1000 эпитетов поэзии Глеба Горбовского

                ЛИТЕРАТУРНЫЙ  КОВЧЕГ






                А. П. Бесперстых

               










                1000 ЭПИТЕТОВ ПОЭЗИИ
                ГЛЕБА ГОРБОВСКОГО
                Словарь

               




                Новополоцк
                2019







УДК 811.161.1 374
ББК  81.411.2-4
Б53



    Серия основана в 2009 году
   Основатели серии А. Бесперстых и С. Чижова



Бесперстых, А. П.
1000 эпитетов поэзии Глеба Горбовского / А. П. Бесперстых. Новополоцк : ПГУ, 2019.

Словарь  систематизирует и даёт описание эпитетов, выраженных прилагательными, причастиями  и существительными-приложениями. Каждое значение эпитета иллюстрируется (выборочно) цитатами  из всех поэтических произведений замечательного русского поэта, кудесника Русского СЛОВА Глеба Яковлевича Горбовского  (1931 – 2019).
Эпитеты рассматриваются в 2-х аспектах: литературоведческом (тропы) и лингвистическом (логические определения).
Словарь рассчитан на всех, кто интересуется образным Русским Словом.

Светлой памяти выдающегося русского поэта, истинного мастера Слова Глеба Яковлевича Горбовского посвящаю
                А. П. Бесперстых
   
        «ТАК ВОЙДИ ЖЕ ПОД СВОДЫ И ТЫ!..»

…Что было бы с сердцем и духом моим,
когда б не явились глаза Твои – свету?
                Глеб Горбовский («Тебе, Господи!»)

В  течение нескольких месяцев  до печального известия об уходе русского поэта Глеба Горбовского я невольно часто вспоминала о нём.  Думалось, какого же сейчас ему одному, потерявшему жену? Лидия Дмитриевна Гладкая, первая и последняя супруга поэта,  более двадцати остававшихся лет жизни посвятила супругу: не только опекала его в быту, но и помогла в издании семи томов  собраний сочинений, готовила творческие вечера, радовалась очередной публикации в журналах... И вдруг он остался один…
 
Я отвык от людей, от нежданных общений,
от негаданных встреч и мудрёных бесед,
от взаимных терзаний и нравоучений,
источающих чаще не радость, а бред.

Я сижу, поджидая последний автобус.
На моей остановке – покой, тишина.
Я успел обогнуть этот призрачный глобус,
на котором испил вдохновенье до дна.

А теперь наступило последнее в жизни:
отвыкать от себя, превращаться в туман
и рассеяться утром над милой отчизной,
израсходовав правду в душе и обман.
              («Я отвык от людей, от нежданных общений...»)

Потери, которые переживает человек, помогают ему «отвыкать от себя» и торопят успеть завершить задуманное.  Даже в одиночестве человек   не остаётся один в полном смысле этого слова.  Ощущение присутствия становится всё явственнее. А поэт  в  стихии рифм, смыслов и образов всегда в паре с Творцом, любящим, одаривающим талантливыми произведениями, коих у Глеба Горбовского несметное количество. Сочинял он с детства, писал легко, мгновенно – чудесные слова кружили вокруг него, словно невесомые мотыльки, садились на густые волнистые волосы, мохнатые брови, опускались на руки, трепетали, удерживая равновесие, на быстрых пальцах. Казалось, что Глеб Яковлевич, будто полиглот,  умеющий думать на множестве языков, мыслит не иначе, как стихами.
Давно замечено, что у  великих, талантливых, героических людей и даже святых, была, как правило, непростая судьба. Характер выковывался, дух закалялся, душа мужала и ум мудрел в преодолении трудностей, препятствий, бедствий. Николай Васильевич Гоголь осенью 1845 года  поделился: «Много, много в это трудное время совершилось в душе моей, и да будет вовеки благословенна воля Пославшего мне скорби и всё то, что мы обыкновенно приемлем за горькие неприятности и несчастья. Без них не воспиталась бы душа моя, как следует, для труда моего; мёртво и холодно было бы всё то, что должно быть живо, как сама жизнь, прекрасно и верно, как сама правда». В тепличных условиях не вырастают ни гении, ни вожди, ни герои.   Чего-чего, а испытаний на долю Глеба Горбовского выпало с лихвой!

В четырёх стенах темно.
Свет зажечь или не надо?
...Постучите мне в окно
кто-нибудь
из Ленинграда.
Пальцем дворника,
тоской
девушки,
которой тошно...
Обещаю всем покой,
всем,
кому такое можно.
Постучите кто-нибудь:
песня,
что уснуть не хочет,
плач,
который чью-то грудь
точит...
Обещаю всем тотчас –
сердце...
Если это важно...
Потому что мне без вас –
страшно.
                («В четырёх стенах темно...»)

