прямо  сказал,  что  книга  получилась  и  ее  необходимо  издать.  Но  редактор  журнала  в  своем письме  ничего  не  обещал  об  опубликовании.
   Я  подумал-подумал  и  послал  рукопись  в  журнал  «Дон».  Кроме  того,  я  закончил  повесть  «Почем  пуд  дыма» - о  молодом  руководителе  из  рабочих,  который  хочет добиться  облегчения  в  труде  рабочих,  и  пьесу  «Публичное  оскорбление» -  из  жизни  заводских  механизаторов.  Повесть  послал  в «Наш современник»,  а  пьесу -  в  «Неву».  Не  знаю,  что  из  этого  получится.  Жду  ответа.  Продолжаю  работать  над  еще  двумя  повестями  и  новой  пьесой.  Придется  взять  отпуск  без  содержания  месяца  на  два.  Вот  как  я  размахнулся!  И  расхвастался!  Да,  видно,  зря!
   Миша,  пиши  как  вы  живете,  как  работаете?  Что  ты  написал  и  напечатал,  как  литобъединение,  жив  ли  Иванов  и  остальные  литераторы?  Какие  успехи?  Как  прошли  юбилейные  торжества  Уралмаша?  Привет  от  Светы.  Крепко  обнимаю  и  жму  руку,  Анатолий.

Открытка. Магнитогорск, 22  декабря  1983(1993)г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Поздравляем  вас  с  Новым  годом!  Здоровья,  хорошего  настроения  и  успеха  вам.  Миша,  как  у  тебя  творческие  успехи?  Да  брось  ты  свой  сад,  это  же  куркульское  занятие.  Что  у  тебя – косяк  детей?  Да  сядь  и  напиши  повесть  о  технологах-литейщиках  УЗТМ.  Что  у  вас  конфликтов  нет? В  повести  возьми  конфликт,  связанный  с  организацией  производства.  Дарю  тебе  название  повести  «Высшая  необходимость».   Я  свою  рукопись  готовлю  в  издательство. 
С  приветом,  Анатолий.
 
Письмо  восьмое.  Магнитогорск,  2   апреля  1984  года.
Здравствуйте  Миша и Маша!
    Наконец я собрался вам написать.  Извините,  что  долго не отвечал. Просто  плохо  себя  чувствовал. Неожиданно  схватило  сердце  и  я  слег  12  января,  очень  сильно  болел,  а 19   февраля меня  направили в  санаторий  под  Челябинск, где  лечился  23  дня. Вернулся  12  марта,   до  сих  пор  сижу  на  больничном.  Настроения  никакого.  Так,  кое-что  читаю,  пишу.  Но  вот  последние  недели  чувствую  себя  лучше.  Пообещали  16  апреля  выписать  на  работу.  Я  тебе,  Миша,  писал,  что  на  пенсию  пошел  30  июня  1983 года,  но,  чтоб  получить  надбавку  к  пенсии за  непрерывный  стаж  на  одном  предприятии,  мне  нужно  работать  до  марта  1985  года.  Вот  положение!  Год  доработать,  и  уже  стало  трудно!  Но  я  думаю,  дотяну.  Выйду  на  работу,  поработаю  две  недели  и  где-то  с  3  мая  пойду  в  отпуск.  Летом,  думаю,  будет  неплохо,  а  осенью  возьму  отпуск  за  свой  счет.  Пенсионеру  положено  два  месяца  в  году.  Вот  такие  дела.
    Теперь  о  литературных  делах.  Редакция  журнала  «Дон»  вернула  мне  рукопись  романа  «Мазь  травяная» с короткой  рецензией,  в  которой  сказано,  что  в  романе  освещены  интересные  стороны  народа,  но  много  бытовизмов  и  первую  книгу  они  не  могут  принять.  Вот  так!  Но  я  сейчас  перепечатываю  свой  роман  заново  с  учетом  всех  замечаний.  Пошлю  в  Челябинск.
    Продолжаю  работать  над  пьесой  «Публичное  оскорбление» с   городским  театром.  Не  знаю,  что  получится.  Закончил  еще  одну  пьесу,  которая  называется  «Перед  бездной».  В  ней  говорится  о  том,  что  американцы  разработали  препараты,  воздействующие  на  психику  человека,  и  решили  проверить, а  нет  ли  противодействующего  препарата  в  Советском  Союзе,  и  засылают  к  нам  агентов.  И  тут  разворачивается  драматическая  история.  Еще  в  войну  исчез  мальчишка  Леонид. Его  старший  брат  Федор  как  раз  директор  НИИ,  где  работают  над  продуктами,  препятствующими  воздействию  на  мозг. Но  вот  выясняется,  что  Лео  живет  в  США  и  переводит  художественную  литературу  с  русского  на  английский.  Его, как  хорошего  переводчика, приглашают  в  Москву  на  совещание  переводчиков.  Лео  женат  на  дочери  русской  эмигрантки  и  у  нее  дочь  от  первого  брака.  Все  они  переводчики  и  вместе  с  Лео  приезжают  в  Москву.  Вместе  с  ними  приезжает двоюродный брат Элен, жены  Лео.  Он  врач-психиатр,  имеет  свою  больницу,  но  приезжает  как  консультант  по  закупке  медицинской  аппаратуры,  которая  не  выпускается  на  западе.  Вот  он  и  вводит  препарат  Лео,  надеясь,  что  русские,  тем  более  брат  Федор,  должны  вылечить  его  от  тронга. Лео  вернется  в  Америку  и  над  ним  можно  продолжать  опыты. Но  Лео  излечивают  и  по  его  просьбе  предоставляют  советское  подданство.  Тогда  агенты  ЦРУ  вводят  препарат Джиксону,  двоюродному  брату  Элен,  с  надеждой,  что  и  его  русские  вылечат.  Но  его-то  вылечивают  и  судят  за  шпионаж. 
    Лео  во  время  тронга,  написал  книгу, восхваляющую  Америку,  и  одновременно  пасквиль  на  Советский  Союз.  Он  издается  в  США.  Вылечившись,  Лео,  увидел  эту  книгу  и  умирает  от  разрыва  сердца.  Приемную  дочь  Мэри  любит  Феликс – сын  Федора,  брата  Лео.  Но  Мэри,  воспитанная  в  духе  американизма,  пытаясь  склонить  Феликса  на  выезд  в  США,  выкрадывает  у  него  специально  подложенные  материалы  института,  где  работает  Феликс.  Мэри  подговорил  Джиксон,  ее  дядя,  пообещав  за  эту  операцию  тысячу  долларов.
   Что же  получается?  Лео  умирает,   не  вынеся  позора  за  свою  книгу,  Джиксона  судят,  Мэри  выдворяют  из  Советского  Союза,  а  Элен?  В  конце  драмы  она  еще  не  решила:  остаться  здесь  или  последовать  за  дочерью.
   Не знаю, что получится, но я эту пьесу хочу предложить театру. Миша, передавай привет старым членам литобъединения Петрову, Ронину, Иванову и другим, а также, если кого увидишь из ОГТ. Ты зря не пишешь повесть. Возьми и напиши повесть о литейщиках. Нужно производственный сюжет связать с личными делами главного героя. Ну, возьми технологов – инженеров  и рабочих-литейщиков. Неужели у них нет конфликта? Возьми трёх-четырёх героев и напиши повесть страничек на 50. С приветом Анатолий. Пиши!
    Миша! У меня есть предложение. Приезжай в мае ко мне в гости. Или возьми командировку на комбинат или приезжай так. Возьми отпуск на пару недель и приезжай. Я тебе покажу Магнитку и окрестность. Побываешь на нашем литобъединении. Квартира у меня большая.
   Маша, я Вас прошу отпустить Мишу ко мне в гости. А что? Я часто к вам приезжал. Жду ответа на это предложение. Анатолий.

Письмо  девятое.  Магнитогорск,  4  октября  1984 г.
Здравствуйте,  уважаемый  Михаил  Михайлович!
   Пишет  вам  Занина  Светлана  Александровна.  Письмо   Толи  вернулось  из—за  небольшой ошибки. Кто   там  у  вас  живет  в  37  квартире?  Или  такой  в  вашем  доме  совсем  нет?  Почему  они  не  могли  вам  передать  письмо?  Не  знали  совсем  соседей?  Ну,  достаточно  вопросов.
   Толя  лежит  в  больнице  и  просил  переслать  все  же  это  письмо  Вам.  У  него  весной  был  микроинфаркт.  Толя  лежал  в  больнице,  потом  долго  не  работал.  Теперь  осень,  надо  опять  подлечиться.  Заболело  сердце,  может  и  мышцы  вокруг.  Отвезли на  скорой  в  кардиологию. Кардиограмма хорошая,  давление  плохое. Решили  его  полечить.  Ему  еще  до  марта  надо  работать,  чтобы  была  пенсия  132  руб.   Я  теперь  дома  с  Олей  и  Алешей.  Алеша  пришел  летом  с  армии.  Сейчас  работает.  Надо  обуть, одеть.  Оле  15 лет.  Она поступила в индустриальный    техникум.   Сейчас убирают урожай. Сама я работаю. Привет вашей жене. С уважением Светлана  Александровна.
Письмо  Анатолия от  23  сентября  1984  года,  повторно  высланное  его  женой  Светланой  Александровной:
Здравствуй  Миша!
   Получил  твое  письмо  и  как  будто  побывал  в  Свердловске,  но  мне  почему-то  вспоминается  старый  Дворец  культуры,  та  комната,  где  мы  проводили  свои  занятия  в  50-х  годах.
  В  новом-то  Дворце  я  не  был.  Хорошо,  конечно,  что  так  отмечался  юбилей.  В  1979  году  в  конференц-зале  редакции  «Магнитогорского  рабочего»  тоже  отмечалось  50-летие  литобъединения  «Буксир», которое  так  называлось  в  начале  30-х  годов. К  нам  тогда  приехали  писатели  и  поэты  из  Москвы  и  Челябинска.  Читали  стихи,  вспоминали  первые  пятилетки,  дирекция  завода  наградила  свою  «пишущую  братию»  именными  ручными  часами.  Правда, в  редакции  официально  не  заседали,  разбились  на  группки,  разошлись  по  барам  и  кафе,  там  лилось  вино,  и  рождались  шедевры.  По  пьянке-то  мы  бы  наговорились.  Я, конечно, получил  пригласительный  и  поехал  бы  ради  того,  чтобы  встретиться  со  старыми  соратниками,  но  приболел,  и  ничего  не  получилось. Очень  жаль.
   А  до  этого  написал  тебе  большое  письмо,  в  котором  рассказывал  о  магнитогорских  новостях  и  о  своих  литературных  делах.  Догадываюсь,  что  письмо  затерялось,  хотя,  как  мне  помнится,  адрес  я  указал  правильно.  Но  с  другой  стороны,  Миша,  а  не  задавался  ли  ты  вопросом:  «С  чем  я  пришел  к  юбилею?»  А  я  задавался.  Плачевный  результат.  С  тех  пор,  как  я  в  начале  50-х  годов  пришел  в  литобъединение,  прошло  более  30  лет,  а  что  я  опубликовал?  Повесть  в  журнале  «Урал»  и  несколько  рассказов  в  сборниках  и  газетах? Написано  много,  но  успею  ли  я  все  довести  до  конца?  В  1983  году  меня  проводили  на  пенсию,  банкет  я  устроил  в  нашем  ресторане  «Урал»,  мне  преподнесли  несколько  адресов,  пропели «капустник»  и  подарили  транзистор  «Океан».  Но  я  продолжаю  работать  потому,  что  дочь Оля   в  этом  году  поступила   в  Индустриальный  техникум.  Из  армии  вернулся  сын  Алексей  и  поступил  на  комбинат  в  механический  цех  учеником  оператора  на  станок  с  числовым  программным  управлением.  Жена  работает  учительницей.  Так,  что  я  никак  не  могу  отдаться  литературной  работе.  Даже  год  не  могу  выделить,  а  за  год  бы  я  все  закончил.
   Для  того,  чтобы  мне  добиться  надбавку  к  пенсии  и  получать  132  руб.,  я  должен  доработать  до  марта  будущего  года (будет  25  лет  стажа  на  одном  предприятии), и  уйти  с  комбината – слишком  дымно  на  нем  было.  Так  вот,  тогда  я  решил  два -  три  месяца  поработать  над  своими  вещами,  а  затем  подыскать  себе  работу  в  городе  на  правом  берегу.  У  нас  город  расположен  на  правом  берегу  Урала,  а  все  заводы – на  левом.
   Кстати,  Миша,  взял  бы  ты  командировку,  да  и  заглянул  бы  ко  мне.  Ты  ведь  можешь  приехать  по  своим  литейным  делам  или  в  отпуск.  Однако  я  и  сейчас  кое-что  делаю.  В  мае  был  в  отпуске  и  переделывал  свой  роман  «Мазь  травяная».  Может,  я  тебе  писал,  но  повторюсь,  уж  ты  извини,  снова  расскажу  эту  историю.
   Весной  прошлого  года  отмечали  юбилей  со  дня  рождения  нашего  поэта,  уже  умершего,  Бориса  Ручьева.  Из  Свердловска  приехали  несколько  писателей  и  поэтов.  Сред  них  оказался  Вадим  Очеретин.  Он  меня  вспомнил  и,  выслушав,  посоветовал  послать  рукопись  романа  Льву  Сорокину.  Я  послал  и  в  письме  напомнил,  что  когда-то  мы  с  ним  впервые  напечатались  в  сборнике  «Молодые  голоса».  Месяца  через  три  рукопись  моя  возвращается  с  письмом  Артюшиной – зав.  отделом  прозы  журнала  «Урал»  и  рецензией  челябинского  писателя  Скобликова.  Оказывается,  Лев  Сорокин  не  забыл  меня  и  передал  рукопись  в  «Урал»  на  предмет  опубликования.  Вот  почему  там  отнеслись серьезно  и  передали  рукопись  на  рецензирование.  А  раз  так,  то  и  Скобликов  отнесся  серьезно.  Он  подробнейшим  образом  разобрал  роман,  дал  много ценных советов, указал на промахи, ляпсусы и ошибки, одним словом, дал квалифицированную рецензию. В конце рецензии указал, что роман получился, в нем подняты ещё малоизвестные страницы из советской действительности и его следует опубликовать после доработки. Я решил проверить его оценку моего труда и отослал рукопись в журнал «Дон». Я ведь написал о жизни шахтеров и донских казаков. Месяца через четыре вернулась рукопись с казенным уведомлением, что роман не подходит для журнала. Понятно? По-видимому, мою рукопись дали рецензировать какому-то студенту университета. Там не было Льва Сорокина. То есть я хочу подчеркнуть, как по-разному можно отнестись к рукописи. Ведь я три своих повести и пьесу отсылал во многие центральные журналы и получал подобные ответы. Это говорит о том, что над ними еще нужно работать, а там не хотят возиться. Если бы рукописи были готовы к опубликованию, возможно от них бы  не  отказались.
   Но  я  все же  решил  «добить»  роман.   В  настоящее  время  заканчиваю  перепечатку  и  думаю  к  1 октября (последний  срок,  чтобы  попасть  в  издательский  план)  отослать  два  экземпляра  рукописи  и  заявку  в  Южно-Уральское  издательство  в  Челябинск.
   В  Магнитогорске  живет  поэт  Владилен  Мошковирев,  одно  время  он  был  руководителем  нашего  литобъединения,  он  узнал  про  рецензию  Скобликова  и  пообещал  мне  помочь.  Он  хорошо  знает  Скобликова, решил  сам  дать  отзыв  о  романе  и  рекомендацию  литобъединения.
   Если  тебя,  Миша,  не  затруднит, я  могу  тебе  выслать  рукопись,  чтобы  ты  прочитал  и  сказал  свое  мнение.  Мне  это  очень  важно.  Твой  зоркий  глаз  может  усмотреть  такие  изъяны,  какие  недоступны  и  опытным  редакторам.  Если  рукопись  примут  к  изданию  и  включат  в  план,  то  будет  назначен  редактор  и,  конечно,  у  него  окажутся  свои  замечания, и  мне  придется  еще  раз  переделывать  рукопись (а  она  не  малая – на  350  листах).
   А  вообще-то, сейчас  выясняется,  что  нужна  вторая  книга.  Но  эта  дилогия  может  состоять  из  двух  самостоятельных  романов. Впрочем, останется ли для второй книги время?
   Вот такие дела, уважаемый Михаил Михайлович, величайший критик всех времён и народов!!! Не смейся – я совершенно серьёзно!
   Ну, вот пока и всё. Пиши.
   Привет Маше. Вам передаёт привет Светлана Александровна. Миша, передай мой поклон Ивану Александровичу Иванову. Как его здоровье? И в каком состоянии его роман? Помнится, ещё несколько лет назад посылал рукопись в  издательство, и там обещали включить в план издания.
   Привет Ронину, Петрову и другим, кто меня помнит.  Жаль Печёнкина.   Дотошный был человек!
Крепко жму руку. Анатолий.               

Письмо  десятое.  Магнитогорск, 17  октября  1985 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Недавно  написал  вам  письмо, но  сегодня  получил  журнал  «Наука  и  жизнь» № 9  за  1983  год  и  там,  на  147  странице  указано  как  восстановить  старую  ленту  к  пишущей  машинке.  Теперь  я  буду  восстанавливать.  Как  делать?  Взять  и  смазать  тампоном,  пропитанным  миндальным  масло или  машинным.
   Могу,  Михаил  Михайлович,  и  похвастаться.  Я  написал  пьесу  «Публичное  оскорбление».  Обсуждал  ее  на  худсовете театра.  Пьеса  в  основном  понравилась,  но  они  потребовали  отзыв  опытного  драматурга.  Я,  конечно,  послал  рукопись  в  Ленинград, но  одновременно  показал  пьесу  руководителю  народного  театра  при  Дворце  металлургов.  Они  на  занятиях  почитали  и  стали  ставить.  Кроме  того, пьеса  понравилась  в  горно-металлургическом  институте.  У  них  есть  театральная  студия  и  свой  телецентр. Тоже  хотят  поставить  к  50-летию  института,  которое  будет  отмечаться  в  марте  будущего  года.
   Ты  знаешь,  что  я  писал  все  эти  годы.  И  закончил  роман,  три  повести  и  две  пьесы.  Я  хочу  все  это  опубликовать.  Роман  в  журнале  «Урал»  получил  положительную  оценку.  Может,  я  повторяюсь  и  писал  об  этом  в  предыдущем  письме,  тогда  извини.
    Пиши  о  своих  литературных  успехах, передавай  привет  Ронину,  Петрову,  Иванову.  Крепко  жму  руку,  Анатолий.

Письмо  одиннадцатое.  Чебаркуль, 16  июня 1986 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
    Сейчас  я  отдыхаю  под  Челябинском  в  санатории,  дышу  кислородом  после  дымной  Магнитки,  гуляю  по  лесу, по  берегу  озера и  философствую  о  смысле  жизни.
   А  философов сейчас  развелось,  хоть  пруд  пруди.  И,  главное,  каждый  старается  быть  умнее  другого  и  не  замечают,  как  они  залазят  в  болото  отрицания, негативного, злорадства  и выдвижения собственной  самой  банальной   теоремы,  которая,  по  их  мнению,  может   пролить   свет на  какое-то  явление,  произошедшее  в  нашей  жизни. 
   Но для меня, например, ясно  одно: не возможно одними постановлениями исправить то, что поощрялось и насаждалось десятилетиями. Ну, прошёл съезд партии, ну, приняты программные постановления и решения, а в их свете утверждены Указы, а ведь на местах видимых изменений почти не. Ну, вот, например, что произошло у нас перед съездом. Секретарь парткома комбината поехал в Башкирию    и без лицензии убил лося. Его прихватил егерь, об этом написала Уфимская газета, затем перепечатала «Социалистическая индустрия», а этому секретарю хоть бы что.   И только лишь когда на заводском партийном собрании рабочие потребовали наказания по всей строгости, тогда и зашевелились. С секретарства его сняли, выговор влепили и послали работать начальником. И ещё, говорят, уплатил штраф 500 рублей. По городу таких случаев найдётся несколько. Да и все газеты забиты подобными отвратительными фактами. И это ещё будет длиться долго.
   Так вот, при переделке своего романа, я включил в него веяния сегодняшнего дня. Рукопись сдал в Южно-Уральское издательство(449 страниц на машинке), и теперь книга называется «Терриконы в степи». Я на неё получил восемь рецензий и в основном положительных. Посылал в журнал «Октябрь» с просьбой к Ананьеву (он главный редактор), дать добросовестную рецензию. Рецензию получил, и положительную, а в журнал не взяли рукопись. Ведь я сунулся без протекции.
   На пятом съезде писателей РСФСР, который состоялся в декабре прошлого года, один писатель в своём выступлении заметил, что сам он публикуется в толстых журналах, а вот его знакомый выпустил шесть отдельных книг и член Союза, а не может пробиться ни в один журнал.
   А я-то со своим рылом сунулся в калашный ряд!  В конце рецензии критик пожелал мне успеха в местном издательстве. Но, я не унываю. Миша, приходит наше время! Мы должны для потомков  сказать правду  о нашем нелёгком времени. Ведь если не мы, то кто же тогда?!
   А мне терять нечего! Я ведь не боюсь, что какой-то там критик – «жук навозный» обронит нелестную  фразу о моём романе, в котором, по-моему мнению, правда вопит!!!
   Здесь, в Чебаркуле, работаю над первой частью второй книги дилогии. Эта книга будет называться «Время надежд и свершений». В этой книге я описываю свою жизнь в Свердловске, работу на Уралмаше, литобъединении и т.д. Но мой герой называется Николаем Егоровичем Кондыревым.
   Миша, сообщи мне какой-нибудь факт из жизни Уралмаша, который бы я использовал в своём романе, конечно же, в преломленном виде и под другими именами. Мне просто нужен свежий факт, который бы отвечал духу времени. Передавай привет Иванову, Петрову, Ронину и всем общим знакомым. Миша, как твои дела в институте? Пиши о свердловских новостях. К сожалению, я сейчас не могу попасть к вам. Крепко жму руки. Анатолий.

Письмо  двенадцатое,  Магнитогорск,  5  ноября  1986  г.
Здравствуйте  Маша  и  Миша!
   Поздравляю  вас  с  праздником  Октября!  Получили  от  вас  открытку,  а  я  совсем  разболелся  и  только  сегодня  почувствовал  себя  хорошо.  Сейчас  у  нас  идет  снег.  Температура  один  градус.  А  вообще-то,  осень  стояла  теплая,  золотая.
   Живем  мы  без  особых  осложнений.  Как  ты  уже  знаешь,  Миша, я  на  пенсии  с  апреля  1985  года.  Сергей,  сын  Светланы,  живет  в  Гомеле  с  семьей. Алексей  рыбачил  в  Охотском  море  и  вернулся  домой  в  сентябре,  а  15  ноября  уезжает  в  Мурманск.  Хочет  устроиться  в  торговый  флот.  Оля  учится  в  строительном  техникуме.  Света  еще  работает  в  школе. До  пенсии  ей  осталось  пять  лет.
   Я  продолжаю  терзать  свой  роман.  Закончил  третью  переработку  и  в  конце  сентября  отослал  в  Челябинское  издательство.  Теперь  после  моего  редактора,  должен  читать  роман  старший  редактор,  в  областном  отделе  культуры  и  в  Москве.  Это,  считай,  еще  раза  два  придется  переделывать.  Но,  как  мне  сказали,  после  положительной  рецензии  редактора  журнала  «Новый  мир»,  остальные  этапы  могут  быть  не  такими  уж  трудоемкими.  Теперь  рукопись  будет  в  издательстве  около  полугода.  Поэтому  я  продолжаю  работать  над  второй  книгой.  В   ней  я  покажу  жизнь  героя  в  Свердловске,  его  работу  на  Уралмаше,  литературную  жизнь  в  пятидесятых  годах,  женитьбу  друзей  и  т.д.  Миша,  большое  спасибо  за  книгу  об  УЗТМ!  Она  мне  пригодилась  для  работы  над  второй  книгой.
   Вторая  книга  будет  называться  «Не  предавай  время  свое».  Прошлое  будет  увязано  с  настоящим.  Главный  герой через  много  лет  попадает  в  Свердловск,  встречает  друзей  и  вспоминает  свою  жизнь  в  этом  городе.  И  нынешняя  перестройка, и  ретроспектива  то  и  дело  перемежается  в  этих  воспоминаниях.  А  первая  книга  называется теперь  иначе -  «Бремя  надежд  и тревог».      
    Миша,  а  я  хотел  бы,  чтобы  ты  прислал  мне  некоторые  материалы перестройки  на  УЗТМ.  Вот  что  ты  сам  замечаешь, что  изменилось  на  заводе  в  этом  направлении? Поговори  с  сотрудниками,  сообщи,  какие  новые  явления  появились  в  жизни  завода  и  города?  Например,  как  у  вас  идет  передвижка  кадров,  как  будут  оплачиваться  сотрудники  ИТР,  переходит  ли  УЗТМ  на  новый  вид  хозяйствования?  И  в  городе  как  у  вас  с  продуктами,  с  водкой?  Большие  ли  очереди  за  водкой?  У  нас,  например,  в  домоуправлении  выдавали  на  водку  талоны на  каждого  члена  семьи  в  возрасте  выше  21  года по  пол-литра  на  месяц.  Колбаса  и  молоко  по  талонам.  Колбаса  - один  кг.,  а  масло  сливочное  0,3 кг. на  месяц  на  человека.  Неплохо  бы,  если  бы  подобрал  городские  и  заводские  газеты с  материалами  о  перестройке.  Что  нового  в  литературной  жизни  города?  Работает  ли  литературное  объединение  на  УЗТМ  и  в  городе?  Вот  видишь,  сколько  я  тебе  вопросов  задал. Жаль,  что  я  сам  не  смогу  приехать  к  вам  в  гости – врачи  запретили  выезжать  из  города.
    Маша  и  Миша, а  чтобы  вам  не  приехать  ко  мне  в  гости,  или  в  командировку?  Квартира  у  меня  большая,  посмотрели  бы  город,  завод.  Вы,  наверно,  знаете,  что  на  заводе  строится  кислородно-конвертерный  цех,  шесть  установок  для  непрерывной  разливки  стали  и  листопрокатный  стан.  И  вообще  началась  общая  реконструкция  комбината. Каждый  месяц  я  хожу  в  управление  главного  механика  на  партсобрание.  Миша,  если  тебе  не  трудно,  вышли  эти  материалы  в  ноябре.  Крепко  жму  руки,  привет  от  Светы.  Пишите  как  живете,  Анатолий.

Письмо  тринадцатое.  Магнитогорск, 26  апреля  1987 г.
Здравствуй  Михаил!
  Привет  Маше.  Очень  рад  твоей  весточке,  Миша.  Молодец  старик!  Это  я  об  Иване  Александровиче.  Увидишь  его,  передавай  от  меня  большой  привет.  90  лет!  Это  же  не  каждый  ухитрится  прожить  столько!  Привет  также  Петрову и  Ронину.  Что-то  они  совсем  заглохли  на  литературном  поприще,  или  нет?  Может,  они  пишут?  Жаль  Печенкина!
   Спрашиваешь  насчет  моего  писательства?  Да, только  сейчас,  уйдя  на  пенсию,  я  приступил  к  главному  делу  своей  жизни.  Хочу  издать  книгу  о  своем  поколении,  но  в  ней  будут  участвовать  и  наше  старшее  поколение,  т.е.  наши  отцы,  и  наши  сыновья.  Над  первой  книгой  я  долго  работал  с  Южно-Уральским  книжным  издательством  и  они,  наконец,  согласились  ее  издать,  но… хотят  опять  послать  в  Москву  на  рецензирование,  хотя  три  положительных  рецензии  имеются.  В  первой  книге  я  показываю  город  Шахты,  мою  семью,  друзей,  войну  и  первые  послевоенные  годы.  Первая  книга  называется  «Забой!».  418  страниц.  Вторую - «Не  предавай  время  свое» в  целом  я  закончил  и  сейчас  перепечатываю.  В ней я показываю жизнь в Свердловске (1948-1960г.г.). Главный герой Николай Колидверов работает на Уралмаше и т.д. Действие третьей книги «Легенда о «Магнит-камне» происходит на Магнитке (1961-1987г.г.). Но композиционно все три книги построены как воспоминания главного героя. Так, в наше время Николай Колидверов сначала едет в гости в г. Шахты («Забой»). Полоса воспоминаний, герой сталкивается с проблемами нынешней перестройки, и как может, переваривает всё это, включившись в борьбу. Он решил написать книгу о прошлом и собирает материалы. Затем Николай летит в Свердловск. Вот почему мне нужно несколько свежих фактов о перестройке на Уралмаше.  Я  тебе  уже  писал,  что  не  могу   поехать в    Свердловск  по  состоянию  здоровья,  но,  если  тебя  не  затруднит,  напиши  мне  о  некоторых  фактах.  Например,  о  том,  есть  ли  сдвиги  в  сторону  уменьшения  литейного  брака  заготовок  и  что  делается  в  этом  направлении.  Опиши  какой-нибудь  случай. Или,  что  делается  в  отделе  главного  технолога.  Не  плохо  бы,  если  бы  ты  прислал  несколько  номеров  заводской  газеты  «За  тяжелое  машиностроение»  со  статьями  о  перестройке  на  завода.
   У  нас,  например,  чтобы  экономно  перейти  на  хозрасчет,  решили  сократить  несколько  сот  ИТР,   и  за  их  счет  увеличить  зарплату  оставшимся.  Ну,  естественно  люди  заколобродили.  Второй  случай.  Одного  начальника  цеха   решили  выдвинуть в заместители  главного  инженера,  а  тут  БХСС  заинтересовались  его  помощником  цеха  по оборудованию.  Оказывается,  он  израсходовал  много  стройматериалов  и  не  сумел  отчитаться.  Когда  его  прижали,  этот  помощник признался,  что построил дачу  новому заместителю  главного  инженера,  скажем,  Федотову.  Следователь  в  прокуратуру,  а  тот  звонит  директору  комбината  и,  чтобы  спасти  Федотова,  предлагает  снести  дачу  к  утру.  И что  ты  думаешь?  Посылают  бульдозер,  самосвалы  и  дачу  сносят.  Помощника  посадили,  а  начальник  здравствует.  Вот  такой  случай  я  возьму  в  третью  книгу.
   Трилогия!  Это  же  только  сказать!  Хватит  ли  сил  и  здоровья?  Но  я  решил  биться  до  конца.  Сейчас  заканчиваю  переработку  «Забоя»  для  журнала  «Урал».  Сокращенный  вариант.  Но,  может  быть,  пошлю  в  «Наш  современник».
   Поздравляю  с  праздником  весны.  Что  написал,  что  напечатал?  Я  тут  тиснул  рассказ  в  городскую  газету  и  две  статьи  о  строительстве  кислородно- конвертерного  цеха.  Анатолий.

Открытка,  Магнитогорск. 27  апреля  1987  г.
Здравствуйте  Маша  и  Миша!
  Поздравляю  вас  с  праздником  весны!  Желаю  здоровья  и  хорошего  настроения!  Миша!  Обещают  мою  повесть  «Легенда  о  Магнит  камне»  напечатать  в  Челябинске  в  сборнике  «Каменный  пояс».  В  этом  году!  С  приветом,  Анатолий.

Письмо  четырнадцатое,  открытка.  Магнитогорск,  25   декабря  1988 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
  Поздравляю  вас  с  Новым  годом!  Желаем  здоровья  и  душевного  состояния.  Миша,  спасибо  за  газеты  и  материалы.  Пригодились.  Вторую  книгу  я  уже  отослал  в  издательство.  470  стр.  Сейчас  мучаюсь  над  третьей  книгой.  О  Магнитке.  Привет  Ронину. Я  не  понял,  выйдет  ли  книга  Ивана  Александровича  Иванова?  Пиши  о  свердловских  новостях.  Анатолий.

Открытка. Магнитогорск,  ноябрь  1987 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
  Поздравляем  вас  с  юбилеем  Октября!  Желаем  здоровья  и  спокойствия!  Миша!  Передавай  привет  Иванову,  Петрову  и Ронину!  У  меня  просьба.  Если  сможешь,  пришли  мне  книгу  Печенкина,  какая  есть.  Но  хорошо  бы  об  Урале.  Из  Челябинска  пришло  официальное  письмо  о  том,  что  мой  роман  «Опаленные  души»  включают  в  план  издания  1990  г.  Сейчас  же  я  работаю  над второй  книгой.  Уже  напечатал  первую  часть – 160 стр. А будет три части.  Пишу, вернее, печатаю на машинке, каждый день.  Вечером гуляю по городу. Пиши как живёте, что  пишешь.
С приветом Анатолий.

Письмо  пятнадцатое,  открытка.  Магнитогорск, 5  ноября  1987 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Поздравляем  вас  с  праздником  Октября!  Желаем  счастья  и  успехов  в  жизни.  Закончил  повесть  о  молодежи,  думаю  послать  рукопись  в  Челябинск  и  в  журнал «Урал».  А  так  дни  мчатся  и  мчатся,  и  еще  через  полтора  годика  буду  на  пенсии,  вот  тогда  буду  вкалывать  на  своей  портативной  «Москве».  С  приветом,  Анатолий.
Письмо  шестнадцатое,  открытка.  Магнитогорск, 2  мая  1988 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Поздравляем  вас  с  первомайским  праздником,  желаем  здоровья  и  доброго  духа.
   Миша,  ты  сейчас  на  пенсии  и,  наверно,  день  и  ночь  кроптишь  над  шедеврами  всех  времен  и  народов.  Привет  от  моих. Я  тебе  уже  писал,  что моя  книга  под  названием  «Белая  лебеда»  выйдет  в  1990  году.  Сейчас  работаю над  второй  книгой.
   Пиши,  что  у  вас  там  нового,  в  Свердловске,  об  общих  знакомых.  Жив ли  Иван  Александрович  Иванов?  Передавай  привет.  Сколько  ему  лет?  Написал  ли  он  свою  новую  книгу?  Привет  Ронину.
Крепко  обнимаю,  Анатолий.

Письмо  семнадцатое.  Магнитогорск,  12  октября  1988 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Привет  вам  от  моих  домашних.  Живем  мы,  как  говорится,  ни  шатко,  ни  валко.  Света,  Алеша  и  Оля  работают.    Я мучаюсь  над  романом.  Времени   катастрофически  не  хватает. Каждый  день  я  должен  отпечатать  на  машинке  хотя  бы  четыре  страницы.  Если  больше,  то  хорошо.  Веду  дневник.  Затем  нужно  просмотреть  газеты  и  журналы,  прочитать  самые  интересные  статьи,  выписать  самые  необходимые  материалы  для  дальнейшей  моей  работы  над  романом.
   Затем  нужно  еще  и  прогуляться,  чтобы  совсем  не  пропасть  от  неподвижности (гипертонии)  и  так  каждый  день.  Не  говоря  уже  о  беготне  по  магазинам,  чтобы  достать  самые  необходимые  продукты.  Мясо,  колбаса  и  масло  у  нас  по  талонам.  Очень  хорошо,  что  мне  продают  некоторые  продукты  как  участнику  войны.  Еще  нужно  читать  современную  литературу,  чтобы  не  отстать  от  веянья  времени.
   Первую  книгу  романа  «Белая  лебеда»,  как  я  уже  сообщал,  Южно-Уральское  издательство  в  Челябинске  включило  в  план издания в  1990  году.  В  настоящее  время  я  заканчиваю  вторую  книгу  с  тем,  чтобы  в  декабре  рукопись  отправить  в  издательство.  Во  второй  книге  действие  разворачивается  в  Свердловске  и  на  Уралмаше  в  послевоенные  годы  (1948 -1963 гг).  Но  роман  композиционно  построен  так,  что  прошлое  переплетается  с  настоящим.  Главный  герой  приезжает  в  Свердловск,  вспоминает  свою  прошлую  жизнь  там,  и  разыскивает  своих  старых  друзей.  Они  спорят  о  перестройке  и  ее  дальнейшем  развитии.  К  сожалению,  по  состоянию  здоровья  я  не могу  выехать  даже  из  города  и  поэтому  прошу  тебя,  Миша, ответить  мне  на  некоторые  вопросы.
   Все,  что  касается  прошлого,  я  могу  рассказать  на  страницах  романа,  но  вот  мне  важны  приметы  сегодняшнего  дня  и  прежде  всего,  что  касается  о  перестройке  на  Уралмаше.  Не  мог  бы  ты  ответить  в  свободном  изложении,  как  происходит  перестройка  на  заводе  и  в  городе.  Конкретно  ответь  на  такие  вопросы:
1. Результаты  работы  завода  на  хозрасчете.  Трудности  и  успехи.
2. Как  в  механических  цехах  переходят  на  бригадный   хозяйственный  подряд.
3. Были  ли  какие  волнения  на  Уралмаше  и  в  городе  и  в  чем   они  выражались ( забастовки,  демонстрации).
4. Как  переоснащаются литейные  цехи (механизация,  автоматизация). Много  ли  литейного  брака?
5. Культурная  жизнь  на  заводе  и  в  городе. Какие  даты  отмечают  летом  и  осенью.
6. Пришли  несколько  газет  «За  тяжелое  машиностроение»  и  периодику  с  материалами  о  перестройке.
   Слышали  мы  о  страшном  взрыве,  произошедшем  на  Сортировочной  станции. Это  же  такая  беда  свалилась  на  головы  свердловчан.
    Миша,  посылаю  тебе  рукопись  небольшой  повести.  Хочу  знать твое  мнение. Я,  правда,  пока  ее никуда не  посылал…  Почитай   и  скажи  о  недостатках.  Что  понравилось,  а  что  нет.  Обратно  с  моей  рукописью  вышли  и  свою.
Передавай  привет  И. А. Иванову, И. Л. Ронину  и  всем  кто  там  остался  из  старых  литкружковцев.  А  Иванов-то  старенький  уже.  Вышла  ли  его  книга?  Обещают  ли  опубликовать?  Мог  бы  и  он  прочитать мою  повесть,  но  как  у  него  со  здоровьем  и  со  зрением?
   Жду  от  тебя  ответа  в  первой  половине  ноября.  Я  еще  сумею  внести  изменения  в  книгу,  используя  твои  материалы.  Заранее  благодарю  за  помощь.  Эх, если  бы  я  мог  поехать  в  Свердловск!  У  меня  же  там  родня  по  первой  жене  и  у  нее  можно  было  остановиться.  Но  это  только  мечта.
    Крепко  обнимаю,  ваш  друг  Анатолий.
Высылаю  так  же  последний  рассказ  «Почем  пуд  дыма»?  Газету  с  рассказом  можешь  оставить  на  память.

