неуловимая ч8

бывают хорошие дни. ты просыпаешься утром под шум ссоры соседей сверху и понимаешь - всё хорошо. есть целый день впереди, есть ты и есть твоя жизнь. жизнь что беспрестанно меняется, жизнь которая заносит тебя из кювета в кювет, но такая - твоя жизнь. такая вся о тебе. как то платье, что ты купила на последние деньги и не знала зачем ты это сделала. зачем тебе еще одно платье? зачем тебе тратить последние купюры в кошельке на платье, в котором ты не знаешь куда идти? но ты надела его и поняла - оно твое. оно безупречно. оно бесконечно ненужно и оно твое. можно пройти мимо и иногда вспоминать о нем, жалеть о том безрассудном поступке, который ты так и не совершила. а можно его просто взять с собой. довериться интуиции, довериться глупости сердца, довериться миру что преподносит неожиданные сюрпризы. и может быть это платье так и пролежит в твоем шкафу с не оторванной биркой, но - есть один шанс из ста что будет случай, когда тебе представится возможность его надеть. один из ста. мы живы ибо верим, что этот шанс выпадет именно нам. что в тех кюветах в которых другие погибают истекая кровью, в тех кюветах в которых ломаются хребты сильнейших из нас - нам повезет. и мы найдем там нечто ценное. что мы останемся живы. и встанем на ноги улыбаясь позабыв о тех лицах, которые исказились болью и отчаяньем где то невдалеке от нас. жизнь улыбнулась нам. улыбнулась. и давай не будем думать о том, что ее оскал минуту спустя вцепиться нам в глотку. давай не будем думать об этом. давай не будем. сегодня я купила то платье. оно создано для меня, оно по мне, оно мое. сегодня я купила то платье. и я улыбаюсь.

Феодора выглядела беспокойной, Тишка молча лежал на печке и наблюдал как за окном кружит последний снегопад этой зимы. зимы бесконечной и мгновенной как луч солнца озаривший ноябрьское небо. когда то был ноябрь. когда то мы не знали какие подарки преподнесет нам эта зима. Феодора ходила от стола к печке и обратно. то она забывала убрать тесто для будущих пирогов, то она вспоминала что забыла закрыть молоко, то искала взглядом Тишку и словно спрашивала: ну когда уже там, когда?
Иза вошла без стука. молча села на стул что возле окна. никто из женщин не решался заговорить первой. первым заговорил Тишка. спрыгнув с печки он задел открытую банку с молоком и та со звоном разбилась. свежее теплое молоко растекалось по деревянному полу, обволакивало собою пространство. запахло нежностью и утренним поцелуем. стены дома неохотно просыпались и потягивались со скрипом. потолок сделал глубокий вдох, вобрал в себя разлитое на полу молоко и выдохнул его мягким искристым снегом. Иза посмотрела наверх и на ресницы ее упали две снежинки. она улыбнулась.
- на счастье, - сказала Иза Феодоре про банку.
- ох, знаю я счастье это, - выдохнула наконец Феодора, - ох, знаю. да лучше б не знавала я его, - голос ее приобрел старческую интонацию, когда кажется что люди всем и всегда недовольны. недовольны тем, что рядом расцветает молодость, не их молодость. недовольны тем, что вечерами поют песни где то на хуторе, не их песни. другие.
- поток нынче увеличился, - бросив тревожный взгляд на Изу говорит Феодора, - одна из нас может уйти.
- пусть будет так, - продолжая улыбаться отвечает ей Иза, - пусть будет так.
- это можешь быть ты, - прокаркала старуха облачаясь в черные перья, - это можешь быть ты! - птицы закружили под потолком, Тишка спрятался под столом у ног Изы и она почувствовала его пушистый хвост. он будто ее успокаивал мол не бери в голову. старая женщина, нервничает. сейчас побесится немного да и будем пироги с рыбой есть.
- пусть я, - перестав улыбаться говорит Иза, - я перейду ту черту ни о чем не жалея. я счастлива, - с ресниц ее стекают две капельки воды и падают на пол. на деревянном полу прорастают красные тюльпаны. бутоны их раскрываются, комната наполняется ароматом весны, запахом любимого человека и теплом его тела. в районе Изиной груди образуется зеленый мерцающий шар и разрастается размером с деревню, страну, вселенную. расцветают яблони в саду и шумят, шумят, шумят. майским ветром, ночной грозой. зарождается нечто прекрасное и необъяснимое. ей это нравится. ей это нравится.
- ты дура! - каркает старуха в одном из углов кухни, - ты не понимаешь куда несет тебя этот круговорот. ты дура! - крылья ее беспокойно вздрагивают, из черного клюва в сторону Изы летят грубые ругательства. хвост Тишки поглаживает ее ногу, будь спокойна будто говорит он ей, будь спокойна. буду, отвечает Иза.
- встала на путь лиховский, - не унимается старуха, - имя свое позабыла. встала на путь лиховский.
- путь сердца, - прикрыв глаза говорит Иза и кладет голову на руки, а руки на стол. спать охота, - зевнув добавляет она.
- жить тебе неохота стало, - присев на краешек стола грубо каркнула черная птица, - дурь в башку ударила.
- в самое сердце, - с закрытыми глазами чуть слышно шепчет Иза, - в самое сердце.
- сказала бы я куда, - присаживаясь на стул и расправляя подол старого халата говорит Феодора, - да Тишка мал еще вещи такие слышать. брысь из под стола! - гаркнула старуха, - вечный предатель мой, ирод проклятый. тебя кто кормит? кто молоком поит? сидит он у ног ее отирается. ты видишь она в бреду? - говорит Феодора Тишке не обращая внимания на спящую рядом Изу, - нет ее с нами. ничего не видит, не слышит. помешана. ведут ее, а она и ведется. дура, что б ее! не думала что она так наивна, - голос Феодоры стихает, - эх, молодость! - старчески вздыхает она и они с Тишкой продолжают о чем то тихо беседовать пока Иза смотрит еще один сон.

