Глава 14. Приворотное зелье

 

   В эту ночь Петьке приснилась Мнемозина.
- Если сильно захочешь, к  тебе постепенно будет возвращаться память, - сказала она.
  - Я должен, я обязан всё вспомнить. И как можно скорей, - ответил он во сне. Иначе, я буду, я останусь... никем.
  - Мы все время от времени становимся никем. Иногда, это даже легче, чем иметь груз памяти, - возразила Мнемозина. – Ты долго был котом – и, почти что, стал насовсем. Потому, вначале вспомнишь всё, до конца, что испытал в кошачьей шкуре.
   Сказав так, кошка Мнемозина в упор уставилась на него своими безумными зелёно-жёлтыми глазами. Петька тоже заглянул в её вертикальные зрачки.
   И... Будто, рухнул в разверстую пропасть... Сразу - к одному из самых ярких впечатлений своей кошачьей жизни.
   …Вот он распластался, вжавшись в замусоренный маленький коврик, на который его только что вытрясли из объёмного, вместительного пакета. Готовый защищаться, он плотно прижал уши и выпустил когти.
 А посреди комнаты, недалеко от коврика, стояла грузная женщина. Должно быть, пожилая цыганка: в цветастом переднике, с платком на плечах и с чёрными волосами с проседью, уложенными хитромудрым узлом на голове. Цыганка широко расставила грузные ноги, а руки опёрла о тугие бока. Из приоткрытой кухонной двери несло жареным мясом с восточными приправами. Изредка, оттуда высовывались любопытные детские мордочки с огромными чёрными глазищами.
   Перед цыганкой, с другой стороны коврика, ближе к двери, стояла  полная девушка в зелёном платье, с большим знаком инь-ян на серебряной цепочке, рыжая, с длинными волосами. Она была взволнована.
  - Вы говорили, что ваше снадобье приворожит его, и он не отстанет от меня, как репей от платья. А он вместо этого… Превратился в кота! - проговорила девушка истошным голосом, на срыве, и стала вытирать руками потёкшие по лицу слёзы. На лице оставались грязные полосы размазанной туши.
  - Ну, приволокла ты ко мне, милочка, какого-то кота, а твой жених - просто сбежал. А я - то тут при чем? - зычным голосом почти пропела цыганка.
  В комнату из кухни выкатилась наружу пара цыганчат - но хозяйка проворно затолкала их обратно и совсем прикрыла дверь.
  - Никакой он мне не жених! Просто, мы с ним из общей компании, и нравится он мне, вот и всё! - топнула ногой девушка. - А у него ещё и Ритка-бухгалтер есть, и Надька с моего курса!
  - Ну и чем ты мне докажешь, что моё зелье не сработало? Кот, что ли, не ласковый? А ты погладь его по шёрстке! Любить то, быть может, он тебя любит, а вот что он теперь кот - так я здесь при чем? Это - если бы я вдруг тебе бы поверила, так могла бы ответить.
  Девушка разрыдалась.
  - Если бы не ваше зелье, он не стал бы животным! Ведь превратился  он не раньше, и не позже!
 - Это ты просто вину свою чувствуешь - потому и возмущаешься. Валишь с больной головы на здоровую! Да если бы не ты - я бы про твоего Петю в жизни никогда не слыхала, а все содеянное - на тебя ложится! Куда ты собираешься с этим котом идти, жаловаться на меня - в милицию?
 Девушка только шмыгнула носом - не зная, что и возразить.
 - Ладно, дорогуша! Давай ещё пятьсот рублей - и я молитвы прочитаю, чтобы его душа отправилась прямиком в рай. Иначе - гореть ему в геенне огненной, с чертями в аду беседовать... А так - через три дороги, да за околицу, и по траве-мураве аж до солнца ясного… Я всю правду тебе скажу, всё поведаю, расскажу про житьё-бытье твоё, всё до донышка, и от болезни-печали и сглаза вылечу, проведу путём заповедным, голову полотенцем укрою, перекину через угольное ушко, покажу ход за тридевять земель, в тридесятое царство, воссядешь ты на престоле королевском с царём питерским!
  Девушка, совершенно зачумлённая, порылась в сумке - и вынула кошелёк. Открыла, протянула цыганке требуемую бумажку.