Письмо.  Открытка.  Магнитогорск,  1  марта  1989 г.
Здравствуйте  Маша  и  Миша!
      Маша,  поздравляю  тебя  с  женским  праздником,  желаю  вам  здоровья  и  душевного  спокойствия.
Миша,  мой  челябинский  редактор  неожиданно  потребовал  мою  фотографию  для  книги.  И  еще  мы  договорились,  что  я  сделаю  пером  несколько  авторских  рисунков. В  издательстве  находятся  уже  две  книги.  А  я  пишу  третью.  Пиши  о  литературных  делах.  Обнимаю. Анатолий.  Спасибо  за  бандероли.



Письмо  восемнадцатое, открытка. Магнитогорск,  декабрь  1989 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
    Поздравляю  вас  с  Новым  1990  годом.  Желаю  здоровья  и  душевного  спокойствия.  Что  у  вас  в  Свердловске  в связи  с  перестройкой?  У  нас  пытаются  город  перевести  на  самофинансирование  и  самоуправление. Сейчас  я  работаю  над  третьей  книгой,  которая  называется  «Предтеча»   и  будет  о  Магнитке.  Миша,  пиши  о  своих  успехах.  Как  здоровье  Ивана  Александровича  Иванова?  Передавай  ему  привет  и  Ронину.
Анатолий  Занин.

Письмо  девятнадцатое,  Магнитогорск, 7  декабря  1990 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Давненько  я  вам  не  писал. Вроде  и  на  пенсии  и  времени  должно  хватать,  а  вот  как-то  все  спешу  и  суетюсь.  Утром  делаю  зарядку,  примерно  в  течение  часа,  после  завтрака  сажусь  за  машинку  и  печатаю  до  часа,  обедаю  и  просматриваю  газеты  и  журналы,  затем  иду  гулять  часа  на  два,  заодно  заглядываю  в  магазины: авось,  что-нибудь  выбросят. Вот  такой  мой  режим.  Ничего,  дело  движется. Печатаю  ежедневно  четыре-пять  листов,  а  это  немало. Десять  дней -  40 -45  листов,  в  месяц – 120  листов.  Но,  правда,  бывают  дни,  когда  ничего  не  думается  и  не  пишется.  Если  бы  ни  эти  черные  дни,  можно  было  бы  наворотить  многотомье, но за последние пятнадцать лет  я написал три книги, трилогию. Первая книга «Белая лебеда» о Шахтах, выйдет в январе 1991 г.  Перенесли из-за нехватки бумаги. Вторая книга «Отчуждение» - жизнь главного героя объединяющего все три книги Николая Кондырева в Свердловске  и работа на Уралмаше. И третья книга «Предтеча» - о Магнитке. Вот видите, как расхвастался. Сейчас работаю над переделкой первой книги, может критика её похвалит и придется издавать. Поэтому нужно заранее ее подготовить. Кроме всего прочего, я веду дневник, который тоже нужно перепечатывать. Так что работы хватает.
   Основные продукты у нас по талонам, промтовары почти все исчезли, цены растут, как, наверно, и у вас. Что творится в нашей жизни! Война законов, борьба за власть, развал экономики, поливание грязью всей нашей истории и всей жизни, начало грандиозной войны на окраинах империи, национальная нетерпимость и т.д. и т.п. Выживем ли? Вот вопрос. Хотелось бы, да вот политические руководители никак не  придут к согласию…
   Ничего не хочется читать – ни классиков, ни современников. Публицистика всё вытеснила. И какие новости, какая откровенность! Ведь ничего подобного не было много лет. Мы изголодались. Впрочем, об этом можно говорить без конца.
   Миша, пиши о том, как  вы живете, что нового в Свердловске. Ходил ли ты на литобъединение и живой ли Иван Александрович Иванов? Как там здравствует Исаак  Литманович Ронин. Пишет ли он свои басни? Передавай привет им и всем нашим общим знакомым.
   Сейчас у нас стоит сырая погода, которую я плохо переношу. Но что делать. Зато у меня кипы книг и журналов, которые хотел бы, но не могу прочитать.  Приходится пролистывать. Читал в «Комсомолке» о деятельности комсомола на Уралмаше. Молодцы ребята!
   В Магнитке у нас мясо бывает редко, колбаса  дрянная,  овощи гнилые. На базаре мясо говядина 10 руб. за  кг., мёд  - 20, курага -16 и т.д.
   Ну, вот пока и всё. Пиши. Заодно поздравляю вас с Новым годом. Крепко жму руки и обнимаю. Анатолий Занин.

Письмо  двадцатое. Магнитогорск, 5  июня  1991 г.
Здравствуй  Миша,  привет  Маше!
   Наконец,   высылаю  вам  свою  книгу,  возможно,  она  единственная  и  останется.  Моя  многострадальная  «Белая  лебеда»  выдержала  все  издательские  издевательства,  но  и  понесла  большие  потери.  Подумать  только,  что  она  сокращена  почти  наполовину.  Было  23  печатных листа,  осталось – 14! Книга  выхолощена  по  тексту.  Вычеркнуты различные  размышления  и  сомнения  главного  героя  Николая  Кондарева,  убраны целые  сцены  и  даже  главы.  По  настоящему-то  нужно  было  возмутиться  и  расторгнуть  договор,  чтобы  не  издавать  уродливо  переделанной  книги,  но  я  ведь  больше  десяти  лет  бился,  чтобы  книгу  увидеть  живым. Бесправность  автора,  еще  одно  подт-верждение  нашей  страшной  и  губительной  административно- командной  системы.  Ну,  вот  доломаем  эту систему,  а  что  будем  строить? Неокапитализм  с  идеальными  элементами  социализма!  Но  это  уже  будет  после  нас.

   Миша,  а  как  твои  дела?  Что  нового  опубликовано?  Пиши, как  живут   Уралмашевцы.  Над  чем  сейчас  работаешь?   Кстати,  я  написал  еще  две  книги:  «Отчуждение» - об  Уралмаше  и  о  пятидесятых  годах  и  «Предтеча» - о  Магнитке.  Но  эти  книги  мне,  видно,  не  издать. 
   Ну,  вот  пока  и  все.  Крепко  жму  руки.  Привет  от  Светы.  Анатолий.

Письмо  двадцать  первое. Магнитогорск, 7  января  1993 г.
Здравствуйте,  Миша  и  Маша!
   Поздравляю  вас  с  Новым  годом,  хотя  и  с  запозданием.  Нынче  так  получилось,  что  я  никого  не  поздравил.  Хотя,  что  поздравлять?  Россия  находится  в  свободном  полете  и  приближается  к  тому  краю,  за  которым  у  нее  чудится  катастрофа.  Но  я  оптимист,  мы  как-нибудь  выкрутимся.  Главное – не  унывать.  Вот  я  и  продолжаю  работать  над  трилогией.
   Миша,  я  тебе  уже  писал,  что  закончил  трилогию.  Первая  книга – «Гнилая  марь» -  это  прежнее  название, «Белая  лебеда»,  но  уже  в  полном  объеме  будет  книга.  Вторая  книга – «Отчуждение», - это  о  пятидесятых  годах  в  Свердловске  и  на  Уралмаше.  И  третья  книга – «Предтеча» - о  Магнитогорске.
   Не  знаю,  удастся  ли  увидеть  эту  трилогию  изданной,  но  продолжаю  над  ней  работать.  Чищу,  сокращаю,  дописываю,  уточняю  и  т.д.  Самому  интересно,  что  из  этого  получится.  И  тут  пришла  идея.  У  меня  исписаны  две  толстых  тетрадей  с  разными  зарисовками,  мыслями,  анекдотами.  Тут  у  нас  создано  издательство  «МАГНИТ»,  и  уже  издано  несколько  небольших  книг  бесплатно  тиражом  500  экз. как  в  Америке.  Можно  издать  и  бо;льшим  тиражом,  но  за  свой  счет,  для  этого  нужен  спонсор,  я  его  нашел.  Обращался  к  директору  комбината,  но  безрезультатно.
   В  конце  прошлого  года  у  нас  в  городе  создали  Союз  писателей,  куда  вступил  и  я.  Может  быть  под  сенью  этого  Союза,  что-нибудь  получится.  В  Союзе  я  руковожу  секцией  прозы.  Председатель  Союза – наш  поэт  Владелен  Мошковцев. У  нас  сейчас  много  публикаций  в городских  газетах.  Вот  такие  дела,  Миша.
   Пиши  о  том,  как  у  вас   там.  Какая  обстановка,  какая  литературная  жизнь?  Как  здоровье  Маши  и,  что  вы  делаете  на  пенсии?  Передавай  привет  нашим  общим  знакомым.  Кто  опубликовал  свои  труды  и  издал  книги?
У  меня  тоже  изменения.  Свою  трехкомнатную  квартиру  я  поменял  на  две  двухкомнатных  с  тем,  чтобы  после  нас  с  женой  одна  досталась  сыну,  другая  дочери.
   Я  живу  у  вокзала  на  первом  этаже.  Заканчиваю  ремонт.  Пенсия  у  меня  5 тыс. руб. с  хвостиком,  у  жены – 3  тыс.  Перебиваемся  пока  прежними  запасами.  Цены  у  нас  сумасшедшие.  Булка  белого хлеба – 38 р.,  масло  сливочное – 500 р/ кг.,  мясо  450 р. и т.д.  Кое-что  перепадает  от  комбината  по  бартеру,  а  так  стало  жить  хуже,  чем  при  Брежневе.  Прошлого  не  жаль,  но  будущего  у  нас  никакого. Главное – Россия должна найти свой путь. Россия никогда не приспосабливалась,  хотя её  принуждали и Пётр I и Екатерина II-я и господин Ульянов. Россия всегда шла по своей дороге. На это и надеемся. И я в это верю.  Тогда и появятся надежда и идеалы.
Привет вам от жены Светы. Пишите. Мой новый адрес 455001, Магнитогорск, ул. Карла Маркса д. 8/1, В. 4.
7/01 – 93                Анатолий       Занин

Ответ на письмо А. Занина:
Здравствуй, Анатолий!
   Спасибо за поздравление с Новым  годом.  Я в этот раз никого не поздравил, не было настроения в связи с нервозной нынешней жизнью. Больше всего меня раздражает преступность в городе и борьба за власть  Б. Ельцина и Р. Хасбулатова. Я и моя супруга за Ельцина и за всю его политику, особенно меня доводили депутаты съезда Верховного Совета. Пока шли заседания, которые транслировались по телевидению, меня бил озноб от возмущения. Я готов был кинуться в Москву, в зал заседания съезда и перестрелять их из автомата. Это таков наш русский характер. Мы добродушны, и вместе с тем, в определённые моменты жизни жестоки.
  Ну, пожалуй, хватит о политике. Поговорим лучше о литературе. Я почему-то решил, что ты после публикации «Белой лебеды» будешь почивать на лаврах, а оказалось, судя по твоему письму, продолжаешь творить. Это отрадно. Видимо мы, пишущие, никогда не бросим это занятие.
   Меня очень заинтересовало ваше книжное издательство. Не понял название его(у тебя неразборчиво написано). Ты пишешь, что книги издаются без гонорара 500 экз. По-моему, это даже не плохо. Я бы с радостью согласился издать свои работы. Только не понятно, на какие средства это издательство существует? Но, у нас, к сожалению, такого издательства нет. 
  Мы сейчас собираемся к 270-летию Екатеринбурга выпустить сборник очерков и зарисовок о городе. Условия такие: за каждую страницу машинописного текста я должен уплатить 200 рублей. А так как я предложил в сборник три зарисовки общим листажом шесть страниц, то выходит, должен приложить к этому 1200 рублей. Но, эти деньги пойдут только на правку и на компьютерную макетировку. Для печатанья сборника в типографии потребуется искать спонсора с денежным мешком. Если спонсора не найдём, издатель обещает за мои 1200 рублей отпечатать мне один экземпляр сборника.
  Поздравляю тебя, Анатолий, со вступлением в Союз писателей Магнитогорска. Запишу эту новость в свою документальную повесть – воспоминание о литобъединении. Это повесть о нашем литобъединении, составлена на основании моих дневниковых записей, которые я веду с 1959 года. Повесть отпечатана на машинке – 80 страниц.
   Ольга Васильевна Калинцева тоже собирается вступать в Союз писателей РФ. Я ей передал привет от тебя. Она посылает привет  тебе. Кстати, в её книге «Наши» есть упоминание о тебе. Вот оно: из дневниковых записей  17 апреля 1957 г.: «Пессимизм ненавижу. Андреев надоел в детстве… На днях случайно собрались у больного Алика Силина. Сперва пришла я с  сыном Мишкой, потом Петров и Воловик. Позже Занин. Молодые, разные, но…».
   Литобъединение наше продолжает жить. Собираемся два раза в месяц, но без руководителя. В это раз ни редакция многотиражки, ни дирекция Дворца культуры, где мы занимаемся, денег не дали. На занятия приходят 5-6 человек. Кое- что пишут, кое-что обсуждаем, но больше спорим о политике. Естественно, уже нет такого азарта, какой бывал у нас на литобъединение в 50-60-х годах, помнишь? Ушло то время, по крайней мере, для нас, стариков. Возможно, для молодёжи ещё что-нибудь вернётся. Хочется надеяться, что  литобъединение Уралмаша жило и после нас.
  Поздравляю тебя с днём мужчин – 23 февраля. Всего хорошего! Привет от меня Светлане, а тебе от Маши.
Твой старый друг М. Петров 15 февраля 1993 г.

Письмо  двадцать  третье. Магнитогорск, 18  марта  1994 г.
Здравствуй,  Миша!
  Получил  твое  письмо.  С  удовольствием  прочитал  весточку  и  об  Исааке.  Вот  некоторые  сейчас  злобно  относятся  к  евреям,  но  вот  Исаака  я  всегда  уважал  и  думаю – и  он  меня.  Особенно  я  это  подметил,  когда  как-то  приезжал  в  командировку,  был  в  литобъединении,  а  ты  и  Исаак  проводили  меня  к  автобусной  остановке.  Считаю,  что  у  нас,  друзья,  навсегда останется  творческая, объединяющая  любовь  к  литературе.
   Из  письма  Исаака  вижу,  что  нелегко  ему    на  «Земле  обетованной».   Поражаешься  приверженности  евреев  к  своей  Родине.  А  мы,  русские, начинаем  понимать  любовь  к  России  только,  находясь  вдали  от  нее.  В  основном  лишь  мы  терпим.  Нас  давят,  а  мы  терпим.  Но  без  государственности  русской  нам  не  очнуться.  Государственность  нужна  как  воздух, и  это  будет.  Я  в  это  верю.   Вот  и  у  татар  есть  свое  государство,  а  у  нас  - нет.  Россия  сейчас  лишь  федерация.  А  мы  же, в  этом  и  заключается  великая  русская  идея:  собирать  малые  народы  под  свое  крыло. Ну,  я  уже  повторяюсь.  Разные  отчаянные  мысли  лезут  в  голову.  На  базе  этих  мыслей  и  своих  мучительных  размышлений  я  написал  фантастическую  повесть.  Называется  она  так:  «В  ожидании  зеленого  утеса».  Все  дело  вот  в  чем.  Николай,  герой  повести,  был  контуженым  на  войне и  всю  жизнь  его  мучили  кошмары.  Последние  годы  ему  снились  пришельцы,  которые  прилетели  на  землю,  чтобы  спасти  ее  от  экологической  катастрофы.  Но  они  живут  в  другом  измерении,  расходуют  интеллектуальную  энергию  людей  и  являются  бессмертными. Но  на  Землю  прибыли  Покорители – носители  Зла  и  они  хотят  уничтожить  людей.  Покорители  погибают,  а  людей  хотят  перевести  в  другое  измерение.  Но,  кто  хочет  жить  как  злодеи  через  муки  «Зеленого  утеса»,  которого  все  ждут.  Вот  и  все.
   Хочу  эту  повесть  передать  в  городскую  газету.  Ты  знаешь, у  нас   одна   газета публикует небольшие   романы  с  продолжением.  В городе  есть  новое  издательство,  которое  издает  бесплатно  небольшие  книжки по  300  - 500  экз. Но  я  надеюсь  на  большее.
   Недавно  по  телевизору  выступал  писатель  Юрий  Бондарев,  который  сказал,  что  подметил одно  явление:  издатели  начинают  интересоваться  серьезной  прозой  и  издают  ее. И  это  связано  с  тем,  что  читатель  отворачивается  от  детективов,  фантастики и  эротики.  Будем  надеяться,  что  через  два-три  года  все  встанет  на  свои  места.  Поэтому  нужно  усиленно  готовиться. Из  трех  книг  трилогии,  которую  я  назвал  «Обманутые  надежды»,  я  подготовил  к  изданию  две.  Одна  книга  называется  «Белая  лебеда» - полный  вариант,  вторая  книга – «Отчуждение  души» - двадцать  печатных  листов  об  Уралмаше  пятидесятых  годов.  А  вот  третью  книгу  «Под  хмурым  небом»  о Магнитке,  мне  предстает что-то переделать,  что-то  добавить,  а  что-то  и  выбросить. Далее  я  могу  издавать  упомянутую  фантастическую  повесть  «Пятый  угол» - о  молодежи,  десять  рассказов  и  пьесу.  Но  над  пьесой  надо  еще  поработать.  Вот,  Миша,  какие  у  меня  планы.
   Теперь  о  нашей  жизни.  Что  о  ней  сказать?  Цены  на  продукты  и  товары  очень  высокие.  Так  хлеб – 325  руб.  за  булку  белого и 450 руб. –за  черного,  колбаса  4-5  тыс.  за  кг. Водка  пшеничная  - 2200 р. за бутылку, масло сливочное – 1800 р. за кг., литровая бутылка молока – 620 р. и т.д.
   Вот купили дочери Оле кожаную чёрную куртку за 320 тыс. руб. Дочь работает в больнице медсестрой, а сын в фирме водителем грузовика, получает 320 тыс. руб. в месяц.  Он с женой живёт во второй двухкомнатной квартире. Оля живёт в доме мужа, который занимается бизнесом. А вообще-то он инженер. Жена Света тоже подрабатывает уроками математики на дому для отстающих. Один я пока пишу бесплатно. Здоровье тоже не ахти какое, но пока креплюсь. Я же ещё не закончил свои главные труды. Да между делом ещё пишу книгу воспоминаний. Не мемуары, а так, для души.
   Будешь писать Ронину, передавай от меняя ему большой привет и пожелания здоровья, бодрого духа и литературного успеха. Привет также Маше от меня и жены Светы. Пиши, Миша, о своём житье-бытье.
PS: На комбинате тоже не ахти как. Пенсионеров отправили по домам, пьяниц и лентяев выгнали, зарплату выдают сахаром, мукой, консервами, видеотехникой, мебелью. Погасли две домны, несколько мартенов, две коксовые батареи. Но конвертерный цех работает. Насчёт дивидендов по акциям помалкивают.
Крепко жму руки. Извини за корявый почерк. Руки не слушаются. Анатолий.

Письмо  двадцать  четвертое.  Магнитогорск, 12  сентября  1995 г.
          Здравствуй  Миша!
   Давненько  я  тебе  не  писал.  Считается,  что  у  пенсионеров  много  свободного  времени,  а  у  меня  его  не  хватает. Вот  посылаю  тебе  повесть,  опубликованную  в  городской  газете  «Магнитогорский  рабочий».  По  откликам -  молодым она  понравилась,  а  пожилым – нет.  Суди  сам.  В  редакции  газеты  лежит  вторая  повесть  такого  же  объема  и  называется  она  так:  «В  ожидании  Зеленого  Ужаса».  Эта  повесть  имеет  элементы фантастики.  Во  время  войны  главного  героя  контузило,  и  он  мучается  кошмарами.  Ему  кажется,  что  на  землю  прилетели  инопланетяне  и  вступает  с  ними  в  контакт. Философские  размышления,  экологические  проблемы, наше  жестокое  врем – вот  что  является  содержанием  повести.  В  конце  концов,  герой  впадает в  шизофренический  транс  и  наслаждается  своей  жизнью  неведения.
   А  сейчас  заканчиваю  повесть  о  том,  как  служили  победители  в  Германии  после  войны. Повесть  приключенческая,  не  без  любви  и  различных  неожиданностей.  В  то  же  время  продолжаю  работу  над  трилогией.  Буду  над  ней  работать,  наверное,  до  самой  смерти  и,  конечно,  не  увижу  изданных  книг. Может,  сын  и  дочь  издадут,  если  наступят  лучшие  времена.  А  я  верю,  что  наступят.  Без  веры  нельзя  жить. Хотя,  многие  умники предрекают  России  трагический  исход.  Что  ж, время  покажет.
   Миша,  ты  пишешь,  что  Исаак  Ронин   умер. Вот  и  еще  один  из  наших  друзей  юности  ушел  в  мир  иной.  Пусть  земля  будет  ему  пухом. Он тоже,  как  и  все  мы,  страдал  больше,  чем  упивался  радостью  жизни. Я  ничего  не  знаю  о  других  наших  знакомых.  Миша,  ты  писал, а  я  забыл.  Например,  Якимов,  Петров – твой  однофамилец. Иванов  Иван  Александрович  умер – это  я  знаю. Да  еще  знаю,  что  умер  Печенкин.  Знаю  о  многих  умерших  екатеринбургских  писателях.
   Здоровье  у  меня  так  себе.  Какое  может  быть  здоровье  у  человека  нашего  поколения?!  Но  еще  креплюсь.  Вот  писать  стал  плохо,  а  печатать  на  машинке одно  мучение:  долго,  долго  целю  пальцем  в  клавишу,  но  едва  ударю  и  пошел  строчить,  что  попало.  Так  что  извини  за  мои  каракули. И  ходить  стал  с  палкой.  Бывают  дни,  когда  я  чувствую  себя  хорошо.  Что ж  придется  как-нибудь  доживать.  Иной раз  задумаюсь:  на  что  ушла  жизнь?  На  что  ушли  силы,  радость,  желания,  стремления.  Когда-то  хотел  совершить  нечто  необыкновенное  и  ничего. Потому  как  я  не  сумел  себя  реализовать,  можно  представить множество  таких  же  графоманов.  Высокий  приговор? Может  быть,  но  как  вспомню  все  творческие  мучения,  когда  сидишь  над  чистым  листом  бумаги  и  терзаешься,  как  писать?  Вымучивать,  подстраиваться  под  социалистический  реализм,  а  за  окном  были  нищие.  Вот  это  настоящая  не приукрашенная  жизнь. А  лета  шли  мимо,  мимо.  Помнишь,  как  увечили  мою  повесть  «Большой  день»,  которая  была  опубликована  в  журнале  «Урал» №2  за  1959  год.  Ее  так  изувечили,  что  мне  следовало  бы  отказаться  от  авторства. Но  я  не  смог.  Слишком  велико  было  желание  увидеть  свой  труд.  Ну,  да  хватиться  плакаться.  Все,  что  было,  то  было.
   По  телевизору  слышал,  что  сгорело  старое  здание  городского театра. Жаль.  Я  бывал  в  нем.  Особенно  запомнился  спектакль  «Гамлет»  в  главной  роли  Самойлов, что  из фильма  «В  шесть  часов  вечера  после войны».  Он  тогда  приезжал  на  гастроли.
   Миша, пиши  какая  обстановка  на  Уралмаше. Говорят,  его  продают  зарубежным  магнатам.  Жаль,  конечно,  но  это  же  капитализм,  иного  ждать  нечего. Наш  комбинат-то  же.  У  людей  нет  денег,  так  они  продают  комбинатовские  акции  разным  компаниям.  Одна  акция – 60  тыс.руб.  Я  тоже  свои  продал.  А  кому  в  руки  они  попали? Жить  тяжело,  но  назад  не  хочется.  Все  окупает  гласность,  а  это  полная  свобода  духа.  За  эти  годы  я  хоть  какую-то  правду  узнал  о  нас  самих.
   Привет  Маше  от  Светы,  привет  нашим  общим  знакомым.  Сын  работает  шофером  на  грузовике,  а  дочь - медсестрой.  Крепко  обнимаю,  Ваш  Анатолий.
Послесловие:  Не  сразу  нашел  твое  письмо,  которое  ты  прислал  со  сборником  «Всходы».  Очень  приличный  сборник  получился.  Первый  сборник  у  меня  сохранился.  Кстати,  Миша  передавай  привет  Геннадию  Якимову  и  Ольге  Калинцевой.  За  опубликованную  повесть  «Мальчик  городской»  мне  уплатили  220 тыс. руб. Думаю,  книгоиздательству  «Магнит»  предложить  издать  сборник  из  трех  повестей:  Криминальная  повесть «Мальчик  городской»,  фантастическая  повесть  «Земного  ужаса»  и  приключенческая  повесть  «Под  чужими  звездами».  Объем  всех  трех  повестей  составляет  около  18  печатных  листов.  Это,  примерно,  книга  в  350 стр. Если  издатель  поверит,  что  моя  книга  может  разойтись  по  дорогой  цене  красочно  изданная,  также,  как  детективная,  то  он  возьмет  кредитив  в  банке.  Вот  так.  Теперь  все  дело  за  издателем.  У  меня  денег  нет,  а  закладывать  «хрущёвку»,  опасно,  можно  оказаться  на  улице  и  превратиться  в  бомжей.  Но  все  это  мираж,  блеф.  Вряд  ли  сейчас  можно  надеяться  на  меценатов.  Но  надежда,  как  говорят,  умирает  последней. Ну,  как, Миша,  здорово  я  тебя  развеселил?  Я  и  сам  посмеялся  над  собой.  Так  веселее  жить.
   Забыл  спросить,  давал  ли  ты  читать  мою  книгу  Якимову  и  Калинцевой?  Какого  они мнения  о  ней?  Почитай  повесть  с пристрастием «Мальчик  городской»  и  напиши  мне,  что  тебе  не  понравилось.
   Посылаю  вам  свою  фотографию.  Очень  угрюмый  получился,  но  я  не  виноват – жизнь  такая.
   Миша,  я  прочитал  в  сборнике  «Всходы»  отрывок  из  твоей  повести  и  у  меня  появилось  теплое  отношение к  искреннему  горю  героя. Выходит,  что  ты  уже  написал  повесть.  Так  публикуй  ее  в  газете  с  продолжением,  как  делаю  я.
Анатолий.

Письмо  двадцать  пятое.  Магнитогорск, 13  ноября  1996 г.
Здравствуй,  Михаил!
  Ты  спрашиваешь,  жив  ли  я? Жив!  Жив  Курилка еще журналист! Похвально,  что  ты  не  теряешь  оптимизма  в  этой  нашей  раздерганной  жизни…  Я  же  во  многом  разочаровался  и  теперь  доживаю  свой  век.  Ты  еще  пишешь,  строишь  планы,  а  я  с  каких-то  пор  стал  с  отвращением  смотреть  на  писательскую  работу,  даже  книг  не  могу читать.
   Я  более  десяти  лет  просидел  над  трилогией,  и  что  же?  Могу  только  читать  рукописи…Правда,  комбинат  старается  как-то  помочь.  Выделил  150 млн. руб.,  один  поэт  издал  книгу,  но  кто  ее  купит  за  15 руб.  А  условия  дальнейшего  издания  книг  местных  авторов  такие: на  вырученные от  продаж  деньги,  издавать  следующие  и  т.д.  Говорят,  завод  приобрел  эти  книги  на  100000000 руб.,  чтоб  дарить,  уходящим  на  пенсию…
  Я  расхрабрился,  отдал  свою  книгу о «Магнитке»,  не  знаю,  что  из  этого  получится.  Лежит  в  редакции  заводской  газеты  без  движения.  Да  и  вряд  ли  ее  издадут. Уж усиленно  ругаю  начальство  за  экологию.  Вот  такие  дела,  Михаил.  Ничего  не  пишу, и  ничего  не  переделываю. Всё!  Впрочем,  не  совсем  точно.  Веду  я  свой  дневник.  Для  чего  и  сам  не  знаю. В  основном  мы  знаем  дневники  выдающихся  людей,  а  я  на  выдающегося  рылом  не  вышел. И  дневник  уже  веду  более  20  лет.  Вот  закончу  его, то  есть,  когда  почувствую,  что  мой  час  приближается, прочту  его  и  сожгу.  Так,  что  тут  не  до  оптимизма.
   Извини  за  плохой  текст,  я  уже  и  на  машинке  неверно  печатаю.  Большой  привет  Маше,  а  также  Ольге  Васильевне  и  Геннадию  Якимову. Поздравь  его  от  меня  за  первое  издание  книги. Жаль,  Ронин  умер,  ему  бы  сейчас  шел 74  год,  как  и  мне.  А  ты  пиши,  раз  есть  желание  и  силы,  все  веселее  коротать  годы… Да,  где  наши  годы?  На  что  ушла  жизнь?  Мы  могли  бы  прожить  по  другому,  если  бы… Все!  Хватит  хандры!  Пиши  о  своем  настроении.  Крепко  обнимаю,  Анатолий.

Письмо  двадцать  шестое. Магнитогорск, 29 декабря  1997 г.
Здравствуйте,  Миша  и  Маша!
   Да,  давненько  я  тебе  не  отвечал.  Но  вот  собрался  поговорить  с  тобой  по  душам.  Хорошо,  когда  можно  написать  другу.  Но  жаловаться  на  жизнь  не  будем.  Я  тебе  уже  писал,  что  закончил  трилогию  о  нашем  современнике,  да  об  этом  сказано  в  аннотации  к  повести  «Мальчик  городской»,  которую  я  тебе  прислал  в  вырезках  из  газеты. Более  15  лет  я  работал  над  трилогией.  Сколько  дней  и  лет  я  провел  над  нею?  И  осталась  лишь  ностальгическая  тоска  о  прошлом. Слишком  большое  нервное  напряжение  держалось  все  эти  годы. И  вот  написана  последняя  страница и  поставлена  точка.  Даже  не  верится,  что  все  закончено! Трилогия  не  будет опубликована  при  жизни, но  я  её  закончил,  черт  побери!  Ай,  да  Занин,  стервец  эдакий!!
   Что  сказать  о  нашей  магнитогорской  жизни?  Наш  комбинат  тоже  переживает  трудности,  как  и  всюду.  Но  продолжает  осваиваться  в  новых  условиях. Строится  третий  конвертер  и  стан  холодной  прокатки  листа.  Его  акции  поднимаются  в  цене.  А  вокруг  кипит  новая  мало  приятная  для  меня  жизнь.  Все  улицы  уставлены  киосками,  как  железными  дотами,  грабежи  и  убийства  становятся  нормой  этой  новой  жизни.  Да  и  у  нас,  наверно,  не  лучше – ты  об  этом  знаешь.
  Мы  становимся  культурными.  Организовано  Магнитогорское  отделение  писателей.  Но  я  в  него  не  стремлюсь.  Зачем?  Из  престижности?  Умереть  членом  этого  Союза?  Меня  это  уже  не  волнует. Тут  у  нас  имеется государственный  музей  магнитогорского  поэта  Бориса  Ручьева.  У  меня  попросили  некоторые   материалы  в  его  архив, т.е. в  архив  музея.  Я  передал  экземпляры  опубликованных  произведений  и  кое-какие  рукописи.  Там  будет  находиться  и  трилогия. Может,  кто  и  заинтересуется  ею.
   А  жизнь  продолжается…В  настоящее  время  уже  никаким  творчеством  я  не  занимаюсь.  Смотрю  телевизор,  слушаю  радио, интересуюсь  политическими  проблемами  нашей  страны.  Дети  выросли,  живут  своими  семьями,  а  мы  со  Светой  остались  вдвоем. У  нас  трое  внуков.  Высылаем  вам  фотографию в  ответ  на  вашу. Большой привет тебе и Маше от Светланы.  Передавай также привет от меня Якимову и Ольге Васильевне, и всем другим нашим знакомым.
  Жаль, что уже нет с нами Исаака Ронина, Ивана Александровича Иванова, Ефима Ружанского и многих, многих других, которые уже далече…
  Да, Миша, вот мы уже почти дожили до третьего тысячелетия, только удастся ли заглянуть в него хоть одним глазком. Как они там будут?
   Миша, нам очень понравилась твоя книжка об истории литературного движения в Свердловске в 50-х годах. Ты совершил подвиг, рассказав о деятельности литераторов Свердловска по 90-е годы. А в Магнитогорск я сбежал не от Марковой, просто мне предложили там квартиру и хорошую работу.
Анатолий.
   Поздравляем вас с Новым годом! Желаем вам счастья и здоровья. Крепко обнимаем.  Занины.
Приписка Светланы: Миша, не пишите об этом: Толя почти ничего уже не видит, плохо слышит, с сердцем плохо. Письмо печатала я под его диктовку. И книжку ему читала я. Хоть бы он пожил ещё, без него мы умрём с голоду. У него пенсия побольше.

Письмо от меня. Свердловск, 18 февраля 1998 г.
Здравствуй, Анатолий!
   Меня очень обрадовало твоё письмо. Очень хорошо, что ты ещё жив, а то ведь твоё длительное молчание наводило меня на всякие грустные мысли. Ну, а то, что ты не пишешь, так ведь это теперь не самое главное.  Главное,  сохранить  здоровье.  По-моему  мнению  ты,  Анатолий,  вполне  можешь  почивать  на  лаврах,  ибо  твоя  книга  «Белая  лебеда»  заняла  достойное  место  в  российской  литературе.  К  тому  же  у  тебя  много  публикаций  в  газетах  и  литературных  сборниках.  А  твоя  трилогия,  будем  надеяться,  все  же  когда-нибудь  увидит  свет.  Только  обидно  за  тебя,  что  ты  стал  плохо  видеть. 
   У  нас  в  заводской  многотиражке  приводят  вот  такой  рецепт  от  катаракты: две  чайные  ложки  календулы(травы),  заливают  двумя  стаканами  кипятка,  настаивают  30 минут,  процеживают  и  принимают  по  одной  второй  стакана  четыре  раза  в  день.  Этим  же  раствором  промывают  глаза. Попробуй  этот  состав,  хуже  не  будет.  Рецепт  этот  выписан  из  журнала  «Будь  здоров» №8  за  1997 год.
   Привет  от  тебя  Ольге  Васильевне  я  передал,  она  в  свою  очередь  посылает  привет  тебе.  Ольга  Васильевна,  можно  сказать, сидит  на  узлах,  так  как  собирается  покинуть  наш  город  насовсем  и  уехать  в  Петербург  к  своей  дочери.  Не  знает,  что  делать  с  архивом.  У  нее  47  папок  рукописей  ее  книги,  часть  изданной,  а  большая  часть  еще  ждет  своего  издателя.
   Геннадию  Якимову  от  тебя  привет  еще  не  передал,  так  как  давно  его  не  видел.  Он  написал  три  отличные  комедии,  которые  принял  к  постановке  наш  драмтеатр.
   Наше  литобъединение  продолжает  жить. В  будущем  году  отмечаем  65-летие.  Собираемся  два  раза  в  месяц  по  6-8  человек,  но  к  сожалению  обсуждаем  рукописи  редко, «Литературные  страницы»  выпускаем  еще  реже.  Дело  в  том,  что  притока  молодежи  нет,  а  мы,  старики,  пишем  мало.
    Но  литобъединение  держим,  не  даем  ему  распасться.  Я  работаю  над  своей  родословной,  которая  мне  известна  с  18  века.  Отпечатал  на  машинке  уже  50  страниц.
  В  заключение  поздравляю  тебя,  Анатолий,  с  приближающимся  днем  Защитника  отечества.  Желаю  тебе  здоровья  и  бодрости,  спасибо  за  фотографию.   Пиши.
Твой  старый  товарищ  Михаил.