снится ей она просыпается одна в кровати. напротив кровати окно, белая штора и форточка приоткрыта. женский голос в голове продолжает начитовать текст. с ним быть должна, с ним быть должна. могилку уже приготовил. с ним быть должна. голос заполняет все ее сознание, какое то безумие думает она. это бред, это галлюцинации, я схожу с ума. она присаживается на кровати и пытается стряхнуть наваждение, которое пришло с нею из сна. пытается уловить звуки этого мира. что там за окном? первый этаж, под окнами прошел мужчина. справа налево. белая штора вздрагивает на ветру. она подходит к окну и осторожно отодвигает штору. прямо в ряд стоят детские качели, много качелей. на каждой качается ребенок. доносится железный скрип. вперед - назад. вперед - назад. веет ужасом, веет прошлым. взлетают качели, дети что то кричат. скрипят качели. очень похоже на сон, думает она, но явно не сон.

она вновь засыпает и ей снится как они лежат близко близко. его лицо над ее лицом, он нависает над ней. его язык лижет ее в щеку, в нос, в шею. они смеются. милый как щенок. забавный как ребенок. лизнул еще раз, улыбается. я плачУ кровью за наше счастье. плачУ кровью. пусть ты никогда не узнаешь об этом.

одна знакомая женщина хорошо трактовала карты. про себя она сказала Изе - открыт канальчик небольшой, поток идет. как то с нечего делать Иза попросила ее сделать расклад. и та сделала.
- задолжала ты ему, - разглядывая карты перед собой сказала она, - сильно задолжала. было время землю из под ног его выбила. погибать оставила. предала. долг большой у тебя пред ним. здесь помогать ему будешь. не о любви то.
- не о любви? - удивленно спрашивает Иза, - о чем же тогда.
- о расплате. пришло время платить по счетам. и ты платишь.

я щедрая - плачУ сполна. накроет нежности волна, туман окутает постель. укроет дом зимы метель. познай тепло ты моих рук, счастье приходит как то вдруг когда его совсем не ждешь. в него вплетаем нашу ложь. холодных душ бренное ложе, уже нам вряд ли что поможет. несемся бешено по встречной. я в каждой жизни твоей вечной буду невестой нареченной, с землею мягкой обрученной. ты моя память. ты моя память. так больно ранить умеешь только ты я знаю. мы ближе к Маю, мы ближе к небу, ближе к смерти. нам сердце молвит: вы мне верьте. но тех кто верит под крест осинный положили. мы как то жили, мы как то жили друг без друга. прошел февраль, утихла вьюга. марта капель и птичьи стаи, мы друг из друга вырастали, но не прощались. и не простимся в эту встречу. тебя я в жизни новой встречу - то бесконечность. вновь мои руки, твои плечи. и вновь услышишь мои речи: ты - моя вечность.