 Та выхватила её, и, держа в руке и размахивая ею, продолжила:
  - Конская, коровья, гусиная, утиная, кошачья, собачья, овечья, человечья, я высылаю тебя, болезнь и порча, под мост, на погост, на дорог перекрёст, в отхожее место,  из буйной головы, из рыжих волос, из ясных очей, из бледного лица, из ретивого сердца, из утробы твоей, из белого тела, из слоистых костей, из жил, из под жил, из желудка, из под  желудка, уйди с девицы на чужие лица, а с них на мошек, тлей, тараканов и вшей!
  Всю свою странную приговорку цыганка глаголила, уставясь глазами в глаза своей жертве и напуская умопомрачение до тумана.
  Кот сидел посреди них, ни жив ни мёртв, ещё сильнее вжавшись когтями в половичок.
  В конце концов, замороченная до нервного упадка девушка в зелёном платье еле живым зомбиком направилась к двери, следуя по заложенной на подсознании обратной траектории.
 Цыганка подбежала, быстро захлопнула за ней дверь. Спрятав пятьсот рублей вглубь своего передника, тут же схватила кота за шиворот своей грузной рукой, на которой каждый палец был украшен массивным золотым кольцом.
  - Кошачок, не бойся, на дарпэ, кало мыца. Ну, кем бы ты ни был - отправишься на свалку. Или - съесть тебя? Да нет - худой больно. Да и вдруг ты заразный. К тому же, может, ты и впрямь - человек, гаджо! Чего только на свете не бывает.
  И она, завернув несчастное животное в подол передника, выволокла его на улицу и понесла к ближайшей мусорке. Потом кот-Петька испытал ощущение кратковременного полёта - и приземлился на все четыре лапы. Соскочил с груды мусора - и дунул прочь так, что только его кошачьи подушечки засверкали. А то ведь, цыганка может всё-таки и передумать, снова поймать и приготовить его в качестве жаркого «из кролика». С неё станется!
   Бежал долго, пытаясь обегать мусорные завалы. Наконец, остановился, сел на задние лапы. Перевёл дух после долгого бега, осмотрелся. Это была не просто мусорка, а огромная свалка, которая тянулась посередине улицы, длиной в несколько жилых кварталов.  Вдали, уже за свалкой, высились надвигающиеся со всех сторон многоэтажки, но вблизи проходила маленькая кривая улочка, на которой приличные дома чередовались с полуразвалившимися хибарами. Кажется, это был Западный жилой массив. Вблизи себя Петька увидел огромную крысу, которая совершенно спокойно шла по тротуару. Крыса остановилась, понюхала воздух, и, не обращая на кота никакого внимания, спокойно направилась к овощному киоску. Кот посидел-посидел - и отправился прочь, подальше от этой мусорной свалки. Здесь очень дурно пахло.
   Снова остановился он только где-то в более цивилизованном районе, сел у стенки и призадумался. Куда идти? Перед его внутренним взором предстала  комната, где его поймала и откуда притащила к цыганке девушка в зелёном платье: это была одна из комнат в коммуналке, с высокими потолками, в центре Ростова.
   Он знал, стоит ему здорово постараться – и найдёт он дорогу обратно. Но вот - смысл? Он же - кот… «И куды теперь бечь, как говорится?» - грустно подумал этот кот.
  «К родителям - тоже ни в жизнь, - решил он сразу. - Мой папаня котов ненавидит, не возьмёт к себе. К тому же, он постоянно пьян и зол на весь свет. А мать всегда напоминала мне просто живую тень. Я от них потому и ушёл сразу после школы - к бабушке. Одно лишь благо - у папани я с малых лет в мастерне ошивался, и потому научился чинить моторы, красить машины - это стало моим заработком, и в студенческие годы, и позже. Вернулся туда после вуза, пытался с отцом вместе работать. Ерунда вышла. И сейчас, к родителям - только через мой труп. Что в человеческом воплощении, что в кошачьем - совсем не вариант.  Может, снова податься к бабушке? Добрая старушенция. Приютит, быть может - один кот у неё как-то жил. Надо к ней податься… Может, сердце у старушки ёкнет. Не то, что опознает совсем, но почувствует родственную ей душу… А то, если ждать с моря погоды, быть может, конечно, кто и накормит или даже приютит... А, быть может, наоборот, бомжи съедят. Или заберут на живодёрню: ездят по городу такие машины, в них отлавливают бродячих котов и собак. Сам однажды видел. Когда был человеком. Нет, надо скорее двигать к бабушке. Далеко это, однако: живёт она в соседнем городе», - решив так, Петька, чтобы добраться до пригородного вокзала, с риском для своей кошачьей жизни пересёк вдоль почти весь Ростов.