Письмо  двадцать  седьмое.  Магнитогорск,  30  июля  1998 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Извините,  что  так  обращаюсь  к  вам,  но  нашла  письмо  к  Толе  только  с  вашими  именами.  Сообщаю  вам  прискорбную  весть:  сегодня  было  40  дней,  как  умер  Толя. Он  умер  20  июня. Плохо  было  ему  последние  полторы  недели. Скорые  вызывали,  врача.  Видимо,  уже  метастазы  подошли  к  легким  и  сердцу. Все  боли  были  в  грудной  клетке.  Кололи  его,  лекарства  он  пил  постоянно,  но  ничего  не  помогло.  Уже  восьмой  год  пошел  после  операции  по  поводу  рака  прямой  кишки.  Хоронили  его  22  июня.  Родных  у  нас  тут  нет. Очень  тяжело  нам  с  дочерью  Олей  было,  сын  Алеша  мало  помог.  С  работы  помогли  сколько  могли.  Теперь  вот  долги  надо  платить.  Много  денег  у  нас  не  было,  а  теперь  на  похороны,  если  меньше  6 тысяч,  то  не  хватит.  Лето  стоит  у  нас  очень  жаркое:  сухо,  дожди  редко  идут.  И  гроб  в  самую  жару  стоял  в  квартире.  На  вторые  сутки  дочь  увезла  гроб  в  морг.  Но  все  равно на  похоронах  его  нельзя  было  открыть. Лицо  попортилось.  Похоронили  Толю  рядом  с  моей  мамой.  Там  еще  и  мне  место  есть.  А  на  кладбище,  где  его  первая  жена  лежит,  там  места  нет.  Вот  ездила  к  ней,  поговорила  с  нею.  Очень  скучает  по  дедушке  внучка Саша,  дочь  Оли.  Надо  ее  свозить  к  нему  на  кладбище,  показать,  где  деда  лежит. Требует  она,  ей  три  года.
   Толя не дожил до своего 75-летия 10 дней. 30 июня ему было 75 лет. А так хотел дожить до 2000 года. Я вот не хочу. Теперь надо жить с дочерью, растить помогать внучку. А сил уже очень мало осталось. В этой квартире будет жить  сын Анатолий. Он с женой сейчас живёт на частной квартире. С работой у него плохо. Неуживчивый он и мало платят.
 До свидания. Всего вам хорошего, долгих лет и здоровья желаю. Светлана.

Мой  ответ  Светлане  Александровне  от  8  августа  1998 года:
Здравствуйте,  Светлана  Александровна!
   Мы  получили  ваше  скорбное  сообщение,  которое  повергло  нас  в  шок,  и  вот  уже  несколько  дней  мы  находимся  под  этим  грустным  впечатлением. Сочувствуем  вам.  Примите  наше  с  Машей  искреннее  соболезнование.  Анатолий  для  нас  был  хорошим  добрым  другом. Когда  он  приезжал  в  Свердловск  то  часто  останавливался  у  нас.  А  для  меня,  как  вы  знаете,  Анатолий  был  любимым  другом,  знатоком  литературы  и  старшим  товарищем,  направлявшим  меня  на  литературный  путь.
   В  50-е  годы,  когда  мы  с  ним  познакомились,  оба  были  молодыми  и  холостыми  и  поэтому  многие  дни  проводили  вместе. Помню,  мне  для  новой  повести  потребовалось  близкое  знакомство  с  обликами  пещер,  и Анатолий  предложил  посетить  Кунгурскую  пещеру. Посетили.  Возвращаясь  на  станцию,  мы  не  захотели  идти  кружным  путем  и  рискнули  пойти  кротчайшим  путем,  то  есть  пересечь  реку  Сылву  по  жидкому  мосту  из  сплавляемых  бревен,  кое – где  схваченными  скобами.  Начал  перескакивать  с  бревна  на  бревно,  каждый  раз  рискуя  сорваться.  Ширина  реки  в  этом  месте  была  метров  двести.  Почти  у  противоположного  берега,  не  доходя  метров  15,  Анатолий  посоветовал  мне: «На  то  бревно  не  вставай -  верткое  оно».  А  сам  встал…и  оказался  в  воде  по  горло. Вместо  того,  чтобы  сразу  броситься  товарищу  на  помощь,  я  захохотал.  Стою  и  хохочу,  и  ничего  с  собой  поделать  не  могу.  То  ли  это  был  нервный  срыв,  то  ли  еще  какая-то  муха  меня  укусила.  Все  же  справился  я  со  своим  хохотом  и  помог  Анатолию  выбраться  из  воды.  Он  потом  долго  обсыхал  на  плотике  и  сушил  свою  одежду.  Небо  было  ясное,  солнечное.
   Потом,  когда  Анатолий  обсох,  мы  допрыгали  до  берега, он  предложил: «Давай  зайдем  на  станцию,  выпьем  по  стакашку  беленькой,  у  меня  сегодня  день  рождения».  Так  мы и  сделали.  И  было  это  более  40  лет  тому  назад.
   В  Свердловске  ездили  с  Анатолием  на  так  называемые  стройки  коммунизма  за  сбором  материалов  для  своих  произведений.  Это  на  окраинах  города  возводились  новые  микрорайоны  с  производственными  площадками.  Ходили  мы  на  выставки  живописи  и  довольно  много  бродили  по  городу, беседуя  о  литературе  и  мечтая  о  писательском  признании.  Он  увлекательно  рассказывал  о задумываемых произведениях, представляя в лицах всех персонажей. Он был со мной  всегда доброжелательным, и поэтому оставил о себе самые добрые воспоминания. Был он неплохим писателем. Его книга «Белая лебеда» заняла достойное место в российской литературе. Прискорбно, что никогда уж больше мы не свидимся с ним, не обменяемся письмами и книгами.
   Благодарю Вас, Светлана Александровна, за письмо о кончине Анатолия. Хорошо сделали, что написали мне. Когда будете на кладбище, поклонитесь от нас с Машей Анатолию.
До свидания. С уважением Михаил Михайлович.
А дожить до 2000 года надо, держитесь за жизнь!

                ЧАСТЬ  ТРЕТЬЯ
                ИВАНОВ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ
                (13.12.1896 – 27.10.1988)
   В моей домашней библиотеке хранится книга Ивана Александровича  Иванова, моего  старого друга по уралмашевскому литературному объединению под названием «У старой пихты». Книга издана в Средне - Уральском книжном издательстве в 1964 году. На титульном листе есть дарственная надпись автора книги: « Михаилу Михайловичу Петрову, коллеге по литературному объединению Уралмашзавода от автора.29.10.69г.».
   И. А. Иванов родился в селе Аряж Пермской губернии. Семья у отца была большая, жили в постоянной нужде, поэтому мальчику рано пришлось пойти в люди. Летом он работал поденщиком в имении помещика, зимой – учеником в столярке. В конце 1914 года ему удалось устроиться сначала рассыльным в волостное правление, потом – помощником волостного писаря. А когда в конце 1919 года  в Сибирь, где в то время жил И. Иванов, пришла Советская власть, его избирают секретарем волостного революционного комитета на станции Топки (ныне Кемеровская область), позднее И. Иванов работал народным судьей, старшим секретарем окружной прокуратуры. В 1930 году он поступил на Уралмашзавод и здесь проработал до 1957 года.
  В 1931 году стал участником литературного кружка на Уралмаше при газете «За тяжелое машиностроение». Начал писать прозу. При разборе его рассказов на собрании кружковцев, ему делали много замечаний, это его угнетало, давило на самолюбие, и он, в конце концов, не стал посещать занятия литкружка. Вернулся И. Иванов обратно в литкружок только в 1953 году, когда кружком руководил Ефим Григорьевич Ружанский, который отнесся к его творчеству с большим вниманием, заставив его глубже рассказать о своей жизни в прозе. Благодаря помощи Ружанского, в 1958 году в Свердловске появилась книга И. Иванова «Гришкино ученье: рассказы». В 1964 году вышла в свет вторая книга писателя «У старой пихты» в количестве 15000 экз. И наконец,  в 1977 году вышла книга И. Иванова «Первый делегат: рассказы». После этого он надолго замолчал, начав работать над книгой своей жизни «Вихри враждебные», но так и не закончил эту работу.
   В октябре 1988 года я с женой Машей на туристском поезде путешествовали по Средней Азии, посетили города: Алма-Ату, Фрунзе, Фергану, Душанбе, Самарканд, Ашхабад, Бухару, Ташкент. Вернулись 23 октября утром, и сразу мне кто-то позвонил по телефону. Это был внук И. А.  Иванова, он передал просьбу деда: приехать навестить его, он очень плох.  Потом взял трубку сам Иван Александрович и давно знакомым, высоким и твёрдым голосом, довольно ясно произнес:
- Здравствуй, Михаил Михайлович! Я умираю. Приехал бы ты ко мне. Я хочу тебе кое-что передать.
-Хорошо, я завтра приеду.
- Когда?
- В часов в 12.
-Ладно, - как-то вроде бы недовольно произнес он, видимо боялся не дожить до этого часа.
   24 октября в 11 часов 30 минут  я  приехал к нему. Впустила меня   жена  И. Иванова - Серафима Ивановна, и провела в комнату, где на кушетке под простыней лежал Иван Александрович, бледный, худой, с заострившимся носом.
-Гость к тебе, - сказала жена.
-А? Кто? – спросил больной, поворачивая голову, - А, Михаил Михайлович, здравствуй! Я совсем плох!
- Что ж это Вы так? Всегда были такой бодрый, подвижный.
Он грустно улыбнулся.
- У меня вот какая к тебе просьба. Так  как  из  членов  Уралмашевского  литобъединения  ты  остался  один,  пишущий  прозу,  обращаюсь  к  тебе  за  помощью. Я не успел докончить «Вихри враждебные». Не хватило мне всего-то  одного месяца. Там немного дописать, всего два листочка. Сможешь?
- Конечно, Иван Александрович! Расскажите о чем.
- Вон там, в шкафу, достань папку с красными корочками.
   Я раскрыл шкаф и достал объёмистую рукопись. Иван Александрович продиктовал мне конспективно суть недостающих страниц, в  том  числе  о  расстреле  Колчака и попросил, чтобы мы вместе с его сыном Юрием Ивановичем(в эти дни он был к командировке) доработали рукопись и передали бы в Средне- Уральское книжное издательство.
   Я пробыл возле больного до 16-ти часов.  Удивительная у него ясность ума, отличная память. Говорил он громко, энергично, запомнился ясный взгляд синих глаз, хотя правый глаз не видел, а левый имел зоркость два процента. Никак не верилось, что он на смертном одре.
   27 октября в 9 часов 15 минут утра мне позвонила дочь Ивана Александровича и сказала:
- Сегодня ночью папа умер. Я звоню потому, что он попросил, как только это случится, позвонить Вам.
Сказал ей слова сочувствия и спросил, приехал ли Юра.
- Да, он два дня посидел у его постели. Папа был до последнего момента в сознании, но они почти не говорили.
   29 октября 1988 года  в субботу мы проводили в последний путь Ивана Александровича Иванова. У дома простились с ним Василий Варламов и Любовь Ладейщикова, а я, Валентина Сажина и Аркадий Бусыгин поехали на кладбище. У могилы Валентина Афанасьевна Сажина сказала несколько добрых слов об усопшем нашем товарище.
   Рукопись романа И. А. Иванова «Вихри враждебные» я увез в Союз писателей на Пушкинскую,12 и передал нашему бывшему руководителю литобъединения Леониду Аристарховичу Фомину. Позднее я позвонил ему. Он сказал, что рукопись попросили прочитать Л. А. Ладейщикову. Она выполнила его просьбу, прочитала рукопись и дала хорошую оценку роману и увезла рукопись в Средне - Уральское книжное издательство. Тамошний рецензент Николай Крашенинников, получив рукопись, через несколько дней созвонился с Ладейщиковой и сказал, что рукопись публиковать издательство не берется. При личной встрече с Николаем Крашенинниковым у нас состоялся разговор по поводу рукописи романа И. Иванова. Он сказал, что роман нужно переделывать, перетряхивать заново. Это не редакторская работа, и здесь необходим литературный обработчик, соавтор. Я спросил, не сможет ли он назвать человека, который согласился бы стать соавтором по доработке романа. Крашенинников ответил, что на такой риск сейчас вряд ли кто пойдет: затратят массу труда, времени, а издать не смогут. Для этого романа время ушло. Его надо было предлагать в 70-е годы.
  « Да,  подумал  я - именно  в  те  годы  роман  был  бы  опубликован».  Но  работу  над  романом  Иван  Александрович  начал  именно  в  семидесятые  годы.  Однажды  позвонил  мне  и  попросил,  чтоб  я  сходил  в  музей  Уралмаша,  нашел  бы  там  старую  газету  «За  тяжелое  машиностроение».  Назвал  номер  газеты, месяц  - декабрь 1933  года, и попросил переписать  статью,  опубликованную  там  о  расстреле  Колчака,  написанной  Чудновским.  Просьбу  его  я  выполнил. Статью  переписал,  дома  отпечатал  на  машинке  два  экземпляра.  Один  экземпляр  переправил  ему,  другой  оставил  себе.
   Впоследствии,  когда  мне  захотелось  подружиться  с  журналом  «Уральский  следопыт», я  отвез  в  редакцию  этого  журнала  воспоминания  Чудновского  о  расстреле  Колчака.  Заведующий  отделом  краеведения  Ю. А. Горбунов  спросил:  «Кто  такой  Чудновский?»  «Не  знаю» -  ответил  я.  «Вот,  когда  узнаете,  кто  такой  Чудновский,  мы  ваши  находки  опубликуем».  Так  с  нуля  начались  мои  первые  краеведческие  поиски.  Несколько  месяцев  ушло  на  поиски, и  в  конце  концов  в  журнале  «Уральский  следопыт»  был  опубликован  мой  очерк  под названием  «Эхо  Ангарского  залпа».  Произошло  это  в  1988  году и  я  был  принят  в  Общество  уральских  краеведов,  посветив  свою дальнейшую писательскую  жизнь  уральскому  краеведению.
   Меня  поражает  смелость  Ивана  Александровича  Иванова   тем,  что  уже  в  те  годы  он  писал  свои  вещи  с  трудом  из-за  плохого  зрения.  Писал  только  в  те  дни,  когда  на  улице  было  солнце  и  в  руках  он  держал  сильную  линзу.  Через  это  увеличительное  стекло  смотрел  на  бумагу  и  выводил  пером  строчки своего  произведения  о  прожитой  жизни.
   Рукопись романа я передал на хранение сыну автора - Юрию Ивановичу Иванову, предварительно взяв кусок романа под названием «Выигрыш», и предложил газете «За тяжелое машиностроение».  Эта глава романа «Выигрыш» была опубликована в газете «За тяжелое машиностроение» № 23 от 3 февраля 1990 года.
«Выигрыш»
   Многие из мелких игроков уже проигрались или отошли в малый круг, где продолжали игру на копейки.  В большом кругу оставались солидные игроки и могли держаться еще долго.
   Никита играл сдержанно, не поддаваясь азарту. Он знал, что рано или поздно азарт охватит его, этого не миновать. Но чем дольше не наступит этот момент, тем лучше. Результаты игры пока что были не ощутимы, ни выигрыша, ни проигрыша. Андрей Гурьяныч тоже играл умеренно, не рискуя делать большие ставки. Сидя, метал он неуклюже. Его метка, вихляясь, взлетала невысоко, падала куда-нибудь в сторону, катилась на ребре и только после этого ложилась орлом или решкой вверх. Сегодня орлов у него было совсем мало.
- Не везет мне сегодня, да и только, - твердил он.
- Не иначе, как  какая-нибудь баба влюбилась в вас, Андрей Гурьяныч, - смеялись мужики. – А это уж обязательно к неудаче.
- И то думаю. Хорошо бы баская да ладная, а то какая-нибудь уродина, - сказал Андрей Гурьяныч.
   Очередь метать была Никиты. В ожидании ставок он, как это называлось, «бодрил» метку, слегка подкидывав вверх и ловил на ладонь, натирал орла песком, а когда ставки были сделаны, описал рукой полукруг и произнес:
- За все ставки!
У него метка летела «соколом», стремительно, прямо и высоко. Лучше его метать никто не умел.
- Орёл! – прокричало сразу несколько голосов, когда, сделав полёт, метка упала посреди круга.
   Новые ставки – и опять орёл. Пять орлов подряд поставил Никита, собрав груду медных и серебряных монет. Он сразу оказался при хорошем выигрыше. Но до конца игры было ещё далеко, игра только разгоралась. Мешок Андрея  Гурьяныча хотя заметно и осел, но денег в нём ещё было много. А тут подъехал новый игрок – гончар, только что распродавший все горшки.
- Ядрёны палки,  горшеня  приехал!
- Здорово, черепан!  Становись в круг!
   Его знали тут тоже как заядлого игрока, а гончар только что изрядно выпил с выручки, сразу вошёл в раж. Черёд метать снова дошёл до Никиты.
- Ну, Никита, у всех решки падали, тебе опять, видно, орлы остались, - сказал Трофимов, выставляя на кон очередную стопку монет.
- Решки – ваши, орлы – наши, - весело отозвался Никита, наигрывая меткой.
- А ты не заказывай и не хвастайся! – закричал на него гончар, тоже делая ставку. – Мечи, шарыга, да решку ставь!
   Никита сделал мет и, вопреки желанию гончара, поставил орла.
- Леший тебя задери, холера! – ругался гончар, снова бросая деньги на кон.
   Сегодня Никите везло как никогда до этого, он поставил второго и третьего орла.
- У-у, сатана проклятая! – вконец остервенел гончар и, схватив метку Никиты, забросил её далеко в пруд.
   Сбросив с себя штаны и рубахи, с берега стриганули в воду несколько мальчишек, и начали нырять, в надежде найти монету. А гончар выхватил из-за  пазухи холщёвый мешок, в котором держал деньги и швырнул его на кон.
- Мечи, дьявол, за всё, что есть!
   Не раздумывая и не дожидаясь других ставок, Никита запустил новую метку, которая тут же упала к ногам гончара, развернулась волчком и легла вверх орлом. Круг загоготал, потешаясь над гончаром.
- Го-го-го! Целый воз горшков просадил, черепан!
   Гончар  выпучил  глаза  и  обалдело  поводил  ими,  точно  огрели  его дубиной по  затылку. Постояв  так  с  минуту, он  произнес  отборное  ругательство,  запустил  руки  в  волосы  и  бросился  к  своей  телеге.  И  еще  минута – и  он,  как  сумасшедший,  погнал  свою  лошадь  прочь  из  деревни.
   Собственно  проигрался  не  только  гончар,  но  и  все  остальные,  выставив  Никите  все  деньги.  Только  в  мешке  у  Андрея  Гурьяныча  оставалось  несколько  пятаков.  Можно  было  считать,  что  на  сегодня  игра  закончена. Но  вот  Трофимов  вытряхнул  из  мешка  последние  деньги,  а  поверх  их  бросил  большой  замшевый  кошелек:
-  Мечи,  Никита  еще  раз!
   Опять  не  раздумывая,  Никита  так  задорно  и  с  такой  силой  запустил  метку,  что  на  мгновение  она  даже  скрылась  из  вида,  но  тут  же  возвратилась  и  легла  по середь  круга.
-  Оре-л!
   Истошно  завопила  толпа и  бросилась  смотреть  последний  куш  Никиты,  зная,  что  на  этот  раз  Трофимов  рискнул  и  поставил  много.  Медных  денег  было  не  больше  рубля.  Но  когда  Никита  вытряхнул  содержимое  кошелька,  гул  изумления  надолго  повис  в  воздухе.  Кроме  нескольких  десятков  серебряных  монет  крупного  достоинства,  вылилось  восемь  золотых  монет  по  10  рублей  каждая.  Толпа  гудела  от  изумления,  а  Трофимов  сидел,  разведя  от  растерянности  руки.  Даже  его  ошарашил  такой  исход  игры. Ему  не  столь  было  жаль  проигранных  денег,  как досадно,  что  игра  закончилась  так  быстро.  Он  даже  не  успел  почувствовать  переливание  денег  через  его  руки.  Такого  никогда  не  бывало. Весть  о  небывалом  выигрыше  Никиты  с  быстротой  молнии  облетело  всю  деревню,  и  на  площадь  сбежались  стар  и  мал,  чтобы  поглядеть  на  Никиту.  Многие  рассчитывали  и  на  магарыч, который  по  существующему  обычаю  Никита  должен  был  выставить.
   После  изрядной  попойки в  Тарановске,  уже  поздно  вечером,  Никита  вдрызг  пьяный,  на  паре  лошадей  с  бубенцами  и  колокольчиками,    нетрезвым  ямщиком  и  ватагой  пьяных  мужиков,  лихо,  с  разбойничьим  свистом  и  уханьем  промчался  по  Куимовке  в  свой  нижний  конец.  Ямщик  круто  осадил  лошадей  против  солинской  избы.
-  Фроська!  Принимай  хозяина! -  орал  Никита.
   В  Куимовке  уже  знали,  что  Никита  в  большом  выигрыше,  и  навстречу  ему  бежали  не  только  члены  семьи,  но  и  многие  односельчане.
   А  Никита  куражился,  валяясь  в  коробке.
- Не  хочу  ногами  в  дом  идти.  На  руках  несите  меня!
И,  обращаясь  к  собутыльникам  услужливо  взявшим  его  на руки,  спрашивал:
_  Вы  кто?  Голодранцы  вшивые,  вот  кто!  Я  всех  вас  куплю  вместе  с  потрохами!
   Не  выпуская  из  рук  мешок  с  деньгами,  он  бил  по  нему  кулаком,  приговаривая:
-  Вот  они,  мои  денежки,  мой  капитал.  Никита  Солин – капиталист!  А  вы... Накося вот, выкуси!
    И  совал  в  нос  фигу.
   С  этого  вечера  в  избе  Солиных  стоял  дым  коромыслом.  Все,  что  называется,  объедались  и  опивались.  Никита,  не  считая,  горстями  давал  Ефросинье  деньги,  которые  хранил  в  сундуке  под  замком  и  ключ  держал  у  себя  на  поясе.  Он  и  спал  рядом  с  сундуком.
   За  водкой,  которую  Никита  пил  с  утра  до  вечера,  он  специально  ездил  в  Капралово.  Привез  сразу  две  четвертных  бутылки.  Вместе  с  отцом  дважды  напивался  и  Данилка.  Прикладывалась  к  рюмочке  и  Ефросинья,  но  только  за  компанию.
   В  субботу  Никита  пил  особенно  много,  весь  день  орал  песни,  а  к  вечеру  потерял  сознание.  Свалившись  на  голый  пол  рядом  с  сундуком,  он  сперва  бормотал  что-то  непонятное,  потом  стонал  и  мычал  и  наконец  смолк.
   Данилка  проснулся  среди  ночи.  У  него  трещала  голова.  Он  знал,  что  около  сундука  стоит  в  бутыли  водка.  Но  на  водку  его  не  тянуло,  наоборот  он  чувствовал  к  ней  отвращение.
   «Покурить  что  ли», - решил  он.  Вспоминая,  что  у  отца  где-то  есть  папиросы,  поднялся  и  начал  шарить  их.  В  потемках  нечаянно  коснулся  отца  и  отдернул  руку:  ему  показалось,  что  отец  холодный. Превозмогая  ожидание  неприятного  ощущения,  он  снова  протянул  руку  и,  нащупав  лицо  отца,  отпрянул  назад:
-  Мамка!  Тятька  помер!
   И  заметался  в  потемках  по  избе,  ища  лампу,  чтобы  зажечь  ее.

                ЧАСТЬ   ЧЕТВЕРТАЯ
             ШУГАЕВ    ВЯЧЕСЛАВ    МАКСИМОВИЧ
(10. 02. 1938, г.  Мензелинск  Татарской  АССР- 03 .03. 1997, г. Москва )
                Прозаик,  сценарист.
Из  энциклопедии « Писатели  Екатеринбурга», составитель Алексей  Ивунин:
В  Свердловске с  11  лет.  Работал  на  Уралмаше.  Занимался  в литобъединении  заводского  Дома  культуры.    Первая  публикация  в  газете  «За  тяжелое  машиностроение».  Окончил  факультет  журналистики  УрГУ (1961),  по  распределению  направлен  в  Иркутск,  где  и  продолжил  творческую  деятельность.  Переехал  в  Москву (1978).  В  1990-е  годы  был  главным  редактором  литературного  альманаха  Чеховского  общества  «Дядя  Ваня».  Произведения переведены  на  английский,  болгарский,  венгерский,  монгольский, немецкий,  польский,  сербско – харватский, словацкий,  французский,  чешский, японский  языки.
«Забытый  сон», «Арифметика  любви», «Помолвка  в  Боготоле»  экранизированы.  Лауреат премии Ленинского  комсомола (1977).  Член  СП  СССР с 1966 г.
Сочинения: Прокатчик  Иван  Никонов- Св-к,  1959;  Повести  о  жителях Майска. – М., 1971; Тунгусский  берег, - М., 1972;  Дед  Пыхто – Иркутск, 1973; Забытый  сон. – М.,1973;  Деревня  Добролет. – М., 1975;  Вольному  воля. - М., 1977;  Дождь  на  Радуницу. – М.,1978;  Арифметика  любви:  повести  и  рассказы. – М.1979; Любовь  в  середине  лета. - М.,1981; Избранное – М.,1983; Помолвка  в  Боготоле. – М.,1985;  Вечера  под  Иркутском: повести. – М.,1988.»
   К  нам  в  литературный  кружок  Уралмаша  Вячеслав  Шугаев  пришел  в  середине  пятидесятых  годов.  Тогда  он  учился  в  университете  на  филологическом  факультете  и,  несмотря  на  то,  что  был  занят  в  университете,  одним  из  первых  среди  нас,  написал и опубликовал  в  многотиражной  газете  «За  тяжелое  машиностроение» 2  августа  1956  года  большой  очерк  под  названием «Расточник  Виктор  Мингалев».  А  вот,  когда  мы  готовились  выпустить  свой  первый  сборник  стихов  и  рассказов,  он  почему-то в число счастливчиков не  попал.  Сборник  пробил  в  парткоме  наш  руководитель  Ефим  Григорьевич  Ружанский и  «Уралмашевские  голоса»  вышли из  печати в  1957  году.
  Вячеслав  Шугаев  очень  жалел,  что  не  попал  на  страницы  этой  тоненькой  книжечки.  Ефим  Григорьевич  успокоил  его  тем,  что  он  готовит  вторую  книжку  наших  произведений  и  предложил   Шугаеву  принять  участие  в  этом  издании. Ружанский  поручил  мне  заняться  сборов  стихов и прозы  у  наших  кружковцев  для  второй  книжки. Вячеслав  Шугаев  написал  рассказ  «Петькина  радость»  и  отдал  мне  для  сборника.
   К  великому  сожалению,  Ефиму  Григорьевичу  не  удалось  пробить  партийные  заслоны  и  вторая  книжка  так  и  не  вышла.
   Прошло  много  лет.  Как-то  перебирая  свой  архив,  я  среди  бумаг  нашел  рассказ  Шугаева  «Петькина  радость»  и  у  меня  появилось  желание  опубликовать  его  в  многотиражке  «За  тяжелое  машиностроение».  К  тому  времени  имя  Шугаева  уже  гремело  по  всей  стране  и  поэтому,  чтобы  публиковать  старые  вещи  известных  писателей,  требовалось  их  согласие.
Поэтому  задумку  не  откладывая  в  долгий  ящик,  я  в  среду  5  декабря  1979  года  послал  ему  письмо  такого  содержания:
«Здравствуй,  Вячеслав  Максимович,  помнишь  ли  ты  по  литобъединению  Уралмаша  своих  товарищей?  Из  «стариков»,  которые  были  при  тебе  посещают  занятия:  И. А. Иванов, прозаик,  Н. А .Петров, поэт  и  я.  Руководит  нами  Свердловский  писатель  Л. А. Фомин.
   Вячеслав  Максимович,  я  давно  слежу  за  твоим  творчеством,  еще  с  выхода  повести  «Бегу  и  догоняю» (так, кажется, она  называлась).  Нам, кружковцам  Уралмаша,  приятно  сознавать,  что  из  наших  рядов  вышел  такой  хороший писатель, как  ты. Мне  нравится  твой  образный  стиль.  Я  даже  пытался  тебе  подражать, но ничего не вышло.
   В  писатели  я  хоть и  не  вышел,  но писать  не  бросил.  Пишу  рассказы,  юморески.  Публикую  их  в  местной  периодической  печати.  Недавно  закончил  небольшую  повесть  на  четыре  печатных  листа.
   Вячеслав  Максимович,  у  меня  до  сих  пор  хранится  рукопись  твоего  рассказа  «Петькина  радость».  Это  о  том,  как  боец  Лайда  видел  Ленина.  Можно,  если  я  этот  рассказ  предложу  для  публикации  в  нашей  многотиражке  «За  тяжелое  машиностроение»?  Напиши  мне.  Мой  адрес:  620086, г.  Свердловск, в-86, Посадская, 32, корпус  4, кв. 35,  Петров  Михаил  Михайлович».
И  получил  письмо  от  него.  Вот,  что  он  написал:
Дорогой  Михаил  Михайлович!
      Спасибо  за  память. Твое  письмо  нашло  меня  в  Москве,  где  я  живу  уже  2  года.  Работаю  в  журнале  «Молодая  гвардия».
   «Петькину  радость»  я  уже  помню  смутно,  печатать,  конечно,  не  надо,  но  я  был  бы  очень  признателен  тебе,  если  б  ты  выслал  мне  рукопись  рассказа – интересно,  что  я  тогда  сочинял.
   Поклон  литобъединению  Уралмаша,  желаю  здоровья – Вяч. Шугаев.
Мой  адрес:  Москва, А-15,  Новодмитровская, 5-а,  журнал  «Молодая  гвардия».
   Письмо  я  ему  выслал  по  адресу  г. Иркутск,  Иркутское  отделение  Союза  советских писателей  Шугаеву  Вяч.Макс.,  т.к.  до  этого  где  бы  не  читал  его  вещи он  называл  себя  «иркутчанином».
Привожу  кусочек  текста  из  повести  Вячеслава  Шугаева  «Петр  и  Павел». Петр  и  Павел -   студенты  аптечного  института,  в летние  дни  бродят  по  лесам  и  по  горам  в  поисках  лечебных  трав.  Взобрались  на  высокую  гору  со  скалистой  поверхностью:
   « Петр  мог  бы  достать  кустики,  свесившись  в  расщелину  со  скалы,  но  поддавшись  нетерпеливой  жадности (такое  обильное  скопление  зверобоя  попалось  им  впервые),  он  решил  спрыгнуть  в  расщелину, рассудив  к  тому  же,  что  там  ему  будет  сподручнее  и  ловчее  собирать  кустики  с  необходимою  для  этой  травы  деликатностью  и  осторожностью.
   Он  спрыгнул,  и  глина,  нанесенная  дождями  и  ветрами  на  выступы  камней,  на  чахлые,  скользкие  отростки  берез  и  тополей,  не  выдержала  удара,  рухнула  в  пустоту, которая  была  под  ней.  Петр  заорал,  нет,  зашелся  в  низком,  утробном  крике,  успел  схватиться  за  край,  но  страх  мешал  подтянуться,  поискать  ногами  твердых  выступов,  превратил  тело  в  обмягший,  орущий  мешок.
   Павел  бросился  к  нему,  вцепился  в  ворот  энцефалитки,  рванул  вверх – Петр,  видимо,  и  не  почувствовал  поддержки,  закинув  голову  орал,  и  по  его  сумасшедшим  белым  глазам  Павел  понял:  Петр  его  не  видит.  «За  шиворот  не  вытащу,  ни  за  что!  И  меня  утянет- вон  руки  уже  у  него    посинели,  сейчас заскользят».
   Павел  лег,  зацепился  носками  за  уступ  плиты  и  второй  рукой  впился  в  отвороты: - «Так  удержу.  Если,  конечно,  очнется».  Он  с  негромкой  настойчивостью  позвал:
-  Петя, Петя, Петя!  Очнись! – Тот  не  слышал.  Павел  почувствовал,  как  дрожат,  слабеют  у  него  ступни,  норовя  вывернуться,  сорваться  с  каменной  зацепки,  как  режущей,  отчаянной  слабостью  набухают  руки.  Он  тоже  заорал:
-  Петька!  Держись!  Петька,  гад  ты  такой!  Баба,  тряпка, сволочь,  очнись! – Павел  остатки  сил  тратил  на  эти  хрипящие,  брызжущие  слюной  слова.  Петр  замолчал,  и  вдруг  жалко,  слабо  проговорил:
-  Пашка,  сил  никаких.  Отпущусь.
-  Петюня,  давай,  соберись!  Ногами, ногами  поищи.  Нешироко  тут.
   Петр  ожил.  Теперь  страх  не  тянул его вниз,  а  напротив,  с  лихорадочною,  бешеною  силою  подталкивал,  поддерживал,  подсовывал  ищущими  ногами  незаметные  уступчики,  выемки,  руки  цепко  и  намертво  перехватывали  пядь  за  пядью – вскоре  Петр  лежал  рядом  с  Павлом.
   Отлежались,  отдышались,  поднялись,  отошли  к  промоине,  по  которой  молчком,  молчком  очень  скоро  добрались  до  рюкзаков.  Возле  них  Петр,  с  бледным еще, запавшим  лицом, повернулся  к  Павлу:
- Пашок,  спасибо.  Может,  и  ни к  чему  говорить,  но  скажу:  до  смерти  буду  помнить.  И  внукам  накажу.
-  Ну,  уж  сразу  внукам.  Хватит,  если  Кольке  скажешь, -  попробовал  улыбнуться  Павел,  но  улыбки  не  вышло:  обволакивала  еще,  сжимала  каждую  жилочку  усталость.
   Павел,  верно,  стыдился  теперь  своего  неожиданного  сюсюканья  там  на  скале,  когда  он  назвал  Петра  уменьшительно-ненатуральным,  пришедшим  из  студенчества  именем: «Петюня!». « Неужели я  так   его  звал?  Ну,  у  Петьки  склонность  ко  всяким  Пашенькам,  миленьким,  голубчикам,  а  я - то  чего  залепетал?»


Об  авторе
   Я, М. М. Петров, родился 11  июля  1927 года  в  городе  Куса  Челябинской  области.  В  1928  году  семья  переехала  в  город  Свердловск  на  строительство  Уралмашзавода.  Там  окончил  школу,  Свердловский  машиностроительный  техникум  в  1947 г.  Затем  проработал  40  лет  на  Уралмашзаводе  технологом  по  чугунному  литью.
   В  1950  году  начал  посещать  литературный  кружок  Уралмаша  при  газете  «За  тяжелое  машиностроение».  Именно  в  этой  газете  появились  мои  первые  заметки  о  труженниках  завода.  Став  рабкором  этой  газеты,  был  связан  с  ней  до  2-тысячного  года,  когда  газету  закрыли.
   В  1988  году  стал  членом  Общества  уральских краеведов. Результаты  своих  находок  публиковал  в  газетах  «Уральский  рабочий», «Вечерний  Екатеринбург», «На  смену!»,  в  «Областной  газете»  и  в  журналах  «Уральский  следопыт»  и  «Веси».
   Итогом работы стал  сборник  очерков  «Дирижабль  над  городом»,  вышедший  в  1993 году, очерк  о С. Г. Чудновском  в  книге  «37  на  Урале»,  и  очерк  о  Михайловском  заводе  «Белая  радуга»  в  книге  «Наследники  Икара».
   Всего    написал  и  выпустил  более  30  книг.  Последние  годы    работаю  над  серией  книг  «Встречи».  Это  уже  третья  книга. В  моих  планах  подготовить  к  изданию  четвертую  книгу,  в  которой  я  расскажу об  Ольге  Васильевне  Калинцевой,  авторе  книги  «Наши», и о других  членах  литературного  кружка  Уралмаша,  память  о  которых  мне дорога.







































_






















































Михаил Петров.  Встречи-3
Предисловие.
   Прошло лето 2018 года. 11 июля М. М. Петрову — автору  книги, исполнилось 91 год.  На моих глазах рождалась очередная книга воспоминаний. Я помогала разбирать архив писателя — краеведа и отбирать материал для  книги. На протяжении многих лет Михаил  Михайлович делал вырезки из газеты Уралмашзавода «За тяжёлое машиностроение», где печатались стихи, рассказы и очерки членов литобъединения,  и бережно  их сохранил до наших дней. В течение трёх летних месяцев печаталась эта книга.  Первый очерк печатала я, так как Михаил Михайлович  заболел и не мог работать на компьютере.  Над вторым очерком об А. И. Занине мы работали  вдвоём: я разбирала почерк  в письмах Занина и диктовала, а Михаил Михайлович набирал текст на компьютере.  Третий и четвёртый очерки автор писал сам, ежедневно, превозмогая свои недомогания. Эта книга в прямом смысле подняла его на ноги, он загорелся идеей: рассказать читателям о своих друзьях—писателях из литературного клуба Уралмаша, с которыми на протяжении многих лет встречался и дружил.
   О литературном объединении Уралмаша я прочитала книгу М. М. Петрова «Уралмашевские всходы» ещё в 2012 году и даже рассказала об этой книге, выступая перед библиотекарями области в Верхотурье в том же году. В декабре 2014 года по приглашению поэта, члена Союза писателей России   Л. А. Ладейщиковой мы с Михаилом Михайловичем, как старейшим членом литобъединения, побывали на 80-летии литобъединения Уралмаша, который проходил в старом здании  ДК Уралмаша. Да и сама я стала посещать заседания литературного семинара Л. А. Ладейщиковой, который является преемником  старейшего литобъединения Екатеринбурга, организованного в далёком 1934 году.
    Серия книг  под названием «Встречи» - это прямое продолжение книги «Уралмашевские всходы».
    23-24 августа 2018 года  я побывала в Кунгуре — на родине Б. С. Рябинина, очерк о котором есть во второй книге «Встречи», посетила библиотеку им. Б.С. Рябинина и вручила  эту книгу директору библиотеки Нине Васильевне Бабкиной. Я побывала на экскурсии  в Кунгурской Ледяной пещере, как когда-то побывали там М. М. Петров  и А. И. Занин — настолько меня вдохновил рассказ Михаила Михайловича  об этой пещере. Взобравшись на гору, я полюбовалась видом на реку Сылву, по которой перебирались на другой берег эти два друга в 1956 году, правда, по реке уже не ведётся сплав леса. 5 сентября 2018 года я побывала вместе с библиотекарем-краеведом из Верхней Туры Л.Н. Александровой в гостях у Леокадии Семёновны Рябининой  и подарила ей книгу М. М. Петрова «Встречи».
   Новую книгу М. М. Петрова с очерком об А. И. Занине я обязательно перешлю в краеведческий музей  Магнитогорска, где бережно хранятся рукописи  неизданных книг писателя. Обязательно передам несколько экземпляров книги в библиотеки города Екатеринбурга и расскажу о мемуарах М. М. Петрова в его родном литературном объединении Уралмаша.
Анна Исупова
Встречи
    20 июля 1950 года. Эта дата запомнилась мне тем, что я в этот день впервые пришёл на заседание литературного кружка при газете «За тяжёлое машиностроение». Здесь увидел много молодёжи, многие,  как и я,  семьями ещё не обзавелись, времени свободного для творчества было достаточно. Собирались каждую неделю на «поэтические среды» и «прозаические пятницы». Из членов литкружка тех лет запомнились Исаак Ронин, Анатолий Занин, Николай Старина, Геннадий Якимов, Михаил Леверов. Спустя 68 лет, я решил вернуться мысленно в те годы, и написать воспоминания о некоторых  собратьях по перу, с которыми близко общался и дружил.