Родился Глеб Яковлевич 4 октября 1931 года в семье «романтиков-учителей», преподававших русский язык и литературу,  но при живых родителях обречён был на раннее сиротство. Отца Якова Алексеевича арестовали в 1938 году, а мать Галина Ивановна Суханова осталась в блокадном Ленинграде в то время, когда сын оказался на оккупированной немцами Псковщине – в Порхове, затем в Прибалтике. «Был я беспризорником и вместе с собаками, кошками, птицами и грызунами устремился на запах немецких  помоек и полевых кухонь – за объедками», –  рассказывал Горбовский в книге «Апостолы трезвости» (Псков, 1994). Отирался  возле госпиталей, где у немцев служили власовцы. Они ему, ради смеха, французского коньяка налили, а потом стали подначивать, чтобы  фрицев дразнил. Осмелевший пацанёнок скоморошничал, получая за это то оплеуху, то подзатыльник, а дважды немцы чуть не расстреляли его, уличив в том, что подкладывает он в госпитальные печи то гранатные детонаторы, то патроны, то осветительные ракеты.
Когда Глеб после детских домов вернулся к матери, ему было тринадцать. Определился в ремесленное училище, где нередко в кочегарке вместе с истопником-фронтовиком прикладывался к бутылке. Боролся поэт с пьяной страстью в дальнейшем  долгое время и  даже успешно – вёл совершенно трезвую жизнь  десятилетиями.   Но это потом. А за ремесленным и практикой на фабрике клавишных инструментов предстояла ему ещё  исправительная колония в городе Марксе, побег из неё в Ленинград, потом побег к высланному отцу в заволжские леса, где окончил семилетку в Кинешме,  «армия-стройбатовка» с 286 сутками гауптвахты, два года Ленинградского полиграфического техникума,  географические и геологические экспедиции – Сахалин, Якутия, Камчатка, Средняя Азия. Возвращение в Ленинград.  Проба пера в литературных объединениях. С 1960 года – сборники стихов. Приём в Союз писателей в 1963 году. И страшные обвинения критиков от идеологии: в 1968 году вышла из печати огромным тиражом в пятьдесят тысяч экземпляров четвёртая книга поэзии «Тишина», а через несколько месяцев в газете «Советская Россия» появилась статья В. Коркина «Рыжий зверь во мне сидит» – по поводу сборника стихов Глеба Горбовского «Тишина». Книга попала в разряд вредных, поэта обвинили «в пессимизме, фашизме, антисоветизме». Часть тиража изъяли из продаж и пустили под нож. Было из-за чего загоревать…
«Во все времена, спасаясь, люди на земле, по исчерпанию всех доступных средств, обращались за помощью к силам надмирного, запредельного порядка, то есть – к Богу. Вот и моя последняя, теперешняя попытка, лишённая какого-либо расчёта, зиждется исключительно на раскаянии и уповании, на смирении и вере, на совмещении усилий человеческих и милости Христовой», – признавался Глеб Яковлевич в исповедальной книге «Апостолы трезвости».
Милосердный Господь не оставил Горбовского своим заступлением. Пройдя тяжёлые испытания, Глеб Яковлевич,  щедро одарённый талантом, прожил долгую, плодотворную жизнь, оставив потомкам семь книг прозы, тысячи стихов (25 сборников и шесть книг стихов для детей), высоко оцененных взыскательным и  благодарным читателем. Среди многочисленных наград –  Государственная премия РСФСР имени М. Горького (1984)  за книгу стихов «Черты лица» (1982), премия правительства Санкт-Петербурга в области литературы (2005), православная литературная премия Святого князя Александра Невского (2005), премия Союзного государства (2012).
В 2014 году, когда Фонд памяти поэта и воина Игоря Григорьева (1923-1996) готовил к изданию сборник стихов по итогам первого международного конкурса лирико-патриотической поэзии,  Глеб Яковлевич, не медля, откликнулся на предложение принять участие во внеконкурсном разделе. Но не просто любезно предоставил свои стихи, а написал к ним вступление «От благодарного сердца моего…» с искренними словами признательности, обращёнными к поэтам-фронтовикам, в том числе к Игорю Григорьеву, за братскую поддержку на литературном пути  и за победу над немецкими захватчиками: «Я на всю жизнь возненавидел войну и проникся чувством горячей благодарности к своим спасителям и освободителям, ценой своей крови и жизни добывшим Победу в Великой Отечественной войне».
Не только с поэтом И. Григорьевым свела судьба Глеба Горбовского, но и с сыном его, врачом и протоиереем о. Григорием, доктором медицинских наук и доктором богословия, профессором. С его помощью в начале девяностых годов прошлого века определился поэт на временное жительство в восстанавливающийся Зеленецкий монастырь, где не только написался Зеленецкий цикл стихов, но возвратилась и окрепла вера в Бога.

В атмосфере дремучей, объёмной,
за лесами, за Свирью-рекой –
слушать издали гомон церковный,
обливаясь звериной тоской…   
Лес гудит, как ночная машина,
ветром-ухарем взят в оборот…
А душа, как стальная пружина:
не опомнишься – грудь разорвёт!
Как поют они чисто и мятно
В тесном храме, ничьи голоса…
Неужели тебе не понятно:
там от века – синей небеса!
Только там, за оградой церковной,
Там, под сводами горней мечты, –
Обиталище Воли Верховной.
Так войди же под своды и ты!
Обогни неслепую ограду,
отыщи неглухие врата,
и получишь свободу в награду.
И любовь. И уже – навсегда!
                («В атмосфере дремучей, объёмной...»)

Известный лексикограф Анатолий Павлович  Бесперстых из белорусского города Новополоцка, собиратель образного русского слова,   посвятил замечательному поэту словарь  «1000 эпитетов поэзии Глеба Горбовского». Работая над книгой, он неустанно восхищался простым и в то же время удивительно совершенным, точным языком Глеба Яковлевича. Всё-то у него живое: костёр, деревья, душа, травы, мир… Весёлое – лучик, песенка, речка, рожицы… Белое да светлое: дни, часы, цветок, думы, душа, парус, рубаха, камушек, мельник… Божье и родное: Горбово, земля, глобус, города, парки, храм, суд… Русское – дух, язык, печь, поле, птица, телега, царевна.. . И даже «Волга пахнет расставаньем и Русью».
Медленно и постепенно учился поэт «отвыкать от себя», может быть, потому так часто встречается в его строках одиночество – один, одинокий, одинок (как фантастично был он одинок; один в холодном классе…)  «Я один / вот я встал… В переплетенье льдин, / в северном сиянии… Один» (Вольные сонеты).
Да, он был такой один  – поэт Глеб Горбовский! Неповторимый, как всякий человек, талант, каким бывают немногие,  «вселенская душа», озарившая мир.
 
    Памяти Глеба Горбовского

Не дождался весны, улетел лёгкой птахой из мира.
Мягкий снег засыпает поэта земные следы.
Отзвучала его незабвенная звонкая лира,
Высох щедрый ручей животворно-прозрачной воды.

Но весна пробудилась и полнится тайною силой,
Капля талая точит и точит могучие льды,
А под ними сокрыта стихов златоносная жила,
В оживающих струях – поэзии русской черты.

Отпечатки следов заполняет весенняя влага,
Припадают к ней птицы, чтоб чище и радостней петь.
И капель, и ручьи, и следы – всё небесное благо,
А в руках у поэта сверкает и злато, и медь!

03.03.2019г.

Наталья Советная,
член СП России, СП Беларуси, СП Союзного государства

               
                СКВОЗЬ ПРИЗМУ ВРЕМЕНИ
               (О поэтическом мире Глеба Горбовского)

В пантеоне человечества есть поэты, мимо которых пройти невозможно, потому что корни их творчества идут от родного народа и его языка. Таким поэтом можно считать и Глеба Горбовского, свеча поэзии которого зажглась от пушкинского огня. Неслучайно в поэме «Русская крепость» его лирический герой приходит к могиле А.С. Пушкина в Святогорском монастыре, поднимаясь все выше и выше по ступеням, где каждый камень наполнен «силой не гранитной – духовной». Лирический герой этой поэмы по зову странника – прохожего, в лаптях, с котомкой, можжевеловым посохом, – зовёт прогуляться к ветхой крепости, которую не щадят годы, и очнуться от дремоты. За каждой строкой поэмы, наполненной мыслью о бессмертии русских гениев (Суворов, Ломоносов, Державин, Мусоргский, Чайковский, Тютчев) чувствуется желание поэта, отметая все случайное и бренное, уловить атмосферу духовной жизни России, переносясь из века в век, чтобы прийти к мавзолею из осенней листвы на могиле Пушкина и поклониться русскому гению. Поэма «Русская крепость» вызвала в душе автора статьи поэтический отклик в стихах, посвященных памяти Глеба Горбовского.

          Молитвенник русской земли
                Памяти Глеба Горбовского

Где русская крепость, где звонницы весть –
Прохожий с котомкой... Я вижу: он здесь!.
Курлыча над ним пронеслись журавли..
Он – новый молитвенник Русской земли!

