Доктор Бородулькин

Асю раздражала дорога из дома в школу. И из школы домой. Асю раздражал неудобный рюкзак. Шапка, сползающая на лоб из-за слишком тесного капюшона. Историчка на последнем уроке. История как предмет. Учебник истории. Комья нечищеного снега под ногами. Слишком узкая тропинка. Снегопад. Хлесткие ветки деревьев. Зима. Толкающаяся, обгоняющая шумная мелкота. Мороз. Текущий нос. Скользкие сапоги.
Чтобы встретить в своей жизни что-нибудь менее раздражающее, Ася свернула во двор и пошла к своему дому в обход. Она шла и думала, а вообще, что ее, собственно, радует? Казалось, что вообще ничего. Юбка не радовала, она закручивалась вокруг коленей под пуховиком. Не радовала попавшая под ноги раздавленная бутылка из-под шипучки. И зачем вообще так холодно? Всплыло в памяти Средиземное море, но так и там, кажется, тоже был мусор. Иной раз барахтался у кромки воды, валялись на песке окурки...
И подьезды все какие-то с доисторическими бетонными козырьками. Вон на доме написано «У нас нет няней для уборки улиц и зданий». Какой-то советский бред. И школа с виду тоже какая-то задрипанная, со лет ей в обед. И вообще весь район стыдный. И город – сходить некуда, за полдня обойти можно, одни бетонные коробки, никаких достопримечательностей.
Тетрадь по геометрии, и та помялась…
Бамс!
Ася поскользнулась и со всего размаху шмякнулась назад, на рюкзак. Больно ударилась затылком о какую-то выпирающую из снега ледышку. В глазах вспыхнуло что-то похожее на сиреневого люминисцентного кролика. Кролик станцевал энергичную джигу. А потом свет погас.
Очнулась Ася от запаха. Склонившись над асиным капюшоном, на коленях стоял Ахмет. Его лопата торчала в сугробе. Ахмет неодобрительно цокал языком.
«О нет, только не это»! – мысленно завопила Ася и попробовала вскочить, чтобы убежать.
Сделать это оказалось непросто.
Ахмет – ее одноклассник. Как его только не звали. «Беженец», «мусорщик» и даже «бен ладен». Ахмет никогда не обижался. В основном потому, что редко ходил в школу. А если ходил, то сидел очень тихо, писал, старательно наклонившись к тетради, и немного виновато улыбался в ответ на любой вопрос. Все привыкли, что он плохо говорит по-русски, и что требовать с него особенно нечего. К доске Ахмета учителя старались не вызывать, чтобы не провоцировать класс на дурацкие шуточки. На перемене вокруг него всегда было много «своих», всех возрастов. Детей из Средней Азии в район за последние годы приехало немало. Остальные же от Ахмета старались держаться подальше. Еще, казалось, что от него всегда гм… не очень приятно пахнет. Хотя в школу он приходил чистым, умытым, в хорошей одежде. Ахмет никогда не скрывал, что помогает родителям убирать улицы, в том числе и ту, где живет его семья. Видимо, ничего стыдного в этом не находил. А может, даже и гордился. Вот ужас!
Ася перекатилась на живот и, потихоньку подобрав колени, села. И чуть снова не повалилась на бок, смешно взмахнув руками. Голова сильно кружилась. Кружились качели, мусорные баки, машины во дворе. В хороводе все слилось в одну серую, движущуюся ленту.
Ахмет покачал головой и осторожно поддел ее под руки.
- Пойдем, - печально подытожил он.
- Нет, нет, нет, - заскулила Ася и попыталась отползти.
Но ползти в нужном направлении не так-то легко, когда у тебя сильно кружится голова.
- Пойдем, - повторил Ахмет и осторожно поднял Асю на ноги.
Она только и могла, что беспомощно моргать, когда повалилась прямо на него. Но Ахмет устоял, после чего терпеливо снял с нее рюкзак. А дальше… Дальше снова появился фиолетовый кролик. Он мерцал и танцевал на фоне качающихся деревьев, пока дети куда-то шли. Или точнее, пока Ахмет тащил Асю.
Очнувшись, она поняла, что лежит на матрасе прямо на полу. Теплое лоскутное одеяло пахло пряностями. Вокруг возились дети. Много детей, пять или шесть, а может, даже и семь. Одинакового дошкольного возраста. Черные глазенки так и блестели. А ручки хлопали, шлепали и всюду копошились. Дети играли прямо на Асе и лопотали не по-нашему. Один малыш хлопотал меньше других, потому что жевал асин белый шелковый пояс от блузки. Так она поняла, что с нее, очевидно, сняли пуховик, сапоги и шапку.
Женщина громко крикнула что-то с кухни, и дети охотно побежали туда, к ней. Наверное, посулила сладостей. С кухни пахло еще лучше, чем от лоскутного одеяла.
Под головой у Аси была подушка. Над головой - простая лампочка в дешевом абажуре. У стены стоял старый советский шкаф с посудой, такие нынче все выбрасывают или отдают даром. Кто-то присел к ее изголовью. И протянул чашку с чаем. Пах этот чай так волшебно, что все головокружение сразу же забылось и прошло.