утром Иза шла на остановку. ворона высоко на дереве громко кричала. другая что то перечила ей в ответ. нынче разговорчивы, сказала им Иза. а на вопрос мой так и не ответили. затихли стоило только речь завести о... птичьи стаи поднялись в небо и оно на миг обернулось черным. ее встречают. ее встречают. Хозяйка дома. Иза остановилась и наблюдала за птицами в небе. слушала их голоса, слушала их приветствия. что то строгое проступило в ее лице, что то властное. Хозяйка дома. с возвращением, шумели птицы, с возвращением. Иза продолжала стоять во дворе дома чуть приподняв подбородок будто королева коей отдают поклоны ее подданные. мои воины. мои сестры. я вернулась.

не миновать беды, не миновать беды. скрипят качели. так много утекло воды, мои насмарку все труды. но мы успели. рисуют пальцы знаки рун и в кожу дикий едкий вьюн врастает крепко. врастает насмерть. врастает с корнем. исходит ядом. мы рядом. рядом.

будет небо июльское свято. мы здесь были уже когда то. и я снова вернусь и не раз

твоих ради печальных глаз.
...
Иза вышла утром из дома и прислушалась к миру. ворона кричала тревожно. что ты, что ты, - говорила ей Иза, - успокойся, моя милая. все будет хорошо. все будет хорошо. из соседнего двора с лаем выбежал рыжий пес. заливистый лай его разносившийся по сонной улице не испугал Изу. что странно, мельком подумала она. собаки всегда внушали ей страх, особенно их громкий лай. подходя к трамвайной остановке она услышала как лает еще одна собака, черная и смешная. постоянно там бегает с каким то мужчиной в годах. он везет на тележке картонки, пакеты с весьма нужным ему видимо хламом, а черный пес бегает то к нему, то от него и заходится счастливым лаем. прыгает к нему повыше, трется об ноги. любит его. радуется. надо же, думает Иза, какое доброе и верное животное - собака. сколько любви к человеку есть в этом звере. лай черного пса не пугает ее. что странно, думает Иза. подошел ее трамвай. через пару остановок в окно она видит еще одного пса, окрас его рыже-белый, длинная шерстка. собака лает, открывает пасть и издает какие то звуки, но Иза ничего слышит. трамвай едет дальше. не слышу лая собак, думает Иза, перестаю их слышать. какая интересная цепочка, думает она. через остановку она видит мужчину, который выгуливает на повадке больного пса. ноги его подгибаются, он припадает к земле. должно быть доживает последние недели, а то и дни. страхи умирают. страхи теряют силу. страхи остаются далеко позади. трамвай едет дальше.

она увидела ее в толпе детей разных возрастов. небольшого роста, белые игривые кудри, веселый смех. она обнимала детей, всех поочереди и каждый кого она обняла снова вставал в эту очередь. еще, еще! обними меня еще раз! - кричали они ей. женщина громко смеялась и пыталась обнять всех разом. несносные чертята! - радостно говорит она, - сколько вам еще объятий моих надо, а? где ваши мамки? дети хохотали вместе с ней и толкали друг друга что бы оказаться поближе к ней. какие смешные, - говорила она поглаживая по голове русую девчонку, - какие милые. вы знаете как я вас люблю? - громко говорит она детям. знаем! - хором кричат они и разом обнимают ее со всех сторон. но где же ваши родители? - спрашивает она. ты наша мама! - кричат ей в ответ дети. ты дала нам жизнь, - говорит русая девочка. ты исток всего, - говорит мальчик с голубыми глазами. мы тебя узнали, - переходя на шепот говорят дети, - мы тебя узнали. ты мать всего. да, - отвечает женщина и в белые кудри ее влетает ветер, - да.

