Павловский обмен

     В январе состоялся обмен пятидесяти и ста рублёвых купюр старого образца на новые хрустящие бумажки. В финансовом отделении госпиталя все три дня обмена стояла очередь из служащих по контракту и офицеров, которые старались им помочь. Как оказалось, немало людей хранили деньги у себя дома в разных потаенных местах, не доверяя даже самому надежному в мире советскому сберегательному банку. Деньги, лежащие в тайниках, могут украсть воры, их случайно можно повредить в ходе ремонтов и уборок, их могут попробовать на зуб вездесущие грызуны. А, не дай Бог, пожар! В общем, сплошные риски. Зато они всегда под рукой при острой надобности и в черный день.
     Зачем вообще людям деньги?! Ведь питание одежду и кров можно обеспечить и без них. А что же нельзя? Без них невозможно удовлетворить безграничные человеческие устремления, а также изощренные до фантастических проявлений потребности. Вот тут-то деньги и служат человечеству универсальным эквивалентом распределения и, кроме того, они являются уникальным общественным инструментом, который возбуждает в людях больше всего творческих дерзаний. Звон золотых монет — это же настоящий карильон. Но тут надо отметить, что до определенной суммы деньги служат их обладателю, а потом за каким-то неуловимым пределом обладатель начинает подчиняться им. Еще можно образно сказать, что небольшая сумма — ручеек, а большая — поток с водоворотами. А сколько вообще нужно государству денег? Ну, конечно же, столько, чтобы всем хватило. Запускай станок и печатай… бумагу. А если не бумагу, то сколько?
     Если владелец вознамерится начать перестройку дома, то жильцам придется перетерпеть массу неудобств. Возможно, что некоторые будут вынуждены съехать навсегда, остальным придется тесниться, ждать окончания строительной суеты и надеяться, что в итоге их житие не станет хуже, чем было до этого. И какая разница в принципе — дом это, либо страна? Любому здравомыслящему человеку понятно, чтобы в ходе реконструкции строение не рухнуло, недопустимо убирать несущие конструкции.
     Самойлов, как и большинство служивых, любил свою большую страну, гордился ее достижениями в культуре, науке и технике. К «черным копателям» былого он относился настороженно, так как считал, что зрение настроенных неприязненно, обозленных, либо обиженных не способно различать всех цветов и оттенков прошлого и настоящего.
     Казалось, что все шло, как обычно: рабочие будни чередовались с воскресными днями и праздниками. Люди решали свои проблемы, растили детей. И никто не придавал значения тому, что под толщей надвинувшегося тумана мнений и суждений стали исчезать высокие небесные ориентиры. Выпавший накануне январский снег быстро таял и оставался лежать только на закрытых от солнца участках и с северной стороны зданий. В финансовой службе госпиталя было оживленно, шел обмен старых денежных купюр на новые ассигнации. Самойлов сдал свою единственную сотню и теперь возвращался в отделение. В коридоре он увидел Симакову в окружении сотрудников отделения.
— Станислав Андреевич, — отделившись от группы, обратилась к нему врач-терапевт Эвелина Яковлевна, отвечавшая за комплектование доноров, — надо выручать Августу!
— А что случилось?
— Если коротко, то она и ее муж много лет копили деньги в сотенных купюрах и хранили их дома, а тут обмен.
— Понятно. Будем помогать.
     Самойлов стоял в очереди к финансисту вместе со своими сотрудниками и предавался рассуждениям. «Печатание ничем не обеспеченных денег — не что иное, как обыкновенное фальшивомонетчество, — буравила его неуступчивая мысль. — Наличные исчезнут, если общество будет давать человеку все, что он захочет, а человек будет хотеть только то, что ему нужно. Вряд ли такое вообще возможно».
Ход его размышлений прервала врач Элеонора Васильевна Парамонова:
— Станислав Андреевич, поменяйте и мне двести рублей, а то я не укладываюсь в лимит.
— Хорошо, давайте.
Самойлов присоединил еще несколько бумажек к остальным. Он для себя не обменивал, так как никаких заначек не имел.
Всем коллективом удалось обменять залежалые денежные запасы счастливых уже немолодых родителей. Августа Яковлевна со слезами на глазах всех благодарила. Но, как показали дальнейшие события, эта радость была преждевременной. У миллионов советских людей деньги стали стремительно обесцениваться. Самойлов по осени слетал в отпуск на родину, а когда возвратился, то на все свои сбережения, рассчитанные на старость, смог купить только несколько буханок хлеба.
     Пролетали дни наполненные работой. Промелькнула короткая солнечная зима со случайным снегом. Самойлов получил денежное содержание за апрель и сейчас прикидывал, как его семья распорядится этими средствами: питание, квартплата, одежда, обувь, что-то надо приберечь на отпуск. Выплаты росли постоянно, но все равно не успевали за перестроечной инфляцией. В процессе реформ появилось много новых ранее не употреблявшихся в быту слов: приватизация, рэкет, ваучеры, акции, забастовки… В книжных магазинах во множестве лежали запрещенные ранее издания. Станислав Андреевич был большим книголюбом и старался просматривать все новинки. Придирчиво ознакомившись с литературной новизной, он сделал для себя неутешительный вывод: пущенная с политических высот лавина информации взбудоражит людей, а некоторых снесет и засыплет, как незадачливых любителей горных путешествий. Каждому была предоставлена свобода обманываться самым наиприятнейшим образом и в любом жизненном направлении с непредсказуемыми последствиями для неподготовленных и наивных умов. Начало появляться множество религиозных, а также эзотерических изданий. Эротоманы и всевозможные половые извращенцы почувствовали корнями своей души питательную почву неопределенного исторического времени, обычно называемого смутой, и вышли из подполья на общественную сцену.
     Самойлов пролистал, а затем приобрел книгу воспоминаний Деникина, в которой было приведено немало интересных исторических фактов. Рядом лежали тома Набокова, Солженицына, Пастернака, Булгакова… Они пытливо и словно, прося участия, поглядывали на снующих между полок покупателей, но те были равнодушны, предпочитая любовные романы, детективы, фантастику, издания для детей и канцелярские принадлежности. На одном из стеллажей Самойлов наткнулся на книгу политиздата, в которой были воспроизведены тексты «Майн кампф» Гитлера с разъяснительными комментариями. Рядом стоял томик стихов поэта Кузьмина гомосексуальной направленности.
     Выйдя на свежий воздух, Самойлов облегченно вздохнул. Светило весеннее солнце, было тепло, деревья стремительно покрывались ярко зеленой сочной листвой.