Часть первая.
Геннадий Васильевич Якимов
(Март 1927- 01.01.2004)
   Я захотел оживить образ талантливого члена нашего литобъединения – поэта – сатирика Геннадия Васильевича Якимова. Каким я его помню? Это был человек среднего роста, в теле, крепыш! Голова круглая. Волосы русые. Ходил и говорил медленно. При встрече всегда улыбался. Здороваясь, обязательно вступит в разговор и расскажет анекдот или интересный случай. Всегда  спросит, что нового я написал. Чаще всего виделись с ним в редакции газеты «За тяжелое машиностроение». Сколько помню, он был холост, жил один в комнате с соседями в большой квартире. Я знал, что он иногда выпивал, но никогда пьяным его не видел...
   С  Якимовым мы одногодки. Он родился в марте 1927 г. в Кировской области. Он всегда говорил: «Мы  - вятские!» По набору, его родители, как и мои,  приехали в Свердловск на строительство Уралмаша, здесь и обосновались на всю жизнь. После окончания десятилетки в 1942 г, Якимов поступил учеником слесаря-лекальщика в инструментальный цех Уралмашзавода.
    В 1946 г.  в цех пришла корреспондентка  заводской газеты «За тяжёлое машиностроение» для сбора материала. Ей кто-то сказал, что есть такой рабочий Геннадий Якимов, который пишет басни. Она порекомендовала ему обратиться к главному редактору газеты «За тяжелое машиностроение»  Максиму Зубастому. Максим Зубастый – литературный  псевдоним  Иосифа Львовича Брилович-Адского. Да кто на Уралмаше не знал тогда Максима Зубастого - автора многих сатирических фельетонов и простодушных раешников, прочитанных с клубной сцены и опубликованных в заводской  газете!   И вот преодолев стеснительность, пришёл Якимов со своими баснями в редакцию газеты.  И Адский поддержал молодого баснописца.
    Адский   был  в 50-е годы и руководителем литературного кружка Уралмаша, куда пришёл я, куда стал ходить и  Якимов.  По настоятельной рекомендации Адского, Якимов стал посылать свои басни в редакции местных газет, и его стали печатать.   Однажды Геннадий послал басни в «Литературную газету». Ему отказали. Автор загрустил и в таком невесёлом настроении зашёл в редакцию. «Почему невесёлый?»- спросил его Иосиф Львович. Якимов рассказал об ответе «Литературной газеты». «Не горюй, -  успокоил его Адский.   - Пошли эти же басни в журнал «Крокодил». Они объявили конкурс на лучшее сатирическое произведение». Шёл 1949 год.
    Якимов послушал своего наставника, послал басни в «Крокодил». В результате, на Всесоюзном конкурсе этого журнала в области юмора и сатиры, Якимов получил вторую премию. Первую никому не присудили. Вторую премию разделили на двоих: одну получил поэт Александр Безыменский, а другую – Геннадий Якимов.
   Победа молодого поэта в столичном журнале стала известна в Свердловском отделении Союза писателей, которым в те годы руководил Константин Мурзиди. Получив из Москвы заявку на двух претендентов для учёбы в Литинституте, руководство Союза писателей назвало Льва Сорокина и Геннадия Якимова. Так, в 1951 году наш кружковец стал студентом престижного литературного института, который успешно окончил в 1956 г.  В 1951 г. в Свердловском областном государственном издательстве вышел сборник «Молодые голоса.  Стихи и рассказы», куда вошли произведения начинающих поэтов и прозаиков Урала. В этом сборнике  и  басня Геннадия Якимова «Безродная кукушка».
   В 1956 году Г. В. Якимов решил предложить свою дипломную работу – пьесу «Пунш» Свердловскому драматическому театру. По его просьбе эту пьесу я перепечатал на своей машинке, и он отвёз  в театр. К сожалению, пьеса так и не была поставлена.
    Якимов стал работать внештатным сотрудником газеты «За тяжёлое машиностроение». В редакции газеты Якимова ценили  за его талант и всячески старались поддержать материально.
Рождение отдела сатиры и юмора «Малютка»
    19 августа 1982 года.  В канун 50-летия Уралмаша Якимов предложил мне организовать вместе с ним отдел юмора и сатиры при газете «За тяжёлое машиностроение». Я согласился. Но он ещё добавил, что надо человек десять, и выбрать редактора. Я предложил редактором его, как талантливого юмориста и имеющего высшее литературное образование. Он отказался, сославшись на частые командировки. Придя к себе в отдел, я по предложению Якимова, переговорил с И. Рониным, и получил от него полное согласие сотрудничать с новым отделом.
    Потом я сходил к редактору стенной газеты «За непрерывное литьё» и попросил назвать  товарищей, которые у них числятся в юмористическом отделе. Это оказались Катков и Корякина. Но Катков отказался, заявив, что и другие не будут. Потом я поговорил на эту же тему с редактором стенной газеты «За буровую технику».
20.08.1982г.  Я сообщил Якимову о согласии И. Ронина и о неудачной агитации общественников стенной печати.
23.08.1982г. Утром я принёс Якимову «шапку» отдела «Сатирический отдел «Фреза» и две юморески: «Ничего смешного» и «Телефонный разговор». Его в редакции не было, и я оставил всё на столе Казаковой в лит. отделе. Потом мы созвонились, и я посетовал, что в редакции для вновь организуемого отдела секретарь Валя даже отказала в папке. Поэтому я пообещал принести папку из дома.
24.08.1982г. Утром я занёс в редакцию папку и сказал Якимову, что ждать того времени, когда у нас соберётся достаточный состав желающих работать, не следует. Это время может настать при уходе на пенсию. Он со мной согласился, и мы решили работать таким составом, какой есть.
   На папке Якимов написал «Папка для шедевров», и  положив в неё мои материалы и стихотворение М. Стихотворцевой «Как котёнок стал спортсменом».
    И вот я держу в руках газету «За тяжёлое машиностроение» за 1 апреля 1983 года, где впервые напечатаны материалы новой рубрики под названием «Малютка». Читаю анкету:
«Малютка» Сатира и юмор.
Имя: «Малютка»
Дата рождения: 1 апреля 1983 года.
Место рождения: редакция заводской газеты, бульвар Культуры,8.
Родители: внештатный отдел сатиры и юмора.
Место жительства: 4-я страница газеты.
  XX век ознаменовался тем, что Уралмаш смастерил «Малютку» - стиральную машину, которая заслужила  Знак качества. Воспользовавшись её безразмерной популярностью, редакция газеты скомплектовала свою «Малютку» - отдел юмора и сатиры. Параллель вполне понятна: если первая «Малютка» борется за чистоту воротничков и манжет, то вторая – за чистоту человеческих отношений, за высокое качество нашего труда.
  Сегодняшний выпуск продукции отдела совпал с Днём смеха. Однако заверяем вполне серьёзно, что голос «Малютки» будет раздаваться и в другие дни. Поэтому приглашаем читателей газеты принять неунывающее участие в укреплении её юмористической стирки».
   В первоапрельский первый номер  отдела юморы и сатиры включили материалы её создателей: мою юмореску «Идея с коромыслом» и басню Якимова  «Спившийся верблюд»:
Верблюда на банкет позвали Ишаки
По случаю какой-то годовщины,
Где, как сказали знатоки,
Имелись дамы и мужчины.
Ломился стол от разных вин и блюд.
Подняли тост – шарахнулся Верблюд.
- Ты что кривляешься? Ну, пей, корабль пустыни!
- Я воду редко пью, не то чтобы вино…
- Уважь компанию! Убавь чуток гордыни!
Глотни хоть с нами заодно!
Верблюд глотнул… потом напился…
И до сих пор ещё не протрезвился.
А впрочем, нет.
Один Ишак сболтнул:
Корабль пустыни в луже утонул.
   С годовщиной «Малютки» поздравил Феликс Вибе – заведующий отделом юмора и сатиры журнала «Урал» и член Союза писателей СССР Герман Дробиз:
Это, граждане, не шутка –
Доводилось наблюдать:
Годовалая «Малютка»
Может взрослых напугать!
Кто попал в неё, в «Малютку»,
Тот взволнован не на шутку:
Им малышка смело, бойко
Учинит головомойку.
Верю, ты, «Малютка» наша,
Всё умение отдашь,
Чтобы чище стал и краше
Знаменитый Уралмаш.

5 мая 1984 года в «Малютке» Якимов опубликовал своё стихотворение «О знаках»:
В разгар солидного собранья
На ум пришло запомнить и учесть:
Какие у кого особенности есть
В подборе знаков препинания.

Перестраховщик осмотрительный
Знак выбирает вопросительный.

Здесь взгляд не нужен проницательный:
Чинуша любит восклицательный.
Тире у тех, в ком уйма самомнений,
Чтоб букву «я» связать со словом  «гений».

У беспринципного без счёта полномочий
Возложено на бисер многоточий.

У крючкотвора наготове запятая,
Остроконечно завитая.

Я тех готов хвалить и славить,
Кто, главное сказав,
Умеет точку ставить.

   Постепенно «Малютка» нашла своих читателей и авторов. Среди авторов стихов, басен, миниатюр, очерков были писатели Екатеринбурга, рабочие и инженеры Уралмаша, даже целые коллективы завода.
   Хочется рассказать о реакции подвергнутых критике на страницах сатирического выпуска «Малютка». В публикации моего материала под заголовком «Хозяйчики», выпуск N 7, «ЗТМ» N 10 от 14.01.84 рассказывалось о людях, выносивших с завода различные предметы, принадлежащие заводу. Вскоре, утром 26.01.84 после публикации этой заметки в редакцию газеты «За тяжёлое машиностроение» пришёл, подвергнутый критике,  С.П. и мастер участка М.И.  С. П. категорически заявил, что в заметке опубликована явная ложь и требовал печатного опровержения. Тотчас же этот разговор передала мне по телефону секретарь редакции В. Г. Хрупало. Я в свою очередь связался  по телефону с начальником бюро пропусков  Г.Н. Разгулиным и он сказал, что задержание С.П. факт,  а не ложь.
   Перед обедом мне позвонил М. И. и сказал, что я зря оклеветал С. П.  Он – коммунист, а в 16 часов на партийном собрании должно разбираться персональное дело невиновного человека.  Договорились  в 14 часов встретиться в бюро пропусков. А получилось вот что: по установленному порядку у нарушителя отбирается пропуск. Чтобы обратно получить пропуск, нарушитель должен чистосердечно признаться во всём начальнику цеха и получить выговор.  Второй экземпляр приказа начальника цеха с текстом выговора нарушитель должен принести в бюро пропусков, после чего он получит пропуск. С. П., видимо, сам отпечатал текст приказа, не ставя в известность начальника цеха, уговорил секретаршу поставить на ложном приказе печать, и сдал его в бюро пропусков. Если бы не публикация в газете, никто никогда бы  не узнал, что С. П. 29 августа 1983 года вынес с завода детали самогонного аппарата, с чем и был задержан.
   Почти в каждом номере «Малютки» печатались мои юморески и сатирические очерки.  В 1987 г. мне исполнилось 60 лет,  и я вышел на пенсию. Пыл мой немного к писательству юморесок поутих. И вот я получил письмо от Г. В.  Якимова, написанное им 28.10. 1987г.:
Здравствуй, Миша Михайлович!
   Поздравляю с наступающим праздником. На днях собираюсь в командировку в Омск, поэтому решил заранее сигнализировать насчёт праздника. «Малютка» без тебя хромает и хнычет. Предлагаю такую штуку под названием «Юморист на пенсии». Её содержание будет примерно таким:  «На днях позвонили в ОГМ НИИТяжмаша инженеру- технологу Михаилу Михайловичу Петрову, одному из родителей «Малютки», с первых дней и на протяжении трёх с лишним лет кормившему её вкусными фактами с авторским гарниром. На том конце телефонного провода раздался сладкозвучный дамский голос:
- А ваш юморист на пенсии.
   Мы вздрогнули. Сперва от горести: рухнул тесный контакт. Потом от радости: так ведь М. Петров наверняка пишет сейчас мемуары! Может, он вспомнит какие-нибудь эпизоды, связанные со сбором фактов для «Малютки»? И он вспомнил…
   Миша, вспомни, как мы подсчитывали количество гранитных глыб – поребриков, их вес, цену. Материал уже был почти готов, но кто-то заприметил тогда «малютчиков», куда-то сообщил, чтобы увезли. Порядок навёлся.
   Вспомни, как ты ехал с Посадской на работу и думал над срочной юмореской для «Малютки». Забыл взять билет или поставить компостер, а тебя чуть не оштрафовали за безбилетный проезд. А может быть, и поплатился трёшкой.
   Ну, ещё что-нибудь вспомни. Перед праздником выйдет «Малютка» N 51. Может, подкинешь тему? Теперь ведь со стороны кое-что виднее. У меня тебе тема: напиши о Вахонине (Б. Васильеве, В. Балашове и т.д.)
    Ну, будь здоров! Если что вспомнишь, то отпечатай «Юморист на пенсии» - зачин, который я набросал, а потом свои мемуары.
Осиротевший Яким Букса. 28.10.87.»
   В 1993 г. «Малютке» исполнилось 10 лет. Газета «За тяжёлое машиностроение» сменила название и стала называться  «РИТМ -  Рабочие, инженеры – творцы машин». А «Малютка» продолжала регулярно выходить. Герман Дробиз прислал в газету  поздравление, которое назвал «За что боролись?»:
  «Дорогие коллеги, авторы «Малютки»! Сердечно поздравляю вас с юбилеем и, пользуясь случаем, хочу задать несколько вопросов – в надежде, что ваши ответы станут для меня полезными советами.
1. Десять лет назад вы вместе со всей редакцией сражались «За тяжёлое машиностроение», а сегодня живёте в «РИТМе».  Когда было легче?
2. Десять лет назад вы боролись с пережитками капитализма в сознании людей. Искореняете ли вы нынче пережитки социализма в их сознании – такие, как идея бесплатного обучения, лечения и получения жилья?
3. Знаете ли вы, что скоро грядёт денежная реформа, и все старые анекдоты будут обмениваться на новые из расчёта: сто про Ленина – на один про Ельцина, десять про Чапаева – на двадцать про Хасбулатова! Знающие люди говорят, что новые анекдоты будут ещё более красочными и прочными, что обеспечит им многолетнее хождение.
4. Слышал, что экспортная продукция Уралмаша по - прежнему хороша. А ваша? Конкурентоспособны ли ваши шутки на мировом рынке? Можете ли вы продать их хотя бы в Китай! Или их там не поймут?
5. Говорят, у наших сограждан в последнее время напрочь пропало чувство юмора. Лично я уже не знаю, чем рассмешить людей! А вы?  Тоже! А щекотать не пробовали?
6. «Малютка», в честь которой вы назвали себя десять лет назад, стала в сто раз дороже. Или в двести? Надеюсь, во столько же раз возросли и гонорары в вашей «Малютке»! Очень хочется верить…
7. Есть ли у вас, как у меня, ощущение, что все мы в последнее время на что-то напоролись? Что бы это могло быть? Случайно, не то ли самое, за что боролись?
С наилучшими пожеланиями Герман Дробиз».

В этом же номере опубликована притча  Якимова -  «Историческое одеяло» под псевдонимов Я. Кимов:

Меланья на рынке ни много ни мало
Продать вознамерилась рвань-одеяло,
Её упрекали: «Откуда, Мелань,
Сюда принесла несусветную рвань?»
Старуха, прищурившись, так отвечала:
- А ты не базарь, а послушай сначала,
А после порадуешь байкой друзей.
Торговое дело моё не пустое.
И место не рынок ему, а музей…
Припомни, какие мы видели страсти,
Когда депутаты карабкались к власти,
Какими словами кидались с трибун,
И всё непременно про счастье народа:
Оно, мол, придёт через год иль полгода.
И каждый  народный такой говорун
Нахрапно тянул на себя одеяло.
Вот рваным оно потому-то и стало.
И тот, кому лучше других повезло,
На свалку, видать, и спихнул  барахло.
Старушка взглянула налево, направо
И так заключила, вздохнувши лукаво:
- И впрямь эту рухлядь в музей бы снесла,
Да пенсия нынче по ценам мала…

За 9 декабря 1993 г. в газете РИТМ» в отделе сатиры и юмора  «Малютка» опубликовано два стихотворения  Якимова. Вот одно из них, отражающее настроение рабочего люда:
ЭХ, РОДИМЫЙ!
Что ты ржёшь, мой конь ретивый,
Что ты зубы скалишь мне,
Или ты такой счастливый
В нашей нищенской стране?
Иль тебе, открыв дебаты
Про земные чудеса,
Кандидаты в депутаты
Обещали пуд овса?
Эх, душа, родимый, вянет,
Позабудь про этот корм:
Чёрт их знает, что настанет
В вихре рыночных реформ!

   Перебирая газетные вырезки прошлых лет, я натолкнулся на заметку о нашей «Малютке» в газете «Уральский рабочий» за 16 июля 1989 г. Заметка вышла под рубрикой «Веселухин ложок» и называлась «Свои среди своих. На все сто»:
« … Позавчера увидел свет её 100-й выпуск. Всю гомонливую сотню «Малюток» вынянчил и выпестовал свердловский сатирик Г. Якимов. Естественно, в тесном сотрудничестве с коллективом газеты «За тяжёлое машиностроение».
   Вообще, очень мало материала опубликовано в интернете про те  годы, когда Уралмаш гремел по всей стране, и я был причастен к событиям родного завода, регулярно печатаясь в местной газете. И вот я натолкнулся в интернете на очень интересную заметку, которую привожу полностью:
«Медаль за юмор»
При Свердловской областной газете «Уральский рабочий» работала творческая группа «Веселухин ложок». В 1996г. по инициативе «Президента» Владимира Прокопьевича Вилисова в Екатеринбурге создаётся «ВАСЮ» – «Всемирная академия сатиры и юмора». В феврале 1996г. ВАСЮ в лице В. П. Вилисова и «Веселухина ложка» - Татьяны Борисовны Буровой (и ныне журналист «Уральского рабочего»), Владимира Михайловича Ветлугина, Рудольфа Григорьевича Шипулина сделали эскиз медали. В. П. Вилисов (предположительно) за свой счет выпустил 1000 медалей «За юмор» с портретом Козьмы Пруткова и надписью «За юмор!» на колодке в виде башмака.
Первые награжденные 1996г. сатирики и юмористы (по информации из «Уральского рабочего» от 28.12.1996г.): Сергей Анатольевич Ханжин (г. Кушва), Виктор Михайлович Деменьшин (с. Щелкун), Алексей Тимофеевич Мутовин и Геннадий Васильевич Якимов (Екатеринбург), Виктор Васильевич Дакалов (ст. Аять), Анатолий Васильевич Виноградов (д. Кузнецово Таборинского района), Дмитрий Михайлович Кочетков и Юрий Алексеевич Ковязин (г. Каменск-Уральский), Михаил Иванович Петухов (с. Килачевское Ирбитского района), Юрий Степанович Шишонков (г. Нижний Тагил).
Объявленный В. П. Вилисовым тираж 1000 медалей, вес 11,462 г, диаметр 30 мм, оборотная сторона гладкая, на колонке булавка для крепления к одежде.
В 1996 году вышла в свет книга Геннадия Якимова «Басни» с предисловием Аркадия Бусыгина   тиражом 300 экз. Один экземпляр  Якимов подарил мне с надписью:
Теперь в твоих руках
Лопата, тряпка, грабли.
Как огородник,
Можешь многое суметь,
Но раз над городом
Взлетел на дирижабле,
Подумай, вновь над чем-нибудь взлететь.
За выпуск сборника тебя благодарю
И в эти дни уже второй творю.
           27.06.96. Г. Якимов.

Уйдя на пенсию, я оставался постоянным читателем газеты «РИТМ».  В 1998 году на 47-ом году жизни скончался талантливый журналист Александр Борисович Плавинский, который активно сотрудничал с газетой «За тяжёлое машиностроение» - «РИТМ». Г. Якимов написал стихотворение «Урна» и посвятил это стихотворение другу Саше Плавинскому (опубликовано в газете «РИТМ» за 25.11. 1998):
Лишь чёрный выхлоп дыма из трубы
И урна с прахом – горсть из крематория…
Вот финиш человеческой судьбы –
Нелёгкой жизни грустная история.
Да, тяжко говорить: он рядом с нами был –
Работал, волновался и любил,
Старался быть товарищем и другом.
Жил как газетный разворот:
Весь  - нараспашку, весь – душевный взлёт,
Хотя и мучился терзающим недугом.
Ушёл, не дописав заветных строк,
Но где-то возле нас душа его витает.
Скорбим и думаем невольно: Видит Бог,
Нам без него чего-то не хватает.
Здесь сердце, здесь улыбка, здесь мечты –
Всё поглотила вечность темноты.

Часто Г. В. Якимов в газете «За тяжёлое машиностроение»- «РИТМ»  печатал и свои краеведческие заметки и очерки. В этой книге я захотел напечатать несколько его краеведческих очерков об Уралмаше.  Эти очерки мне дороги тем, что они про родной Уралмаш, с которым связана вся моя жизнь.  Да и я сам включился в краеведческую работу, став членом Общества уральских краеведов в 1987 году.
«Юбилей площади»
Мемориальная доска возле памятника Серго Орджоникидзе напоминает, что здесь в 1928 году началось сооружение Уральского завода тяжёлого машиностроения и соцгорода Уралмаш. Да, это произошло ровно 70 лет назад – рубка леса для расчистки площадки под будущий гигант индустрии. Тогда же были заложены фундаменты двух первых цехов – металлоконструкций  и ремонтно-строительного, а также  здания центральной лаборатории. На расчищенной площадке состоялся первый митинг, посвященный началу строительства завода.
Тогда была просто «площадка», теперь это предзаводская целая площадь имени Первой пятилетки, созданная по проекту архитектора И. А. Робачевского и П.В. Оранского. Специалисты отмечают оригинальность площади, единственной, пожалуй,  в нашем городе по своей структуре: центральные улицы соцгорода радиально, проще говоря, веером сходятся к заводу. Впечатляет, когда по этим улицам к утренней смене сходились тысячи машиностроителей.
- После вырубки леса площадь постепенно стала обрастать административными зданиями и жилыми домами, – рассказывал в своё время сторожил Уралмаша Виктор Николаевич Анфимов. – А первым поселенцем  на самой площади  был тогда лесничий.
Им оказался Пётр Александрович Сабуров, «приехавший сюда  со своим домом-избушкой из деревни Балтым по трудовому соглашению с управляющим Уралмашиностроя А. П. Банниковым. Избушка- контора лесничего «прописалась»  тогда на просеке, где сегодня начинается проспект Орджоникидзе. Под предстоящее строительство отводилось 1748,8 гектара земельных угодий. Такой документ и был вручён лесничему, который стал затем определять вырубку леса и другие работы.
Между проспектом Орджоникидзе и улицей Ильича, там, где сейчас располагается мини-рынок, находилась грандиозная трибуна. Тоже отличалась оригинальностью. Высокий и широкий фронтон покатой формы украшали барельефные фрагменты  из трудовой жизни рабочих. Над фронтоном возвышалась часть большой шестерни, где полые выступы- зубья предназначались для выступающих ораторов. А весь этот комплекс  завершал высокий столб-пьедестал, наверху которого стояла скульптура В. И. Ленина с традиционным жестом правой руки… После войны в связи с реконструкцией площади эту трибуну снесли.  Вместо неё возвели другую, на противоположной стороне площади – с памятником Серго Орджоникидзе.
В тридцать первом году  часть площади с одной стороны опоясалась трамвайным кольцом, с другой – железной дорогой, по которой долгое время ходили грузовые составы с лесом и торфом. Поезда «выныривали» из заводских ворот, проходили мимо заводоуправления, затем, огибая часть площади, направлялись на улицу Культуры. А дальше – когда как.  Если состав был с лесом, то сворачивали направо – на лесопилку, которая находилась за нынешней школой  N22. Если состав шёл с торфом, то сворачивал налево  - к бане, работавшей на торфе. Со временем железную дорогу убрали – лесопилку перенесли на окраину Уралмаша, а баню газифицировали.
Очертания и внешний вид площади проявлялись постепенно. Многое сохранилось с давних пор, но требует прояснения. Одним из первых зданий  была будущая центральная заводская лаборатория.  В начале тридцатых годов здесь размещался штаб строительства, где работал его управляющий Александр Петрович Банников. Чуть позднее появилось заводоуправление. В те же времена строились проходная завода, телефонная  станция. Через несколько лет все здания заняла главная бухгалтерия, а пристроенные «открылки» стали нынешними проходными.
В контур площади вошли и два первых  четырёхэтажных дома по улице Ильича. Обратите внимание: дом N1 вроде как бы недостроен, одна его часть одноэтажная. Здесь сегодня располагается мастерская по ремонту  обуви, а раньше  тут была временная котельная  с высокой железной трубой. Котельная просуществовала до пуска заводской теплоэлектроцентрали в 1932 году.  А в доме N2 в своё время находились райсовет, редакция заводской газеты и другие организации.
В 1937 г. вошло в эксплуатацию красивое здание гостиницы «Мадрид», названное так в связи с известными событиями в Испании. На первом этаже располагаются различные торговые организации. В годы войны здесь находился госпиталь N3584. Рядом с эти зданием после войны соорудили мемориал в честь уралмашевцев, погибших на кровопролитных фронтах.
Многим был памятным день 16 июля 1931 года. Первостроители шли с утра через эту площадь на завод, созданный их руками, и отработали первый свой трудовой день в появившихся к тому времени цехах. В том же году Уралмашзавод был выделен из системы Уралмашиностроя в самостоятельное предприятие. А через два года, как известно, состоялся официальный пуск гиганта тяжёлого машиностроения». («РИТМ» 22.12.1998)
«Биография дворца»
Удивительное дело: сколько лет ходил сюда на концерты или в библиотеку, на лекции, в кино – и ни разу не задумывался о биографии уралмашевского Дворца культуры. А она, оказывается, имеет довольно любопытную историю.
На такие  размышления навела меня одна старая фотография. На ней чётко виден знакомый фасад и не менее чётко  - крупные слова над входом «Ресторан – столовая». Раньше это здание называлось торговым корпусом. Здесь было много производственных помещений, не говоря уже о залах для посетителей. Кстати, на крыше левого крыла ресторана- столовой находился так называемый летний зал. Об этом напоминают кое-где оставшиеся перила.
Много места занимала кухня. Здесь училось немало специалистов общественного питания города.
Торговый корпус был построен в 1933-1935 годах. В его сооружении принимала участие большая группа инженерно- технических работников. В её состав входили: М. Цикарев, Н. Ситинков, А. Жернаков, П. Жилкин, К. Бактерева, А. Анкудинова, Ю. Шариков и многие другие.
Дворец культуры, который раньше назывался просто клубом, начал свою работу в этом здании с 1937 года. От бывшего торгового корпуса здесь остались и функционируют сейчас только столовая N17 и филиал кондитерско- безалкогольного комбината N1. Все остальные помещения отведены для культурно- просветительской работы и занятий коллективов художественной самодеятельности. В этом здании находятся также клуб школьника и кинозал. И ещё одна памятная для старых уралмашевцев деталь: в годы Великой Отечественной войны во Дворце культуры находилось отделение городского госпиталя. Здесь были созданы  все условия для раненых защитников Родины.
Старожилы рассказывают также, что немного раньше клуб находился в деревянном бараке в лесочке (на нынешней улице имени XXII партсъезда), напротив бани. О нём сейчас мало кто помнит.
Придёт время, когда  теперешний двухэтажный Дворец культуры сменит свой адрес. И дня новоселья осталось ждать не так долго.
Г. Васильев (ЗТМ, N52 за 9.05.1996)

     «Где шумел лес»
По старой фотографии, где не видно характерных ориентиров, трудно определить, на каком именно месте находился более чем полувека назад этот уралмашевский цирк. Только старожилы могли помочь в установлении истины. К одному из них – бывшему главному инженеру управления жилищно-коммунального хозяйства ПО «Уралмаш» В. Анфимову – мы и обратились. «Строение с куполом  было возведено у нас  в 1931 году,- сообщил Виктор Николаевич. – И находилось напротив нынешнего рынка, где простирался пустырь. А кругом ещё шумел лес. Было оно стандартного образца, с ареной диаметром тринадцать метров, представления шли, в основном, в летнее время. Иногда здесь проходили общезаводские собрания».
Открытие цирка состоялось почти за три года до официального пуска «завода заводов». Этот факт красноречиво  свидетельствует о том, что машиностроители уже заранее довольно основательно  думали о своём социально-культурном быте. Листаем пожелтевшие страницы заводской газеты полувековой давности. «8 июня 1934 года. Открытие летнего сезона. Три больших отделения при участии лучших советских  и иностранных мастеров. Конюшня дрессированных лошадей, верблюдов и ослов под руководством популярного дрессировщика А. Т. Козырькова… Фантастическая иллюзия  «Корабли пустыни»… Весь вечер комик Джери. Конферансье И. В. Лебедев (дядя Ваня). Оркестр под управлением Гейзика». «4 июля 1936 года. Сегодня открытие  матчей французской  борьбы с участием борцов – профессионалов. Ежедневно борются две пары. Арбитр – В. М. Лебединский. Большая разнообразная программа. Номера всех жанров. 10 номеров в двух отделениях. 6 июля детское большое представление».
В августе 1936 года  в заводской газете была опубликована  небольшая заметка под заголовком «Итоги цирковой программы на Уралмаше». В ней, в частности, говорилось: «Несмотря на ряд недочётов, работа цирка работа цирка на Уралмаше заслуживает положительной оценки. При всей бедности оформления, дирекция (директор тов. Шульц) сумел сделать цирк центром культурного развлечения  трудящихся Уралмаша. В программе были хорошие, интересные номера. К числу таких надо отнести выступления  Джунтины – Маргариты – кавказская двойная джигитовка, братьев Вольхиных – гимнасты на трапециях, музыкальных эксцентриков  Трипутиных, братьев Воробьёвых – акробатика, сестёр Сербиных – эквилибристы  на проволоке…»
По свидетельству старожилов, особенно привлекла  публику французская борьба. Перед её началом проходил традиционный парад богатырей. И каждого из них артистично представлял любимец публики  конферансье Иван Владимирович Лебедев (дядя Ваня), сам когда – то принимавший участие  в подобных схватках и встречавшийся даже со знаменитым Поддубным.  Ну, а тут блистали, судя по газетному выступлению,  Яковлев, Демов, Лавренёв, Калинин, демонстрируя «силу, красоту, культурность приёмов».
К сожалению, цирковое деревянное здание вскоре обветшало, и его пришлось снести. Сейчас на том  месте стоят благоустроенные дома. Но на УЗТМ появились  циркачи – взрослые и дети, занимающиеся  в художественной самодеятельности.
Г. Якимов» (публикация в газете «Вечерний Свердловск»)

К 275-летию Екатеринбурга.
«И « Лебедь» поплыл по Исети»
Отмечали недавно трёхсотлетие российского флота. В печати, по радио упоминались порты, фамилии мореплавателей, названия пароходов. И как-то обидно становилось за родной город – ни строчки, ни звука о нём. Может, где-то что-то и промелькнуло. Что ж, разве за всем уследишь?
А ведь город-то наш заложили тоже почти триста лет назад. И не где-нибудь, а на стыке двух рек: Исети, «впадающей» аж в Сибирь, и Чусовой, наполняющий своими водами Волжско-Камский бассейн. Не зря один из основателей Екатеринбурга В. Н. Татищев докладывал императрице Екатерине: « Место изрядно, а припасы до Санкт-Петербурга и в прочие места России ставить водой можно».
И верно. До прокладки великой сибирской железнодорожной магистрали, Чусовая текла основной дорогой по Среднему Уралу. Для деловых и гостевых надобностей люди добирались до соседей на пароходиках и весельных лодках. И всякие металлоизделия с окрестных заводов сплавляли на деревянных баржах, которые зачастую тянули горемычные бурлаки.
19 июля 1853 года на Верх-Исетском пруду… Кстати, этот пруд образовался после завершения  в 1825 году строительства городской плотины через Исеть, которая, как известно, вытекает  из Исетского озера. Образовавшийся водоём служил резервом  для Екатеринбургского железоделательного завода. Так вот, на этом пруду почти сто пятьдесят лет назад был спущен на воду пароход с красивым названием «Лебедь»…
Далее, в 1860 году на Чусовской пристани Усть-Утка, принадлежавшей известным заводчикам Демидовым, под руководством  тагильского мастера Максима Утёмова был построен пароход с необычным названием «Опыт», вроде как экспериментальный, приспособленный для быстрого течения и малых глубин реки.
И вот ещё удивительный факт. Строительством пароходов, оказывается, занималось и такое «сухопутное» предприятие, как Первое механическое заведение Екатеринбурга, ныне завод  транспортного машиностроения  имени Я. М. Свердлова. Здесь в 1851 году  изготовили пароход «Урал». Весьма оригинальным способом. Машинное устройство, паровой котёл и корпус парохода  в разобранном  виде  доставили  на одну  из чусовских пристаней, собрали там и готовое судно по вешней воде сплавили на Каму. До 1963 года на маршруте  Омск – Салехард курсировал по Иртышу и Оби грузопассажирский пароход «Карл Либкнехт».До октябрьской революции  он назывался  по имени судовладельца «И. Корнилов».
Сейчас у пристани  под Красноярском стоит музейным экспонатом отремонтированный  пароход «Святитель Николай». Чем же он примечателен? Сто с лишним лет назад  детали этого парохода  были изготовлены на Урале. Кстати, на «Святителе Николае» В.И. Ленин и его спутники  плыли по Енисею в ссылку.
Урал, судостроение, пароходы – несовместимые, казалось бы, понятия. Но перечисленные выше  факты говорят сами за себя. Выходит, судостроение – одна из старейших отраслей уральских предприятий.
 … Когда прохожу мимо нынешнего здания театра юного зрителя, вижу на высоком  постаменте металлическую модель парусника. Невольно вспоминается, что модель в честь новоселья театра изготовлена умельцами Уралмашзавода. Но это попутно. Как бы в шутку. Ещё вспоминается, но уже всерьёз, что в своё время по далёким морям , по высоким волнам  плавали пароходы с близкими и дорогими для нас названиями «Свердловск» и «Уралмаш».
Г. Якимов  (РИТМ,N14 от 11.08.1997.)