- кто ты? - спрашивает рыжая девушка, - зачем ты приходишь сюда?
- меня зовут Лила, - отвечает ей женщина и поправляет светлые вьющиеся волосы, - я оказываюсь там куда приносит меня ветер. твои зеленые глаза печальны, - с грустью в голосе говорит Лила, - как твое имя?
- Лилия, - отвечает девушка с рыжим хвостиком, глаза ее и правда зеленые. словно листья белых лилий на пруду. зеленые как трава на лугу, как только зародившееся яблоко на яблоне.
- а мои глаза голубые, - говорит Лила, - голубые как небо в ясный день, голубые как прохлада озера летом, голубые как свадебные ленты на ветру.
- я вижу, - отворачиваясь в сторону говорит Лиля, - вижу.
- ты отрекаешься от меня, - говорит Лила, - ты убегаешь. я жизнь твоя.
- ты боль моя, - отвечает ей Лиля, - ты страдание мое.
- я жизнь твоя, - доносит ветер ее слова, - я игра небесная. я творцом тебе дана. а ты отрекаешься от меня. посмотри мне в глаза, - голос ее мягок и тверд, - повернись ко мне лицом. взгляни на то, что ты теряешь.
- мне неприятно, - не поворачивая головы говорит Лиля, - я не хочу это видеть.
- ты жизнь упускаешь, - Лила вздыхает и на яблоне краснеет яблоко, - ты из рук выпускаешь дары свои, - солнце греет ласково и не обжигая, - я жду тебя. жду когда ты примешь мое предложение.
- какое? - вяло интересуется Лиля.
- поиграть, - отвечает повеселевшая Лила и кудри ее танцуют под птичьи трели, - мир полон игры. здесь так весело, так ярко, так много счастья которое может с тобой случиться.
- за счастье платить должно, - строго говорит Лиля, - я не хочу платить слишком много.
- а ты еще не знаешь за что тебе придется платить, - улыбается Лила, - ты не знаешь. ты даже представить себе не можешь. когда ты поймешь за что взимается плата ты сама с легкостью отдашь все что у тебя есть, не веришь?
- не особо, - Лиля поворачивается в сторону говорившей женщины и тяжко вздыхает, - мне не нравится этот мир.
- ты не знаешь этого мира, - говорит Лила, - ты его еще не знаешь. ты прошлась по изнаночным швам и эти уродливые стежки тебя сильно расстроили. ты не видела лицевую сторону, ты была на изнанке. но у мира есть и другая сторона.
- но что делать с изнанкой? - перебивает ее Лиля, - что с ней делать? она так отвратительна. так ужасна. все счастье мира минусуется той изнанкой.
- а вот и нет, - хохочет Лила, - вот и нет! ты не знаешь даже малюсенького счастья, даже капельки его не знаешь. почему ты не хочешь быть счастливой?
- люди страдают, - говорит Лиля, - этот мир полон отчаяния и боли.
- и радости, - добавляет Лила, - и счастья. мир полный ярких красок, мир пронизанный насквозь любовью, мир создающий чудо бытия.
- и ужас войны, - продолжает Лиля, - вечный голод души, общество пустых глаз, жестоких сердец.
- и теплоты.
- и болезней. и смерти.
- и майских нежных цветов, - голос Лилы ласков и тих, - и вечерних душистых трав. этот мир больших жарких костров, верных псов что встречают тебя заливистым лаем, мир который полон детским смехом.
- дети умирают.
- умирают, - соглашается Лила, - но где то они вновь живут.
- это невыносимо.
- это божественная игра, - подсаживаясь ближе к девушке говорит Лила, - это волшебный сон в июньскую ночь. ты видишь как выросли яблоки на яблоне пока мы говорили? а когда я сюда пришла на ней не было даже цветков. этот сон так мимолетен, так вечен. так горек и так сладок одновременно. испей его. сыграй со мной хотя бы раз и ты не откажешься более от этой вселенской игры. сыграй со мной, - губы ее чуть ли не касаются лица Лили, - я очень тебя прошу. попробуй.

мой славный создатель, зима выдалась золотая. я помню труды твои создавая меня и латая. ты строил фундамент во мне, жесткую выложил сваю. но можно, мой милый, я себя поломаю? прогнусь под мирское и в жизнь поиграюсь малость, чтоб к смерти приходу от меня ни черта не осталось. чтоб выжжена полость там где огонь твой вечный, чтоб глаз моих пропасть увидел бы каждый встречный. я себя поломаю, испорчу, перекрою, что бы было занятие нам в светлейшем твоем раю. что бы ты меня заново создал, нашел управ на мой дикий норов, на этот чертовский нрав. все что было дано - раздам и пущу в расход, что бы после с тобой новых игр встречать восход. что бы прежнее солнце погасло, ушло в зенит, что бы не было места во мне, которое не болит.

я его Лилит

что бы тело - всё рана, кровавый большой ушиб. ведь когда уходила ты сам мне сказал - греши. променять твою мудрость на пламя земной любви. ведь когда уходила ты сам мне сказал - живи. я небесная Лила, любимая твоя дочь. но забыла твой образ в ту темную злую ночь. не находится рифмы и город накрыл туман, я хочу чтоб больнее, чтоб больше глубоких ран.

