Нью-Йорк

   Зеркало катка отражало небесное золото. Небо пылало золотом. Это был еще не закат, но облака и самый воздух уже изменили свой дневной цвет на вечерний.

   Каток был идеально круглым и отполированным - идеальный каток, просто загляденье. Люди катались парами, взявшись за руки, небольшими группами, переговариваясь через головы друг друга, или в одиночку, поглядывая по сторонам. Все - подтянутые, в разноцветных свитерах, куртках и гетрах, девицы - в очаровательных шапочках. Не было ни одного неуклюжего, едва стоявшего на коньках, никто не падал так, что больно смотреть, и не разбивал себе носов в кровь.

   На высоких флагштоках за легким деревянным бортиком  ветер развевал полосатые вымпелы. Несколько прожекторов уже зажглись, но их свет еще не привлекал к себе внимания и сливался с общим светом, разливавшимся в небе и в атмосфере до самой земли. Каток находился в парке, и прежде чем взгляд взмывал вверх к вершинам небоскребов, можно было насладиться видом сугробов и снежных полян, которые теперь тоже были золотыми, пышных кустов, казавшихся еще пышнее под снеговыми шапками, каменного мостика без ограды, изогнувшегося над нешироким ручьём. Этот ручей, очевидно, не замерзавший всю зиму, запросто можно было перешагнуть, если вы имели такие прекрасные длинные ноги, как эти люди на катке.

   Сразу же за парком начинался город - царство камня, бетона, асфальта и вечной спешки. Старинные здания классических, готических и ампирных форм, с башенками, галереями и теплым оранжевым светом в окнах некогда, должно быть, казались высокими и внушали уважение и робость людям, спешившим каждый день мимо них на работу. Теперь они выглядели игрушечными и манерными до нелепости на фоне небоскребов с плоскими крышами и гладкими ровными боками, такими ровными, что они отражались друг в друге.  Огромные окна обнажали всю внутренность офисов и квартир, а свет, которым они светились, был белым и ослепительным.

   И всё же облака над плоскими крышами были еще огромней и еще ослепительней. Золото сгущалось и лилось реками в предзакатном небе, всё стало цвета солнца, даже гигантские тени, которые облака отбрасывали на самих себя и друг на друга. Золото было персиковым, молочно-белым, палевым, лимонно-желтым, фисташковым, изумрудным, ультрафиолетовым и еще бог знает каким - для таких красок  и названий-то нет.

   Как же мне хотелось туда - ветром, птицей или невидимым духом пронестись, пролететь над зеркальным катком и над людьми, говорящими по-английски, вдохнуть свежий и чуть сырой зимний воздух, услышать биение флагов на ветру, рассмотреть поближе башенки, розетки, готические окна и сами камни, из которых были сложены стены старинных зданий, заглянуть в витринные окна небоскребов на высоте нескольких сот метров от земли. Нет, так высоко я, пожалуй, испугалась бы.


   ...Ужасно не хотелось переводить взгляд с рисунка на широкую черную  рамку-паспарту из толстого картона, солидно окружавшую чудесный городской пейзаж по периметру. Однако и самый картон был настолько чёрным и добротным, что его разглядывание могло доставить вам чувство удовольствия.