    Повсюду ездили огромные машины с грохотом не то, что самосвала - а как минимум танка. Так теперь казалось ему... Вдобавок, люди постоянно норовили или схватить, или слегка потискать спешащего по своим делам серого кота. Улицу он старался переходить только на зелёный свет, дожидаясь сигнала светофора. Но, несмотря на зелёный, его пару раз чуть не сбила машина – кот лавировал уже между колёс. В Ростове водители вечно спешили.
    Зато, нашлись и добрые люди:  однажды его покормили колбасой, а дважды - мороженым. Ещё как-то он нашёл и съел сухой рыбий хвостик и кусочек оброненной булочки. С другими котами Петьке пришлось драться аж четыре раза - он незаконно нарушал чужую территорию. Это при том, что, дойдя до центра, он все время шёл по Садовой, где куча народу и машин и кошки почти не гуляют. Таким образом, с риском для жизни, кот-Петька добрался до пригородного вокзала уже поздней ночью.
   Там он попытался залезть в автобус - но у него не получилось. Котам  нельзя. Какая жестокость! Чуть ботинком в морду ему водитель не въехал. На вокзале оказалось страшно: здесь водилось довольно много бродячих собак. Приличному коту здесь делать, по сути, было нечего. И потому, когда он увидел частную машину с распахнутыми дверцами, которая заняла место отъехавшего автобуса и водитель которой громко предлагал опоздавшим пассажирам подбросить, куда надо, за умеренную плату - то кот тишком, очень осторожно, прокрался под неё. И, выждав  момент, когда водитель был увлечён обсуждением цены проезда с вызревшими для него клиентами, прошмыгнул  в открытую дверь и забился под  сидение.
  Пока машина на бешеной скорости мчалась по ночной трассе, кот ничего почти не видел и не слышал. Только ощущал вблизи морды чьи-то ноги и ужасался от громко орущего радио с постоянным шансоном.  А ещё, он обонял сильный запах бензина всю дорогу, от которого его сильно тошнило. Похоже, будто бензин шёл прямо в салон.
  «У котов вообще сильнее развит слух и более чуткое обоняние… Так что, на дорогах – для них совсем кошмар и стресс», - подумал Петька.
  Затормозила машина резко. Двух пассажиров и пассажирку кто-то вытащил из машины, резко и грубо ругаясь. Последовали страшные звуки шумной драки, женские крики с призывом "На помощь!", вновь грубые удары, женский плач... Вот тогда кот прошмыгнул наружу, в дверь, оставленную открытой, и там дал стрекача в сторону кустов лесополосы. Было темно, и никому не было дела до промелькнувшего вблизи кота.
  Убегая, он все же успел увидеть, как одного из пассажиров пырнули ножом. С другого уже с хозяйским видом снимали часы и кольцо, отобрали и бумажник. Рядом с машиной, на которой ехали случайные попутчики кота-Петьки, теперь стояла другая, подъехавшая сразу после остановки первой. Бандитов, вылезших из неё, было четыре человека, и водитель первой тоже присоединился к ним. Раненного, который упал, стали пинать ногами. Физиономии подъехавших бандитов кот разглядеть не мог - на них были напялены чулки. Петька сильно переживал, что он был  котом и  ничем не мог помочь пострадавшим людям.
  Он лишь ещё раз глянул на общую картину из кустов лесополосы. Устремившихся к раненому людей бандиты грубо расшвыряли в разные стороны. Женщина полетела прямо в жидкую грязь. Лежащего и стонущего раненного нападавшие тоже беззастенчиво ограбили… 
   Вот тут-то кот-Петька гортанно мяукнул… Даже, скорее, завыл: издал вопль как-то совсем не по-кошачьему. А бандиты переглянулись, услышав странный вопль, а потом сели в машины, и, громко хлопнув дверцами, уехали, оставив бывших пассажиров валяться на обочине.
  Петька ещё раз гортанно мяукнул - и затрусил прочь, куда глаза глядят. А чуть позже, после длинного забега по лесополосе, он вышел на заправку и встретился с Мнемозиной. Будучи грязным, худым и безумным…
  Прощай, бабушка! Кот её больше не вспомнил. Ведь Мнемозина слегка успокоила его и привела в чувство - но лишила памяти. При восходе солнца он отоспался в кустах, а следующей ночью затрусил в сторону города… Того самого, в котором и жила забытая им бабушка. До города оставалось не такое уж большое расстояние...