мне нравится тот обман
мне нравится этот сон
когда стон за стон

я Лила, игра без правил
но он меня переплавил

и если протянете ко мне руки вы на том краю
прости меня, боже
я выберу не твою

я вернусь к тебе павшей, без крыльев и без души. и еще одну вечность ты мне будешь твердить - дыши. что забыла породу, забыла черную масть, а я тихо отвечу что в принципе нажилась. отболит мое сердце, а тело пожрет земля. я сюда приходила этого только для. и был короток миг, и пальцев моих тепло.

помнишь, сколько воды с начала миров утекло?
сколько было всего?

моя память пронзает лоно, втекает в сны. вот мы и дожили до нашей святой весны. по особому птицы в окна мои кричат, этим летом я буду любима и горяча.

и в одном котле
и в одном котле
приготовь нам место
он тоже местный

милый Отче, я знаю, я знаю что ты сердит. это выбор не тот, не тот судьбоносный ритм. это музыка мессы, свечей православных сплав и ты сделаешь верно отсюда меня забрав.

но не так рано
но не так рано

несмертельна рана

еще жива
еще хочу
еще плачУ я по счетам

сочтемся ТАМ

ты залатаешь меня, залатаешь, зашьешь прорехи. я омою кровью, пропитаю слезами свои успехи. и гореть буду, гореть буду падшая чреслами

ты сам хотел
ты сам хотел

так будем честными

Я ЖИТЬ ПРИШЛА
...
грань истончается, прошлое становится настоящим, туман рассеивается. стирается черта разделяющая миры. сон втекает в жизнь, жизнь втекает в миф. миф витает над ее постелью и по-отечески целует в лоб. память. память возвращается к ней. моя память. мои жизни. мои бессрочные года. дышится по особому. дышится как тогда дышалось. дома что вокруг выглядят иначе, люди имеют не одно лицо. все те же люди. а я тебя помню. я тебя помню. ты тоже там был. я тебя помню. то были мы. мы уже случались. случалась жизнь. что снится мне. случалась жизнь.

- коли бабы расплясались у воротов жди беды, - причитала старая женщина в красном платке повязанном поверх волос с проседью.
- ну хватит, ну! - цыкнула на нее молодая девка, - сколько можно стращать нас? мы плясать хотим! хоровод водить будем, - кричала она пятками постукивая и юбкой длинной из стороны в сторону размахивая.
- коли бабы расплясались, - будто не слыша ее говорила старуха, - то беды не миновать, - выдохнув тяжко женщина взяла два пустые ведра и поковыляла в сторону колодца.
- надоела старая! - взвизгнула молодая девка, - уморила. своими байками да страхами, уморила! пошли хоровод водить! - крикнула она девушкам домашними делами занимавшимся, - хватит время попусту тратить. жить пора.
девушки с опаской оставляли свои работы, того гляди придет старуха и кричать станет. вилы возьмет, пугать будет. к совести взывать. неблагодарные, ленивые, ветреные. да, они были ветреные. ветра дочери. волосы забраны в тугие косы, руки по запястья закрыты рукавами. а так хочется легкости, так хочется почувствовать дуновение ветра на своей открытой кожи.
- пошли в пляс! - кричала самая заводная, самая бойкая из них, - надоела старуха, уморила. жить не может так пусть в могилу идет, а я плясать буду.
девушки встали в хоровод, разнеслась песня по деревне, старуха уронила в колодец пустое ведро и злобно выругалась. черта отродье! глаза бесячие. дела шайтана. не унять прыть бабью, не накинуть узду. норов дикий. а глаза - бесячие. как есть беса дочь. набрав в одно оставшееся ведро воды старуха медленно пошла обратно. песня весело отскакивала от старых крыш деревенских домов, хлопали в ладоши, топали ногами, взлетали юбки до той высоты что дуб во дворе раскраснелся и глазоньки свои прикрыл листвою. высоко летали юбки. жизнь случалась. хоть ей и не рады были. жизнь случалась.