Священную память в котомке несёт.
Быть может, Россию от хвори спасёт.
Гранитные камни ему – нипочём:
Он путь свой измерил не острым мечом,
А силой духовной. Ей всё – по плечу..
У каждой святыни он ставит свечу.

Зарубки и метки средь жёлтых страниц...
В тиши Святогорья склоняется ниц
Над песнью поэта, над мудрым челом...
Здесь русского слова – родительский дом..

Листва мавзолеем над прахом святым,
Но видит он Пушкина вечно живым.
Здесь – наше начало, здесь русская речь,
Здесь крепость, которую нужно сберечь,
Души нашей древней родные холмы..
Здесь – наши истоки. Взлелеяны мы
Любовью поэта к грядущей Руси
И светлой молитвой: «Россию спаси!»

Но время идти!.. Снова Русь за холмом:
Там новая крепость и новый наш дом.
И снова у странника грудь горяча.
Он слаб и устал... Но пылает свеча!

Глеб Горбовский в русской литературе второй половины ХХ-го века занимает особое место. Михаил Дудин назвал его одним из «истинных поэтов нашей современности», «крылья таланта» которого «опалены тревожным дыханием нашего времени».
Всякий национальный исторический процесс откликается прежде всего в судьбе слова, особенно в моменты кризиса, когда оно становится неисчерпаемо одухотворенным, открывает путь к духовной свободе. Но это происходит только в том случае, если оно отражает не только аккорды собственной души поэта, но и души народа, в которой живет правда земная, вечная, потому что эта душа – хранитель самых древних родников сознания.
 Глеб Горбовский родился и умер в городе на Неве (4.10.1931 – 26.02.2019) , хотя в своей автобиографии «Откуда есть пошёл…» он пишет: «Следы моих предков по отцовской линии теряются в непроглядных глубинах русского крестьянства, крепко державшегося старой веры в лесистых и холмистых просторах вольнолюбивой Псковщины, татарского ига не знавшей».
Горбовский прошёл через многие испытания жизни: репрессию отца, исправительную колонию, лесоразработки, стройбат в армии, работу слесарем, грузчиком, участие в геологических экспедициях, назвав себя «бродягой и скитальцем, представителем особой породы».
В 60е годы в печати появляется его сборник стихов «Тишина» (1968г.), где Горбовский впервые в своей поэзии рассматривает проблему творческих поисков поэта. Своей неуспокоенностью лирический герой этого сборника напоминает героя ранней лирики В. Маяковского; ему нужна подлинная человечность, он ищет и зовёт человека, «спотыкаясь о горы и реки». Но в человеческом мире не всё благополучно, поэтому на душе становится тревожно: среди людей, идущих за спиною поэта, много тех, с кем ему не по пути:

Есть на свете рабы,
есть служители морга,
есть властители ртов,
председатели чувства...
Но не знает никто
вечной тайны
искусства!

Знакомство со сборником «Тишина», в котором литературная критика 60х годов усмотрела «озлобленность лирического героя на весь белый свет», «предельно циничный нигилизм», открывает для нас совсем иное, особенно когда сопоставляешь художественно-философский мир Глеба Горбовского с поэзией Николая Рубцова, который тоже глубоко развивает мотив Тишины в своем творчестве: эта тема помогает и Рубцову, и Горбовскому осмыслить место человека в общей системе мира, его взаимоотношения с Природой.  Нельзя не почувствовать и в стихах Н. Рубцова, и Г. Горбовского главное желание поэтов: разбудить спящие души своих современников, увести их от окаменелости, скуки и пошлости жизни, от той Тишины, которая вызывает помрачение умов и души человеческой, – в мир подлинной Тишины, дарующей поэту вдохновение. Образ Тишины, который постепенно ширится в душе поэта, не дает ему покоя: она ему необходима, чтобы связать духовные поиски человека с подлинной гармонией мира. Лирический герой Г. Горбовского мечтает:

Превратиться в мелкий дождик,
зарядить на много дней...
И на город толстокожий
тихо падать меж огней.
Или трогать гриву леса,
еле листья шевеля.
Или нежностью небесной
гладить сонные поля.
Слиться с речкой безымянной,
целовать людей...

В сборнике Горбовского «Тишина» мы видим очень тонкую работу поэта над словом. Его выражения со словом «тишина» глубоки по содержанию, афористичны и успешно могут пополнить копилку человеческой мудрости.

… И благодать, и тишина,
Пока живу
Окаменело.
Но вот придет опять весна,
и разорвется в клочья тело!
                («Я заминирован...»)

  Хорошо, что есть мгновенья:
К тишине прикосновенья….
                («День растаял, словно сахар…»)

  Какие дни, какие ночи!
Какая в сердце тишина.
                (Жестокость)

И тишина всё ширилась в груди.
И улетели птицы.
                («Сегодня снег и алые осины...»)

Мне тишина необходима.
С меня довольно пьяных рож,
Собраний, призрачных от дыма,
И славы мизерный делёж.
Меня заждались откровенья
В зимнезадумчивом лесу.
                («Мне тишина необходима...»)