Ася с усилием сфокусировалась.
Свернув ноги калачиком, возле больной сидел дедушка в старенькой, линялой футболке и замечательных, роскошных бордовых шелковых шароварах. Был дедушка лысый, круглый и на вид упругий, как хорошо вызревший фрукт. Пальцы у дедушки напоминали арахисовые орешки. И на лице скакало, играло и бегало столько веселых морщинок, что Ася зажмурилось.
Продолжая протягивать чай, дедушка что-то втолковывал с упорством терпеливого дрессировщика, но Ася дедушкиного языка не понимала.
- Пей, - певучим голосом перевел Ахмет, появившийся на фоне лампочки.
Чай на вкус был чудо что такое. Таких чаев не бывает на свете. На этом уж точно, - решила Ася и стала потихоньку оттаивать.
Семья Ахмета жила на первом этаже. Видимо, мама присматривала за соседскими детьми, поэтому в квартире был устроен настоящий детский сад. На полу, во всю комнату располагался ярко-красный ковер с подушками. Кое-где валялись игрушки, но их было немного. Очень чисто и уютно. Каким-то этот уют показался непривычным. Это был уют, настоянный на чем-то некоммерческом что ли, старый, проверенный, надежный, вечный уют.
Ася глубоко вздохнула и, вдруг вспомнив, как ей было больно, страшно и плохо, заплакала.
Пришлось полежать на матрасе до вечера. Дедушка не давал подняться, все время поил чаем. И что-то бормотал по-своему. Он трогал асин лоб и даже слушал пульс, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, будто огромный, умный филин. Еще Асю угощали сушеными фруктами и орехами. Больше ничего есть дедушка пока не разрешил.
В общем, волшебный чай (или что-то еще) сделал свое дело, и к ужину Ася, немного пошатываясь, вернулась домой. Ахмет проводил ее до квартиры. Им обоим почему-то было очень неловко.
На следующий день, в воскресенье, Ася вытащила из своей копилки тысячу рублей. Она чувствовала себя неплохо, хотя слабость давила на виски.
Дверь открыла мама Ахмета – женщина маленькая и пугливая. Она все время улыбалась и что-то говорила. Ася поняла, что она жестами приглашает ее пообедать или просто пройти к столу, но Ася отказалась. На этот раз детей нигде видно не было. Ахмет, его отец и дедушка смотрели на Асю приветливо и ласково, но каждый по-своему. Не зная, как лучше вручить деньги, Ася мучилась.
- Хочу как-то отблагодарить вас.
Она протянула коробку конфет и деньги. Ахмет уставился на деньги задумчиво, будто они вдруг взяли и выросли сами по себе у него на глазах. А дедушка глядел только на Асю. По их лицам на этот раз ничего нельзя было понять. Одна мама не растерялась и проворно засунула тысячу обратно Асе в карман. И уже потом стала махать на нее руками.
- Ну, что вы? – сильно покраснела Ася. – Я вам так обязана. Может, вы мне жизнь спасли.
Тут дедушка (во все тех же замечательных бордовых шароварах) что-то быстро сказал Ахмету, тот притащил бумагу и ручку. И что-то стал писать под диктовку.
- Дедушка спрашивает, как чувствуешь?
- Удивительно, - искренне обрадовалась Ася, честно говоря, ей очень хотелось с кем-то поделиться.
(Между тем удалось незаметно просунуть под газету на коридорной тумбочке коробку конфет).
– Просто удивительно.  Даже в поликлинику не пойду. Сначала решила, обязательно пойду, а проснулась, и думаю, ну что я там скажу? Я даже специально приседания поделала, наклоны. Ничего! Ничего не болит! А ведь наверняка у меня было сотрясение. Но вы меня просто на ноги поставили. Да и в поликлинике сегодня выходной все равно.
Дедушка снова что-то залопотал, довольно поглаживая лысую голову, лоснящуюся, будто бы смазанный маслом пирог. Асе показалось, что он косится на конфеты, поэтому она залоснила их спиной.
- Дедушка говорит, он не доктор, - печально сообщил Ахмет, опустив свои черные, выразительные глаза к листочку с надписью. -  Дедушка говорит, тебе нужен настоящий доктор.
И передал Асе записку.
- Этот адрес иди.
- Лесная, 4. Бородулькин, - вслух с готовностью прочитала Ася. – Видимо, доктор Бородулькин. Хорошо, - послушно согласилась она.
- Дедушка говорит, когда поправишься, это для него лучшая плата.
***
В понедельник после школы Ася отправилась на Лесную, 4. Оказалось, совсем недалеко. Так как она совсем не чувствовала себя больной, то дома сказала, что всего лишь немного поскользнулась. Но ей казалось, что она осталась должна этому милому дедушке и уютному дому, в общем, всему тому волшебному, что помогло ей так быстро поправиться.
А Ася, хотя еще и не была взрослой, но уже не любила быть обязанной.