«Внимание: говорит «Уралмаш»
Эти слова произносились с улицы Ильича, из дома 8. Давно, в годы войны и некоторое время после неё. Уралмашевцы тогда поясняли: «Дом, где радиоузел…» Отсюда шли информационные передачи, транслировались выступления  заводской художественной самодеятельности. Радиоузел обслуживал уралмашевский посёлок.
На днях встретился  с токарем цеха 22 Варфоломеем Ивановичем Грозновым. Это имя широко известно среди заводских станочников: Варфоломей Иванович  в своё время был инициатором скоростного резания. За трудовые успехи награждён  орденом Октябрьской революции. Известен Грознов и среди уралмашевских спортсменов как мастер спорта по городкам. Знают его  и участники художественной самодеятельности. Вот с каким человеком  и состоялся у нас разговор:
- Занимался я тогда в заводском народном хоре, - сказал собеседник. Им руководил Михаил Георгиевич Княжев, энтузиаст областного хорового общества.
Это был популярный в своё время хор не только на Уралмаше, но и в городе. Его так и называли: хор Княжева. Коллектив состоял из молодёжи и ветеранов. Он выступал  в цехах завода, в госпиталях города, в домах отдыха, по областному радио, в том числе и по уралмашевскому.
- Помещение было тесновато для нашего хора, - пояснил Грознов, - да и акустика  не совсем соответствовала, но мы всегда выступали  с большим удовольствием.
Сейчас на Уралмаше работает заводское радиовещание, которое обслуживает цехи и отделы предприятия. А в доме 8 по улице Ильича  находится 2-й линейный цех Свердловского радиотрансляционного узла.
Я. Геннадьев(«За тяжёлое машиностроение»,6 мая 1980)
И ещё мне хочется воспроизвести очерк Г. Якимова о Владимире Фёдоровиче Фидлере – человеке, который сыграл большую роль в жизни моего деда – Ивана Афанасьевича Климова, работавшего мастером механических работ на горе Благодать. Они там познакомились и подружились. Моя мама, Сусанна Ивановна Климова, рассказывала мне, что ещё в детстве сидела на коленях у В. Ф. Фидлера. Да и на строительство Уралмаша она попала по приглашению самого Фидлера, через его  переписку с её отцом И. А. Климовым.
«Имя Канта звучит на предприятии»
Имя великого немецкого философа произносится здесь ежегодно, в конце октября, когда на Уралмаш съезжаются потомки. Однако эту весьма любопытную  историю следует рассказать издалека.
На одном из стендов уралмашевского музея увидел небольшую  фотографию симпатичной женщины. Под снимком подпись: «Лина Юльевна  Фидлер, урождённая Кант». Да, того самого  Иммануила Канта, родоначальника немецкой классической философии. Что связало  с Уралмашем человека, имеющего такую выдающуюся родословную? Объясняется просто: она – мать Владимира Фёдоровича Фидлера, главного инженера  Уралмашиностроя в годы создания индустриального гиганта.
Немного очень далёкой истории. Иммануил Кант не был женат и не имел детей. Но у него имелись две сестры и брат, от которого родословная ветвь протянулась до Уралмаша. В пятидесятых годах прошлого века внук того брата Юлиус, будучи торговцем, перебрался в Москву и женился на русской немке. От их брака родилась дочь – Каролина- Лидия, та самая Лина Юльевна, упомянутая на музейной фотографии. Каролина – Лидия  была последней, кто носил фамилию Кант. В Москве она вышла замуж за аптекаря Иоганна Фридриха Фидлера, взяла его фамилию. Затем они уехали в далёкую Чухлому Костромской области, где родились  их дети, в том числе  и будущий  главный инженер Уралмашиностроя.
Направление в Свердловск  Владимир Фёдорович получил в середине двадцатых годов. К тому времени Фидлер, закончив Томский  технологический институт, работал сперва  инженером, а затем управляющим Государственными Златоустовскими заводами.
Судьба Владимира Фёдоровича складывалась трагически – в своё время он  был объявлен «врагом народа».   В связи с этим одну из новых улиц Уралмаша, названную когда-то  в честь Фидлера его именем, переиначили в нынешнюю Социалистическую. Однако рядом с фотографией матери Фидлера лежит  в музее справка - документ: «Постановлением Президиума  Верховного суда  РСФСР от 7 июня 1957 года приговор Свердловского областного суда от 30 июля 1934 года отменён, дело прекращено за отсутствием  в действии подсудимых состава преступления. В связи с этим  Фидлер Владимир Фёдорович  полностью реабилитирован…»
Честь и достоинство добросовестного человека были восстановлены  только через двадцать  с лишним лет. А ведь его обвиняли  в том, что он якобы являлся руководителем контрреволюционной организации, занимавшейся вредительством на Уралмашзаводе, что он агент  иностранной разведки, шпион, один из виновников случившегося на заводе большого пожара  в кузнечно- прессовом  цехе.
Фидлер умер в Москве 23 октября 1932 г. от сердечного, говорят, приступа, хотя многие историки этот диагноз ставят под сомнение. Характерно признание для того времени, 1934 г., когда шёл судебный процесс, парторг ЦК на Уралмаше Леопольд Авербах произнёс: «Как жаль, что Фидлер умер, а не мы его расстреляли…».
Таковы трагические факты. Но были и другие – созидательные, вдохновенные. Владимир Фёдорович рука об руку, плечом к плечу  с управляющим Уралмашиностроя Александром Петровичем Банниковым создавал первый в стране крупнейший индустриальный гигант. Один из них – прекрасный организатор, человек изумительной воли  и выдержки, другой -  технический мозг стройки, человек, поражающий своим кругозором  в самых различных  областях знаний, мастер инженерного искусства.
Коллеги Фидлера, случалось, обвиняли его в расточительности. Им казалось, что в проекте завода разрывы между цехами запланированы слишком большими, что завод можно расположить на площадке, по крайней мере  в два раза меньше. Это дало бы большую экономию на коммуникациях, благоустройстве, транспортных расходах в период эксплуатации. Ленинградский  Гипромез  тоже возражал: «Решение хорошее, но дорого». Проект неоднократно возвращался  для «удешевления». Впрочем, проектная стоимость будущего гиганта исчислялась более чем в сто миллионов рублей. По условиям того времени цифра неслыханная.
Фидлер выдвигал свои логические доводы: «Завод – это живой организм, который рождается, развивается, мужает. Мы с вами способствуем рождению завода и обязаны позаботиться  о «кровати» для него. Но нужно, чтобы это была территория, рассчитанная на взрослого, возмужавшего Самсона, а не детская коляска, которая ещё при ранней жизни станет для завода тесной, прокрустовым ложем…»
Разумная логика доводов главного инженера оказалась верной: всё растёт, всё изменяется. Самый первый проект Уралмаша исходил  из того, что завод должен удовлетворять потребность в оборудовании только Урала и частично Сибири. Ему планировали выпуск всего лишь 18 тысяч тонн оборудования. Но уже 3 июля 1927 г. Совет труда и обороны принял специальное решение о необходимости постройки на Урале завода общесоюзного значения. Уже в 1930 году производительная мощность завода возросла до 100 тысяч тонн с последующим увеличением  до 150  - 200 тысяч тонн продукции в год. Всем известно, какой весомый вклад  за минувшие  годы внёс Уралмашзавод в дело развития  машиностроения не только в нашем государстве, но и в других странах.
- У нас ежегодно, в день  кончины Владимира Фёдоровича, собираются  его родственники – давно уже повзрослевшие внуки, правнуки и юные праправнуки, - сообщила сотрудница музея Нина Георгиевна Обухова. – К сожалению, детей Фидлера нет в живых. Его сын Сергей долгое время работал на заводе начальником группы  в отделе главного конструктора, дочери Наталья и Ольга  - копировщицами. В прошлом году  у нас в гостях  собрались 38 членов этой удивительной семьи. В родственном общении друг с другом, за чашкой чая, одни воспоминания сменяли другие… И звучало, разумеется, имя Канта.
Кстати, по российскому радио прошёл цикл передач о жизни и деятельности Иммануила Канта. В одной из них упоминалась  фамилия Фидлеров как наследников брата великого философа.
Г. Якимов» («РИТМ»,116,27 октября 1998 г.) 
Вспоминаю  Г.В. Якимова как очень отзывчивого человека. Когда  15 февраля 1999 г умерла моя мама – Сусанна Ивановна Климова, он опубликовал в газете    некролог, написав, что ушла из жизни одна  из первых строителей Уралмаша.
Вспоминаю ещё один случай. Неоднократно в разговорах он упоминал о солёных огурчиках: «Поесть бы!» И я предложил ему приехать в гости и попробовать наши солёные огурчики. И он приехал, познакомился с моей женой Машей. Тут же рассказал к месту анекдот об огурцах, с удовольствием полакомился огурчиками.
Когда отмечали годовщину литобъединения, я сказал Якимову, что у нас осталась  банка огурцов, не примет ли мой дар. И он с удовольствием отведал мои огурчики.
В 2000 г. Борис Вайсберг издал документальную повесть Геннадия Якимова  «Мой второй папа». Повесть посвящена Вениамину Петровичу Макарову – организатору семейного детского дома на Уралмаше.
В моей памяти Якимов сохранился как весёлый, неунывающий человек. Умер в 2004 г. Сообщил мне о его смерти краевед Юрий Дмитриевич Охапкин, который помогал ему распространять «Басни».  После новогодних праздников Охапкин пришёл к Якимову отдать деньги за проданные экземпляры. Соседи,  открыв ему дверь, сообщили о смерти Геннадия Васильевича.
Г.В. Якимов покоится на Лесном кладбище.

ЧАСТЬ   ВТОРАЯ
ЗАНИН   АНАТОЛИЙ  ИЗОТОВИЧ
(30.06.1923 г. – 20.06.1998 г.)
Анатолий  Изотович  Занин  родился   в  1923  года  в  городе Шахты  Ростовской  области.  В  1941  году,  когда  немцы  вошли  в  г. Шахты,  расстреляли  местных  коммунистов,  в  том  числе  отца  Анатолия  на  его  глазах.  С  1942  года  Анатолий  Занин  участник  Великой  Отечественной  войны. Закончил  войну  в  мае  1945 г. на  берегу  реки  Одер  в  должности  комбата.  Рассказывал  мне,  что, когда  их  везли  в  теплушках  на  фронт,  налетела  немецкая  авиация.  Всем  приказали  покинуть  теплушки  и  рассредоточиться  вокруг  железной  дороги. После  немецкой  бомбежки,  когда  все  вернулись  в   вагоны,  Анатолий  с  удивлением  обнаружил  под  ногтями  землю – это  от  страха  он  царапал  руками  землю.
После  фронта  приехал  в  Свердловск  и  начал  работать на  Уралмашзаводе  сменным  мастером  в  механическом  цехе,  параллельно  учился  в  Свердловском  машиностроительном  техникуме  на  вечернем  отделении. Окончив  техникум,  начал  работать  технологом в  отделе  главного  технолога.
В  литературном  объединении  Уралмаша  с  1949  г.  Свои  сочинения  послал  М. Шолохову  и  получил  от  него  положительный  отзыв.  Был  знаком  с  П. Бажовым  и  с  Б. Ручьевым. В  1950  году  в  сборнике  «Молодые  голоса»  был  опубликован  его  рассказ  «Настоящая  встреча».
Летом  1950  года  я  долго  лежал  в  больнице  с  туберкулезом  легких.  Весь  месяц  лил  дождь.  Я  был  ходячий  больной,  но  в  такую  погоду  не  выйдешь  на  улицу.  И,  чтобы  скоротать  время,  начал  писать  рассказ  под  названием  «Пещера»  - по  рассказу  отца  о  походе  с  друзьями  в  пещеру  атамана  Чуркина  в  поисках  золота,  но  ничего  не  нашедших. Взял  тетрадку  и  начал  сочинять  свое  первое  произведение.  Писал  карандашом.  Закончить  не  смог, так  как  с  самого  начала  не  продумал  концовку.
Выйдя  из  больницы,  стал  искать,  кто  бы  мне  помог  завершить  рассказ.  О  том,  что  на  Уралмаше  есть  литературный  кружок,  я  знал.  Заводская  газета  печатала  произведения  кружковцев.  Как  я  решился  при  своей  застенчивости  переступить  порог  этого  кружка,  не  помню. Но  хорошо  запомнилась  дата:  20  июля  1950  года. Я  ее  записал  в  своем  дневнике.
Молодые  литераторы  собирались  в  маленькой  комнатке  ДК  им. Сталина.  Пришел  на  собрание  и  на  просьбу  что-нибудь  почитать,  заверил,  что  еще  ничего  значительного  не  создал. Когда  все  начали  собираться  домой,  я  вдруг  решился  и  признался,  что  у  меня  с  собой  есть  неоконченный  рассказ.
- Ну  вот, - сказал  кто-то  недовольно,  надев  было  плащ,  и  снова  снимая  его. – То   нет,  то  есть.
Остальные  с  интересом  устремили  на  меня  взгляд,  ожидая  услышать  произведение  нового  гения.
-  Что  ж, -  почитайте,  что  у  вас, - предложил  руководитель.  Я  достал  тетрадку  и  начал  читать.  Со  страхом  ожидал  оценки  своего  первого  труда,  выносимого  на  суд  ценителей.  Окончил.
- Прошу  высказываться, - предложил  руководитель.
-  Что-то  Тургеневское…, - произнес  смуглый  черноволосый  молодой  человек,  как  я  потом  узнал,  Исаак  Ронин.
Других  мнений  я  не  запомнил.  Кроме  одного, -  руководителя:
-  Вы  пишете  в  самом  начале:  «Солнце  вдруг  осветило  полянку  у  реки,  потом  огород,  далее  улицу  и,  наконец,  весь  поселок».  И  тут  же  говорите,  что  был  полдень.  А  мне  показалось,  что  это  восход  солнца.
Я  немного  поспорил  с  руководителем:  солнце  у  меня  выглянуло  из-за  тучи.
В  тот  вечер  мне  еще  запомнился  Анатолий  Занин,  с  которым  мы  вскоре  подружились  и вечерами  подолгу  бродили  по  городу.  Он  делился  знаниями,  полученными  из  книг,  о  сложном  и  увлекательном  писательском  труде. Рассказывал,  как  писали   Тургенев,  Толстой.  Я  впервые  узнал,  Что  Лев  Толстой  18  раз  переписывал  «Анну  Каренину».  Это  заставило  меня  проникнуться  огромным  уважением  к  писательству.
Помню  первое  посещение  Дома   работников  искусств,  где  в  то  время  находился  Союз  писателей.  Анатолий  Занин  здесь  был  уже  своим  человеком.  Его  небольшой  рассказ  был  принят  для  публикации  в  коллективный  сборник  «Молодые  голоса».  Анатолий  знал  не  только  начинающих,  но  и  писателей  уже  признанных.  Мы  сидели  с  ним  в  фойе,  и  он  называл  мне  проходивших  мимо  литераторов.
Длинный  парень,  слегка  горбившийся,  как  все  высокие  люди,  широким  шагом  прошел  мимо,  слегка  кивнув  Занину -  Игорь  Тарабукин,  поэт.  Прошел  невысокий,  сухонький  человек  в  сером  костюме – Афанасий  Салынский,  драматург.  Стремительно  пролетел  мимо  человек  в  гимнастерке -  Семен  Самсонов,  парторг  Союза  писателей,  автор  повести  «По  ту  сторону».
Запомнилась  одна  встреча  в  Доме  работников  искусств,  куда  пригласили  всех  начинающих  литераторов.  От  Уралмашевского  кружка  были  мы  с  Заниным.  Он  мне  сказал,  что  будет  встреча  с  писателем  Виктором  Стариковым.
В  небольшой  квадратной  комнате  мы  уселись  вдоль   трех  стен.  В комнату  вошел  невысокий  плотный  человек  с пышной  копной  волос,  с  каждым  поздоровался  за  руку.  Потом  подошел  к  столу  и  начал  читать  свою  новую  повесть  «Первое  имя».  Этот  человек  оказался  не Виктором  Стариковым,  а  Иосифом  Ликстановым,  автором  широко  известной  в  то  время  повести  «Малышок»,  удостоенной  Сталинской  премии.
Читал  Ликстанов  не спеша.  В  каком-то  месте  я  не  согласился  с  ним,  но,  когда  закончилось  чтение  и  Ликстанов  спросил,  какие  будут  мнения  о  прочитанном  отрывке  из  повести,  я  не  отважился выступить.  Молчали  и  другие.  Страшно  было  делать  замечание  маститому  писателю.
Мы  с  Заниным  тоже  каждый  в  отдельности  что-то  сочиняли.  Он  мне  однажды  рассказал  сочиненную  им  еще  в  уме  потрясающую  повесть.  Обещал  показать  мне  первому,  когда  повесть  будет  написана.  Но, к  сожалению,  эту  повесть  он  так  и  не  написал.
А  я  в  рассказе  о  пещере  пока  никак  не  мог  придумать  концовку.  Не  мог  придумать  потому,  что  никогда  в  пещерах  не  бывал. Поэтому  однажды  спросил  Анатолия,  бывал  ли  он  когда  в  пещерах.  Ответил,  что  не  бывал.  И  я  предложил  ему:
-  Анатолий,  хочешь  побывать  в  Кунгурской  пещере?
-  Хочу,  а  где  это?
-  В  Кунгуре.  В  выходной  день  на  поезде  доедем  до  Кунгура,  а  там  у  жителей  спросим  как  ее  найти…
     …И  вот  мы  с  Заниным  стоим  на  берегу  реки  Сылвы,  плотно  забитой  сплавным  лесом.  Пещера  на  том  берегу,  вход  в  нее  виден  отсюда.  Смельчаки,  прыгая  с  бревна  на  бревно,  достигают  противоположного  берега за  минуту.  Мы  не  решаемся  и  идем  искать  мост,  до  которого  около  километра.  Жара.  Идем  медленно,  обливаясь  потом. Добрались,  перешли  на  другой  берег,  а  вон  и  вход  в  пещеру.
Наконец  мы  на  месте.  У  входа  покупаем  билеты  и  оказываемся под сводами прославленной  пещеры. Пещера   слабо освещена  лампочками.  Стены  известковые,  а  не  каменные,  как  я  всегда  думал. Учеба  началась  для  окончания  моего  рассказа.
Пещера  оказалась  длинной,  в  некоторых  стенах  были  замурованы  боковые  входы.  Наш  гид рассказал,  что  при  исследовании  пещеры  в  давние-давние  времена  в  этих  еще  не  замурованных  входах  первые  исследователи  пропадали  бесследно,  заплутавшись  в  других  входах  и  переходах.
Далее  мы  подошли  к  небольшому  озеру  с  деревянным  плотом  и  плотогоном – крепким  парнем  с  небольшим веслом,  предлагавшему  за  небольшую  сумму  прокатиться. Желающих,  похоже,  не   оказалось.
Далее  шли  вдоль  ровных, слегка покатых  стен  до  самого  выхода.  Выйдя,  словно  окунулись  в  банную  парилку,  так  оказалось  на  улице  жарко от  палящего  солнца  в  сравнении  с   холодной пещерой.
Подошли  к  реке,  все  еще   забитой сплавным  лесом.
- Пойдем  на  мост? – спросил  Анатолий.
- Давай  рискнем  по  бревнам, - предложил  я, -  видишь  какие  они  спокойные.
Верно.  Сплошной  мост  из  покачивавшихся  на  воде  лесин,  словно  приманивал.  И  мы,  не  сговариваясь,  шагнули,  и,  перепрыгивая  с  бревна  на  бревно,  двинулись  к  противоположному  берегу.  Допрыгали  до  середины.
-  Давай  отдохнем,  -  предложил  Занин.
Я,  молча,  согласился.  Стояли  минут  десять,  покачиваясь  на  разнообразных  лесинах.
-  Пошли,  -  предложил  он  и  добавил,  -  вон  на  то  бревно  не  вставай.
А  сам  на  то  бревно  встал. Всплеск,  и  мой  друг  исчез  из  глаз.  Появился  через  секунду  с  другой  стороны  злосчастного  бревна  с  шалым  взглядом  серых  глаз.
Я  захохотал!  Так  громко,  я,  кажется,  никогда  не  хохотал.  Анатолий  тем  временем  выбрался  из  воды  и  начал  стягивать  с  себя  мокрую  одежду. Стянул.  Все  разложил  для  просушки,  и  голый  уселся  рядом  со  мной.
-  Прости, -  сказал  я, - прости  за  мой  хохот.
-  Пустое,  - ответил  он.
-  Это  был  у  меня, наверно, нервный  срыв.
-  Ладно,  не  будем  об  этом  говорить,  лучше  скажи:  сможешь ли  теперь  после  посещения  Кунгурской  пещеры  свой  рассказ  о  пещере  закончить?
-  Не  думаю,  ведь  я  с  самого  начала  не  знал  концовки  рассказа.
-  Жалко,  мог  бы  придумать  потрясающее приключение  тех  ребят  в  пещере.
-  Ты  уверен,  что  я  еще  на  что-то  способен?
-  Уверен  потому,  что  есть  хорошая  завязка.
-  Ладно,  попробую  рассказ  закончить.
Одежда  у  Анатолия  просохла,  он  натянул  ее  на  себя,  и  мы  продолжили  путь,  закончившийся  благополучно.  Проходя  мимо  магазина,  Анатолий  предложил  войти.  Зашли,  Анатолий  купил  шкалик  водки,  который  мы  распили  на  уютной  скамейке,  приютившейся  у  ворот  частного  дома. Так мы отметили своё посещение Ледяной пещеры и день рождения Анатолия. Это было 30 июня 1956 года.
В  обычной  жизни  у  Занина  не  было  своего  угла. Он  жил  по  очереди  у  друзей.  Нашелся  человек,  приехавший  из  Магнитогорска и  уговоривший  Занина  сменить  место  проживания,  обещая  хорошую  работу  и  жилплощадь.  Анатолий  Изотович  Занин  уехал  в  Магнитогорск  насовсем, и  впредь  мы  с  ним  общались  через  переписку.

ЭПИСТОЛЯРНОЕ   НАСЛЕДИЕ
Письма  Анатолия  Занина  на  мой  адрес:
Письмо  первое.  Магнитогорск, 31 августа  1973 г.
Здравствуй,  Миша!
Привет Маше.  Получил,  Миша,  твое  письмо  и  снова  побывал  в  Свердловске,  на  Уралмаше  на  нашем  литературном  сборище.  Очень  печально,  что  у  Вас  не ладится  с  руководителем и, что  заводская  газета  равнодушно  относится  к  доморощенным  литераторам.  У  нас  обстановка  получше.  Два  раза  в  месяц  мы  подготавливаем  материал  для  литстраницы  и  она  выходит  в  городской  газете  «Магнитогорский  рабочий».  В  заводской  газете  мы  можем  печататься  без  ограничения.  В  начале  августа  в  городской  газете  напечатан  мой  рассказ  в  двух  номерах.   Сейчас  я  готовлю  сборник  о  новой  истории  Магнитки  из  пяти-шести  рассказов,  в  основном,  также  о  Магнитке.  Не  знаю,  что  из  этого  получится,  но,  как  говорится,  чем  черт  не  шутит.  Может,  и   протолкну  в  Челябинске  по  одному  рассказу.  Там  Марк  Гроссман  организовал  издание  альманаха.
Живу  я  по  принципу: в  трудовом  вращении  вокруг  завода,  литературных  дел  и  семейных забот.  Как-никак  трое  детей  и  дочке  только  четыре  года.  Приходиться  выкраивать,  изворачиваться  и  находить  время  для  писания.  Для  этого  использую  только  субботу.  Запираюсь  в  комнате  и  не  выхожу  целый  день.  Только  так  можно  сосредоточиться.
Ну,  вот  пока  все  мои  новости.  Миша,  пиши,  что  у  Вас  нового  в  городе,  в  литературе  и  на  заводе.  У  на  сейчас  проходит  перетарификация.  Повышают  оклады  среднему  звену.  Так  инженер-технолог  будет  получат  до  150 руб.,  старший  инженер – 165 руб.,  руководитель  группы -175 руб.  Начальнику  лаборатории  или  начальнику  цеха  оклад  не  увеличили.  Рабочая  сетка  также  меняется.  Какие  у вас  намечаются  изменения  в  этом  направлении?
Кстати,  Миша,  у  меня  есть  к  тебе  просьба. Можешь  ли  ты  выяснить  у  себя  в  горячих  цехах,  например,  в  литейном,  кузнечном,  термическом  некоторые  вопросы?
1. По  какой  тарифной  сетке  оплачиваются  контролеры,  занятые в  термическом,  кузнечно-прессовом  производствах,  в  литейных  цехах, контролеры  формовочных  материалов,  и  контролеры  сварочных  работ?
2. Какими  руководствуются  документами  при  этом?
3. Как  будут  решены  эти  вопросы  после  перетарификации?
Миша,  мне  кажется,  что  эти  вопросы  ты  можешь  выяснить  у  контролеров  и  трудовика  литейного  или  термического  цеха.
Попрошу  тебя  как  можно  быстрее  ответить.
И  еще  один  вопрос:  как  у  Иванова  роман?  Издал  ли  он  его  или  нет?

Письмо второе.  Магнитогорск, 30  ноября  1976г.
Здравствуй  Миша.
                Передавай  привет  Маше.  Из  твоего  письма  я  понял,  что  Уралмашевцы  начинают  набирать  темп.  Иванов  И. А. и  Печенкин  издают  свои  книги.  Это  очень  хорошо.  Кстати,  передавай  им от  меня  привет  и  поздравления.  У нас  в  Магнитке  тоже  кое – что  делается.  Только  что  вышла  книжка  стихов  в  издательстве «Современник»  нашего  члена  литобъединения Александра  Павлова.  Она  называется  «Предгорье».  В  Челябинске  выходит  сборник  магнитогорцев  «Круг  зари». Там  мой  рассказ.  Как  выйдет,  я  тебе  вышлю.
                К  1979  году, к  пятидесятилетию  Магнитки  будет  издано  два  больших  сборника (один  сборник  прозаических  произведений,  второй – поэтических).  Составителем  прозаического  сборника  назначена  Кондратковская,  наша  руководительница  литобъединения.  В  этот  сборник  она  дала  мою  повесть  «Пока  не  поздно» - о  молодых  рабочих  завода.  По  объему  повесть  пять  печатных  листов.  В  настоящее  время  я  работаю  над  второй  повестью  из  жизни  молодежи  «Мой  берег» - восемь  печатных  листов.  Эту  повесть  думаю  послать  в  «Юность»  или  «Урал». 
                Это  о  литературных  делах.  А  так  все  по – старому.  Дети  растут,  каждый  день  бегаю  на  завод,  вечером  книги,  писанина  и  телевизор.  Старший  сын  учится  в  9-м  классе,  младший – в  7-м,  а  дочка  пошла  в  первый.  Жена  сейчас  не  работает.  Решили,  что  она  будет  дома,  пока  ребят  не  вырастит.  Глаз,  да  глаз  за  ними  нужен.
      Миша,  я  попрошу  еще  об  одном  деле.  На  Уралмаше  изготовляется  наплавной  режущий  инструмент.  Корпус    фрезы  или зенкера  делают  из  обычной  стали,  а  режущую  кромку  наплавляют  электродами из  инструментальной  стали Р 18.  Мы  пробуем  тоже  наплавлять,  но  у  нас  плохо  получается.  Большая  емкость  и  винты  наплавки  отпадают.  Мы, наверно,  неправильно    делаем.  Ты  поговори  там  в  ОГТ  с  инструментальщиками.  Что мне нужно?
1. Технология  наплавки  инструмента.
2. Технология  изготовления  электродов  из  стали  Р 18.
3. Если  на  заводе  электроды  не  изготовляют,  то  укажи  марку  покупных   электродов  и  откуда  эти  электроды  получают?
     Ладно,  хватит  с  техническими  проблемами.  Ты,  товарищ  прозаик  Михаил  Михайлович,  что-то  приуныл  и  мало  продукции  выдаешь  на  гора.  Где  твои  романы  и  эпопеи?  Ну,  хотя  бы  сборник  рассказов. И  почему  бы  тебе  не  заняться  сборником  рассказов.  Знаешь,  когда  есть  подготовленные  вещи,  тогда  и  появится  уверенность  в  самом  себе,  тогда  уже  можно  предложить  издательству.  Подумай  над  этим. 
Кстати,  я  еще  работаю  над  романом  «Белая  лебеда».   В  нем  рассказывается  история  моей  семьи  с  1914  года  и  до  наших  дней. Это  роман – воспоминание  одного  героя.  Одну  часть  уже  написал  и  думаю  предложить  журналу  «Наш  современник».
     Крепко  жму  твою  руку.  Анатолий.

Письмо  третье.  Магнитогорск, 22  июня  1977 г.

Здравствуй,  Михаил.
     Спасибо,  что  не  забываешь  старых  друзей.  Передавай  мой  большой  привет  Маше. Очень  хорошо,  что  ты  решил  собрать  материалы  членов  литобъединения,  и  я  с  удовольствием  посылаю  нашу  книжку.  Правда,  я  на  фотографии  оказался  затылком  к  читателю,  но, как  говорится,  в  затылок  ты  можешь походить  и  на  маститого.   Шучу,  конечно.  Маститых  из  нас  не  получилось, но… мы  в  тельняшках  и  еще  мы  парниши.
    Миша,  ты  спрашиваешь  о  моих  «собраниях  сочинений»?  Но  они,  увы,  тоненькие.  Планов  на  будущее  много  и  если  без  хвастовства  (трепаться  не  люблю) - «гоню»  роман,  три  повести  и  сборник  рассказов,  «гоню» одновременно, и может получиться, что  «наводню»  рынок  своими сочинениями.
    Передавай  привет  Ивану  Александровичу  Иванову.  Жив  ли  он  и  сколько  ему  лет?  Передавай  привет  всем  литкружковцам  и особенно нашим  общим  друзьям  по  перу.
   О   Шугаеве  я  смутно  вспоминаю,  но  помню,  что  он  бывал  на  наших  собраниях.  Недавно  я  купил  его книжку  повестей.  Очень  хорошо,  стервец,  пишет,  всех  нас, старичков,  переплюнул.
   И  что-то  ты  мало  написал  о  литературной  жизни  Свердловска – сердца  России,  как  обещал  в  своем  письме.
   Воловик.  Где  он  сейчас  обитает?  К  нам  приезжал  Леонид  Шкавро,  мы  хорошо  поговорили,  он  выступал  у  нас  на  литобъединении.  Он-то  и  сообщил  мне,  что  Воловик  хотел  уехать  в  Израиль, да  что-то  у него  не  вышло.
    А  у  нас  литературная  жизнь  бьет  ключом.  Члены  наши  выходят  на  всесоюзную  арену.   Александр  Павлов (его  стихи  есть  в  сборнике) выпустил  книжечку «Предгорье» - стихи  о  рабочих-металлургах  и  о  Магнитке.  Он  учится  в  литературном институте.
   В  будущем  году  выходит  книжка  Риммы  Д.  в  издательстве  «Современник»,  она  у  нас  окончила  литинститут. Талантами  Магнитка  никогда  не  страдала.
   2-го     июля  я  с   семьей  еду  на  месяц  в  Гомель,  подальше  от  рабочего  дыма.  Думаю  там  поработать  над  повестью  для  журнала  «Урал».  Повесть  дважды  обсуждалась  и  одобрена. Осенью  думаю  послать повесть в  «Урал»  и  в  «Современник».  Повесть  на  рабочую  тему  о  Магнитке.

Мои  вещи  напечатаны  в  следующих  изданиях
1. «Большой  день» - повесть,  в  журнале  «Урал» №2  1959г.
2. «Настоящая  встреча» -  рассказ  в  сборнике  «Молодые  голоса», 1951г.
3. «Становление» - глава  из  повести,  сборник  «Уралмашевские  голоса»  -  1957 г.
4. «Товарищи» - рассказ,  газета «На  смену!»,  23  ноября  1951  года.
5. «В  добрый  путь» - рассказ,  газета  «За  тяжелое  машиностроение»,  6  августа  1953  г.
6. «Ошибка» - рассказ,  в  газете  «На  смену!». (даты  нет)
7. «У  нас  на  заводе»  -  отрывок  из  повети,  газета  «За   тяжелое  машиностроение», 1 мая 1952 г.
8. Два  рассказа  напечатал  в  газете  «Магнитогорский  рабочий» и вот  в  сборнике.
С  приветом,  Анатолий.  Пиши.

Письмо  четвертое.  Магнитогорск, 7  июля  1980 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Привет  от  пламенной  Магнитки! Сейчас  у  нас  жаркие  наступили  дни,  а  еще  неделю  назад  лили  дожди,  зато  трава  так  и  прёт, наверно,  много  заготовим  сенажа  и  зиму  будем  с  мясом.  И  ничего,  славяне,  у  нас  ведь  всё  есть,  только  всем  не  хватает,  а  всё  почему?  Мало  заготовили  сенажа!!!
   Миша!  Недавно  вышел у  нас  в  свет  южно-уральский  сборник  «Каменный  пояс»,  а  в  нем  появился  и  мой  рассказ.  Посылаю  тебе  экземпляр  с  дарственной.  Сейчас  срочно  подготавливаю  одну  повесть  для издания  в  «Современник».  Тут  к  нам  приезжал  один  редактор  из  издания.  Просил  ему  присылать  рукописи,  так  как  у  них  портфель  опустел.  Чем  черт  не  шутит,  возьмут  и  напечатают.  Они  там  такую  макулатуру  публикуют,  что  уши  вянут.
   Еще  две  повести  находятся  на  рецензировании,  роман  я  тоже  потихоньку  привожу  в  божий  вид.  А  в  заводской  газете  печатают  военные  рассказы (уже 7  рассказов  опубликовал).  Один  посылаю  тебе - «Губную  гармошку».
   Ну,  вот  пока  и  все  мои  успехи.  Я,  конечно,  бьюсь,  как  рыба  об  лед,  стараюсь  до  пенсии выпустить   отдельную  книгу.  А  до  пенсии  осталось  3  года.  Вряд  ли  мне  это  удастся. У  нас  тут  один  автор  уже  11  лет  имеет  дело  с  Челябинским  издательством,  и  все  эти  годы  переделывает  и  переделывает  повесть.  Книга  в  этом  году  выходит  отдельным  изданием.
   Миша,  пишу  о  своих  бурных  литературных  делах.  Что  ты  сделал  за  десятую  пятилетку  достойного  нашему  времени,  с  каким  шедевром  войдешь  в  историю?!  И  какие  успехи  наших  знакомых?  Как  поживает  Иван  Александрович  и  как  его  многотомный  роман?  Напиши  о  наших общих знакомых.
    В  августе  или  октябре  я  еду  на  курорт  на  Кавказ  и  беру  с  собой  рукопись  первой  книги  романа,  о  которой  я  тебе  упоминал  выше.  Роман  называется  «Белая  марь».  Марь – это  другое  название  травы  лебеды.  Эта   книга  о  моих  делах  юности  и  зрелости,  о  шахтерах,  о  трех  поколениях…
Хочу  побывать  в  Шахтах,  чтобы  получить  отзывы  людей,  о  которых  я  пишу.
    Но  вот  пока  и  все,  привет  Петрову  Николаю,  Иванову  Александру  Ивановичу.  Крепко,  крепко  жму  твою  руку.
    Сборник  вышлю  бандеролью.

Письмо  пятое. Открытка.  Магнитогорск,  14  ноября  1980 г.
       Здравствуйте  Маша  и  Миша!
    Поздравляю  с  праздником  Октября!  Желаю  здоровья  и хорошего  настроения,  а  также  успехов  в  литературе!!!
А. Занин


Письмо  шестое.  Челябинск,  30  сентября  1982 г.(курорт «Увильды»).
     Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Привет  вам  от  жены  Светланы.  Она  выспрашивает:  «Кто  это  тебе  пишет?» Ну,  я  много  рассказываю  о  вас,  о  своем  житье,  бытье  в   Свердловске. Да,  свердловская  эпоха  отделяется  все  дальше  и  дальше. Жизнь  летит.
    Миша,  получил  от тебя  письмо  и  сразу  спешу  ответить.  Мне  дали  на  комбинате  две  путевки  на  курорт  «Увильды»  и  21  сентября  мы  со  Светланой сели в поезд и на следующий день были на месте. Это в сторону Уфалея по  дороге в Свердловск. Несколько корпусов расположились на берегу озера Увильды. Кругом леса. Стоит хорошая осень, бабье лето. Вечером гуляем.  Даже не верится, что такая осень на Урале.
   Урывками пишу повесть, но времени мало. Много разных процедур.
   Позавчера ездили в Кыштым. Это километров 40. Никита Демидов построил металлургический завод. Были в музее, который расположился в доме Расторгуевых, которые купили завод  у Демидовых. Дом большой, трёхэтажный, с колоннами, длинный. Внутри, конечно, дом запущен. Имеется экспозиция. Фотографии, вещи. Управляющим у Демидова был Зотов, которого за жестокость прозвали в народе «кыштымским зверем». В конце концов, его осудили на 10 лет, сослали на Соловки, где он через пять лет умер от чахотки.
   Ты  знаешь,  Миша,  я  «разродился»  новой  пьесой.  Целый  год  над  ней  работал.  Называется   она  «Публичное  оскорбление».  Это  пьеса  о нарушении  советского  образа  жизни  некоторыми  руководящими  товарищами,  о  честности  и  порядочности,  о  поисках  друга,  радости  человеческого  общения.  Дал  читать  у  себя  на  работе  заядлым  театралам  и  Станиславу  Лимшину. Предстоит  много  работать  над  ней.  Вернусь  в  Магнитку,  возьмусь  за  нее.  Чем  черт  не  шутит!  Пошлю  ее  Арбузову. Можно  мне  пьесы  писать?
   Крепко  жму  ваши  руки,  посылаю  наши  фото. Пришлите  и  вы  свою  фотографию.               
А. Занин.

Открытка. Магнитогорск, 24 апреля 1983 г.
    Здравствуй  Миша  и  Маша!
    Поздравляю вас с праздником весны – Первого Мая!
   Желаю здоровья – это главное. Я вот заработал себе стенокардию и сейчас лежу в больнице. Вроде ничего опасного, и всё же.
      Миша! Я закончил роман и пьесу. Роман пошлю в журнал «Дон» -  книга о жизни шахтёров, а пьесу берёт к постановке местный театр. Как твои дела?    Пиши. Крепко жму руки. Анатолий.