Велика роль эпитетов в этом сборнике: они создают особое семантическое поле, передающее атмосферу жизни человека, готового пройти через любые испытания, лишь бы сохранить свою душу. Следует отметить, что мозаика эпитетов необычна, свежа, оригинальна по лексической сочетаемости с определяемым словом-существительным. Г. Горбовский создаёт стихи на основе широких и неожиданных ассоциаций, делая их отражением реальной жизни, где улавливается и мощный подтекст. Вот поэтический ряд эпитетов к сборнику «Тишина»: «комариная прожорливая туча», «алчная тайга», «облака перелётные», «уставшая земля», «город толстокожий», «растерянный воробей», «люди бледные, санаторные», «былинная пыль», «двуствольная игрушка», «смех устало-хрипловатый», «дни автомобильные», «лес, раскочегаренный весной», «гремучие ночи» и другие эпитеты, которые открывают не «циничный нигилизм» поэта, а абсолютную независимость его нравственных оценок при феноменально обостренной языковой чувствительности. В какой-то мере их можно рассматривать как семантическую атаку на сознание читателя, чтобы оторвать его от стандартных поэтических штампов.
Поэту хочется, чтобы его современник дышал воздухом его поэтического мира и обрастал плотью нравственности человека неуспокоенного. Ему нужны слух и зрение особого склада, чтобы чувствовать ускорение времени, испытывать душевное движение лирического героя, зовущего следовать за ним повсюду для того, чтобы принять мир во всей его глубине.
Словарь «1000 эпитетов поэзии Глеба Горбовского», который собрал огромное количество лексических жемчужин поэтического мира Г. Горбовского и отразил глубокий лингвистический поиск автора словаря, ученого-лингвиста Бесперстых А. П, позволяет современному читателю сделать вывод об огромном человеческом и поэтическом даре поэта, почувствовать приметы времени, приметы Родины и увидеть в нём внимательного и совестливого летописца эпохи. Это и есть то самое чудо, когда из поэтической палитры извлекается то самое волшебное, единственное, что возвышает и очаровывает душу, – слово  поэта, позволяющее человеку прикоснуться к непостижимому, к глубинным, скрытым сущностям, и вместе с тем – к родной земле, к родной природе; это звучащая философия, извлеченная из бездонных народных родников, к которым обращается Глеб Горбовский, наследуя лучшие традиции русской поэзии.
Размышляя о своей поэтической судьбе в автобиографическом предисловии к полному собранию сочинений, Глеб Горбовский пишет: «Оглядываешься назад – и впечатление такое, будто держишь свою жизнь в ладонях, как горящую картофелину, выхваченную прямо из огня». Как важно, рассуждает Горбовский, чтобы книга автора была «выстрадана не только автором, но и опытом всех предшествующих поколений людей». Именно это желание и создает богатую почву для его поэзии, в которой ярко отражено стремление поэта найти абсолютно точное слово, помогающее увидеть в контексте своей эпохи странное, неожиданное – в обычном и всеобщее – в частном. При этом сама поэзия становится инструментом познания души человека и мира, окружающего его.
Важно отметить, что лексическое богатство поэтического мира Горбовского создается благодаря особому внутреннему зрению поэта, игре воображения, мощным и смелым ассоциациям, которые моделируют систему смыслов, образов и представлений в сознании автора и читателя. Большую роль в создании поэтической картины мира при этом играют эпитеты, отражающие то главное в художественном сознании поэта, что Николай Гумилёв назвал «шестым чувством»: «атомный поезд», «безрукий, безволосый лес», «облака белокожие», «косматая ночь», «обомшелые реки», «простуженная тайга», «рваные небеса», «эпохальные ботинки».
Слово Горбовского, благодаря поэтическому домыслу, полёту фантазии, позволяет увидеть мир, эпоху в новом измерении, а чувства человека – в текучей и сложной новизне. Именно эту черту таланта увидел в Г. Горбовском Владимир Бахтин: «У Горбовского удивительный глаз. Его образы поражают точностью, неожиданностью, а вместе с тем и естественностью».
Глеб Горбовский открывает читателю мир в особых ракурсах, в необычных измерениях, иногда сгущая реальность, которая начинает жить в его поэзии по своим законам. Эпитеты стихов поэта богаты психологическими оттенками, они отражают особый взгляд автора на окружающий мир, его право на свободу лирического самовыражения, что создаёт максимальное проявление языковой энергии в поэтическом тексте.
Словарь «1000 эпитетов поэзии Глеба Горбовского», созданный на основе лингвистических исследования А. П, Бесперстых, которого называют «хранителем словесных жемчужин русского языка», будет способствовать глубокому погружению читателя в поэтический мир Глеба Горбовского и возможности увидеть и в настоящем, и в будущем, сквозь призму времени, как свеча его поэзии, зажженная от пушкинского огня, с каждым днём все разгорается всё ярче и ярче, потому что освещена огнём его собственной души – души поэта, который – всегда в поиске, всегда – в пути, всегда – со своим народом.

Любовь Федунова,
критик, литературовед, руководитель Рубцовского центра Санкт-Петербурга

   

                СЛОВАРЬ

Поэзия Горбовского, пронизанная болью русской судьбы, уже навсегда сделала его национальным русским поэтом. Чувство великой русской культуры соеди¬нилось с чувством природной русскости.
                Владимир Бондаренко

Глеб Горбовский – кудесник Русского Слова, виртуоз метафоры.
                А. Б.

 

АВТОМОБИЛЬНЫЙ, –ые
Дни. Ах, эти дни автомобильные, / ах, эти в кузове дрова... (В кабине).

АЗИАТСКИЙ, –ая
Буква. Наш язык, певучий, вкрадчивый, / с азиатской буквой «Ы» – / то сверкнёт мечтой утраченной, / то расслабится, увы (Русский язык).

АЛЫЙ, –ые
Осины. Сегодня снег и алые осины, / и неизменны сосны надо всем (Сегодня снег и алые осины...).

АНТИЧНЫЙ, –ая
Красота. Мужик в разорванной рубахе, / без Бога, в бражной маете / ни о Вселенной, ни о Бахе, / ни об античной красоте – / не знал, не знает и... не хочет! (Мужик над Волгой).

АРОМАТНЫЙ, –ые
Куски. ...Я режу ели на болванки, на ароматные куски (На лесоповале).

АРТЕЗИАНСКИЙ,–ая
Вода. Вот дорожка партизанская – / подо мхом, как бы – на дне, / как вода артезианская, / притаилась в глубине («Сторона моя родимая...»).


АТОМНЫЙ
Поезд. Зачем ему атомный поезд, / а также – полёт на Луну, / когда он в могиле по пояс, / когда он у смерти в плену (Душа человеческая).

 

БАБИЙ, –ьи
Чары. Но, пройдя через кошмары, / миновав тоску, нужду – / выцветают бабьи чары / георгинами в саду (Соловей на ветке свистнет...).

БАБУШКА-СТАРУШКА
 Здравствуй, бабушка-старушка, / голова твоя в снегу. Ты уже почти игрушка, / это я тебе не лгу (Здравствуй, бабушка-старушка...).

БАГРОВЫЙ
Чай. Я славлю сердце женщины моей, / двадцатый век – век радости и муки, / багровым чаем душу мне согрей / и обожги восторженные руки, / творя пожары, тление гася / и женщину все выше вознося! (Улавливать хлопки твоих ресниц...).

БЕЗВОЛОСЫЙ
Лес.  ... Стоял, как братская могила, / безрукий, безволосый лес: / что ни пихта – иссякла сила, / и что ни лиственница – крест (Мёртвый лес).

БЕЗГРЕШНЫЙ, –ые
Стихи. ...Писать стихи! Безгрешные стихи! За это мне простят мои грехи... (Писать стихи, казалось бы, – не надо).

БЕЗЗУБЫЙ
Дождь.   Был беззубый. А как пошли затем дожди! Сперва был реденький, / беззубый, / затем бочком прошёл – / косой, / и вдруг такой ударил грубый, / то стенкою, / то полосой, / а то – как будто многоногий, / устойчивый, стоячий дождь... (Пейзаж).
Рот.  Беззуб. Свело ревматически руки, Беззуб, пустотел его рот. Ну, что старику до науки, / что-де / осчастливит народ... (Душа человеческая).

БЕЗЛЮДНЫЙ, –ы
Стены.  Безлюдны. Свежевозведённых голых стен / не боюсь. Жалею, что – безлюдны (Голые стены).

БЕЗОБРАЗНЫЙ, –ая
Поза. Посмотрите на эту берёзу, / на её безобразную позу. Как стоит она лихо, / дурнушка! (Посмотрите на эту берёзу...).

БЕЗРАЗЛИЧНЫЙ
Он.  Вместе с хлебным запахом из булочной / в валенках рабочий – на мороз! / Безразличный к сутолоке уличной, / он решил позавтракать всерьёз (Поиски тепла).