На Лесной, 4 располагалась ветеринарная клиника «Лапы и хвост».  Ася обошла дом со всех сторон. Бывшее здание старой почты, древняя одноэтажная постройка, так что ошибиться никак нельзя. Неужели старый шутник отправил ее к ветеринару?
Она послушно вошла в клинику и нерешительно направилась к девушке на ресепшн, которая говорила по телефону.
В приемном холле было пусто, не считая молодой, со вкусом одетой дамы, которая скучала в обществе маленькой собачьей переноски, покачивая носком полусапожка.
Внутри переноски что-то чихало и вяло возилось.
- Извините, - робко обратилась Ася к девушке на ресепшн, когда та положила трубку. – Мне нужен Бородулькин. Доктор Бородулькин.
Девушка нахмурилась. Потом подняла глаза к потолку. Потом посмотрела на экран своего рабочего ноутбука, словно прося у него поддержки. И наконец ответила:
- У нас нет такого.
Дама с переноской тем временем громко фыркнула, перестала качать ногой и вслед за тем рассмеялась.
Ася не знала, что и думать.
- Извините.
И повернулась к выходу.
- Вам что, правда нужен Бородулькин? – дама поднялась ей навстречу. – Вам нужен Бородулькин?
Ася, остановившись, уставилась на нее в каком-то гипнотическом, зачарованном трансе.
И тут из переноски раздалось противное, резкое, недовольное гавканье. Так, видимо, отчитывают зазевавшихся слуг. Дама, ухмыльнувшись, открыла дверку и, немного брезгливо ухватив за бока, достала оттуда маленького, старого, наполовину облезлого, неухоженного пекинеса. Шерсть на морде у него местами висела клочьями, особенно над глазами, а один клочок вообще свисал с бороды, как у древнего китайца.
Увидев Асю, пекинес сморщился еще сильнее, напрягся и принялся как следует ее облаивать.
- Пожалуйста, - дама торжествующе потрясла песиком. – Вот он.
- На усыпление проходите, - равнодушным голосом тем временем сообщила девушка на ресепшн.
И тут Ася снова почувствовала, как у нее кружится голова. Стены клиники с плакатами, на которых были изображены различные звериные болезни, поплыли. В какой-то момент даже показалось, что на одном плакате снова мелькнул фиолетовый кролик. Он скалился и показывал Асе свои и без того внушительные передние зубы.
- Нет, - опомнилась Ася и схватила даму за рукав. – Нет. Да. Мне нужен Бородулькин.
***
Ася и Ахмет сидели на лавке возле его подьезда. Черноволосые дети из окна на первом этаже стучали по стеклу, плющили носы и строили рожицы. Ася пинала застывший снежный ком у поребрика. Морозы отступили, но снегу меньше не стало.
- Давай я тебе с русским помогу, что ли, - решилась, наконец она, глядя для храбрости на замерзшие качели.
Смотреть на Ахмета она почему-то опасалась.
- Э, - лениво пропел тот, тоже опуская глаза. – Не надо. Сам должен. Это я просто такой ленивый.
Ася потихоньку, из-под челки, оглядела двор, который Ахмет только что в одиночку расчистил от снега. Он собрал мусор и сколол лед у крылечек. Теперь Ася знала, что в соседнем, ее дворе, в этот самый момент папа Ахмеда тоже метет и убирет.
- Помог доктор?
Ася прерывисто вздохнула. Родители встретили Бородулькина неоднозначно.
- У него очень непростой характер.
Ахмет пожал плечами. Возможно, в его вселенной это означало - как что-то может быть непростым?
- Эта женщина его хотела усыпить. У нее тетя умерла, собака старая, никому не нужна.
И вдруг Ахмет рассмеялся. Смех у него оказался неожиданно детским, будто бы он был частью того самого детского сада на первом этаже. А зубы белые-белые, ни у кого из одноклассников таких нет.
- Ты знал?
Ахмет как-то неопределенно и загадочно покрутил пальцами в воздухе.
- Дедушка всегда немножко такой.
Он стал смотреть куда-то далеко, за дома, за деревья, за ледяную горку, за хоккейную коробку. Как далеко, Ася не знала.
И не так уж сильно от него пахло.
- Уже уехал.
- Уехал?
Ахмет кивнул.
- Приезжал гости. Теперь уехал.  Дедушка любит гости.
Ахмет поднялся и надел перчатки.
- Надо еще работать. Дедушка говорит, буду ленивый, подарит мне бордовые штаны, буду ходить.
А Ася хотела сказать, что ей тоже надо работать. Надо где-то срочно купить специальные щипцы, чтоб умудриться остричь Бородулькину когти. (И не быть укушенной). Надо помыть Бородулькина, расчесать, обкорнать эти его дурацкие брови. Бородулькин ест овсяную кашу на завтрак. И все остальное в остальное время суток без остановки. Бородулькин уже заявил права на лучшее кресло в доме и мамину мягкую подушку, которую она обычно подкладывала под спину. Бродулькину нужно чесать животик в 6 утра, иначе он начинает пронзительно лаять.
Бородулькин…
Она быстренько показала детям в окне язык и побежала домой.