Первый бой, глава 3. Встреча с генералом

Но не суждено было Суздальцеву предстать перед трибуналом. По телефонной связи из штаба полка командиру батальона поступило сообщение: отступать к Днепру, сбор возле моста, задача удержать мост и обеспечить отход основных войск.

- Повезло тебе Суздальцев. Поступил приказ отступать, - сказал майор Казанцев.
- Как же это так? Наша рота и батальон отстояли рубеж. У меня из ста человек осталось пятьдесят шесть. Я почти половину бойцов положил за эту пядь земли, - возмутился Суздальцев.
- В других ротах такая же история. Но приказ есть приказ. Немец прет по фронту с небывалой силой. Со штаба полка передали, идут, обтекая нас севера и с юга, дивизия «СС», десятая танковая дивизия, полк «Великая Германия», по численности равная бригаде, двадцать девятая пехотная дивизия, семнадцатая моторизованная, сто тридцать седьмая Австрийская, пятнадцатая, двести девяносто вторая.… Всех перечислить невозможно.  В батальоне осталось треть личного состава. Мы фронт не удержим. Подкреплений и резервов нет. Один путь на восток, - сказал Казанцев по памяти, что передали ему со штаба полка.
- А как же лейтенант Усольцев? Я даже похоронить его не могу. Он погребен под немецким танком. Что скажет генерал? – заволновался Суздальцев.
- Ему теперь не до сына. На фронте та же картина. Он сейчас тоже отступает. Дай Бог, ему свои войска вывести из-под удара. Так что если останемся живы, то генерал нас с тобой найдет. Нам теперь вместе держаться нужно, - обреченно ответил Казанцев.

Суздальцев понял, что Казанцев хочет отвести удар от себя. Без него ему перед генералом не оправдаться. Кто подтвердит, что он давал приказ Суздальцеву хранить генеральского сынка, как зеницу ока?

Когда вышли на большак, то из батальона Казанцева две роты бесследно исчезли. Офицерский состав был полностью перебит, а солдаты побросали оружие и двинулись лесами на восток. По большой дороге брели беженцы. На подводах они везли свой незамысловатый скарб.

Суздальцев дал приказ своим солдатам подбирать по дороге брошенное оружие и складывать на уцелевшую полевую кухню, которая была на конной тяге.

Казанцев на тачанке ускакал вперед. Когда рота Суздальцева подошла к тачанке командира батальона, то он с пистолетом в руках удерживал около пятидесяти бойцов своего батальона, которых он поставил в строй. Многие были без оружия, для того чтобы легче было идти.

- Я застрелю первого, кто вздумает убежать. Всем стоять! – Суздальцев услышал его командирский голос. – Слава Богу, твоя рота подоспела. Раздай всем оружие и веди роту строем. Только дисциплиной можно солдат удержать. Последние слова уже адресовались Суздальцеву, на которого с надеждой посмотрел майор.
- Есть, товарищ майор, - Суздальцев взял под козырек.
- Всех солдат, которые идут с оружием или без оружия подбирай и ставь в строй. За неподчинение по законам военного времени – расстрел. А я поеду вперед. Там, наверняка, идут разрозненные солдаты, которыми можно укомплектовать батальон, - быстро проговорил Казанцев и умчался на своей тачанке.

Так за несколько часов батальон Казанцева вырос до полка. Более тысячи человек собрал Казанцев. По дороге их нагнал «Виллис» генерала. Адъютант генерала, молодой майор, обратился к Суздальцеву:
- Куда направляете полк?
- По приказу идем к Днепру, охранять мост для переправы основных войск, - доложил Суздальцев.
- А где майор Казанцев?- спросил адъютант.
- Он впереди на тачанке, собирает солдат, отбившихся от своих подразделений и дезертиров. У нас в батальоне было всего 56 человек, а теперь более тысячи. И все благодаря нему, - отрапортовал Суздальцев.
- Генерал Усольцев требует майора Казанцева немедленно к нему, - приказал майор.

В это время немецкие штурмовики взмыли над дорогой. Все люди бросились врассыпную от дороги. Генерал выскочил из машины и в сопровождении адъютанта бросился в кювет, как раз в то место, где прижался к земле Суздальцев.

В это время машину генерала прошила пулеметная очередь. Мотор загорелся, и в считанные минуты машина превратилась в пылающий факел.