БЕЗРУКИЙ
Лес.  ... Стоял, как братская могила, / безрукий, безволосый лес: / что ни пихта – иссякла сила, / и что ни лиственница – крест (Мёртвый лес).

БЕЗУМНЫЙ, –ы
Букашки.  Безумны. Становится воздух и гуще, и хлеще. Безумны букашки / в пространстве и пляске: / свободой, как спиртом, / налиты их глазки! (В слиянии, пении, реве, угаре...).

БЕЗЫМЯННЫЙ, –ая
Речка. Превратиться в мелкий дождик, / зарядить на много дней... И на город толстокожий / тихо падать меж огней. <…> Слиться с речкой безымянной, / целовать людей... (Превратиться в мелкий дождик...).

БЕЛЕНБКИЙ, –ая
Звезда. Убили снежного барана. Он долго падал с высоты. Во лбу звездой краснела рана / на месте беленькой звезды (Тризна).

БЕЛОГРИВЫЙ, –ы
Парни.  Парни все повыгорели сплошь, / белогривы парни, желтоносы (Вольные сонеты).

БЕЛОКОЖИЙ, –ие
Облака.  В дырьях – между листвы – / облака белокожие. И куски синевы / как весёлые рожицы (Я лежу под кустом...).

БЕЛОРЁБРЫЙ, –ые
Корзины.  Вяжет веники. Корзины / белорёбрые плетёт. На ветру кивок осины – / вот и весь ему [Сомову] почёт (Тяжёлый человек).

БЕЛЫЙ, –ая, –ые
Брусочек (пастилы). И вдруг улыбнулся старик на углу. Он ловко достал из кулька / пастилу. И белый брусочек своей пастилы / засунул в улыбку / до самой скулы (И вдруг улыбнулся старик на углу...).
Камушек. В самом центре –сухарик, подарок полей, / белый камушек сахара – ближе к душе. А у самой души, чтобы стала теплей, / долгожданный чаёк закипает уже (Вольные сонеты).
Лотос. Кто там служит красоте? Кто, купаясь, / возникает? Это женщина нагая – / белый лотос на воде... (В эти светлые часы...).
Мельник.  Вал рокотал, и вибрировал пол. Мельник – ржаная торчком борода – / белый, как дух, восходил на престол (Жернова).
Мороз.  Бабке без птицы – жутко, / птице без бабки – зябко: / в фортке мороз не шутка – / белый, как прядь у бабки... (Подружки).
Ночи. Пусть в душе – мотивы зрелые, / не окончена страда… Пусть в ней ночи наши белые / не померкнут никогда! (Юбилейное).
Парус. Свечка просит огня, / белый парус живёт / исключительно – / на ветру! (Ты полюбишь меня...).
Пристань. А я опять хочу на Волгу. В кудрявой Кинешме весна. Там ходят к набережной волны, / а чья-то бойкая жена / поёт, собой заражена... И пароходы, пароходы  / от белой пристани, как годы... (Два семистишия).
Рубахи. А ветер гасит / огненные взмахи. И облепили белые рубахи / тела осиротелые берёз. Наискосок их слёзы, / под откос, / вниз по плакучей / траурной косе... (Горела осень...).
Фартук. В белом фартуке товарищ / гнал тебя метлою взашей... (Весенний снег).

БЕЛЫМ-БЕЛА
Ночь.  Была белым-бела. Всю ночь призывно пели птицы. А ночь была белым-бела (Солнечная ночь).

БЕРЁЗОВЫЙ, –ая, –ые
Весна. Пролетают стройными стаями / журавли, – / их песни отвесны, / ниспадают на юный клевер, / на берёзовую весну... (Берёза).
Убегания. Березовые убегания, / и тихое житьё гриба, / и в каждой клеточке – дыхание, / дыхание и плюс – борьба... (Роща).

БЕСНОВАТЫЙ, –ые
Молнии.  Пролетит на свидание тощий гусак, / опрокинется дождь из ведра. Бесноватые молнии будут слепить, / в чащу ринется заяц-беглец... (Разбудите меня через тысячу лет...).

БЕСПРИЗОРНЫЙ, –ые
Плечи.  И я решал, / что будет, если / коснуться / беспризорных плеч? (Курьерский поезд).
Фонарик. На столбе беспризорный фонарик / огоньком папиросным в ночи (Переулки Перми – деревяшки...).

БЕСПРОСВЕТНЫЙ, –ая
Муть-метель.  Мой мешок – моя колыбель, / мой писательский кабинет. Беспросветную муть-метель / он сводил для меня на нет (Спальный мешок).

БЕШЕНЫЙ, –ые
Изгиб.  Запоминаю бешеный изгиб / весёлой речки – озорная влага! (Запоминаю лес, где я с утра...).
Пульки. И бешеные пульки, / вместо пташек, / чирикают по-своему... (Детство моё).

БЛАГОЙ, –ие
Лета. А шум иглы – дыханье сиплое / тех лет благих… И вспомнил я: / так пела женщина красивая – / тревога давняя моя (Старая пластинка).

БЛАГОСЛОВЕННЫЙ, –а
Телега. Благословенна русская телега, / её скрипенье, вторгшееся в лес («Миг появленья плоти из-под снега).

БЛАГОСТНЫЙ
Ветер. Сколько раз ещё от Родины / я останусь без ума. Сколько раз она рассеет мне / ветром благостным тоску... Сколько дней проротозеено / самых светлых на веку (Городу Порхову).

БЛАЖЕННЫЙ, –ая
Кто.  Блажен. Возок, катящийся неровно, / пыль позади него, как дым... Блажен, кто с жаждою духовной / в пути своём неутомим! (Оптина Пустынь).
Мета. Всё пытались напялить гримасу / вместо кроткой улыбки ему, / но блаженная мета ни разу / не сошла с его лика во тьму (Улыбка).

БЛЕДНЫЙ, –ая
Долина. Клочок тайги, долина бледная, / на небо – горная тропа… И птичка в небе, неприметная, / как вся моя… чирик-судьба (Питая душу витаминами...).
Он.  Бледнее смерти.. Ногами по улице топая чаще, / я встретил почтовый мороженый ящик. Он льда холоднее, он смерти бледнее, / его разглядел на кирпичной стене я (Поиски тепла).

БЛИЗКИЙ
Рассвет. Я иду по уснувшей Неве. В голове у меня – чистота. Намекает на близкий рассвет / на Исакии – вспышка креста (Я иду по уснувшей Неве...).

БЛУЖДАЮЩИЙ
Дождь. Меня чарует / синяя дорога, / её асфальт / в блуждающем дожде, / и встречный взгляд / рябины у порога, / и журавлиный угол / в высоте... (Переодела ясная погода...).