Письмо  седьмое. Магнитогорск,  13  октября  1983 г.
    Здравствуй  Миша  и  Маша!
   Наконец  собрался  написать  вам.  Я  сейчас  в  отпуске,  правда,  он  уже  закончился,  завтра  на  работу.  Отдыхал  в  местном  санатории  на  озере  Банном. Вообще-то раньше это озеро называлось Янты-куль, но во время крестьянской войны здесь проходил с войсками Пугачёв, остановился у озера, мылись там и набирались сил для похода на Московию.  С  тех  пор  это  озеро  стало  называться  Банным.  Здесь  находилась  царская  крепость  Магнитная,  она  не  сдалась  Пугачеву,  и  его  ранило  в  плечо.  Но  ночью  казаки  перебили  офицеров  и  открыли ворота.  Сейчас  на  том  месте  станица  Магнитная.  Кстати,  новые   дома  на  Правобережье  уже  добрались  до  неё.  Извини,  Миша, за  очень  длинный  экскурс  в  историческое  прошлое.
   Как  тебе  известно,  я  постарше  тебя  и  представь  себе,  30  июля  вышел  на  пенсию.  Но  так  как  моей  меньшей  дочери  всего  14,  придется  еще  лет  пять  работать,  пока  она  не  окончит  строительный  техникум.
     У  нас  стоит  золотая  осень.  Пушкинская  осень!  Я  в  этом  году  последовал  его  примеру. Плодовито  поработал  над  рукописями.  В  журнал  «Урал»  я  послал  рукопись  своего  романа  «Мазь  травяная».  Это  автобиографическая  книга, в  которой  рассказывается  об  истории  одной  шахтерской  семьи  дореволюционного  периода  и  до  наших  дней.  Правда,  в  первой  книги  я  довел  героев  до  конца  войны.  Уже  собран  материал  для  второй  книги.  Книга  написана  на  материале  жизни  в  Донбассе.  Редактор  журнала  передала  рукопись  рецензировать  писателю  Скобликову,  который  добросовестно  прочитал  книгу  и  дал  ей  положительную  оценку.  Он  прямо  сказал,  что  книга  получилась  и  ее  необходимо  издать.  Но  редактор  журнала  в  своем письме  ничего  не  обещал  об  опубликовании.
   Я  подумал-подумал  и  послал  рукопись  в  журнал  «Дон».  Кроме  того,  я  закончил  повесть  «Почем  пуд  дыма» - о  молодом  руководителе  из  рабочих,  который  хочет добиться  облегчения  в  труде  рабочих,  и  пьесу  «Публичное  оскорбление» -  из  жизни  заводских  механизаторов.  Повесть  послал  в «Наш современник»,  а  пьесу -  в  «Неву».  Не  знаю,  что  из  этого  получится.  Жду  ответа.  Продолжаю  работать  над  еще  двумя  повестями  и  новой  пьесой.  Придется  взять  отпуск  без  содержания  месяца  на  два.  Вот  как  я  размахнулся!  И  расхвастался!  Да,  видно,  зря!
   Миша,  пиши  как  вы  живете,  как  работаете?  Что  ты  написал  и  напечатал,  как  литобъединение,  жив  ли  Иванов  и  остальные  литераторы?  Какие  успехи?  Как  прошли  юбилейные  торжества  Уралмаша?  Привет  от  Светы.  Крепко  обнимаю  и  жму  руку,  Анатолий.

Открытка. Магнитогорск, 22  декабря  1983(1993)г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Поздравляем  вас  с  Новым  годом!  Здоровья,  хорошего  настроения  и  успеха  вам.  Миша,  как  у  тебя  творческие  успехи?  Да  брось  ты  свой  сад,  это  же  куркульское  занятие.  Что  у  тебя – косяк  детей?  Да  сядь  и  напиши  повесть  о  технологах-литейщиках  УЗТМ.  Что  у  вас  конфликтов  нет? В  повести  возьми  конфликт,  связанный  с  организацией  производства.  Дарю  тебе  название  повести  «Высшая  необходимость».   Я  свою  рукопись  готовлю  в  издательство. 
С  приветом,  Анатолий.
 
Письмо  восьмое.  Магнитогорск,  2   апреля  1984  года.
Здравствуйте  Миша и Маша!
    Наконец я собрался вам написать.  Извините,  что  долго не отвечал. Просто  плохо  себя  чувствовал. Неожиданно  схватило  сердце  и  я  слег  12  января,  очень  сильно  болел,  а 19   февраля меня  направили в  санаторий  под  Челябинск, где  лечился  23  дня. Вернулся  12  марта,   до  сих  пор  сижу  на  больничном.  Настроения  никакого.  Так,  кое-что  читаю,  пишу.  Но  вот  последние  недели  чувствую  себя  лучше.  Пообещали  16  апреля  выписать  на  работу.  Я  тебе,  Миша,  писал,  что  на  пенсию  пошел  30  июня  1983 года,  но,  чтоб  получить  надбавку  к  пенсии за  непрерывный  стаж  на  одном  предприятии,  мне  нужно  работать  до  марта  1985  года.  Вот  положение!  Год  доработать,  и  уже  стало  трудно!  Но  я  думаю,  дотяну.  Выйду  на  работу,  поработаю  две  недели  и  где-то  с  3  мая  пойду  в  отпуск.  Летом,  думаю,  будет  неплохо,  а  осенью  возьму  отпуск  за  свой  счет.  Пенсионеру  положено  два  месяца  в  году.  Вот  такие  дела.
    Теперь  о  литературных  делах.  Редакция  журнала  «Дон»  вернула  мне  рукопись  романа  «Мазь  травяная» с короткой  рецензией,  в  которой  сказано,  что  в  романе  освещены  интересные  стороны  народа,  но  много  бытовизмов  и  первую  книгу  они  не  могут  принять.  Вот  так!  Но  я  сейчас  перепечатываю  свой  роман  заново  с  учетом  всех  замечаний.  Пошлю  в  Челябинск.
    Продолжаю  работать  над  пьесой  «Публичное  оскорбление» с   городским  театром.  Не  знаю,  что  получится.  Закончил  еще  одну  пьесу,  которая  называется  «Перед  бездной».  В  ней  говорится  о  том,  что  американцы  разработали  препараты,  воздействующие  на  психику  человека,  и  решили  проверить, а  нет  ли  противодействующего  препарата  в  Советском  Союзе,  и  засылают  к  нам  агентов.  И  тут  разворачивается  драматическая  история.  Еще  в  войну  исчез  мальчишка  Леонид. Его  старший  брат  Федор  как  раз  директор  НИИ,  где  работают  над  продуктами,  препятствующими  воздействию  на  мозг. Но  вот  выясняется,  что  Лео  живет  в  США  и  переводит  художественную  литературу  с  русского  на  английский.  Его, как  хорошего  переводчика, приглашают  в  Москву  на  совещание  переводчиков.  Лео  женат  на  дочери  русской  эмигрантки  и  у  нее  дочь  от  первого  брака.  Все  они  переводчики  и  вместе  с  Лео  приезжают  в  Москву.  Вместе  с  ними  приезжает двоюродный брат Элен, жены  Лео.  Он  врач-психиатр,  имеет  свою  больницу,  но  приезжает  как  консультант  по  закупке  медицинской  аппаратуры,  которая  не  выпускается  на  западе.  Вот  он  и  вводит  препарат  Лео,  надеясь,  что  русские,  тем  более  брат  Федор,  должны  вылечить  его  от  тронга. Лео  вернется  в  Америку  и  над  ним  можно  продолжать  опыты. Но  Лео  излечивают  и  по  его  просьбе  предоставляют  советское  подданство.  Тогда  агенты  ЦРУ  вводят  препарат Джиксону,  двоюродному  брату  Элен,  с  надеждой,  что  и  его  русские  вылечат.  Но  его-то  вылечивают  и  судят  за  шпионаж. 
    Лео  во  время  тронга,  написал  книгу, восхваляющую  Америку,  и  одновременно  пасквиль  на  Советский  Союз.  Он  издается  в  США.  Вылечившись,  Лео,  увидел  эту  книгу  и  умирает  от  разрыва  сердца.  Приемную  дочь  Мэри  любит  Феликс – сын  Федора,  брата  Лео.  Но  Мэри,  воспитанная  в  духе  американизма,  пытаясь  склонить  Феликса  на  выезд  в  США,  выкрадывает  у  него  специально  подложенные  материалы  института,  где  работает  Феликс.  Мэри  подговорил  Джиксон,  ее  дядя,  пообещав  за  эту  операцию  тысячу  долларов.
   Что же  получается?  Лео  умирает,   не  вынеся  позора  за  свою  книгу,  Джиксона  судят,  Мэри  выдворяют  из  Советского  Союза,  а  Элен?  В  конце  драмы  она  еще  не  решила:  остаться  здесь  или  последовать  за  дочерью.
   Не знаю, что получится, но я эту пьесу хочу предложить театру. Миша, передавай привет старым членам литобъединения Петрову, Ронину, Иванову и другим, а также, если кого увидишь из ОГТ. Ты зря не пишешь повесть. Возьми и напиши повесть о литейщиках. Нужно производственный сюжет связать с личными делами главного героя. Ну, возьми технологов – инженеров  и рабочих-литейщиков. Неужели у них нет конфликта? Возьми трёх-четырёх героев и напиши повесть страничек на 50. С приветом Анатолий. Пиши!
    Миша! У меня есть предложение. Приезжай в мае ко мне в гости. Или возьми командировку на комбинат или приезжай так. Возьми отпуск на пару недель и приезжай. Я тебе покажу Магнитку и окрестность. Побываешь на нашем литобъединении. Квартира у меня большая.
   Маша, я Вас прошу отпустить Мишу ко мне в гости. А что? Я часто к вам приезжал. Жду ответа на это предложение. Анатолий.

Письмо  девятое.  Магнитогорск,  4  октября  1984 г.
Здравствуйте,  уважаемый  Михаил  Михайлович!
   Пишет  вам  Занина  Светлана  Александровна.  Письмо   Толи  вернулось  из—за  небольшой ошибки. Кто   там  у  вас  живет  в  37  квартире?  Или  такой  в  вашем  доме  совсем  нет?  Почему  они  не  могли  вам  передать  письмо?  Не  знали  совсем  соседей?  Ну,  достаточно  вопросов.
   Толя  лежит  в  больнице  и  просил  переслать  все  же  это  письмо  Вам.  У  него  весной  был  микроинфаркт.  Толя  лежал  в  больнице,  потом  долго  не  работал.  Теперь  осень,  надо  опять  подлечиться.  Заболело  сердце,  может  и  мышцы  вокруг.  Отвезли на  скорой  в  кардиологию. Кардиограмма хорошая,  давление  плохое. Решили  его  полечить.  Ему  еще  до  марта  надо  работать,  чтобы  была  пенсия  132  руб.   Я  теперь  дома  с  Олей  и  Алешей.  Алеша  пришел  летом  с  армии.  Сейчас  работает.  Надо  обуть, одеть.  Оле  15 лет.  Она поступила в индустриальный    техникум.   Сейчас убирают урожай. Сама я работаю. Привет вашей жене. С уважением Светлана  Александровна.
Письмо  Анатолия от  23  сентября  1984  года,  повторно  высланное  его  женой  Светланой  Александровной:
Здравствуй  Миша!
   Получил  твое  письмо  и  как  будто  побывал  в  Свердловске,  но  мне  почему-то  вспоминается  старый  Дворец  культуры,  та  комната,  где  мы  проводили  свои  занятия  в  50-х  годах.
  В  новом-то  Дворце  я  не  был.  Хорошо,  конечно,  что  так  отмечался  юбилей.  В  1979  году  в  конференц-зале  редакции  «Магнитогорского  рабочего»  тоже  отмечалось  50-летие  литобъединения  «Буксир», которое  так  называлось  в  начале  30-х  годов. К  нам  тогда  приехали  писатели  и  поэты  из  Москвы  и  Челябинска.  Читали  стихи,  вспоминали  первые  пятилетки,  дирекция  завода  наградила  свою  «пишущую  братию»  именными  ручными  часами.  Правда, в  редакции  официально  не  заседали,  разбились  на  группки,  разошлись  по  барам  и  кафе,  там  лилось  вино,  и  рождались  шедевры.  По  пьянке-то  мы  бы  наговорились.  Я, конечно, получил  пригласительный  и  поехал  бы  ради  того,  чтобы  встретиться  со  старыми  соратниками,  но  приболел,  и  ничего  не  получилось. Очень  жаль.
   А  до  этого  написал  тебе  большое  письмо,  в  котором  рассказывал  о  магнитогорских  новостях  и  о  своих  литературных  делах.  Догадываюсь,  что  письмо  затерялось,  хотя,  как  мне  помнится,  адрес  я  указал  правильно.  Но  с  другой  стороны,  Миша,  а  не  задавался  ли  ты  вопросом:  «С  чем  я  пришел  к  юбилею?»  А  я  задавался.  Плачевный  результат.  С  тех  пор,  как  я  в  начале  50-х  годов  пришел  в  литобъединение,  прошло  более  30  лет,  а  что  я  опубликовал?  Повесть  в  журнале  «Урал»  и  несколько  рассказов  в  сборниках  и  газетах? Написано  много,  но  успею  ли  я  все  довести  до  конца?  В  1983  году  меня  проводили  на  пенсию,  банкет  я  устроил  в  нашем  ресторане  «Урал»,  мне  преподнесли  несколько  адресов,  пропели «капустник»  и  подарили  транзистор  «Океан».  Но  я  продолжаю  работать  потому,  что  дочь Оля   в  этом  году  поступила   в  Индустриальный  техникум.  Из  армии  вернулся  сын  Алексей  и  поступил  на  комбинат  в  механический  цех  учеником  оператора  на  станок  с  числовым  программным  управлением.  Жена  работает  учительницей.  Так,  что  я  никак  не  могу  отдаться  литературной  работе.  Даже  год  не  могу  выделить,  а  за  год  бы  я  все  закончил.
   Для  того,  чтобы  мне  добиться  надбавку  к  пенсии  и  получать  132  руб.,  я  должен  доработать  до  марта  будущего  года (будет  25  лет  стажа  на  одном  предприятии), и  уйти  с  комбината – слишком  дымно  на  нем  было.  Так  вот,  тогда  я  решил  два -  три  месяца  поработать  над  своими  вещами,  а  затем  подыскать  себе  работу  в  городе  на  правом  берегу.  У  нас  город  расположен  на  правом  берегу  Урала,  а  все  заводы – на  левом.
   Кстати,  Миша,  взял  бы  ты  командировку,  да  и  заглянул  бы  ко  мне.  Ты  ведь  можешь  приехать  по  своим  литейным  делам  или  в  отпуск.  Однако  я  и  сейчас  кое-что  делаю.  В  мае  был  в  отпуске  и  переделывал  свой  роман  «Мазь  травяная».  Может,  я  тебе  писал,  но  повторюсь,  уж  ты  извини,  снова  расскажу  эту  историю.
   Весной  прошлого  года  отмечали  юбилей  со  дня  рождения  нашего  поэта,  уже  умершего,  Бориса  Ручьева.  Из  Свердловска  приехали  несколько  писателей  и  поэтов.  Сред  них  оказался  Вадим  Очеретин.  Он  меня  вспомнил  и,  выслушав,  посоветовал  послать  рукопись  романа  Льву  Сорокину.  Я  послал  и  в  письме  напомнил,  что  когда-то  мы  с  ним  впервые  напечатались  в  сборнике  «Молодые  голоса».  Месяца  через  три  рукопись  моя  возвращается  с  письмом  Артюшиной – зав.  отделом  прозы  журнала  «Урал»  и  рецензией  челябинского  писателя  Скобликова.  Оказывается,  Лев  Сорокин  не  забыл  меня  и  передал  рукопись  в  «Урал»  на  предмет  опубликования.  Вот  почему  там  отнеслись серьезно  и  передали  рукопись  на  рецензирование.  А  раз  так,  то  и  Скобликов  отнесся  серьезно.  Он  подробнейшим  образом  разобрал  роман,  дал  много ценных советов, указал на промахи, ляпсусы и ошибки, одним словом, дал квалифицированную рецензию. В конце рецензии указал, что роман получился, в нем подняты ещё малоизвестные страницы из советской действительности и его следует опубликовать после доработки. Я решил проверить его оценку моего труда и отослал рукопись в журнал «Дон». Я ведь написал о жизни шахтеров и донских казаков. Месяца через четыре вернулась рукопись с казенным уведомлением, что роман не подходит для журнала. Понятно? По-видимому, мою рукопись дали рецензировать какому-то студенту университета. Там не было Льва Сорокина. То есть я хочу подчеркнуть, как по-разному можно отнестись к рукописи. Ведь я три своих повести и пьесу отсылал во многие центральные журналы и получал подобные ответы. Это говорит о том, что над ними еще нужно работать, а там не хотят возиться. Если бы рукописи были готовы к опубликованию, возможно от них бы  не  отказались.
   Но  я  все же  решил  «добить»  роман.   В  настоящее  время  заканчиваю  перепечатку  и  думаю  к  1 октября (последний  срок,  чтобы  попасть  в  издательский  план)  отослать  два  экземпляра  рукописи  и  заявку  в  Южно-Уральское  издательство  в  Челябинск.
   В  Магнитогорске  живет  поэт  Владилен  Мошковирев,  одно  время  он  был  руководителем  нашего  литобъединения,  он  узнал  про  рецензию  Скобликова  и  пообещал  мне  помочь.  Он  хорошо  знает  Скобликова, решил  сам  дать  отзыв  о  романе  и  рекомендацию  литобъединения.
   Если  тебя,  Миша,  не  затруднит, я  могу  тебе  выслать  рукопись,  чтобы  ты  прочитал  и  сказал  свое  мнение.  Мне  это  очень  важно.  Твой  зоркий  глаз  может  усмотреть  такие  изъяны,  какие  недоступны  и  опытным  редакторам.  Если  рукопись  примут  к  изданию  и  включат  в  план,  то  будет  назначен  редактор  и,  конечно,  у  него  окажутся  свои  замечания, и  мне  придется  еще  раз  переделывать  рукопись (а  она  не  малая – на  350  листах).
   А  вообще-то, сейчас  выясняется,  что  нужна  вторая  книга.  Но  эта  дилогия  может  состоять  из  двух  самостоятельных  романов. Впрочем, останется ли для второй книги время?
   Вот такие дела, уважаемый Михаил Михайлович, величайший критик всех времён и народов!!! Не смейся – я совершенно серьёзно!
   Ну, вот пока и всё. Пиши.
   Привет Маше. Вам передаёт привет Светлана Александровна. Миша, передай мой поклон Ивану Александровичу Иванову. Как его здоровье? И в каком состоянии его роман? Помнится, ещё несколько лет назад посылал рукопись в  издательство, и там обещали включить в план издания.
   Привет Ронину, Петрову и другим, кто меня помнит.  Жаль Печёнкина.   Дотошный был человек!
Крепко жму руку. Анатолий.               

Письмо  десятое.  Магнитогорск, 17  октября  1985 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Недавно  написал  вам  письмо, но  сегодня  получил  журнал  «Наука  и  жизнь» № 9  за  1983  год  и  там,  на  147  странице  указано  как  восстановить  старую  ленту  к  пишущей  машинке.  Теперь  я  буду  восстанавливать.  Как  делать?  Взять  и  смазать  тампоном,  пропитанным  миндальным  масло или  машинным.
   Могу,  Михаил  Михайлович,  и  похвастаться.  Я  написал  пьесу  «Публичное  оскорбление».  Обсуждал  ее  на  худсовете театра.  Пьеса  в  основном  понравилась,  но  они  потребовали  отзыв  опытного  драматурга.  Я,  конечно,  послал  рукопись  в  Ленинград, но  одновременно  показал  пьесу  руководителю  народного  театра  при  Дворце  металлургов.  Они  на  занятиях  почитали  и  стали  ставить.  Кроме  того, пьеса  понравилась  в  горно-металлургическом  институте.  У  них  есть  театральная  студия  и  свой  телецентр. Тоже  хотят  поставить  к  50-летию  института,  которое  будет  отмечаться  в  марте  будущего  года.
   Ты  знаешь,  что  я  писал  все  эти  годы.  И  закончил  роман,  три  повести  и  две  пьесы.  Я  хочу  все  это  опубликовать.  Роман  в  журнале  «Урал»  получил  положительную  оценку.  Может,  я  повторяюсь  и  писал  об  этом  в  предыдущем  письме,  тогда  извини.
    Пиши  о  своих  литературных  успехах, передавай  привет  Ронину,  Петрову,  Иванову.  Крепко  жму  руку,  Анатолий.

Письмо  одиннадцатое.  Чебаркуль, 16  июня 1986 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
    Сейчас  я  отдыхаю  под  Челябинском  в  санатории,  дышу  кислородом  после  дымной  Магнитки,  гуляю  по  лесу, по  берегу  озера и  философствую  о  смысле  жизни.
   А  философов сейчас  развелось,  хоть  пруд  пруди.  И,  главное,  каждый  старается  быть  умнее  другого  и  не  замечают,  как  они  залазят  в  болото  отрицания, негативного, злорадства  и выдвижения собственной  самой  банальной   теоремы,  которая,  по  их  мнению,  может   пролить   свет на  какое-то  явление,  произошедшее  в  нашей  жизни. 
   Но для меня, например, ясно  одно: не возможно одними постановлениями исправить то, что поощрялось и насаждалось десятилетиями. Ну, прошёл съезд партии, ну, приняты программные постановления и решения, а в их свете утверждены Указы, а ведь на местах видимых изменений почти не. Ну, вот, например, что произошло у нас перед съездом. Секретарь парткома комбината поехал в Башкирию    и без лицензии убил лося. Его прихватил егерь, об этом написала Уфимская газета, затем перепечатала «Социалистическая индустрия», а этому секретарю хоть бы что.   И только лишь когда на заводском партийном собрании рабочие потребовали наказания по всей строгости, тогда и зашевелились. С секретарства его сняли, выговор влепили и послали работать начальником. И ещё, говорят, уплатил штраф 500 рублей. По городу таких случаев найдётся несколько. Да и все газеты забиты подобными отвратительными фактами. И это ещё будет длиться долго.
   Так вот, при переделке своего романа, я включил в него веяния сегодняшнего дня. Рукопись сдал в Южно-Уральское издательство(449 страниц на машинке), и теперь книга называется «Терриконы в степи». Я на неё получил восемь рецензий и в основном положительных. Посылал в журнал «Октябрь» с просьбой к Ананьеву (он главный редактор), дать добросовестную рецензию. Рецензию получил, и положительную, а в журнал не взяли рукопись. Ведь я сунулся без протекции.
   На пятом съезде писателей РСФСР, который состоялся в декабре прошлого года, один писатель в своём выступлении заметил, что сам он публикуется в толстых журналах, а вот его знакомый выпустил шесть отдельных книг и член Союза, а не может пробиться ни в один журнал.
   А я-то со своим рылом сунулся в калашный ряд!  В конце рецензии критик пожелал мне успеха в местном издательстве. Но, я не унываю. Миша, приходит наше время! Мы должны для потомков  сказать правду  о нашем нелёгком времени. Ведь если не мы, то кто же тогда?!
   А мне терять нечего! Я ведь не боюсь, что какой-то там критик – «жук навозный» обронит нелестную  фразу о моём романе, в котором, по-моему мнению, правда вопит!!!
   Здесь, в Чебаркуле, работаю над первой частью второй книги дилогии. Эта книга будет называться «Время надежд и свершений». В этой книге я описываю свою жизнь в Свердловске, работу на Уралмаше, литобъединении и т.д. Но мой герой называется Николаем Егоровичем Кондыревым.
   Миша, сообщи мне какой-нибудь факт из жизни Уралмаша, который бы я использовал в своём романе, конечно же, в преломленном виде и под другими именами. Мне просто нужен свежий факт, который бы отвечал духу времени. Передавай привет Иванову, Петрову, Ронину и всем общим знакомым. Миша, как твои дела в институте? Пиши о свердловских новостях. К сожалению, я сейчас не могу попасть к вам. Крепко жму руки. Анатолий.

Письмо  двенадцатое,  Магнитогорск,  5  ноября  1986  г.
Здравствуйте  Маша  и  Миша!
   Поздравляю  вас  с  праздником  Октября!  Получили  от  вас  открытку,  а  я  совсем  разболелся  и  только  сегодня  почувствовал  себя  хорошо.  Сейчас  у  нас  идет  снег.  Температура  один  градус.  А  вообще-то,  осень  стояла  теплая,  золотая.
   Живем  мы  без  особых  осложнений.  Как  ты  уже  знаешь,  Миша, я  на  пенсии  с  апреля  1985  года.  Сергей,  сын  Светланы,  живет  в  Гомеле  с  семьей. Алексей  рыбачил  в  Охотском  море  и  вернулся  домой  в  сентябре,  а  15  ноября  уезжает  в  Мурманск.  Хочет  устроиться  в  торговый  флот.  Оля  учится  в  строительном  техникуме.  Света  еще  работает  в  школе. До  пенсии  ей  осталось  пять  лет.
   Я  продолжаю  терзать  свой  роман.  Закончил  третью  переработку  и  в  конце  сентября  отослал  в  Челябинское  издательство.  Теперь  после  моего  редактора,  должен  читать  роман  старший  редактор,  в  областном  отделе  культуры  и  в  Москве.  Это,  считай,  еще  раза  два  придется  переделывать.  Но,  как  мне  сказали,  после  положительной  рецензии  редактора  журнала  «Новый  мир»,  остальные  этапы  могут  быть  не  такими  уж  трудоемкими.  Теперь  рукопись  будет  в  издательстве  около  полугода.  Поэтому  я  продолжаю  работать  над  второй  книгой.  В   ней  я  покажу  жизнь  героя  в  Свердловске,  его  работу  на  Уралмаше,  литературную  жизнь  в  пятидесятых  годах,  женитьбу  друзей  и  т.д.  Миша,  большое  спасибо  за  книгу  об  УЗТМ!  Она  мне  пригодилась  для  работы  над  второй  книгой.
   Вторая  книга  будет  называться  «Не  предавай  время  свое».  Прошлое  будет  увязано  с  настоящим.  Главный  герой через  много  лет  попадает  в  Свердловск,  встречает  друзей  и  вспоминает  свою  жизнь  в  этом  городе.  И  нынешняя  перестройка, и  ретроспектива  то  и  дело  перемежается  в  этих  воспоминаниях.  А  первая  книга  называется теперь  иначе -  «Бремя  надежд  и тревог».      
    Миша,  а  я  хотел  бы,  чтобы  ты  прислал  мне  некоторые  материалы перестройки  на  УЗТМ.  Вот  что  ты  сам  замечаешь, что  изменилось  на  заводе  в  этом  направлении? Поговори  с  сотрудниками,  сообщи,  какие  новые  явления  появились  в  жизни  завода  и  города?  Например,  как  у  вас  идет  передвижка  кадров,  как  будут  оплачиваться  сотрудники  ИТР,  переходит  ли  УЗТМ  на  новый  вид  хозяйствования?  И  в  городе  как  у  вас  с  продуктами,  с  водкой?  Большие  ли  очереди  за  водкой?  У  нас,  например,  в  домоуправлении  выдавали  на  водку  талоны на  каждого  члена  семьи  в  возрасте  выше  21  года по  пол-литра  на  месяц.  Колбаса  и  молоко  по  талонам.  Колбаса  - один  кг.,  а  масло  сливочное  0,3 кг. на  месяц  на  человека.  Неплохо  бы,  если  бы  подобрал  городские  и  заводские  газеты с  материалами  о  перестройке.  Что  нового  в  литературной  жизни  города?  Работает  ли  литературное  объединение  на  УЗТМ  и  в  городе?  Вот  видишь,  сколько  я  тебе  вопросов  задал. Жаль,  что  я  сам  не  смогу  приехать  к  вам  в  гости – врачи  запретили  выезжать  из  города.
    Маша  и  Миша, а  чтобы  вам  не  приехать  ко  мне  в  гости,  или  в  командировку?  Квартира  у  меня  большая,  посмотрели  бы  город,  завод.  Вы,  наверно,  знаете,  что  на  заводе  строится  кислородно-конвертерный  цех,  шесть  установок  для  непрерывной  разливки  стали  и  листопрокатный  стан.  И  вообще  началась  общая  реконструкция  комбината. Каждый  месяц  я  хожу  в  управление  главного  механика  на  партсобрание.  Миша,  если  тебе  не  трудно,  вышли  эти  материалы  в  ноябре.  Крепко  жму  руки,  привет  от  Светы.  Пишите  как  живете,  Анатолий.

Письмо  тринадцатое.  Магнитогорск, 26  апреля  1987 г.
Здравствуй  Михаил!
  Привет  Маше.  Очень  рад  твоей  весточке,  Миша.  Молодец  старик!  Это  я  об  Иване  Александровиче.  Увидишь  его,  передавай  от  меня  большой  привет.  90  лет!  Это  же  не  каждый  ухитрится  прожить  столько!  Привет  также  Петрову и  Ронину.  Что-то  они  совсем  заглохли  на  литературном  поприще,  или  нет?  Может,  они  пишут?  Жаль  Печенкина!
   Спрашиваешь  насчет  моего  писательства?  Да, только  сейчас,  уйдя  на  пенсию,  я  приступил  к  главному  делу  своей  жизни.  Хочу  издать  книгу  о  своем  поколении,  но  в  ней  будут  участвовать  и  наше  старшее  поколение,  т.е.  наши  отцы,  и  наши  сыновья.  Над  первой  книгой  я  долго  работал  с  Южно-Уральским  книжным  издательством  и  они,  наконец,  согласились  ее  издать,  но… хотят  опять  послать  в  Москву  на  рецензирование,  хотя  три  положительных  рецензии  имеются.  В  первой  книге  я  показываю  город  Шахты,  мою  семью,  друзей,  войну  и  первые  послевоенные  годы.  Первая  книга  называется  «Забой!».  418  страниц.  Вторую - «Не  предавай  время  свое» в  целом  я  закончил  и  сейчас  перепечатываю.  В ней я показываю жизнь в Свердловске (1948-1960г.г.). Главный герой Николай Колидверов работает на Уралмаше и т.д. Действие третьей книги «Легенда о «Магнит-камне» происходит на Магнитке (1961-1987г.г.). Но композиционно все три книги построены как воспоминания главного героя. Так, в наше время Николай Колидверов сначала едет в гости в г. Шахты («Забой»). Полоса воспоминаний, герой сталкивается с проблемами нынешней перестройки, и как может, переваривает всё это, включившись в борьбу. Он решил написать книгу о прошлом и собирает материалы. Затем Николай летит в Свердловск. Вот почему мне нужно несколько свежих фактов о перестройке на Уралмаше.  Я  тебе  уже  писал,  что  не  могу   поехать в    Свердловск  по  состоянию  здоровья,  но,  если  тебя  не  затруднит,  напиши  мне  о  некоторых  фактах.  Например,  о  том,  есть  ли  сдвиги  в  сторону  уменьшения  литейного  брака  заготовок  и  что  делается  в  этом  направлении.  Опиши  какой-нибудь  случай. Или,  что  делается  в  отделе  главного  технолога.  Не  плохо  бы,  если  бы  ты  прислал  несколько  номеров  заводской  газеты  «За  тяжелое  машиностроение»  со  статьями  о  перестройке  на  завода.
   У  нас,  например,  чтобы  экономно  перейти  на  хозрасчет,  решили  сократить  несколько  сот  ИТР,   и  за  их  счет  увеличить  зарплату  оставшимся.  Ну,  естественно  люди  заколобродили.  Второй  случай.  Одного  начальника  цеха   решили  выдвинуть в заместители  главного  инженера,  а  тут  БХСС  заинтересовались  его  помощником  цеха  по оборудованию.  Оказывается,  он  израсходовал  много  стройматериалов  и  не  сумел  отчитаться.  Когда  его  прижали,  этот  помощник признался,  что построил дачу  новому заместителю  главного  инженера,  скажем,  Федотову.  Следователь  в  прокуратуру,  а  тот  звонит  директору  комбината  и,  чтобы  спасти  Федотова,  предлагает  снести  дачу  к  утру.  И что  ты  думаешь?  Посылают  бульдозер,  самосвалы  и  дачу  сносят.  Помощника  посадили,  а  начальник  здравствует.  Вот  такой  случай  я  возьму  в  третью  книгу.
   Трилогия!  Это  же  только  сказать!  Хватит  ли  сил  и  здоровья?  Но  я  решил  биться  до  конца.  Сейчас  заканчиваю  переработку  «Забоя»  для  журнала  «Урал».  Сокращенный  вариант.  Но,  может  быть,  пошлю  в  «Наш  современник».
   Поздравляю  с  праздником  весны.  Что  написал,  что  напечатал?  Я  тут  тиснул  рассказ  в  городскую  газету  и  две  статьи  о  строительстве  кислородно- конвертерного  цеха.  Анатолий.

Открытка,  Магнитогорск. 27  апреля  1987  г.
Здравствуйте  Маша  и  Миша!
  Поздравляю  вас  с  праздником  весны!  Желаю  здоровья  и  хорошего  настроения!  Миша!  Обещают  мою  повесть  «Легенда  о  Магнит  камне»  напечатать  в  Челябинске  в  сборнике  «Каменный  пояс».  В  этом  году!  С  приветом,  Анатолий.

Письмо  четырнадцатое,  открытка.  Магнитогорск,  25   декабря  1988 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
  Поздравляю  вас  с  Новым  годом!  Желаем  здоровья  и  душевного  состояния.  Миша,  спасибо  за  газеты  и  материалы.  Пригодились.  Вторую  книгу  я  уже  отослал  в  издательство.  470  стр.  Сейчас  мучаюсь  над  третьей  книгой.  О  Магнитке.  Привет  Ронину. Я  не  понял,  выйдет  ли  книга  Ивана  Александровича  Иванова?  Пиши  о  свердловских  новостях.  Анатолий.

Открытка. Магнитогорск,  ноябрь  1987 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
  Поздравляем  вас  с  юбилеем  Октября!  Желаем  здоровья  и  спокойствия!  Миша!  Передавай  привет  Иванову,  Петрову  и Ронину!  У  меня  просьба.  Если  сможешь,  пришли  мне  книгу  Печенкина,  какая  есть.  Но  хорошо  бы  об  Урале.  Из  Челябинска  пришло  официальное  письмо  о  том,  что  мой  роман  «Опаленные  души»  включают  в  план  издания  1990  г.  Сейчас  же  я  работаю  над второй  книгой.  Уже  напечатал  первую  часть – 160 стр. А будет три части.  Пишу, вернее, печатаю на машинке, каждый день.  Вечером гуляю по городу. Пиши как живёте, что  пишешь.
С приветом Анатолий.

Письмо  пятнадцатое,  открытка.  Магнитогорск, 5  ноября  1987 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Поздравляем  вас  с  праздником  Октября!  Желаем  счастья  и  успехов  в  жизни.  Закончил  повесть  о  молодежи,  думаю  послать  рукопись  в  Челябинск  и  в  журнал «Урал».  А  так  дни  мчатся  и  мчатся,  и  еще  через  полтора  годика  буду  на  пенсии,  вот  тогда  буду  вкалывать  на  своей  портативной  «Москве».  С  приветом,  Анатолий.
Письмо  шестнадцатое,  открытка.  Магнитогорск, 2  мая  1988 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Поздравляем  вас  с  первомайским  праздником,  желаем  здоровья  и  доброго  духа.
   Миша,  ты  сейчас  на  пенсии  и,  наверно,  день  и  ночь  кроптишь  над  шедеврами  всех  времен  и  народов.  Привет  от  моих. Я  тебе  уже  писал,  что моя  книга  под  названием  «Белая  лебеда»  выйдет  в  1990  году.  Сейчас  работаю над  второй  книгой.
   Пиши,  что  у  вас  там  нового,  в  Свердловске,  об  общих  знакомых.  Жив ли  Иван  Александрович  Иванов?  Передавай  привет.  Сколько  ему  лет?  Написал  ли  он  свою  новую  книгу?  Привет  Ронину.
Крепко  обнимаю,  Анатолий.

