Русский сыщик. Глава 11. Новые перемены

Русский сыщик.

Глава 11. Новые перемены

Вскоре, как и поговаривали до того, спецкомендатуры сократили, их не стало совсем. По большей части, зэки  «осели» в городе, и лишь некоторые из них, вернулись к себе на Родину. Так что, криминальная обстановка оставляла желать лучшего. Недаром, Волжский называют городом «химиков». Дело в том, что в Волжском, как в черте, так и за его пределами, было по-строено много предприятий химпрома. А зэки, работавшие на них, после заключения, звались «химики». Так мы и смеялись, называя Волжский - точно город «химиков».
Летом 1988 года, наш начальник РОВД, Бондарев, был назначен заместителем  начальника ГОВД по оперработе. А вскоре, и само ГОВД стало называться Управлением, писали, теперь уже, ГУВД. Видимо, я «приглянулся», как сотрудник, Бондареву, потому что, вслед за его назначением, меня, приказом, перевели опером - уже в ГУВД. Линию моей работы мне оставили прежнюю - преступления несовершеннолетних и кражи автомототранспорта. И, слава Богу, что я ушёл от Лепешина, т.к. долго дураков, никогда в жизни не выдерживал.
Достаточно вспомнить эпизод, во время дежурства по РОВД. Сутки выдались тяжёлыми. Я, фактически, за дежурство, не присел толком, все время мотался по происшествиям.
Вечером меня вызвал Лепешин и отдал, для исполнения, по-становление следователя прокуратуры («следака» - на нашем жаргоне) о принудительном приводе одного человека, не являвшегося к нему на допрос, по повесткам. Привод был назначен на следующее утро, на 9 часов.
Но вот утро у меня, также, не «задалось». Да и, в общем, как я уже сказал, все сутки были суматошные. Утро, накануне, началось с краж на предприятиях, потом «посыпались» квартирные, вечером - грабежи и разбои. Ночью - ножевые. Ранним утром, я поехал в больницу отрабатывать справки по, поступившим за ночь, избитым и порезанным гражданам. Прямо после больницы, меня забрали на кражу из газетного киоска. Я вернулся в РОВД, чтобы сдать, отработанные, материалы около половины одиннадцатого. Естественно, что никого в прокуратуру, на допрос следователя, я физически не мог привезти к 9 часам - я же не мог раздвоиться.
  Лепеха встретил меня медвежьим рыком и порцией матюгов. Ему, из прокуратуры, следак уже телефон «оборвал». Был бы он поумнее, узнав у дежурного, что я, без продыху, с утра мотаюсь по происшествиям, запросил бы, данные и адрес, этого мужика у меня, по рации, и отправил других сотрудников за ним. Ан, нет - ума-то много не нужно - орать на уставшего, за сутки, опера. Слушать мои доводы Лепеха даже не стал.
- Бери сейчас же, машину и исправляй свой «косяк», - по-требовал он.
Я ответил, что мои сутки, дежурные, ещё в 8 утра закончились, и у меня нет ни сил, ни желания «ишачить» дальше.
- А я тебе приказываю, Костенко!
Я снова постарался дураку пояснить, чтобы ехал, сменивший меня, опер, тем более, что, на данный момент, он - на месте, вызовов, пока, новых нет - утренние я все отработал.
- Я тебе сказал - езжай немедленно, к «такой-то матери»! - заревел шеф.
И тут я вспылил.
- Вот бери и езжай, к «этой матери» сам, коли тебе делать «нех…», я тебе тоже - всё сказал! - ответствовал ему я.
- А ну, пошёл вон, отсюда, пацан! - взвизгнул Лепеха.
- Да, иди ты сам, отсюда, прямо к …,  научись командовать головой, а не глоткой.  Ты с людьми работаешь, а не со скотами.
    Меня, прямо-таки, «накрыло», от усталости и несправедливости.
- Да я тебя уволю!!! - неистово взревел Лепеха.
- Попробуй, если штаны не порвёшь от усердия, - опять не смолчал ему я.
Вернулся к себе в кабинет. В носу «щипало» от наворачивающихся слез. Я чувствовал, что тот неправ, но не морду же ему было бить! Тогда, уж точно, уволят. Поразмыслив  ещё, присел и написал рапорт о том, что прошу уволить меня из органов, так как отказываюсь выполнять издевательские распоряжения выше-стоящего начальника. С рапортом, я пошёл к начальнику розыска, Самойлину – просто, Лепеху видеть уже  не мог.
Тот прочитал мой рапорт, попросил рассказать, в чём суть конфликта. Я, хоть и с дрожью от волнения в голосе, но, более менее, внятно изложил суть проблемы. И Николаич отправил меня домой, отдыхать, сказав, что утро - вечера «мудренее», а рапорт мой разорвал. Я, правда, ему всё же заявил, что работать дальше с этим дураком, всё равно, не могу. Он постарался на меня воздействовать спокойно.
- Ты, Алексей, - главное, - не «горячись», отдохни сегодня, а завтра выходи на службу и не психуй. Всякое бывает. Никто на своей должности не вечен.
 И я остался. Но, с тех пор, с Лепехой говорил исключительно по службе и казённым тоном. Но, видимо, Самойлин ему сделал «внушение», потому что он стал избегать «задевать» меня. А уж как обрадовался я переводу в Управление - слов нет!
В общем, лишний раз убеждаешься правдивости пословицы, что на Руси две беды - плохие  дороги и дураки-начальники.
Дураков и в УВД, конечно же, было не меньше. Но, с этим, нам всю жизнь мириться приходится - эта величина в России - постоянная.