БОГАТЫЙ
Я.  Стал богатым. С миру по нитке, / и стал я богатым: / ветер отдал мне / свои настроенья, / заняло сердце у грома / раскаты, / а у пернатых – вечернее пенье (С миру по нитке...).  И были богини как люди, / и было им холодновато... И добрый, / какой-то богатый, / я гладил их зябкие ноги, / как будто они ребята, / сбившиеся с дороги... (Петергофский праздник).

БОГАТЫРСКИЙ, –ая
Печь. И пыхтит, сотрясая избушку, / богатырская русская печь (Вольные сонеты).

БОЖИЙ, –ья
Милость. Очаровательное иго – / снеговращенья краткий срок... Читаю небо, точно книгу, / и Божью милость – между строк (Присутствую при снегопаде...).
Суд. Душа ещё жива, / цела – не извели, / как церковь Покрова / над водами Нерли. Парящая, светла, / хотя в воде мазут. Грань каждого угла / ясна, как Божий Суд (Душа ещё жива).
Храм. Отмахнуться... Вымыть руки. Ах, Пилат, а как же нам / под щемящий голос вьюги / строить в сердце Божий храм? (Очевидец).

БОЙКИЙ, –ая
Жена. А я опять хочу на Волгу. В кудрявой Кинешме весна. Там ходят к набережной волны, / а чья-то бойкая жена / поёт, собой заражена... И пароходы, пароходы  / от белой пристани, как годы... (Два семистишия).

БОЛОТНЫЙ, –ое
Ветер. Дрожащий свет забрался в зелень / и заблудился в трёх соснах. Болотный ветер еле-еле / передвигался, полный сна... (Костёр).
Тело. ...А в лодке вода подступает к пределу, / а лодка ползёт по болотному телу / и скоро зароется в дно этой лужи... (В лодке).

БОЛЬНОЙ, –ая
Дача. По ночам хрустят суставы / у больной, / холодной дачи. И мне слышится: / усталый, / запоздалый всадник скачет
 (По ночам хрустят суставы...).

БОЛЬШОЙ, –ая, –ое
Дерево. Тряся кровать, храпя и воя, / я сплю в брезентовом дворце, / я сплю, как дерево большое, / с зелёным шумом на лице (На лесоповале).
Температура. Тебя солнце подлизало / с городской шершавой шкуры, / таял ты, как тает сало / от большой температуры (Весенний снег).
Тревога. Я уходил из этой жути / с большой тревогой за людей... Не люди лес сожгли, не люди! – Не человек. Злодей. Злодей (Мёртвый лес).
Ужин. Я спину деревом утюжу, / я брею хвойные стволы. Затем большой, пудовый ужин / пилю зубами в две пилы (На лесоповале).
Улыбка.  ...Мне снятся ночами / не люди теперь, / а снится улыбка, / большая, как дверь (И вдруг улыбнулся старик на углу...).

БОРОДАТЫЙ
Я.  Хочу являться бородатым. ...ты смени отчаянье на грусть... А когда печаль заменишь – снами, / я хочу являться молодым, / сильным, бородатым и поющим, / с незнакомым голосом густым, / на далёком севере живущим (Вольные сонеты).

БОСОЙ, –ые
Кошки. И снова кошки шастали босые, / и, как всегда, / повешенный висел – / фонарь над той покинутою дачей (Сегодня снег и алые осины...).

БРАВЫЙ
Я.  Был бравым. Подарили мне будильник, <…> Чтобы я строку тупую / начинял начинкой здравой. Чтобы я, когда тоскую, / был осанистым и бравым (Подарили мне будильник...).

БРАЖНЫЙ, –ая
Маета. Мужик в разорванной рубахе, / без Бога, в бражной маете / ни о Вселенной, ни о Бахе, / ни об античной красоте – / не знал, не знает и... не хочет! (Мужик над Волгой).

БРАТСКИЙ, –ая
Могила. ... Стоял, как братская могила, / безрукий, безволосый лес: / что ни пихта – иссякла сила, / и что ни лиственница – крест (Мёртвый лес).

БРЕЗЕНТОВЫЙ
Дворец. Тряся кровать, храпя и воя, / я сплю в брезентовом дворце, / я сплю, как дерево большое, / с зелёным шумом на лице (На лесоповале).

БРОНЗОВЫЙ, –ое
Здание.  Всё бронзовей. Трещит моя душа. Как перекрытья, / горят и настроенья, / и событья. И здание моё – / всё бронзовей. И две морщины свежих – / меж бровей... (Горела осень...).

БРОШЕННЫЙ, –ая
Изба. В пустой деревне, в брошенной избе, / где нету лампы (свечку съели мыши), / успеть бы засветло, / покуда сердце слышит, / поведать сокровенное тебе... (Грустная повесть).

БУКВАЛЬНЫЙ, –ы
Буквы.  Буквальны. Мои строки поточны, / мои буквы буквальны; / песни, – как бы нарочно, / нарочито нормальны (Мои рифмы – обычны...).

БУЛЬВАРНЫЙ, –ая
Высота. С зелёной бульварной крутой высоты / глазели гуляки / на шквал красоты! (На лодке моторной по Волге...).

БЫВШИЙ, –ие
Глыбы. Вот они ивы – / сонно-тоскливы. Вот они липы – / бывшие глыбы, / бывшие тучи / зелени, сучьев (Только не надо ветра и града...).
Тучи. Там же.

 

ВАЖНЫЙ, –ая; –о
Нева. Я знал, что женщина приснится. Она смеялась и звала. Она стояла – гибкий прутик – / бок о бок с важною Невой (Солнечная ночь).
Роль. Напомни русскому о поле, / о двух берёзах у пруда. Очнётся он от важной роли / и от солидного поста / и маханёт туда... в места, / где в васильках его начало. Где все, что делалось, – звучало (Два семистишия).
Это.  Важно. Постучите кто-нибудь: / песня, / что уснуть не хочет, / плач, / который чью-то грудь / точит... Обещаю всем тотчас – / сердце... Если это важно... Потому что мне без вас – / страшно (В четырёх стенах темно...).

 ВЕКОВОЙ, –ая
Пыль. Куда они шли – неизвестно. Но знали, что шли на восток. О лямок знамения крестные, / о пыль вековая у ног... (Беженцы).

ВЕЛИКИЙ, –ое
Событие.   Тише, дети, тише, взрослые, / на закате вечер розовый. И событие великое: / чья-то скрипочка / пиликает (Тише, дети, тише, взрослые...).

ВЕРНЫЙ
Друг. Он начал падать вниз комком, Не вышел гусь из виража. Над ним собратья дали круг. Но с ним остался верный друг, / или отец, / а может, сын, / или одна из тех гусынь, / что заменяет юг любой / одной собой... Одной собой (Дикие гуси).

ВЕРТЛЯВЫЙ
Пианист.  Вертляв. А пианист, вертляв и волосат, / летел и плавал лебедем прелестным (Вольные сонеты).

ВЕРХОВНЫЙ, –ая
Воля. Только там, за оградой церковной, / Там, под сводами горней мечты, – Обиталище Воли Верховной («В атмосфере дремучей, объёмной...»).