Письмо  семнадцатое.  Магнитогорск,  12  октября  1988 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Привет  вам  от  моих  домашних.  Живем  мы,  как  говорится,  ни  шатко,  ни  валко.  Света,  Алеша  и  Оля  работают.    Я мучаюсь  над  романом.  Времени   катастрофически  не  хватает. Каждый  день  я  должен  отпечатать  на  машинке  хотя  бы  четыре  страницы.  Если  больше,  то  хорошо.  Веду  дневник.  Затем  нужно  просмотреть  газеты  и  журналы,  прочитать  самые  интересные  статьи,  выписать  самые  необходимые  материалы  для  дальнейшей  моей  работы  над  романом.
   Затем  нужно  еще  и  прогуляться,  чтобы  совсем  не  пропасть  от  неподвижности (гипертонии)  и  так  каждый  день.  Не  говоря  уже  о  беготне  по  магазинам,  чтобы  достать  самые  необходимые  продукты.  Мясо,  колбаса  и  масло  у  нас  по  талонам.  Очень  хорошо,  что  мне  продают  некоторые  продукты  как  участнику  войны.  Еще  нужно  читать  современную  литературу,  чтобы  не  отстать  от  веянья  времени.
   Первую  книгу  романа  «Белая  лебеда»,  как  я  уже  сообщал,  Южно-Уральское  издательство  в  Челябинске  включило  в  план издания в  1990  году.  В  настоящее  время  я  заканчиваю  вторую  книгу  с  тем,  чтобы  в  декабре  рукопись  отправить  в  издательство.  Во  второй  книге  действие  разворачивается  в  Свердловске  и  на  Уралмаше  в  послевоенные  годы  (1948 -1963 гг).  Но  роман  композиционно  построен  так,  что  прошлое  переплетается  с  настоящим.  Главный  герой  приезжает  в  Свердловск,  вспоминает  свою  прошлую  жизнь  там,  и  разыскивает  своих  старых  друзей.  Они  спорят  о  перестройке  и  ее  дальнейшем  развитии.  К  сожалению,  по  состоянию  здоровья  я  не могу  выехать  даже  из  города  и  поэтому  прошу  тебя,  Миша, ответить  мне  на  некоторые  вопросы.
   Все,  что  касается  прошлого,  я  могу  рассказать  на  страницах  романа,  но  вот  мне  важны  приметы  сегодняшнего  дня  и  прежде  всего,  что  касается  о  перестройке  на  Уралмаше.  Не  мог  бы  ты  ответить  в  свободном  изложении,  как  происходит  перестройка  на  заводе  и  в  городе.  Конкретно  ответь  на  такие  вопросы:
1. Результаты  работы  завода  на  хозрасчете.  Трудности  и  успехи.
2. Как  в  механических  цехах  переходят  на  бригадный   хозяйственный  подряд.
3. Были  ли  какие  волнения  на  Уралмаше  и  в  городе  и  в  чем   они  выражались ( забастовки,  демонстрации).
4. Как  переоснащаются литейные  цехи (механизация,  автоматизация). Много  ли  литейного  брака?
5. Культурная  жизнь  на  заводе  и  в  городе. Какие  даты  отмечают  летом  и  осенью.
6. Пришли  несколько  газет  «За  тяжелое  машиностроение»  и  периодику  с  материалами  о  перестройке.
   Слышали  мы  о  страшном  взрыве,  произошедшем  на  Сортировочной  станции. Это  же  такая  беда  свалилась  на  головы  свердловчан.
    Миша,  посылаю  тебе  рукопись  небольшой  повести.  Хочу  знать твое  мнение. Я,  правда,  пока  ее никуда не  посылал…  Почитай   и  скажи  о  недостатках.  Что  понравилось,  а  что  нет.  Обратно  с  моей  рукописью  вышли  и  свою.
Передавай  привет  И. А. Иванову, И. Л. Ронину  и  всем  кто  там  остался  из  старых  литкружковцев.  А  Иванов-то  старенький  уже.  Вышла  ли  его  книга?  Обещают  ли  опубликовать?  Мог  бы  и  он  прочитать мою  повесть,  но  как  у  него  со  здоровьем  и  со  зрением?
   Жду  от  тебя  ответа  в  первой  половине  ноября.  Я  еще  сумею  внести  изменения  в  книгу,  используя  твои  материалы.  Заранее  благодарю  за  помощь.  Эх, если  бы  я  мог  поехать  в  Свердловск!  У  меня  же  там  родня  по  первой  жене  и  у  нее  можно  было  остановиться.  Но  это  только  мечта.
    Крепко  обнимаю,  ваш  друг  Анатолий.
Высылаю  так  же  последний  рассказ  «Почем  пуд  дыма»?  Газету  с  рассказом  можешь  оставить  на  память.

Письмо.  Открытка.  Магнитогорск,  1  марта  1989 г.
Здравствуйте  Маша  и  Миша!
      Маша,  поздравляю  тебя  с  женским  праздником,  желаю  вам  здоровья  и  душевного  спокойствия.
Миша,  мой  челябинский  редактор  неожиданно  потребовал  мою  фотографию  для  книги.  И  еще  мы  договорились,  что  я  сделаю  пером  несколько  авторских  рисунков. В  издательстве  находятся  уже  две  книги.  А  я  пишу  третью.  Пиши  о  литературных  делах.  Обнимаю. Анатолий.  Спасибо  за  бандероли.



Письмо  восемнадцатое, открытка. Магнитогорск,  декабрь  1989 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
    Поздравляю  вас  с  Новым  1990  годом.  Желаю  здоровья  и  душевного  спокойствия.  Что  у  вас  в  Свердловске  в связи  с  перестройкой?  У  нас  пытаются  город  перевести  на  самофинансирование  и  самоуправление. Сейчас  я  работаю  над  третьей  книгой,  которая  называется  «Предтеча»   и  будет  о  Магнитке.  Миша,  пиши  о  своих  успехах.  Как  здоровье  Ивана  Александровича  Иванова?  Передавай  ему  привет  и  Ронину.
Анатолий  Занин.

Письмо  девятнадцатое,  Магнитогорск, 7  декабря  1990 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Давненько  я  вам  не  писал. Вроде  и  на  пенсии  и  времени  должно  хватать,  а  вот  как-то  все  спешу  и  суетюсь.  Утром  делаю  зарядку,  примерно  в  течение  часа,  после  завтрака  сажусь  за  машинку  и  печатаю  до  часа,  обедаю  и  просматриваю  газеты  и  журналы,  затем  иду  гулять  часа  на  два,  заодно  заглядываю  в  магазины: авось,  что-нибудь  выбросят. Вот  такой  мой  режим.  Ничего,  дело  движется. Печатаю  ежедневно  четыре-пять  листов,  а  это  немало. Десять  дней -  40 -45  листов,  в  месяц – 120  листов.  Но,  правда,  бывают  дни,  когда  ничего  не  думается  и  не  пишется.  Если  бы  ни  эти  черные  дни,  можно  было  бы  наворотить  многотомье, но за последние пятнадцать лет  я написал три книги, трилогию. Первая книга «Белая лебеда» о Шахтах, выйдет в январе 1991 г.  Перенесли из-за нехватки бумаги. Вторая книга «Отчуждение» - жизнь главного героя объединяющего все три книги Николая Кондырева в Свердловске  и работа на Уралмаше. И третья книга «Предтеча» - о Магнитке. Вот видите, как расхвастался. Сейчас работаю над переделкой первой книги, может критика её похвалит и придется издавать. Поэтому нужно заранее ее подготовить. Кроме всего прочего, я веду дневник, который тоже нужно перепечатывать. Так что работы хватает.
   Основные продукты у нас по талонам, промтовары почти все исчезли, цены растут, как, наверно, и у вас. Что творится в нашей жизни! Война законов, борьба за власть, развал экономики, поливание грязью всей нашей истории и всей жизни, начало грандиозной войны на окраинах империи, национальная нетерпимость и т.д. и т.п. Выживем ли? Вот вопрос. Хотелось бы, да вот политические руководители никак не  придут к согласию…
   Ничего не хочется читать – ни классиков, ни современников. Публицистика всё вытеснила. И какие новости, какая откровенность! Ведь ничего подобного не было много лет. Мы изголодались. Впрочем, об этом можно говорить без конца.
   Миша, пиши о том, как  вы живете, что нового в Свердловске. Ходил ли ты на литобъединение и живой ли Иван Александрович Иванов? Как там здравствует Исаак  Литманович Ронин. Пишет ли он свои басни? Передавай привет им и всем нашим общим знакомым.
   Сейчас у нас стоит сырая погода, которую я плохо переношу. Но что делать. Зато у меня кипы книг и журналов, которые хотел бы, но не могу прочитать.  Приходится пролистывать. Читал в «Комсомолке» о деятельности комсомола на Уралмаше. Молодцы ребята!
   В Магнитке у нас мясо бывает редко, колбаса  дрянная,  овощи гнилые. На базаре мясо говядина 10 руб. за  кг., мёд  - 20, курага -16 и т.д.
   Ну, вот пока и всё. Пиши. Заодно поздравляю вас с Новым годом. Крепко жму руки и обнимаю. Анатолий Занин.

Письмо  двадцатое. Магнитогорск, 5  июня  1991 г.
Здравствуй  Миша,  привет  Маше!
   Наконец,   высылаю  вам  свою  книгу,  возможно,  она  единственная  и  останется.  Моя  многострадальная  «Белая  лебеда»  выдержала  все  издательские  издевательства,  но  и  понесла  большие  потери.  Подумать  только,  что  она  сокращена  почти  наполовину.  Было  23  печатных листа,  осталось – 14! Книга  выхолощена  по  тексту.  Вычеркнуты различные  размышления  и  сомнения  главного  героя  Николая  Кондарева,  убраны целые  сцены  и  даже  главы.  По  настоящему-то  нужно  было  возмутиться  и  расторгнуть  договор,  чтобы  не  издавать  уродливо  переделанной  книги,  но  я  ведь  больше  десяти  лет  бился,  чтобы  книгу  увидеть  живым. Бесправность  автора,  еще  одно  подт-верждение  нашей  страшной  и  губительной  административно- командной  системы.  Ну,  вот  доломаем  эту систему,  а  что  будем  строить? Неокапитализм  с  идеальными  элементами  социализма!  Но  это  уже  будет  после  нас.

   Миша,  а  как  твои  дела?  Что  нового  опубликовано?  Пиши, как  живут   Уралмашевцы.  Над  чем  сейчас  работаешь?   Кстати,  я  написал  еще  две  книги:  «Отчуждение» - об  Уралмаше  и  о  пятидесятых  годах  и  «Предтеча» - о  Магнитке.  Но  эти  книги  мне,  видно,  не  издать. 
   Ну,  вот  пока  и  все.  Крепко  жму  руки.  Привет  от  Светы.  Анатолий.

Письмо  двадцать  первое. Магнитогорск, 7  января  1993 г.
Здравствуйте,  Миша  и  Маша!
   Поздравляю  вас  с  Новым  годом,  хотя  и  с  запозданием.  Нынче  так  получилось,  что  я  никого  не  поздравил.  Хотя,  что  поздравлять?  Россия  находится  в  свободном  полете  и  приближается  к  тому  краю,  за  которым  у  нее  чудится  катастрофа.  Но  я  оптимист,  мы  как-нибудь  выкрутимся.  Главное – не  унывать.  Вот  я  и  продолжаю  работать  над  трилогией.
   Миша,  я  тебе  уже  писал,  что  закончил  трилогию.  Первая  книга – «Гнилая  марь» -  это  прежнее  название, «Белая  лебеда»,  но  уже  в  полном  объеме  будет  книга.  Вторая  книга – «Отчуждение», - это  о  пятидесятых  годах  в  Свердловске  и  на  Уралмаше.  И  третья  книга – «Предтеча» - о  Магнитогорске.
   Не  знаю,  удастся  ли  увидеть  эту  трилогию  изданной,  но  продолжаю  над  ней  работать.  Чищу,  сокращаю,  дописываю,  уточняю  и  т.д.  Самому  интересно,  что  из  этого  получится.  И  тут  пришла  идея.  У  меня  исписаны  две  толстых  тетрадей  с  разными  зарисовками,  мыслями,  анекдотами.  Тут  у  нас  создано  издательство  «МАГНИТ»,  и  уже  издано  несколько  небольших  книг  бесплатно  тиражом  500  экз. как  в  Америке.  Можно  издать  и  бо;льшим  тиражом,  но  за  свой  счет,  для  этого  нужен  спонсор,  я  его  нашел.  Обращался  к  директору  комбината,  но  безрезультатно.
   В  конце  прошлого  года  у  нас  в  городе  создали  Союз  писателей,  куда  вступил  и  я.  Может  быть  под  сенью  этого  Союза,  что-нибудь  получится.  В  Союзе  я  руковожу  секцией  прозы.  Председатель  Союза – наш  поэт  Владелен  Мошковцев. У  нас  сейчас  много  публикаций  в городских  газетах.  Вот  такие  дела,  Миша.
   Пиши  о  том,  как  у  вас   там.  Какая  обстановка,  какая  литературная  жизнь?  Как  здоровье  Маши  и,  что  вы  делаете  на  пенсии?  Передавай  привет  нашим  общим  знакомым.  Кто  опубликовал  свои  труды  и  издал  книги?
У  меня  тоже  изменения.  Свою  трехкомнатную  квартиру  я  поменял  на  две  двухкомнатных  с  тем,  чтобы  после  нас  с  женой  одна  досталась  сыну,  другая  дочери.
   Я  живу  у  вокзала  на  первом  этаже.  Заканчиваю  ремонт.  Пенсия  у  меня  5 тыс. руб. с  хвостиком,  у  жены – 3  тыс.  Перебиваемся  пока  прежними  запасами.  Цены  у  нас  сумасшедшие.  Булка  белого хлеба – 38 р.,  масло  сливочное – 500 р/ кг.,  мясо  450 р. и т.д.  Кое-что  перепадает  от  комбината  по  бартеру,  а  так  стало  жить  хуже,  чем  при  Брежневе.  Прошлого  не  жаль,  но  будущего  у  нас  никакого. Главное – Россия должна найти свой путь. Россия никогда не приспосабливалась,  хотя её  принуждали и Пётр I и Екатерина II-я и господин Ульянов. Россия всегда шла по своей дороге. На это и надеемся. И я в это верю.  Тогда и появятся надежда и идеалы.
Привет вам от жены Светы. Пишите. Мой новый адрес 455001, Магнитогорск, ул. Карла Маркса д. 8/1, В. 4.
7/01 – 93                Анатолий       Занин

Ответ на письмо А. Занина:
Здравствуй, Анатолий!
   Спасибо за поздравление с Новым  годом.  Я в этот раз никого не поздравил, не было настроения в связи с нервозной нынешней жизнью. Больше всего меня раздражает преступность в городе и борьба за власть  Б. Ельцина и Р. Хасбулатова. Я и моя супруга за Ельцина и за всю его политику, особенно меня доводили депутаты съезда Верховного Совета. Пока шли заседания, которые транслировались по телевидению, меня бил озноб от возмущения. Я готов был кинуться в Москву, в зал заседания съезда и перестрелять их из автомата. Это таков наш русский характер. Мы добродушны, и вместе с тем, в определённые моменты жизни жестоки.
  Ну, пожалуй, хватит о политике. Поговорим лучше о литературе. Я почему-то решил, что ты после публикации «Белой лебеды» будешь почивать на лаврах, а оказалось, судя по твоему письму, продолжаешь творить. Это отрадно. Видимо мы, пишущие, никогда не бросим это занятие.
   Меня очень заинтересовало ваше книжное издательство. Не понял название его(у тебя неразборчиво написано). Ты пишешь, что книги издаются без гонорара 500 экз. По-моему, это даже не плохо. Я бы с радостью согласился издать свои работы. Только не понятно, на какие средства это издательство существует? Но, у нас, к сожалению, такого издательства нет. 
  Мы сейчас собираемся к 270-летию Екатеринбурга выпустить сборник очерков и зарисовок о городе. Условия такие: за каждую страницу машинописного текста я должен уплатить 200 рублей. А так как я предложил в сборник три зарисовки общим листажом шесть страниц, то выходит, должен приложить к этому 1200 рублей. Но, эти деньги пойдут только на правку и на компьютерную макетировку. Для печатанья сборника в типографии потребуется искать спонсора с денежным мешком. Если спонсора не найдём, издатель обещает за мои 1200 рублей отпечатать мне один экземпляр сборника.
  Поздравляю тебя, Анатолий, со вступлением в Союз писателей Магнитогорска. Запишу эту новость в свою документальную повесть – воспоминание о литобъединении. Это повесть о нашем литобъединении, составлена на основании моих дневниковых записей, которые я веду с 1959 года. Повесть отпечатана на машинке – 80 страниц.
   Ольга Васильевна Калинцева тоже собирается вступать в Союз писателей РФ. Я ей передал привет от тебя. Она посылает привет  тебе. Кстати, в её книге «Наши» есть упоминание о тебе. Вот оно: из дневниковых записей  17 апреля 1957 г.: «Пессимизм ненавижу. Андреев надоел в детстве… На днях случайно собрались у больного Алика Силина. Сперва пришла я с  сыном Мишкой, потом Петров и Воловик. Позже Занин. Молодые, разные, но…».
   Литобъединение наше продолжает жить. Собираемся два раза в месяц, но без руководителя. В это раз ни редакция многотиражки, ни дирекция Дворца культуры, где мы занимаемся, денег не дали. На занятия приходят 5-6 человек. Кое- что пишут, кое-что обсуждаем, но больше спорим о политике. Естественно, уже нет такого азарта, какой бывал у нас на литобъединение в 50-60-х годах, помнишь? Ушло то время, по крайней мере, для нас, стариков. Возможно, для молодёжи ещё что-нибудь вернётся. Хочется надеяться, что  литобъединение Уралмаша жило и после нас.
  Поздравляю тебя с днём мужчин – 23 февраля. Всего хорошего! Привет от меня Светлане, а тебе от Маши.
Твой старый друг М. Петров 15 февраля 1993 г.

Письмо  двадцать  третье. Магнитогорск, 18  марта  1994 г.
Здравствуй,  Миша!
  Получил  твое  письмо.  С  удовольствием  прочитал  весточку  и  об  Исааке.  Вот  некоторые  сейчас  злобно  относятся  к  евреям,  но  вот  Исаака  я  всегда  уважал  и  думаю – и  он  меня.  Особенно  я  это  подметил,  когда  как-то  приезжал  в  командировку,  был  в  литобъединении,  а  ты  и  Исаак  проводили  меня  к  автобусной  остановке.  Считаю,  что  у  нас,  друзья,  навсегда останется  творческая, объединяющая  любовь  к  литературе.
   Из  письма  Исаака  вижу,  что  нелегко  ему    на  «Земле  обетованной».   Поражаешься  приверженности  евреев  к  своей  Родине.  А  мы,  русские, начинаем  понимать  любовь  к  России  только,  находясь  вдали  от  нее.  В  основном  лишь  мы  терпим.  Нас  давят,  а  мы  терпим.  Но  без  государственности  русской  нам  не  очнуться.  Государственность  нужна  как  воздух, и  это  будет.  Я  в  это  верю.   Вот  и  у  татар  есть  свое  государство,  а  у  нас  - нет.  Россия  сейчас  лишь  федерация.  А  мы  же, в  этом  и  заключается  великая  русская  идея:  собирать  малые  народы  под  свое  крыло. Ну,  я  уже  повторяюсь.  Разные  отчаянные  мысли  лезут  в  голову.  На  базе  этих  мыслей  и  своих  мучительных  размышлений  я  написал  фантастическую  повесть.  Называется  она  так:  «В  ожидании  зеленого  утеса».  Все  дело  вот  в  чем.  Николай,  герой  повести,  был  контуженым  на  войне и  всю  жизнь  его  мучили  кошмары.  Последние  годы  ему  снились  пришельцы,  которые  прилетели  на  землю,  чтобы  спасти  ее  от  экологической  катастрофы.  Но  они  живут  в  другом  измерении,  расходуют  интеллектуальную  энергию  людей  и  являются  бессмертными. Но  на  Землю  прибыли  Покорители – носители  Зла  и  они  хотят  уничтожить  людей.  Покорители  погибают,  а  людей  хотят  перевести  в  другое  измерение.  Но,  кто  хочет  жить  как  злодеи  через  муки  «Зеленого  утеса»,  которого  все  ждут.  Вот  и  все.
   Хочу  эту  повесть  передать  в  городскую  газету.  Ты  знаешь, у  нас   одна   газета публикует небольшие   романы  с  продолжением.  В городе  есть  новое  издательство,  которое  издает  бесплатно  небольшие  книжки по  300  - 500  экз. Но  я  надеюсь  на  большее.
   Недавно  по  телевизору  выступал  писатель  Юрий  Бондарев,  который  сказал,  что  подметил одно  явление:  издатели  начинают  интересоваться  серьезной  прозой  и  издают  ее. И  это  связано  с  тем,  что  читатель  отворачивается  от  детективов,  фантастики и  эротики.  Будем  надеяться,  что  через  два-три  года  все  встанет  на  свои  места.  Поэтому  нужно  усиленно  готовиться. Из  трех  книг  трилогии,  которую  я  назвал  «Обманутые  надежды»,  я  подготовил  к  изданию  две.  Одна  книга  называется  «Белая  лебеда» - полный  вариант,  вторая  книга – «Отчуждение  души» - двадцать  печатных  листов  об  Уралмаше  пятидесятых  годов.  А  вот  третью  книгу  «Под  хмурым  небом»  о Магнитке,  мне  предстает что-то переделать,  что-то  добавить,  а  что-то  и  выбросить. Далее  я  могу  издавать  упомянутую  фантастическую  повесть  «Пятый  угол» - о  молодежи,  десять  рассказов  и  пьесу.  Но  над  пьесой  надо  еще  поработать.  Вот,  Миша,  какие  у  меня  планы.
   Теперь  о  нашей  жизни.  Что  о  ней  сказать?  Цены  на  продукты  и  товары  очень  высокие.  Так  хлеб – 325  руб.  за  булку  белого и 450 руб. –за  черного,  колбаса  4-5  тыс.  за  кг. Водка  пшеничная  - 2200 р. за бутылку, масло сливочное – 1800 р. за кг., литровая бутылка молока – 620 р. и т.д.
   Вот купили дочери Оле кожаную чёрную куртку за 320 тыс. руб. Дочь работает в больнице медсестрой, а сын в фирме водителем грузовика, получает 320 тыс. руб. в месяц.  Он с женой живёт во второй двухкомнатной квартире. Оля живёт в доме мужа, который занимается бизнесом. А вообще-то он инженер. Жена Света тоже подрабатывает уроками математики на дому для отстающих. Один я пока пишу бесплатно. Здоровье тоже не ахти какое, но пока креплюсь. Я же ещё не закончил свои главные труды. Да между делом ещё пишу книгу воспоминаний. Не мемуары, а так, для души.
   Будешь писать Ронину, передавай от меняя ему большой привет и пожелания здоровья, бодрого духа и литературного успеха. Привет также Маше от меня и жены Светы. Пиши, Миша, о своём житье-бытье.
PS: На комбинате тоже не ахти как. Пенсионеров отправили по домам, пьяниц и лентяев выгнали, зарплату выдают сахаром, мукой, консервами, видеотехникой, мебелью. Погасли две домны, несколько мартенов, две коксовые батареи. Но конвертерный цех работает. Насчёт дивидендов по акциям помалкивают.
Крепко жму руки. Извини за корявый почерк. Руки не слушаются. Анатолий.

Письмо  двадцать  четвертое.  Магнитогорск, 12  сентября  1995 г.
          Здравствуй  Миша!
   Давненько  я  тебе  не  писал.  Считается,  что  у  пенсионеров  много  свободного  времени,  а  у  меня  его  не  хватает. Вот  посылаю  тебе  повесть,  опубликованную  в  городской  газете  «Магнитогорский  рабочий».  По  откликам -  молодым она  понравилась,  а  пожилым – нет.  Суди  сам.  В  редакции  газеты  лежит  вторая  повесть  такого  же  объема  и  называется  она  так:  «В  ожидании  Зеленого  Ужаса».  Эта  повесть  имеет  элементы фантастики.  Во  время  войны  главного  героя  контузило,  и  он  мучается  кошмарами.  Ему  кажется,  что  на  землю  прилетели  инопланетяне  и  вступает  с  ними  в  контакт. Философские  размышления,  экологические  проблемы, наше  жестокое  врем – вот  что  является  содержанием  повести.  В  конце  концов,  герой  впадает в  шизофренический  транс  и  наслаждается  своей  жизнью  неведения.
   А  сейчас  заканчиваю  повесть  о  том,  как  служили  победители  в  Германии  после  войны. Повесть  приключенческая,  не  без  любви  и  различных  неожиданностей.  В  то  же  время  продолжаю  работу  над  трилогией.  Буду  над  ней  работать,  наверное,  до  самой  смерти  и,  конечно,  не  увижу  изданных  книг. Может,  сын  и  дочь  издадут,  если  наступят  лучшие  времена.  А  я  верю,  что  наступят.  Без  веры  нельзя  жить. Хотя,  многие  умники предрекают  России  трагический  исход.  Что  ж, время  покажет.
   Миша,  ты  пишешь,  что  Исаак  Ронин   умер. Вот  и  еще  один  из  наших  друзей  юности  ушел  в  мир  иной.  Пусть  земля  будет  ему  пухом. Он тоже,  как  и  все  мы,  страдал  больше,  чем  упивался  радостью  жизни. Я  ничего  не  знаю  о  других  наших  знакомых.  Миша,  ты  писал, а  я  забыл.  Например,  Якимов,  Петров – твой  однофамилец. Иванов  Иван  Александрович  умер – это  я  знаю. Да  еще  знаю,  что  умер  Печенкин.  Знаю  о  многих  умерших  екатеринбургских  писателях.
   Здоровье  у  меня  так  себе.  Какое  может  быть  здоровье  у  человека  нашего  поколения?!  Но  еще  креплюсь.  Вот  писать  стал  плохо,  а  печатать  на  машинке одно  мучение:  долго,  долго  целю  пальцем  в  клавишу,  но  едва  ударю  и  пошел  строчить,  что  попало.  Так  что  извини  за  мои  каракули. И  ходить  стал  с  палкой.  Бывают  дни,  когда  я  чувствую  себя  хорошо.  Что ж  придется  как-нибудь  доживать.  Иной раз  задумаюсь:  на  что  ушла  жизнь?  На  что  ушли  силы,  радость,  желания,  стремления.  Когда-то  хотел  совершить  нечто  необыкновенное  и  ничего. Потому  как  я  не  сумел  себя  реализовать,  можно  представить множество  таких  же  графоманов.  Высокий  приговор? Может  быть,  но  как  вспомню  все  творческие  мучения,  когда  сидишь  над  чистым  листом  бумаги  и  терзаешься,  как  писать?  Вымучивать,  подстраиваться  под  социалистический  реализм,  а  за  окном  были  нищие.  Вот  это  настоящая  не приукрашенная  жизнь. А  лета  шли  мимо,  мимо.  Помнишь,  как  увечили  мою  повесть  «Большой  день»,  которая  была  опубликована  в  журнале  «Урал» №2  за  1959  год.  Ее  так  изувечили,  что  мне  следовало  бы  отказаться  от  авторства. Но  я  не  смог.  Слишком  велико  было  желание  увидеть  свой  труд.  Ну,  да  хватиться  плакаться.  Все,  что  было,  то  было.
   По  телевизору  слышал,  что  сгорело  старое  здание  городского театра. Жаль.  Я  бывал  в  нем.  Особенно  запомнился  спектакль  «Гамлет»  в  главной  роли  Самойлов, что  из фильма  «В  шесть  часов  вечера  после войны».  Он  тогда  приезжал  на  гастроли.
   Миша, пиши  какая  обстановка  на  Уралмаше. Говорят,  его  продают  зарубежным  магнатам.  Жаль,  конечно,  но  это  же  капитализм,  иного  ждать  нечего. Наш  комбинат-то  же.  У  людей  нет  денег,  так  они  продают  комбинатовские  акции  разным  компаниям.  Одна  акция – 60  тыс.руб.  Я  тоже  свои  продал.  А  кому  в  руки  они  попали? Жить  тяжело,  но  назад  не  хочется.  Все  окупает  гласность,  а  это  полная  свобода  духа.  За  эти  годы  я  хоть  какую-то  правду  узнал  о  нас  самих.
   Привет  Маше  от  Светы,  привет  нашим  общим  знакомым.  Сын  работает  шофером  на  грузовике,  а  дочь - медсестрой.  Крепко  обнимаю,  Ваш  Анатолий.
Послесловие:  Не  сразу  нашел  твое  письмо,  которое  ты  прислал  со  сборником  «Всходы».  Очень  приличный  сборник  получился.  Первый  сборник  у  меня  сохранился.  Кстати,  Миша  передавай  привет  Геннадию  Якимову  и  Ольге  Калинцевой.  За  опубликованную  повесть  «Мальчик  городской»  мне  уплатили  220 тыс. руб. Думаю,  книгоиздательству  «Магнит»  предложить  издать  сборник  из  трех  повестей:  Криминальная  повесть «Мальчик  городской»,  фантастическая  повесть  «Земного  ужаса»  и  приключенческая  повесть  «Под  чужими  звездами».  Объем  всех  трех  повестей  составляет  около  18  печатных  листов.  Это,  примерно,  книга  в  350 стр. Если  издатель  поверит,  что  моя  книга  может  разойтись  по  дорогой  цене  красочно  изданная,  также,  как  детективная,  то  он  возьмет  кредитив  в  банке.  Вот  так.  Теперь  все  дело  за  издателем.  У  меня  денег  нет,  а  закладывать  «хрущёвку»,  опасно,  можно  оказаться  на  улице  и  превратиться  в  бомжей.  Но  все  это  мираж,  блеф.  Вряд  ли  сейчас  можно  надеяться  на  меценатов.  Но  надежда,  как  говорят,  умирает  последней. Ну,  как, Миша,  здорово  я  тебя  развеселил?  Я  и  сам  посмеялся  над  собой.  Так  веселее  жить.
   Забыл  спросить,  давал  ли  ты  читать  мою  книгу  Якимову  и  Калинцевой?  Какого  они мнения  о  ней?  Почитай  повесть  с пристрастием «Мальчик  городской»  и  напиши  мне,  что  тебе  не  понравилось.
   Посылаю  вам  свою  фотографию.  Очень  угрюмый  получился,  но  я  не  виноват – жизнь  такая.
   Миша,  я  прочитал  в  сборнике  «Всходы»  отрывок  из  твоей  повести  и  у  меня  появилось  теплое  отношение к  искреннему  горю  героя. Выходит,  что  ты  уже  написал  повесть.  Так  публикуй  ее  в  газете  с  продолжением,  как  делаю  я.
Анатолий.

Письмо  двадцать  пятое.  Магнитогорск, 13  ноября  1996 г.
Здравствуй,  Михаил!
  Ты  спрашиваешь,  жив  ли  я? Жив!  Жив  Курилка еще журналист! Похвально,  что  ты  не  теряешь  оптимизма  в  этой  нашей  раздерганной  жизни…  Я  же  во  многом  разочаровался  и  теперь  доживаю  свой  век.  Ты  еще  пишешь,  строишь  планы,  а  я  с  каких-то  пор  стал  с  отвращением  смотреть  на  писательскую  работу,  даже  книг  не  могу читать.
   Я  более  десяти  лет  просидел  над  трилогией,  и  что  же?  Могу  только  читать  рукописи…Правда,  комбинат  старается  как-то  помочь.  Выделил  150 млн. руб.,  один  поэт  издал  книгу,  но  кто  ее  купит  за  15 руб.  А  условия  дальнейшего  издания  книг  местных  авторов  такие: на  вырученные от  продаж  деньги,  издавать  следующие  и  т.д.  Говорят,  завод  приобрел  эти  книги  на  100000000 руб.,  чтоб  дарить,  уходящим  на  пенсию…
  Я  расхрабрился,  отдал  свою  книгу о «Магнитке»,  не  знаю,  что  из  этого  получится.  Лежит  в  редакции  заводской  газеты  без  движения.  Да  и  вряд  ли  ее  издадут. Уж усиленно  ругаю  начальство  за  экологию.  Вот  такие  дела,  Михаил.  Ничего  не  пишу, и  ничего  не  переделываю. Всё!  Впрочем,  не  совсем  точно.  Веду  я  свой  дневник.  Для  чего  и  сам  не  знаю. В  основном  мы  знаем  дневники  выдающихся  людей,  а  я  на  выдающегося  рылом  не  вышел. И  дневник  уже  веду  более  20  лет.  Вот  закончу  его, то  есть,  когда  почувствую,  что  мой  час  приближается, прочту  его  и  сожгу.  Так,  что  тут  не  до  оптимизма.
   Извини  за  плохой  текст,  я  уже  и  на  машинке  неверно  печатаю.  Большой  привет  Маше,  а  также  Ольге  Васильевне  и  Геннадию  Якимову. Поздравь  его  от  меня  за  первое  издание  книги. Жаль,  Ронин  умер,  ему  бы  сейчас  шел 74  год,  как  и  мне.  А  ты  пиши,  раз  есть  желание  и  силы,  все  веселее  коротать  годы… Да,  где  наши  годы?  На  что  ушла  жизнь?  Мы  могли  бы  прожить  по  другому,  если  бы… Все!  Хватит  хандры!  Пиши  о  своем  настроении.  Крепко  обнимаю,  Анатолий.

Письмо  двадцать  шестое. Магнитогорск, 29 декабря  1997 г.
Здравствуйте,  Миша  и  Маша!
   Да,  давненько  я  тебе  не  отвечал.  Но  вот  собрался  поговорить  с  тобой  по  душам.  Хорошо,  когда  можно  написать  другу.  Но  жаловаться  на  жизнь  не  будем.  Я  тебе  уже  писал,  что  закончил  трилогию  о  нашем  современнике,  да  об  этом  сказано  в  аннотации  к  повести  «Мальчик  городской»,  которую  я  тебе  прислал  в  вырезках  из  газеты. Более  15  лет  я  работал  над  трилогией.  Сколько  дней  и  лет  я  провел  над  нею?  И  осталась  лишь  ностальгическая  тоска  о  прошлом. Слишком  большое  нервное  напряжение  держалось  все  эти  годы. И  вот  написана  последняя  страница и  поставлена  точка.  Даже  не  верится,  что  все  закончено! Трилогия  не  будет опубликована  при  жизни, но  я  её  закончил,  черт  побери!  Ай,  да  Занин,  стервец  эдакий!!
   Что  сказать  о  нашей  магнитогорской  жизни?  Наш  комбинат  тоже  переживает  трудности,  как  и  всюду.  Но  продолжает  осваиваться  в  новых  условиях. Строится  третий  конвертер  и  стан  холодной  прокатки  листа.  Его  акции  поднимаются  в  цене.  А  вокруг  кипит  новая  мало  приятная  для  меня  жизнь.  Все  улицы  уставлены  киосками,  как  железными  дотами,  грабежи  и  убийства  становятся  нормой  этой  новой  жизни.  Да  и  у  нас,  наверно,  не  лучше – ты  об  этом  знаешь.
  Мы  становимся  культурными.  Организовано  Магнитогорское  отделение  писателей.  Но  я  в  него  не  стремлюсь.  Зачем?  Из  престижности?  Умереть  членом  этого  Союза?  Меня  это  уже  не  волнует. Тут  у  нас  имеется государственный  музей  магнитогорского  поэта  Бориса  Ручьева.  У  меня  попросили  некоторые   материалы  в  его  архив, т.е. в  архив  музея.  Я  передал  экземпляры  опубликованных  произведений  и  кое-какие  рукописи.  Там  будет  находиться  и  трилогия. Может,  кто  и  заинтересуется  ею.
   А  жизнь  продолжается…В  настоящее  время  уже  никаким  творчеством  я  не  занимаюсь.  Смотрю  телевизор,  слушаю  радио, интересуюсь  политическими  проблемами  нашей  страны.  Дети  выросли,  живут  своими  семьями,  а  мы  со  Светой  остались  вдвоем. У  нас  трое  внуков.  Высылаем  вам  фотографию в  ответ  на  вашу. Большой привет тебе и Маше от Светланы.  Передавай также привет от меня Якимову и Ольге Васильевне, и всем другим нашим знакомым.
  Жаль, что уже нет с нами Исаака Ронина, Ивана Александровича Иванова, Ефима Ружанского и многих, многих других, которые уже далече…
  Да, Миша, вот мы уже почти дожили до третьего тысячелетия, только удастся ли заглянуть в него хоть одним глазком. Как они там будут?
   Миша, нам очень понравилась твоя книжка об истории литературного движения в Свердловске в 50-х годах. Ты совершил подвиг, рассказав о деятельности литераторов Свердловска по 90-е годы. А в Магнитогорск я сбежал не от Марковой, просто мне предложили там квартиру и хорошую работу.
Анатолий.
   Поздравляем вас с Новым годом! Желаем вам счастья и здоровья. Крепко обнимаем.  Занины.
Приписка Светланы: Миша, не пишите об этом: Толя почти ничего уже не видит, плохо слышит, с сердцем плохо. Письмо печатала я под его диктовку. И книжку ему читала я. Хоть бы он пожил ещё, без него мы умрём с голоду. У него пенсия побольше.

Письмо от меня. Свердловск, 18 февраля 1998 г.
Здравствуй, Анатолий!
   Меня очень обрадовало твоё письмо. Очень хорошо, что ты ещё жив, а то ведь твоё длительное молчание наводило меня на всякие грустные мысли. Ну, а то, что ты не пишешь, так ведь это теперь не самое главное.  Главное,  сохранить  здоровье.  По-моему  мнению  ты,  Анатолий,  вполне  можешь  почивать  на  лаврах,  ибо  твоя  книга  «Белая  лебеда»  заняла  достойное  место  в  российской  литературе.  К  тому  же  у  тебя  много  публикаций  в  газетах  и  литературных  сборниках.  А  твоя  трилогия,  будем  надеяться,  все  же  когда-нибудь  увидит  свет.  Только  обидно  за  тебя,  что  ты  стал  плохо  видеть. 
   У  нас  в  заводской  многотиражке  приводят  вот  такой  рецепт  от  катаракты: две  чайные  ложки  календулы(травы),  заливают  двумя  стаканами  кипятка,  настаивают  30 минут,  процеживают  и  принимают  по  одной  второй  стакана  четыре  раза  в  день.  Этим  же  раствором  промывают  глаза. Попробуй  этот  состав,  хуже  не  будет.  Рецепт  этот  выписан  из  журнала  «Будь  здоров» №8  за  1997 год.
   Привет  от  тебя  Ольге  Васильевне  я  передал,  она  в  свою  очередь  посылает  привет  тебе.  Ольга  Васильевна,  можно  сказать, сидит  на  узлах,  так  как  собирается  покинуть  наш  город  насовсем  и  уехать  в  Петербург  к  своей  дочери.  Не  знает,  что  делать  с  архивом.  У  нее  47  папок  рукописей  ее  книги,  часть  изданной,  а  большая  часть  еще  ждет  своего  издателя.
   Геннадию  Якимову  от  тебя  привет  еще  не  передал,  так  как  давно  его  не  видел.  Он  написал  три  отличные  комедии,  которые  принял  к  постановке  наш  драмтеатр.
   Наше  литобъединение  продолжает  жить. В  будущем  году  отмечаем  65-летие.  Собираемся  два  раза  в  месяц  по  6-8  человек,  но  к  сожалению  обсуждаем  рукописи  редко, «Литературные  страницы»  выпускаем  еще  реже.  Дело  в  том,  что  притока  молодежи  нет,  а  мы,  старики,  пишем  мало.
    Но  литобъединение  держим,  не  даем  ему  распасться.  Я  работаю  над  своей  родословной,  которая  мне  известна  с  18  века.  Отпечатал  на  машинке  уже  50  страниц.
  В  заключение  поздравляю  тебя,  Анатолий,  с  приближающимся  днем  Защитника  отечества.  Желаю  тебе  здоровья  и  бодрости,  спасибо  за  фотографию.   Пиши.
Твой  старый  товарищ  Михаил.