На поле показалась тачанка Казанцева. Он мчался во весь опор. За ним началась охота штурмовиков. Пулеметные очереди взбивали землю то с одной стороны, то с другой. И наконец, один из штурмовиков прошил пулями посередине тачанки. Ездовой, майор Казанцев, и средняя лошадь были убиты. Тачанка перевернулась. Штурмовики удовлетворенные смертельной охотой улетели.

Суздальцев и адъютант бросились к тачанке. Майор Казанцев был мертв. Солдаты подняли тачанку и лошадей. Выпрягли среднюю убитую лошадь. Тачанка оказалась целой. Адъютант предложил генералу сесть в тачанку, так как больше не было никакого транспорта для генерала.

Генерал обратился к Суздальцеву:
- Кто остался вместо майора Казанцева?
- Я, товарищ генерал, - сказал Суздальцев и взял под козырек.
- Вы можете сказать, что произошло с моим сыном? – обратился генерал к Суздальцеву. – Ведь за него головой отвечал майор Казанцев, а теперь его нет. С кого мне спросить?
- Товарищ генерал, я учился с Вашим сыном на офицерских курсах, и я могу рассказать Вам, как прожил последние сутки  лейтенант Усольцев.
- Говорите! – приказал генерал.
Возле генерала стоял полковник штабист и адъютант. В их присутствии Суздальцев не мог открыть всю правду о его сыне.
- Товарищ генерал, давайте отойдем в сторонку. Я не хочу, чтобы другие слышали то, что я Вам скажу, - сказал Суздальцев генералу.
- Что, неужели все так плохо? – удивился генерал.
- Товарищ, генерал, к сожалению, информация сугубо личная. Я не хотел бы, чтобы Ваши подчиненные слышали, - настаивал Суздальцев.

Генерал посмотрел на своих сопровождающих офицеров, и они отошли на десять шагов от них. Суздальцев рассказал генералу все о немецком летчике, которого расстрелял лейтенант Усольцев, об их размолвке из-за этого и о последнем бое.
О приказе майора Казанцева – беречь лейтенанта Усольцева, как зеницу ока,  Суздальцев промолчал. Он понимал, что Казанцеву теперь этим не поможешь, а себя он может подставить под расстрел. Как отреагирует генерал на весть о смерти сына? Было неизвестно.

Генерал схватился за голову:
- Бедная моя седая голова, - стал причитать от горя генерал. Слезы сами непроизвольно текли по щекам этого мужественного человека.
- Это все жена. Не дала мне отправить его в военное училище, все держала своего сыночка возле своей юбки и вырастила труса и хлюпика. Пока военкомат не определил его на офицерские курсы, - генерал, чисто по-человечески, старался как-то оправдаться перед посторонним человеком. Ему было ужасно неудобно за трусость сына и его неблаговидный поступок с немецким летчиком.
- Товарищ генерал, я тоже, когда увидел, что железная махина, как дракон, идет на меня, то моим первым желанием было выскочить из окопа и бежать куда угодно, но только подальше от него. Это вполне нормальная реакция обыкновенного человека. Меня удержали в окопе слова моего наставника по офицерским курсам, старого майора, который сказал нам на последнем занятии: «Падайте на дно окопа и ждите, пока пройдет танк». Я так и сделал и остался жив, - Суздальцев хоть как-то попытался утешить генерала. Для него в эту минуту он был не старший по званию командир, а простой человек, убитый горем отец.
- Лейтенант, как Ваша фамилия, оставьте свои координаты моему адъютанту. Если мы все останемся живы, то я Вас найду и чем смогу помогу. До встречи! – сказал на прощание генерал и крепко пожал руку Суздальцеву. Тот взял под козырек и так долго стоял, пока генерал не уехал со своей свитой на тачанке Казанцева.

Так миновала гроза, нависшая над Суздальцевым из-за смерти сына генерала Усольцева. Он вытащил крестик Ильи и трижды поцеловал его.
- Твой крестик и твои молитвы, Илья, спасают меня уже который раз. Да и твои слова, Родина-мать, оправдались: «Если не погибнешь в первом бою, то останешься жив», - сказал Суздальцев и пошел дальше тревожными и трудными дорогами войны.

Конец