ВЕСЕННИЙ, –яя
Вода. ...Мне и тогда, и нередко теперь / мнится под грохот весенней воды: / старая мельница – сумрачный зверь – / всё ещё дышит, свершая труды (Жернова).

ВЕСЁЛЫЙ, –ая, –ое, –ые
Зло.  ...я бы отдал кошелек и пальто, / когда бы узнал / сокровенное, то: / какому такому / весёлому злу / тогда улыбался / старик на углу?..
Лучик. В эти светлые часы / я и сам – намного лучше, / словно я весёлый лучик, / простреливший плоть росы (В эти светлые часы...).
Песенка. И кто-то с песенкой весёлой / вдруг застеснялся, точно голый (Вольные сонеты).
Плечи. Разбудите меня через тысячу лет, / я, наверно, уже отдохну. Я на завтрак нажарю медвежьих котлет, / постучу топором по бревну. На весёлые плечи подвешу рюкзак, / затопчу головешки костра (Разбудите меня через тысячу лет...).
Речка. Запоминаю бешеный изгиб / весёлой речки – / озорная влага! (Запоминаю лес, где я с утра...).
Рожицы. В дырьях – между листвы – / облака белокожие. И куски синевы / как весёлые рожицы (Я лежу под кустом...).

ВЕСНУШЧАТЫЙ
Ваня. А Волга пахнет расставаньем / и Русью пахнет... И она / в глаза веснушчатого Вани / до синя моря влюблена (Над Волгой).

ВЕТЕР-УХАРЬ
 Лес гудит, как ночная машина, / ветром-ухарем взят в оборот… («В атмосфере дремучей, объёмной...»).

ВЕТРЯЩИЙ
Васильевский остров.   На Васильевский остров, / дождевой и ветрящий, / проведёт меня мостик, / в серой Невке стоящий (Слаще нет приезжанья...).

ВЕТХИЙ
Гром.  Где-то на отлёте, / в стороне, / ветхий гром отзванивает грустно (Заря вечерняя).

ВЕЧЕРНИЙ, –яя, –ее,–ие
Заря. ...Тридцать лет / сошлись в одну зарю, / в несколько секунд / стихотворенья (Заря вечерняя).
Пенье. С миру по нитке, / и стал я богатым: / ветер отдал мне / свои настроенья, / заняло сердце у грома / раскаты, / а у пернатых – вечернее пенье (С миру по нитке...).
Пригородный (автобус). В заглавии стихотворения «Вечерний пригородный».
Разговоры. Улавливать хлопки твоих ресниц / и пить вино вечерних разговоров. Ты самая красивая из птиц, / живущая в квартирных коридорах (Улавливать хлопки твоих ресниц...).

ВЕЧНЫЙ, –ая, –ые
Звёзды. Но друзья – во мне, / как я – в сиянье этих вечных звёзд, / что образуют в триединство мост (Нет ничего на этом берегу...).
Покой. Но дед граблевидной рукою / внучонка ведёт на проспект, / но дед перед вечным покоем / следит за полётом ракет... (Душа человеческая).
Свежесть. Накопилась уйма нежности. Помогите донести, / расплести дороги снежные, / размотать мои пути – до неё... До вечной свежести (Семистишия).
Ты (ветер).  Вечен. Ветер, ты вечен, / будь человечен (Только не надо ветра и града...).

ВЕЩИ-ПРЕДМЕТЫ
 Накуплю вещей-предметов: мягкогрудую тахту, / десять штук вождей-портретов, / что не дремлют на посту... (С гонорара).

ВЗАИМНЫЙ, –ые
Терзания. Я отвык от людей, от нежданных общений, / от негаданных встреч и мудрёных бесед, / от взаимных терзаний и нравоучений, / источающих чаще не радость, а бред («Я отвык от людей, от нежданных общений»).

ВИНОВАТЫЙ
Кто-то.   Виноват. И мне всегда казалось странным, / казалось, кто-то виноват, / что вот на женщине причёска / не каждый день соблюдена, / что в рот / воткнулась папироска, / что гаснет свет её окна... (Старая дева).

ВИСЯЧИЙ
Гам. Деревня Лютые Болота. Висячий / комариный гам (Деревня Лютые Болота).

ВИХЛЯСТЫЙ, –ое
Тело. Вьюн вихлястое тело винтит, / жёлтых лилий вспыхнули свечки, / пробежал комар-конькобежец, / опустился лист / и поплыл... (Рыбалка).

ВКРАДЧИВЫЙ
Туман. Подползает осторожно / к дому вкрадчивый туман (День растаял, словно сахар...).
Язык.  Наш язык, певучий, вкрадчивый, / с азиатской буквой «Ы» – / то сверкнёт мечтой утраченной, / то расслабится, увы (Русский язык).

ВКУСНЫЙ, –ая; –о
Вода. ...Спасибо, Земля, за праздники, / за хлеб и за воду вкусную, / а также – за всё прекрасное, / не названное искусством... (Осина).
Всё.  Вкусно. Всё правильно, честно и вкусно. Одно лишь: дотронься – / стена! И нет без пространства / искусства, / без вечности, / бездны / и сна (Он клок деревенского лета...).
Сухарик. Чтобы кто-то что-то грыз, / я сухарик вкусный кину (В негасимую свечу...).

ВЛАЖНО-РЫЖИЙ, –ая
Коса.  Хватаю за волосы осень, / за влажно-рыжую косу. Зачем пришла, когда не просят, / зачем шатаешься в лесу? (Семистишия).

ВЛАЖНЫЙ, –ое
Ружьё. В зубах орех лесной двухглавый, / паук пузатый – в волосах. Под мышкой – влажное ружьё, / на поясе – ягдташ порожний... (Из охотничьего блокнота).

ВЛАСТНЫЙ, –о
Времечко.  Не властно. Подзаведу [часы]! Пусть стрелочки спешат, / колёсики вращаются зубасто, / секунды и столетья мельтешат… Ведь времечко над душами – не властно (Времечко).

ВНЕЗАПНЫЙ, –ая
Осень. Ворвалась внезапная осень. Весь мир обложили дожди (Из семистиший).

ВОЖДИ-ПОРТРЕТЫ
 Накуплю вещей-предметов: мягкогрудую тахту, / десять штук вождей-портретов, / что не дремлют на посту... (С гонорара).

ВОЗДУШНЫЙ
Бой. И туча лезла против ветра, / полнеба вымазав собой, / зло подминая километры. Всё ближе к нам / воздушный бой! (Пейзаж).

ВОЛОСАТЫЙ, –ая
Пианист.  Волосат. А пианист, вертляв и волосат, / летел и плавал лебедем прелестным (Вольные сонеты).
Рука. Выйду я на Московский проспект, / подниму волосатую руку («Я весьма суетливый субъект...»).