Письмо  двадцать  седьмое.  Магнитогорск,  30  июля  1998 г.
Здравствуйте  Миша  и  Маша!
   Извините,  что  так  обращаюсь  к  вам,  но  нашла  письмо  к  Толе  только  с  вашими  именами.  Сообщаю  вам  прискорбную  весть:  сегодня  было  40  дней,  как  умер  Толя. Он  умер  20  июня. Плохо  было  ему  последние  полторы  недели. Скорые  вызывали,  врача.  Видимо,  уже  метастазы  подошли  к  легким  и  сердцу. Все  боли  были  в  грудной  клетке.  Кололи  его,  лекарства  он  пил  постоянно,  но  ничего  не  помогло.  Уже  восьмой  год  пошел  после  операции  по  поводу  рака  прямой  кишки.  Хоронили  его  22  июня.  Родных  у  нас  тут  нет. Очень  тяжело  нам  с  дочерью  Олей  было,  сын  Алеша  мало  помог.  С  работы  помогли  сколько  могли.  Теперь  вот  долги  надо  платить.  Много  денег  у  нас  не  было,  а  теперь  на  похороны,  если  меньше  6 тысяч,  то  не  хватит.  Лето  стоит  у  нас  очень  жаркое:  сухо,  дожди  редко  идут.  И  гроб  в  самую  жару  стоял  в  квартире.  На  вторые  сутки  дочь  увезла  гроб  в  морг.  Но  все  равно на  похоронах  его  нельзя  было  открыть. Лицо  попортилось.  Похоронили  Толю  рядом  с  моей  мамой.  Там  еще  и  мне  место  есть.  А  на  кладбище,  где  его  первая  жена  лежит,  там  места  нет.  Вот  ездила  к  ней,  поговорила  с  нею.  Очень  скучает  по  дедушке  внучка Саша,  дочь  Оли.  Надо  ее  свозить  к  нему  на  кладбище,  показать,  где  деда  лежит. Требует  она,  ей  три  года.
   Толя не дожил до своего 75-летия 10 дней. 30 июня ему было 75 лет. А так хотел дожить до 2000 года. Я вот не хочу. Теперь надо жить с дочерью, растить помогать внучку. А сил уже очень мало осталось. В этой квартире будет жить  сын Анатолий. Он с женой сейчас живёт на частной квартире. С работой у него плохо. Неуживчивый он и мало платят.
 До свидания. Всего вам хорошего, долгих лет и здоровья желаю. Светлана.

Мой  ответ  Светлане  Александровне  от  8  августа  1998 года:
Здравствуйте,  Светлана  Александровна!
   Мы  получили  ваше  скорбное  сообщение,  которое  повергло  нас  в  шок,  и  вот  уже  несколько  дней  мы  находимся  под  этим  грустным  впечатлением. Сочувствуем  вам.  Примите  наше  с  Машей  искреннее  соболезнование.  Анатолий  для  нас  был  хорошим  добрым  другом. Когда  он  приезжал  в  Свердловск  то  часто  останавливался  у  нас.  А  для  меня,  как  вы  знаете,  Анатолий  был  любимым  другом,  знатоком  литературы  и  старшим  товарищем,  направлявшим  меня  на  литературный  путь.
   В  50-е  годы,  когда  мы  с  ним  познакомились,  оба  были  молодыми  и  холостыми  и  поэтому  многие  дни  проводили  вместе. Помню,  мне  для  новой  повести  потребовалось  близкое  знакомство  с  обликами  пещер,  и Анатолий  предложил  посетить  Кунгурскую  пещеру. Посетили.  Возвращаясь  на  станцию,  мы  не  захотели  идти  кружным  путем  и  рискнули  пойти  кротчайшим  путем,  то  есть  пересечь  реку  Сылву  по  жидкому  мосту  из  сплавляемых  бревен,  кое – где  схваченными  скобами.  Начал  перескакивать  с  бревна  на  бревно,  каждый  раз  рискуя  сорваться.  Ширина  реки  в  этом  месте  была  метров  двести.  Почти  у  противоположного  берега,  не  доходя  метров  15,  Анатолий  посоветовал  мне: «На  то  бревно  не  вставай -  верткое  оно».  А  сам  встал…и  оказался  в  воде  по  горло. Вместо  того,  чтобы  сразу  броситься  товарищу  на  помощь,  я  захохотал.  Стою  и  хохочу,  и  ничего  с  собой  поделать  не  могу.  То  ли  это  был  нервный  срыв,  то  ли  еще  какая-то  муха  меня  укусила.  Все  же  справился  я  со  своим  хохотом  и  помог  Анатолию  выбраться  из  воды.  Он  потом  долго  обсыхал  на  плотике  и  сушил  свою  одежду.  Небо  было  ясное,  солнечное.
   Потом,  когда  Анатолий  обсох,  мы  допрыгали  до  берега, он  предложил: «Давай  зайдем  на  станцию,  выпьем  по  стакашку  беленькой,  у  меня  сегодня  день  рождения».  Так  мы и  сделали.  И  было  это  более  40  лет  тому  назад.
   В  Свердловске  ездили  с  Анатолием  на  так  называемые  стройки  коммунизма  за  сбором  материалов  для  своих  произведений.  Это  на  окраинах  города  возводились  новые  микрорайоны  с  производственными  площадками.  Ходили  мы  на  выставки  живописи  и  довольно  много  бродили  по  городу, беседуя  о  литературе  и  мечтая  о  писательском  признании.  Он  увлекательно  рассказывал  о задумываемых произведениях, представляя в лицах всех персонажей. Он был со мной  всегда доброжелательным, и поэтому оставил о себе самые добрые воспоминания. Был он неплохим писателем. Его книга «Белая лебеда» заняла достойное место в российской литературе. Прискорбно, что никогда уж больше мы не свидимся с ним, не обменяемся письмами и книгами.
   Благодарю Вас, Светлана Александровна, за письмо о кончине Анатолия. Хорошо сделали, что написали мне. Когда будете на кладбище, поклонитесь от нас с Машей Анатолию.
До свидания. С уважением Михаил Михайлович.
А дожить до 2000 года надо, держитесь за жизнь!

ЧАСТЬ  ТРЕТЬЯ
ИВАНОВ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ
(13.12.1896 – 27.10.1988)
   В моей домашней библиотеке хранится книга Ивана Александровича  Иванова, моего  старого друга по уралмашевскому литературному объединению под названием «У старой пихты». Книга издана в Средне - Уральском книжном издательстве в 1964 году. На титульном листе есть дарственная надпись автора книги: « Михаилу Михайловичу Петрову, коллеге по литературному объединению Уралмашзавода от автора.29.10.69г.».
   И. А. Иванов родился в селе Аряж Пермской губернии. Семья у отца была большая, жили в постоянной нужде, поэтому мальчику рано пришлось пойти в люди. Летом он работал поденщиком в имении помещика, зимой – учеником в столярке. В конце 1914 года ему удалось устроиться сначала рассыльным в волостное правление, потом – помощником волостного писаря. А когда в конце 1919 года  в Сибирь, где в то время жил И. Иванов, пришла Советская власть, его избирают секретарем волостного революционного комитета на станции Топки (ныне Кемеровская область), позднее И. Иванов работал народным судьей, старшим секретарем окружной прокуратуры. В 1930 году он поступил на Уралмашзавод и здесь проработал до 1957 года.
  В 1931 году стал участником литературного кружка на Уралмаше при газете «За тяжелое машиностроение». Начал писать прозу. При разборе его рассказов на собрании кружковцев, ему делали много замечаний, это его угнетало, давило на самолюбие, и он, в конце концов, не стал посещать занятия литкружка. Вернулся И. Иванов обратно в литкружок только в 1953 году, когда кружком руководил Ефим Григорьевич Ружанский, который отнесся к его творчеству с большим вниманием, заставив его глубже рассказать о своей жизни в прозе. Благодаря помощи Ружанского, в 1958 году в Свердловске появилась книга И. Иванова «Гришкино ученье: рассказы». В 1964 году вышла в свет вторая книга писателя «У старой пихты» в количестве 15000 экз. И наконец,  в 1977 году вышла книга И. Иванова «Первый делегат: рассказы». После этого он надолго замолчал, начав работать над книгой своей жизни «Вихри враждебные», но так и не закончил эту работу.
   В октябре 1988 года я с женой Машей на туристском поезде путешествовали по Средней Азии, посетили города: Алма-Ату, Фрунзе, Фергану, Душанбе, Самарканд, Ашхабад, Бухару, Ташкент. Вернулись 23 октября утром, и сразу мне кто-то позвонил по телефону. Это был внук И. А.  Иванова, он передал просьбу деда: приехать навестить его, он очень плох.  Потом взял трубку сам Иван Александрович и давно знакомым, высоким и твёрдым голосом, довольно ясно произнес:
- Здравствуй, Михаил Михайлович! Я умираю. Приехал бы ты ко мне. Я хочу тебе кое-что передать.
-Хорошо, я завтра приеду.
- Когда?
- В часов в 12.
-Ладно, - как-то вроде бы недовольно произнес он, видимо боялся не дожить до этого часа.
   24 октября в 11 часов 30 минут  я  приехал к нему. Впустила меня   жена  И. Иванова - Серафима Ивановна, и провела в комнату, где на кушетке под простыней лежал Иван Александрович, бледный, худой, с заострившимся носом.
-Гость к тебе, - сказала жена.
-А? Кто? – спросил больной, поворачивая голову, - А, Михаил Михайлович, здравствуй! Я совсем плох!
- Что ж это Вы так? Всегда были такой бодрый, подвижный.
Он грустно улыбнулся.
- У меня вот какая к тебе просьба. Так  как  из  членов  Уралмашевского  литобъединения  ты  остался  один,  пишущий  прозу,  обращаюсь  к  тебе  за  помощью. Я не успел докончить «Вихри враждебные». Не хватило мне всего-то  одного месяца. Там немного дописать, всего два листочка. Сможешь?
- Конечно, Иван Александрович! Расскажите о чем.
- Вон там, в шкафу, достань папку с красными корочками.
   Я раскрыл шкаф и достал объёмистую рукопись. Иван Александрович продиктовал мне конспективно суть недостающих страниц, в  том  числе  о  расстреле  Колчака и попросил, чтобы мы вместе с его сыном Юрием Ивановичем(в эти дни он был к командировке) доработали рукопись и передали бы в Средне- Уральское книжное издательство.
   Я пробыл возле больного до 16-ти часов.  Удивительная у него ясность ума, отличная память. Говорил он громко, энергично, запомнился ясный взгляд синих глаз, хотя правый глаз не видел, а левый имел зоркость два процента. Никак не верилось, что он на смертном одре.
   27 октября в 9 часов 15 минут утра мне позвонила дочь Ивана Александровича и сказала:
- Сегодня ночью папа умер. Я звоню потому, что он попросил, как только это случится, позвонить Вам.
Сказал ей слова сочувствия и спросил, приехал ли Юра.
- Да, он два дня посидел у его постели. Папа был до последнего момента в сознании, но они почти не говорили.
   29 октября 1988 года  в субботу мы проводили в последний путь Ивана Александровича Иванова. У дома простились с ним Василий Варламов и Любовь Ладейщикова, а я, Валентина Сажина и Аркадий Бусыгин поехали на кладбище. У могилы Валентина Афанасьевна Сажина сказала несколько добрых слов об усопшем нашем товарище.
   Рукопись романа И. А. Иванова «Вихри враждебные» я увез в Союз писателей на Пушкинскую,12 и передал нашему бывшему руководителю литобъединения Леониду Аристарховичу Фомину. Позднее я позвонил ему. Он сказал, что рукопись попросили прочитать Л. А. Ладейщикову. Она выполнила его просьбу, прочитала рукопись и дала хорошую оценку роману и увезла рукопись в Средне - Уральское книжное издательство. Тамошний рецензент Николай Крашенинников, получив рукопись, через несколько дней созвонился с Ладейщиковой и сказал, что рукопись публиковать издательство не берется. При личной встрече с Николаем Крашенинниковым у нас состоялся разговор по поводу рукописи романа И. Иванова. Он сказал, что роман нужно переделывать, перетряхивать заново. Это не редакторская работа, и здесь необходим литературный обработчик, соавтор. Я спросил, не сможет ли он назвать человека, который согласился бы стать соавтором по доработке романа. Крашенинников ответил, что на такой риск сейчас вряд ли кто пойдет: затратят массу труда, времени, а издать не смогут. Для этого романа время ушло. Его надо было предлагать в 70-е годы.
  « Да,  подумал  я - именно  в  те  годы  роман  был  бы  опубликован».  Но  работу  над  романом  Иван  Александрович  начал  именно  в  семидесятые  годы.  Однажды  позвонил  мне  и  попросил,  чтоб  я  сходил  в  музей  Уралмаша,  нашел  бы  там  старую  газету  «За  тяжелое  машиностроение».  Назвал  номер  газеты, месяц  - декабрь 1933  года, и попросил переписать  статью,  опубликованную  там  о  расстреле  Колчака,  написанной  Чудновским.  Просьбу  его  я  выполнил. Статью  переписал,  дома  отпечатал  на  машинке  два  экземпляра.  Один  экземпляр  переправил  ему,  другой  оставил  себе.
   Впоследствии,  когда  мне  захотелось  подружиться  с  журналом  «Уральский  следопыт», я  отвез  в  редакцию  этого  журнала  воспоминания  Чудновского  о  расстреле  Колчака.  Заведующий  отделом  краеведения  Ю. А. Горбунов  спросил:  «Кто  такой  Чудновский?»  «Не  знаю» -  ответил  я.  «Вот,  когда  узнаете,  кто  такой  Чудновский,  мы  ваши  находки  опубликуем».  Так  с  нуля  начались  мои  первые  краеведческие  поиски.  Несколько  месяцев  ушло  на  поиски, и  в  конце  концов  в  журнале  «Уральский  следопыт»  был  опубликован  мой  очерк  под названием  «Эхо  Ангарского  залпа».  Произошло  это  в  1988  году и  я  был  принят  в  Общество  уральских  краеведов,  посветив  свою дальнейшую писательскую  жизнь  уральскому  краеведению.
   Меня  поражает  смелость  Ивана  Александровича  Иванова   тем,  что  уже  в  те  годы  он  писал  свои  вещи  с  трудом  из-за  плохого  зрения.  Писал  только  в  те  дни,  когда  на  улице  было  солнце  и  в  руках  он  держал  сильную  линзу.  Через  это  увеличительное  стекло  смотрел  на  бумагу  и  выводил  пером  строчки своего  произведения  о  прожитой  жизни.
   Рукопись романа я передал на хранение сыну автора - Юрию Ивановичу Иванову, предварительно взяв кусок романа под названием «Выигрыш», и предложил газете «За тяжелое машиностроение».  Эта глава романа «Выигрыш» была опубликована в газете «За тяжелое машиностроение» № 23 от 3 февраля 1990 года.
«Выигрыш»
   Многие из мелких игроков уже проигрались или отошли в малый круг, где продолжали игру на копейки.  В большом кругу оставались солидные игроки и могли держаться еще долго.
   Никита играл сдержанно, не поддаваясь азарту. Он знал, что рано или поздно азарт охватит его, этого не миновать. Но чем дольше не наступит этот момент, тем лучше. Результаты игры пока что были не ощутимы, ни выигрыша, ни проигрыша. Андрей Гурьяныч тоже играл умеренно, не рискуя делать большие ставки. Сидя, метал он неуклюже. Его метка, вихляясь, взлетала невысоко, падала куда-нибудь в сторону, катилась на ребре и только после этого ложилась орлом или решкой вверх. Сегодня орлов у него было совсем мало.
- Не везет мне сегодня, да и только, - твердил он.
- Не иначе, как  какая-нибудь баба влюбилась в вас, Андрей Гурьяныч, - смеялись мужики. – А это уж обязательно к неудаче.
- И то думаю. Хорошо бы баская да ладная, а то какая-нибудь уродина, - сказал Андрей Гурьяныч.
   Очередь метать была Никиты. В ожидании ставок он, как это называлось, «бодрил» метку, слегка подкидывав вверх и ловил на ладонь, натирал орла песком, а когда ставки были сделаны, описал рукой полукруг и произнес:
- За все ставки!
У него метка летела «соколом», стремительно, прямо и высоко. Лучше его метать никто не умел.
- Орёл! – прокричало сразу несколько голосов, когда, сделав полёт, метка упала посреди круга.
   Новые ставки – и опять орёл. Пять орлов подряд поставил Никита, собрав груду медных и серебряных монет. Он сразу оказался при хорошем выигрыше. Но до конца игры было ещё далеко, игра только разгоралась. Мешок Андрея  Гурьяныча хотя заметно и осел, но денег в нём ещё было много. А тут подъехал новый игрок – гончар, только что распродавший все горшки.
- Ядрёны палки,  горшеня  приехал!
- Здорово, черепан!  Становись в круг!
   Его знали тут тоже как заядлого игрока, а гончар только что изрядно выпил с выручки, сразу вошёл в раж. Черёд метать снова дошёл до Никиты.
- Ну, Никита, у всех решки падали, тебе опять, видно, орлы остались, - сказал Трофимов, выставляя на кон очередную стопку монет.
- Решки – ваши, орлы – наши, - весело отозвался Никита, наигрывая меткой.
- А ты не заказывай и не хвастайся! – закричал на него гончар, тоже делая ставку. – Мечи, шарыга, да решку ставь!
   Никита сделал мет и, вопреки желанию гончара, поставил орла.
- Леший тебя задери, холера! – ругался гончар, снова бросая деньги на кон.
   Сегодня Никите везло как никогда до этого, он поставил второго и третьего орла.
- У-у, сатана проклятая! – вконец остервенел гончар и, схватив метку Никиты, забросил её далеко в пруд.
   Сбросив с себя штаны и рубахи, с берега стриганули в воду несколько мальчишек, и начали нырять, в надежде найти монету. А гончар выхватил из-за  пазухи холщёвый мешок, в котором держал деньги и швырнул его на кон.
- Мечи, дьявол, за всё, что есть!
   Не раздумывая и не дожидаясь других ставок, Никита запустил новую метку, которая тут же упала к ногам гончара, развернулась волчком и легла вверх орлом. Круг загоготал, потешаясь над гончаром.
- Го-го-го! Целый воз горшков просадил, черепан!
   Гончар  выпучил  глаза  и  обалдело  поводил  ими,  точно  огрели  его дубиной по  затылку. Постояв  так  с  минуту, он  произнес  отборное  ругательство,  запустил  руки  в  волосы  и  бросился  к  своей  телеге.  И  еще  минута – и  он,  как  сумасшедший,  погнал  свою  лошадь  прочь  из  деревни.
   Собственно  проигрался  не  только  гончар,  но  и  все  остальные,  выставив  Никите  все  деньги.  Только  в  мешке  у  Андрея  Гурьяныча  оставалось  несколько  пятаков.  Можно  было  считать,  что  на  сегодня  игра  закончена. Но  вот  Трофимов  вытряхнул  из  мешка  последние  деньги,  а  поверх  их  бросил  большой  замшевый  кошелек:
-  Мечи,  Никита  еще  раз!
   Опять  не  раздумывая,  Никита  так  задорно  и  с  такой  силой  запустил  метку,  что  на  мгновение  она  даже  скрылась  из  вида,  но  тут  же  возвратилась  и  легла  по середь  круга.
-  Оре-л!
   Истошно  завопила  толпа и  бросилась  смотреть  последний  куш  Никиты,  зная,  что  на  этот  раз  Трофимов  рискнул  и  поставил  много.  Медных  денег  было  не  больше  рубля.  Но  когда  Никита  вытряхнул  содержимое  кошелька,  гул  изумления  надолго  повис  в  воздухе.  Кроме  нескольких  десятков  серебряных  монет  крупного  достоинства,  вылилось  восемь  золотых  монет  по  10  рублей  каждая.  Толпа  гудела  от  изумления,  а  Трофимов  сидел,  разведя  от  растерянности  руки.  Даже  его  ошарашил  такой  исход  игры. Ему  не  столь  было  жаль  проигранных  денег,  как досадно,  что  игра  закончилась  так  быстро.  Он  даже  не  успел  почувствовать  переливание  денег  через  его  руки.  Такого  никогда  не  бывало. Весть  о  небывалом  выигрыше  Никиты  с  быстротой  молнии  облетело  всю  деревню,  и  на  площадь  сбежались  стар  и  мал,  чтобы  поглядеть  на  Никиту.  Многие  рассчитывали  и  на  магарыч, который  по  существующему  обычаю  Никита  должен  был  выставить.
   После  изрядной  попойки в  Тарановске,  уже  поздно  вечером,  Никита  вдрызг  пьяный,  на  паре  лошадей  с  бубенцами  и  колокольчиками,    нетрезвым  ямщиком  и  ватагой  пьяных  мужиков,  лихо,  с  разбойничьим  свистом  и  уханьем  промчался  по  Куимовке  в  свой  нижний  конец.  Ямщик  круто  осадил  лошадей  против  солинской  избы.
-  Фроська!  Принимай  хозяина! -  орал  Никита.
   В  Куимовке  уже  знали,  что  Никита  в  большом  выигрыше,  и  навстречу  ему  бежали  не  только  члены  семьи,  но  и  многие  односельчане.
   А  Никита  куражился,  валяясь  в  коробке.
- Не  хочу  ногами  в  дом  идти.  На  руках  несите  меня!
И,  обращаясь  к  собутыльникам  услужливо  взявшим  его  на руки,  спрашивал:
_  Вы  кто?  Голодранцы  вшивые,  вот  кто!  Я  всех  вас  куплю  вместе  с  потрохами!
   Не  выпуская  из  рук  мешок  с  деньгами,  он  бил  по  нему  кулаком,  приговаривая:
-  Вот  они,  мои  денежки,  мой  капитал.  Никита  Солин – капиталист!  А  вы... Накося вот, выкуси!
    И  совал  в  нос  фигу.
   С  этого  вечера  в  избе  Солиных  стоял  дым  коромыслом.  Все,  что  называется,  объедались  и  опивались.  Никита,  не  считая,  горстями  давал  Ефросинье  деньги,  которые  хранил  в  сундуке  под  замком  и  ключ  держал  у  себя  на  поясе.  Он  и  спал  рядом  с  сундуком.
   За  водкой,  которую  Никита  пил  с  утра  до  вечера,  он  специально  ездил  в  Капралово.  Привез  сразу  две  четвертных  бутылки.  Вместе  с  отцом  дважды  напивался  и  Данилка.  Прикладывалась  к  рюмочке  и  Ефросинья,  но  только  за  компанию.
   В  субботу  Никита  пил  особенно  много,  весь  день  орал  песни,  а  к  вечеру  потерял  сознание.  Свалившись  на  голый  пол  рядом  с  сундуком,  он  сперва  бормотал  что-то  непонятное,  потом  стонал  и  мычал  и  наконец  смолк.
   Данилка  проснулся  среди  ночи.  У  него  трещала  голова.  Он  знал,  что  около  сундука  стоит  в  бутыли  водка.  Но  на  водку  его  не  тянуло,  наоборот  он  чувствовал  к  ней  отвращение.
   «Покурить  что  ли», - решил  он.  Вспоминая,  что  у  отца  где-то  есть  папиросы,  поднялся  и  начал  шарить  их.  В  потемках  нечаянно  коснулся  отца  и  отдернул  руку:  ему  показалось,  что  отец  холодный. Превозмогая  ожидание  неприятного  ощущения,  он  снова  протянул  руку  и,  нащупав  лицо  отца,  отпрянул  назад:
-  Мамка!  Тятька  помер!
   И  заметался  в  потемках  по  избе,  ища  лампу,  чтобы  зажечь  ее.

ЧАСТЬ   ЧЕТВЕРТАЯ
ШУГАЕВ    ВЯЧЕСЛАВ    МАКСИМОВИЧ
(10. 02. 1938, г.  Мензелинск  Татарской  АССР- 03 .03. 1997, г. Москва )
Прозаик,  сценарист.
Из  энциклопедии « Писатели  Екатеринбурга», составитель Алексей  Ивунин:
В  Свердловске с  11  лет.  Работал  на  Уралмаше.  Занимался  в литобъединении  заводского  Дома  культуры.    Первая  публикация  в  газете  «За  тяжелое  машиностроение».  Окончил  факультет  журналистики  УрГУ (1961),  по  распределению  направлен  в  Иркутск,  где  и  продолжил  творческую  деятельность.  Переехал  в  Москву (1978).  В  1990-е  годы  был  главным  редактором  литературного  альманаха  Чеховского  общества  «Дядя  Ваня».  Произведения переведены  на  английский,  болгарский,  венгерский,  монгольский, немецкий,  польский,  сербско – харватский, словацкий,  французский,  чешский, японский  языки.
«Забытый  сон», «Арифметика  любви», «Помолвка  в  Боготоле»  экранизированы.  Лауреат премии Ленинского  комсомола (1977).  Член  СП  СССР с 1966 г.
Сочинения: Прокатчик  Иван  Никонов- Св-к,  1959;  Повести  о  жителях Майска. – М., 1971; Тунгусский  берег, - М., 1972;  Дед  Пыхто – Иркутск, 1973; Забытый  сон. – М.,1973;  Деревня  Добролет. – М., 1975;  Вольному  воля. - М., 1977;  Дождь  на  Радуницу. – М.,1978;  Арифметика  любви:  повести  и  рассказы. – М.1979; Любовь  в  середине  лета. - М.,1981; Избранное – М.,1983; Помолвка  в  Боготоле. – М.,1985;  Вечера  под  Иркутском: повести. – М.,1988.»
   К  нам  в  литературный  кружок  Уралмаша  Вячеслав  Шугаев  пришел  в  середине  пятидесятых  годов.  Тогда  он  учился  в  университете  на  филологическом  факультете  и,  несмотря  на  то,  что  был  занят  в  университете,  одним  из  первых  среди  нас,  написал и опубликовал  в  многотиражной  газете  «За  тяжелое  машиностроение» 2  августа  1956  года  большой  очерк  под  названием «Расточник  Виктор  Мингалев».  А  вот,  когда  мы  готовились  выпустить  свой  первый  сборник  стихов  и  рассказов,  он  почему-то в число счастливчиков не  попал.  Сборник  пробил  в  парткоме  наш  руководитель  Ефим  Григорьевич  Ружанский и  «Уралмашевские  голоса»  вышли из  печати в  1957  году.
  Вячеслав  Шугаев  очень  жалел,  что  не  попал  на  страницы  этой  тоненькой  книжечки.  Ефим  Григорьевич  успокоил  его  тем,  что  он  готовит  вторую  книжку  наших  произведений  и  предложил   Шугаеву  принять  участие  в  этом  издании. Ружанский  поручил  мне  заняться  сборов  стихов и прозы  у  наших  кружковцев  для  второй  книжки. Вячеслав  Шугаев  написал  рассказ  «Петькина  радость»  и  отдал  мне  для  сборника.
   К  великому  сожалению,  Ефиму  Григорьевичу  не  удалось  пробить  партийные  заслоны  и  вторая  книжка  так  и  не  вышла.
   Прошло  много  лет.  Как-то  перебирая  свой  архив,  я  среди  бумаг  нашел  рассказ  Шугаева  «Петькина  радость»  и  у  меня  появилось  желание  опубликовать  его  в  многотиражке  «За  тяжелое  машиностроение».  К  тому  времени  имя  Шугаева  уже  гремело  по  всей  стране  и  поэтому,  чтобы  публиковать  старые  вещи  известных  писателей,  требовалось  их  согласие.
Поэтому  задумку  не  откладывая  в  долгий  ящик,  я  в  среду  5  декабря  1979  года  послал  ему  письмо  такого  содержания:
«Здравствуй,  Вячеслав  Максимович,  помнишь  ли  ты  по  литобъединению  Уралмаша  своих  товарищей?  Из  «стариков»,  которые  были  при  тебе  посещают  занятия:  И. А. Иванов, прозаик,  Н. А .Петров, поэт  и  я.  Руководит  нами  Свердловский  писатель  Л. А. Фомин.
   Вячеслав  Максимович,  я  давно  слежу  за  твоим  творчеством,  еще  с  выхода  повести  «Бегу  и  догоняю» (так, кажется, она  называлась).  Нам, кружковцам  Уралмаша,  приятно  сознавать,  что  из  наших  рядов  вышел  такой  хороший писатель, как  ты. Мне  нравится  твой  образный  стиль.  Я  даже  пытался  тебе  подражать, но ничего не вышло.
   В  писатели  я  хоть и  не  вышел,  но писать  не  бросил.  Пишу  рассказы,  юморески.  Публикую  их  в  местной  периодической  печати.  Недавно  закончил  небольшую  повесть  на  четыре  печатных  листа.
   Вячеслав  Максимович,  у  меня  до  сих  пор  хранится  рукопись  твоего  рассказа  «Петькина  радость».  Это  о  том,  как  боец  Лайда  видел  Ленина.  Можно,  если  я  этот  рассказ  предложу  для  публикации  в  нашей  многотиражке  «За  тяжелое  машиностроение»?  Напиши  мне.  Мой  адрес:  620086, г.  Свердловск, в-86, Посадская, 32, корпус  4, кв. 35,  Петров  Михаил  Михайлович».
И  получил  письмо  от  него.  Вот,  что  он  написал:
Дорогой  Михаил  Михайлович!
      Спасибо  за  память. Твое  письмо  нашло  меня  в  Москве,  где  я  живу  уже  2  года.  Работаю  в  журнале  «Молодая  гвардия».
   «Петькину  радость»  я  уже  помню  смутно,  печатать,  конечно,  не  надо,  но  я  был  бы  очень  признателен  тебе,  если  б  ты  выслал  мне  рукопись  рассказа – интересно,  что  я  тогда  сочинял.
   Поклон  литобъединению  Уралмаша,  желаю  здоровья – Вяч. Шугаев.
Мой  адрес:  Москва, А-15,  Новодмитровская, 5-а,  журнал  «Молодая  гвардия».
   Письмо  я  ему  выслал  по  адресу  г. Иркутск,  Иркутское  отделение  Союза  советских писателей  Шугаеву  Вяч.Макс.,  т.к.  до  этого  где  бы  не  читал  его  вещи он  называл  себя  «иркутчанином».
Привожу  кусочек  текста  из  повести  Вячеслава  Шугаева  «Петр  и  Павел». Петр  и  Павел -   студенты  аптечного  института,  в летние  дни  бродят  по  лесам  и  по  горам  в  поисках  лечебных  трав.  Взобрались  на  высокую  гору  со  скалистой  поверхностью:
   « Петр  мог  бы  достать  кустики,  свесившись  в  расщелину  со  скалы,  но  поддавшись  нетерпеливой  жадности (такое  обильное  скопление  зверобоя  попалось  им  впервые),  он  решил  спрыгнуть  в  расщелину, рассудив  к  тому  же,  что  там  ему  будет  сподручнее  и  ловчее  собирать  кустики  с  необходимою  для  этой  травы  деликатностью  и  осторожностью.
   Он  спрыгнул,  и  глина,  нанесенная  дождями  и  ветрами  на  выступы  камней,  на  чахлые,  скользкие  отростки  берез  и  тополей,  не  выдержала  удара,  рухнула  в  пустоту, которая  была  под  ней.  Петр  заорал,  нет,  зашелся  в  низком,  утробном  крике,  успел  схватиться  за  край,  но  страх  мешал  подтянуться,  поискать  ногами  твердых  выступов,  превратил  тело  в  обмягший,  орущий  мешок.
   Павел  бросился  к  нему,  вцепился  в  ворот  энцефалитки,  рванул  вверх – Петр,  видимо,  и  не  почувствовал  поддержки,  закинув  голову  орал,  и  по  его  сумасшедшим  белым  глазам  Павел  понял:  Петр  его  не  видит.  «За  шиворот  не  вытащу,  ни  за  что!  И  меня  утянет- вон  руки  уже  у  него    посинели,  сейчас заскользят».
   Павел  лег,  зацепился  носками  за  уступ  плиты  и  второй  рукой  впился  в  отвороты: - «Так  удержу.  Если,  конечно,  очнется».  Он  с  негромкой  настойчивостью  позвал:
-  Петя, Петя, Петя!  Очнись! – Тот  не  слышал.  Павел  почувствовал,  как  дрожат,  слабеют  у  него  ступни,  норовя  вывернуться,  сорваться  с  каменной  зацепки,  как  режущей,  отчаянной  слабостью  набухают  руки.  Он  тоже  заорал:
-  Петька!  Держись!  Петька,  гад  ты  такой!  Баба,  тряпка, сволочь,  очнись! – Павел  остатки  сил  тратил  на  эти  хрипящие,  брызжущие  слюной  слова.  Петр  замолчал,  и  вдруг  жалко,  слабо  проговорил:
-  Пашка,  сил  никаких.  Отпущусь.
-  Петюня,  давай,  соберись!  Ногами, ногами  поищи.  Нешироко  тут.
   Петр  ожил.  Теперь  страх  не  тянул его вниз,  а  напротив,  с  лихорадочною,  бешеною  силою  подталкивал,  поддерживал,  подсовывал  ищущими  ногами  незаметные  уступчики,  выемки,  руки  цепко  и  намертво  перехватывали  пядь  за  пядью – вскоре  Петр  лежал  рядом  с  Павлом.
   Отлежались,  отдышались,  поднялись,  отошли  к  промоине,  по  которой  молчком,  молчком  очень  скоро  добрались  до  рюкзаков.  Возле  них  Петр,  с  бледным еще, запавшим  лицом, повернулся  к  Павлу:
- Пашок,  спасибо.  Может,  и  ни к  чему  говорить,  но  скажу:  до  смерти  буду  помнить.  И  внукам  накажу.
-  Ну,  уж  сразу  внукам.  Хватит,  если  Кольке  скажешь, -  попробовал  улыбнуться  Павел,  но  улыбки  не  вышло:  обволакивала  еще,  сжимала  каждую  жилочку  усталость.
   Павел,  верно,  стыдился  теперь  своего  неожиданного  сюсюканья  там  на  скале,  когда  он  назвал  Петра  уменьшительно-ненатуральным,  пришедшим  из  студенчества  именем: «Петюня!». « Неужели я  так   его  звал?  Ну,  у  Петьки  склонность  ко  всяким  Пашенькам,  миленьким,  голубчикам,  а  я - то  чего  залепетал?»


Об  авторе
   Я, М. М. Петров, родился 11  июля  1927 года  в  городе  Куса  Челябинской  области.  В  1928  году  семья  переехала  в  город  Свердловск  на  строительство  Уралмашзавода.  Там  окончил  школу,  Свердловский  машиностроительный  техникум  в  1947 г.  Затем  проработал  40  лет  на  Уралмашзаводе  технологом  по  чугунному  литью.
   В  1950  году  начал  посещать  литературный  кружок  Уралмаша  при  газете  «За  тяжелое  машиностроение».  Именно  в  этой  газете  появились  мои  первые  заметки  о  труженниках  завода.  Став  рабкором  этой  газеты,  был  связан  с  ней  до  2-тысячного  года,  когда  газету  закрыли.
   В  1988  году  стал  членом  Общества  уральских краеведов. Результаты  своих  находок  публиковал  в  газетах  «Уральский  рабочий», «Вечерний  Екатеринбург», «На  смену!»,  в  «Областной  газете»  и  в  журналах  «Уральский  следопыт»  и  «Веси».
   Итогом работы стал  сборник  очерков  «Дирижабль  над  городом»,  вышедший  в  1993 году, очерк  о С. Г. Чудновском  в  книге  «37  на  Урале»,  и  очерк  о  Михайловском  заводе  «Белая  радуга»  в  книге  «Наследники  Икара».
   Всего    написал  и  выпустил  более  30  книг.  Последние  годы    работаю  над  серией  книг  «Встречи».  Это  уже  третья  книга. В  моих  планах  подготовить  к  изданию  четвертую  книгу,  в  которой  я  расскажу об  Ольге  Васильевне  Калинцевой,  авторе  книги  «Наши», и о других  членах  литературного  кружка  Уралмаша,  память  о  которых  мне дорога.


            





































_