- отчего ты не любишь свое тело? - говорила Лила. девушка стояла перед зеркалом в сером прямом платье. невзрачном, блеклом и только одни глаза светились искорками бытия.
- смотри какая у тебя упругая грудь, - Лила подошла к ней вплотную и чуть касаясь провела рукой по ее телу, - какой нежный изгиб талии, какая мягкая кожа. ты совершенна. твое тело совершенно.
Лиля стояла перед зеркалом не шелохнувшись.
- сними это платье, - командовала Лила, - сними с себя все чем ты скрываешь свою красоту. посмотри на себя. ты великолепна в этом теле.
Лиля медленно расстегнула серое платье, сбросила его вниз. сняла черный топик.
- снимай всё, - улыбается Лила, - абсолютно всё.
Лиля медлит, что то мешает ей.
- смотрела ли ты когда то на себя в том виде, в котором тебя задумала природа? изучала ли свое тело? любила ли его? твое тело жаждет любви. плотской любви. земной любви. твое тело жаждет страсти. почему ты так не любишь свое тело? оно томится в ожидании наслаждения и не получает его. полюби себя. дотронься до своей кожи, почувствуй как она податлива, как теплый воск в руках творца в день создания этого мира. твое тело хочет любви, хочет ласки. оно умеет источать тепло. чувствуешь нарастает жар в твоем лоне? тело жить хочет. полюби его. дай ему любви, - говорила Лила и руки ее скользили по белой коже, вверх-вниз. чуть медленнее, чуть быстрее.
- ты не знаешь что такое счастье, - улыбаясь говорит Лила, - что такое счастье земной любви. что может подарить тебе твое тело если его полюбить. ты так скована, милая, расслабься. смотри на себя. ты так прекрасна, так юна. твое тело произведение искусства. наивысшее из божьих творений. почему ты не ценишь его дар? почему не любишь?
в свете полуденного солнца рыжеволосая девушка стояла в одиночестве перед зеркалом абсолютно голая и странная нездешняя улыбка блуждала по ее лицу.
- включи музыку, - говорит Лила, - потанцуем.
она включает музыку и начинает медленно двигаться. неловко, не в такт.
- будет время и мы поймаем ритм, - шепчет на ухо Лила, дыхание ее горячо.
- сколько страсти в тебе, - говорит ей Лиля.
- во мне нет страсти, - отвечает женщина, - я сама страсть. я отдаюсь чувству сполна, срастаюсь с ним. ты чувствуешь мой жар? это ты раздуваешь огонь. я ничего не делаю, - говорила Лила и кружилась по комнате разглаживая пространство, - я ничего не делаю. это ты.
- во мне нет страсти, я холодна, - девушка танцует перед зеркалом и водит руками по своей груди, по животу, касается волос на лобке.
- ты таешь, - комнату пронзает женский смех, - ты таешь, милая. опусти руку вниз. там влажно. ты оттаиваешь. ты горяча внутри. ты полна страсти.
- не может быть, - она улыбается и пальцы рук ее становятся мокрыми, - не может быть.
- уже случилось, - Лила притягивает девушку к себе и они стоят друг напротив друга на расстоянии поцелуя, - ты готова к открытиям, - усмехается женщина, - податлива как глина, твое тело плавится под теплой рукою. где то рядом те руки.
- твои? - ее тело пробирает дрожь и внизу живота что то сладостно сжимается в ожидании.
- мои руки всегда с тобою, - смеется Лила, - но ты хочешь познать другие.

ты помнишь чьего мы рода? что за стать у нас и порода, что за глаз наш червонный, ртутный? что за омут в глазницах мутный. что за стать у нас, небылица. что за крест тебе ночью снится, вылетая могильной тенью мы становимся их мишенью. что за стать у нас и порода, мы не их, не людского рода. мы случайно в миры попавшие, помнишь битву? мы были павшие. помнишь битву и огнь их высший? кто пришел никогда не лишний, кто пришел тот в картинку сложится. горе с счастьем в постели множится. глас твой сникший, возглас праведных покарает нас и измучит. той весной воевали намертво потому и на небе тучи. нас измучит, нас измучит тоска нездешняя, сердце плавится и сгорает. твоя душенька прежде грешная на закате судьбы играет в прятки-салочки. детки галочки на заборе твоем зарубки, поцелуй ангелочков в губки, приласкай их. детки малые, хворы долгие, нас позвали, позвали снова. мы вернулись в жизнь непокорные проигравшие, что такого? что в победах нам, поражениях, в этих играх мирских и малых. в нашем теле вселенной жжение и толчки в целых десять баллов. мы все вытерпим. образуется. по апрелю капелью выльется. на заборе том знак рисуется. будь что будет.

эти руки так жадно алчут наших тел и в них душ горящих
мы уходим всегда не во время оставляя их мирно спящих

нас обнимут своды небесные и создатель нам улыбнется
эти женщины сродни дьяволу
мир людской же под них прогнется

будет время и мир прогнется

падет в омут червонных глаз и напьется сердец их алых. мир прогнется, ты знай, под нас, под нездешних и здесь усталых. мы восстанем. мы восстанем из пепла вновь, возродимся из мягкой глины для того лишь что бы понять

мы никем здесь непобедимы.

- странные сны тебе снятся.
- и жизнь моя странная. удивительная жизнь. поражающая. я делаю ход, она два. я за угол, она уже там. я не успеваю загадать, а оно исполнилось.
- это радость.
- это странность.
- мир таков.
- безумный, спонтанный мир. изнывающий от скуки, мечтающий об игре.
- ты играешь с ним, он радуется.
- я играю с ним.

я играю
...
не все роли люди готовы сыграть. но все роли должны быть сыграны. шут меняет сотни образов и в каждом чувствует себя дома. а дом его пропасть. королева не готова сыграть пажа и ей будет весьма некомфортно с его посохом и без привычного для нее трона. слуги мечтают хотя бы единожды в жизни присесть на этот трон, для нее он - данность. как солнце что восходит в небесах каждое утро, как почки на деревьях что взбухают весною. для нее нет другой реальности. но она возможна. короли будут свергнуты. крысы обернутся верными псами. дикие рыси превратятся в белых голубок. белые голубки расцветут алым шиповником. а может быть белым. а может быть вспорхнут бабочкой с летнего одуванчика. ромашки взрастут вековыми дубами. лиственницы разлетятся золотистой пыльцою сладких цветов. короли будут свергнуты, рабы скинут ржавые цепи. распахнутся окна затхлых домов, расправятся плечи атлантов удерживающих стены этого мира. дамы сменят вечерние платья на строгие смокинги. дети обретут право голоса и слова их нарекут божественной мудростью. все поменяются ролями. все будут немного недовольны. кроме бабочки порхающей над сочной зеленой травою, кроме золотистой пыльцы цветов. да разве кроме шута, которому совершенно неважно какую роль сыграть на этот раз. сменяются наряды, сменяются века. его суть остается прежней. великое ничто плещется в глубине его пустых глаз. великая истина, которой не существует. он что то знает. но давно забыл об этом. да и о том, что он что то забыл он тоже забыл. он играет. мир любит хороших актеров. хорошим актерам достаются занятные роли. такие роли, на которые больше никто не отважится. не каждый умеет играть. но каждый должен сыграть свою роль.

- что за новое платье ты купил для меня? - спрашивает она, - что за роль ты мне уготовил?
- промежуточную между прошлым и будущим, но главную в моем сердце, - отвечал он ей.
- это так мило, - улыбаясь говорит женщина, - как маленькие котята, которые касаются твоей руки мокрыми носами. мне понравится это образ?
- навряд ли.
- как ты жесток, мой милый, - вздыхает женщина, - ты порождение этого мира.
- тебе следует внять его правилам, - говорил он ей.
- я не приемлю чужие правила, - голос ее тверд и обрушивается на пространство как удар.
- здесь все играют по правилам.
- а я просто играю, - она смеется, отходчива и смешлива. как маленькая девчонка. с глазами дьявола. и с каменным сердцем.
- тебе придется изменить своим принципам.
- а что придется сделать тебе? - в ее голосе появляются капризные нотки.
- помочь тебе в этом.
- нашелся помощник, - высокомерно фыркает женщина, - позабыл кто я такая? позабыл наш уговор?
- всё помню, - отвечал он ей, - потому и здесь.
- но почему я должна носить то, что не понравится мне? что скажут мои птицы? как высшие взглянут на меня, на меня! в земных отрепьях. это жестоко и унизительно, - голос ее дрогнул, вот вот заплачет.
- суть земную с высшим соединить должно, - говорит он ей, - ты для этого здесь.
- что б земное с высшим соединить дотянись-ка ты сперва до этого высшего, - злобно отвечает женщина, - коснись хоть пальцем сперва и после будешь поучать меня.
мужчина рассерженно молчит. женщина разъяряется все больше.
- давно ли от стоп моих уста свои приподнял? давно ли глаза твои небеса узрели? давно ли слова узнал, которыми нынче помыкать мною вздумал? не увлекайся. не туда заведет тебя путь гордыни. не забывайся.
- путь гордыни, - усмехается он, - кто бы мне говорил об этом.
оба молчат.

Катя, Катенька, милая Катюша. где же ты потерялась? куда завел тебя твой сломанный компас? о чем плачет твое израненное сердце? ты плачешь, девочка? ты плачешь. но глаза твои сухие, лицо каменно. ты не можешь выпустить те слезы. но они должны пролиться.

что то неладное творится, почуяла Иза, что то темное вползает в душу. заполняет ее. напряжение растет, растет. и не удается его унять. мысли хаотично скачут и перекрикивают одна другую. в прошлой жизни он умер специально. сделал назло. глупо умер. сон снился, сны снились. пробирает дрожь. землею запахло. страшно. что происходит, думает Иза, что мать твою происходит? подступает чернота к горлу, подступает смерть к порогу. нет, говорит она, нет, нет! не готова, не хочу. не в этот раз. невыносимость бытия расправляет в ней крылья, чувства что булыжник прибивают к земле новый побег. нет, говорит Иза. нет! выпила воды, покурила. выпила воды. мысли бегают с еще большей скоростью. сон снился, в прошлой жизни было... как он мог? как он может? так со мною. выпила воды, съела яблоко. тело по-прежнему трясет, пальцы нервно сжимают сигарету. с кем я говорю, с кем я говорю? птицы смолкли, никого нет. с кем я говорю? надо лечь спать. надо успокоиться. ничего не слышу. мне плохо. тяжело мне. где мои ангелы, кричит Иза, где мои демоны? кто защитит меня? мне плохо. хочется бить посуду, хочется разбить окно (сколько будет стоить его замена?). хочется порезать себе руки. хочется исчезнуть. нет, говорит Иза, нет. надо лечь спать. надо успокоиться. успокоиться не получается. как он мог? да как он может, черт бы его побрал! чую гибель, край чую. чую гибель. где они, все мои демоницы, где они? молчат. ни одной нет рядом. не слышу мыслей своих. не вижу света. она ложится на кровать, накрывается с головой одеялом. плохо мне, плохо. не могу вынести. не могу нести эту печать. или заберите, или помогите. сейчас же!
- место в тебе есть, - сквозь шум бреда пробивается внутренний голос, - где всё это ничего не значит. покойно там. во все времена. найди его.
- где оно? - лихорадочно спрашивает она, - где это место?
- под правым ребром, - отвечает внутренний голос, - найди его.
- найти его, - шепчет Иза, - найти его. под правым ребром. где то справа. найти его.
прислушивается к своему телу, тяжело дышит. ищет.
не могу успокоиться, не могу успокоиться. кому молиться, где искать поддержки, где искать помощи. кому молиться. разлетелися птицы по гнездам. ночь пришла. одна стою. на грани безумия одна стою.

- крест тяжел наш, - говорит он ей.
- наш? - вскрикивает женщина, - наш крест?! а каком кресте речь ведешь, милый? это мой крест. мой крест! то, что тебе тяжестью креста чуется есть лишь тень креста моего. тень моего креста! тяжело говоришь... ты тень креста лишь чуешь! тень! - женщина кричит и раздраженно взмахивает руками точно крыльями подбитая птица.
- ты слабый, - немного успокоившись говорит она, - ты слабый. под тенью гнешься, сломаться боишься. а я ломаюсь! - женщина опять переходит на крик, - а я ломаюсь под крестом своим покуда ты в страхе трясешься да в углу отсиживаешься. сиди-сиди, милый. здоровьице слабое. сиди-сиди. смотри как меня размажет, смотри как умирать буду. прекрасное зрелище. с чувством умирать буду, с овациями. цветов мне принеси. сиди-сиди, милый, в уголке своем. отсиживайся.
- да я... - начинает говорить мужчина.
- да ни черта! - перебивает его женщина, - да ни черта ты не понимаешь! морали мне читаешь, учить пытаешься. глупец. чего добиваешься, скажи мне? чего добиваешься?
- покорности, - тихо говорит мужчина и чуть погодя добавляет, - твоей.
- покорности, - вспыхивает как огнь в печи женщина, - да кто я такая чтоб покорной быть с трусом рядом? кто я такая? мышь сарайная покорной с тобою не будет, страх твой почует. разгадает тебя. ты так неловко играешь, боже! так неловко. все считывается с твоего лица, ты жалок. сбрось же маски, сойди с пути что выбрал. сбрось же маски, я очень тебя прошу, - женщина подходит к нему и обнимает.
оба молчат.