ВОЛШЕБНЫЙ, –ое
Свечение. Потом наткнулся на спираль гордыни, / на пыл греховный в / русских сапогах. И вдруг узрел неясное поныне, / волшебное свечение в мозгах! (Под микроскопом).

ВОСТОРЖЕННЫЙ, –ые
Руки. Я славлю сердце женщины моей, / двадцатый век – век радости и муки, / багровым чаем душу мне согрей / и обожги восторженные руки, / творя пожары, тление гася / и женщину все выше вознося! (Улавливать хлопки твоих ресниц...).

ВОСЬМИКОНЕЧНЫЙ, –ые
Кресты. Всё перемелется – Энгельс и Маркс, Черчилль и Рузвельт – / останется Русь. Не потому, что для нас она мать, – / просто не выбраны в шахте пласты. Просто трудней на Голгофу вздымать / восьмиконечные наши кресты (Жернова).

ВРЕДНЫЙ, –ые
Блохи. Мои сады рождали  вредных блох / и пауков. Но не было цветенья. И я поднял в себе переполох, / я стал лелеять каждое  растенье / своей души (Неизвестному другу).
Дядя. А в соседнем палисаде / изрекали, глядя вверх: «Этот Сомов – вредный дядя! Он – тяжёлый человек!» (Тяжёлый человек).

ВРЕМЕННЫЙ, –ая
Печка. В печке твоей временной / вымерли дрова... (Лампа керосиновая у тебя в избе...).

ВСЕЛЕНСКИЙ, –ая, –ие
Голос. Под вселенский голос вьюги / на диване в темноте / поразмыслить на досуге / о Пилате и Христе... (Очевидец).
Душа. Русский дух, как будто чадо, / нянчили в себе, греша,
забывая, что мельчала / в нас – Вселенская душа (Любителям России).
Муки. Ты рождена от света – светом, / от тьмы – таинственным предметом. Поэтом – от вселенских мук. Ты – луч. Всё остальное – круг (Ты рождена ночною птицей...).

ВСТРЕВОЖЕННЫЙ
Лось. В серый вечер дождевой / лось встревоженный проскачет, / лось с крылатой головой... (В серый вечер дождевой...).

ВСТРЕЧНЫЙ, –ая
Взгляд. Меня чарует / синяя дорога, / её асфальт / в блуждающем дожде, / и встречный взгляд / рябины у порога, / и журавлиный угол / в высоте... (Переодела ясная погода...).
Деревушка. ...успеть бы засветло, / покуда сердце слышит, / поведать сокровенное тебе о ней, мой друг, / в которой нет огней, / об этой встречной / мёртвой деревушке, / где некогда стоял в раздумье Пушкин / и дальше ехал, поменяв коней (Грустная повесть).
Ларёк. Я за встречным ларьком / без остатка исчез, / но труба высока, но труба  – / до небес! (Поиски тепла).

ВЫСШИЙ
Суд. ...Уходит молодость. И чуть ли / не наступает / Высший суд! (Не писем жду...).

ВЯЛЫЙ
Ветер.  Гладит вербу ветер вялый, / плачет птичка: хочет пить! («Гладит вербу ветер вялый...»).

 

ГЕНИАЛЬНЫЙ, –ые
Истины. Рождённые на злобу дня, / прошедшие сквозь чьи-то мысли / осколки гениальных истин – увы, не трогают меня («Рождённые на злобу дня...»).

ГЕРОИЧЕСКИЙ, –ая
Судьба. Между бытностью и вечностью / не свернувшая с тропы / фантастическая женщина / героической судьбы! (Юбилейное).

ГИБЕЛЬНЫЙ
Прах. Возвращенье из сна – / как сквозь землю на свет из могилы: / рвутся корни, / взрыхляется гибельный прах, / разъезжаются доски, / являются прежние силы, / оттесняются камни / и сохнет лицо на ветрах… (Пробужденье).

ГИБКИЙ
Прутик. Я знал, что женщина приснится. Она смеялась и звала. Она стояла – гибкий прутик – / бок о бок с важною Невой (Солнечная ночь).

ГИГАНТСКИЙ, –ая, –ие
Ось. Всю ночь барабанило в крышу. Был дождь современен насквозь! Казалось, что двигатель дышит, / вращая гигантскую ось (Всю ночь барабанило в крышу...).
Пустоты. Возвращенье из сна, / как из мира, где зиждутся звёзды: / из гигантских пустот, / из стерильных систем... (Пробужденье).

ГЛАЗАСТЫЙ, –ая
Ты.  Рождена глазастой. Ты рождена ночною птицей – / глазастой, / храброй, / смуглолицей (Ты рождена ночною птицей...).

ГЛУБИННЫЙ, –ая
Тревога. На нас ползёт туманный город. Уже за окнами – огни, / а там пойдут дома, моторы / и, словно бешеные, – дни, / сплетенье дней, перед которым / не страх – глубинная тревога, / что вот... кончается дорога (Семистишия).

ГЛУБОКИЙ, –ая, –ие
Осень. Однажды, глубокою осенью, / она попадёт на глаза. Разлиты у ног её озими, / мороз у неё в волосах (Осина).
Слёзы. Я – итог двадцатого века. Я – садовник его клевет, / пахарь трупов, / пекарь насилий, / виночерпий глубоких слёз…(Стихи о скуке).

ГЛУПЫЙ, –ая, –ые
Ёрш.  Хлеба на озере нет два дня, / скоро не будет огня... Попался ёрш, / один как перст, / наверно, ужасно глупый (Ёрш).
Няни. ...Стало обидно: / обычно. И даже печально. Глупые няни забыли его [мальчика] моментально (В Парке Победы).
Рыбка. Может, я ловлю на удочку / рыбку глупую в Неве (Ходит умница по городу...).

ГЛУХОЙ, –ие
Дом.  А женщина тащится к дому – / к немому, глухому, пустому... (Прощается женщина с мужем...). Дома. Переулки Перми – деревяшки. Как старушки глухие – дома... Я кого-то ищу по бумажке, / а найти не хватает ума (Переулки Перми – деревяшки...).
Углы. Послушайте, дядя, / ведь кто-то поёт. Как будто сквозь садик / пушинка плывёт. Плывёт, огибая / седые стволы, / подкопы копая / в глухие углы (Послушайте, дядя....).

ГНЕВНЫЙ, –ая
Лава.  Я видел извержение кровавой / слепой и гневной лавы – на войне. Как будто не хватало людям славы / и рвения – на службе сатане… («Я видел извержения вулканов...»).

ГОЛОПУЗЫЙ
Мальчик. Вот камень, / вот сосна. Над ними – туча. Вот голопузый мальчик на дожде (Вот камень, вот сосна...).

ГОЛОСОВОЙ
Трель. Жаворонок щуплый ненароком / бросил в уши кругленькие звуки, / вертолётиком повис он над дорогой, / всю окрестностью звуками остукал... Сахалинский жаворонок скромный, / обронивший трель голосовую... (Жаворонок).

ГОЛОТЕЛЫЙ, –ая
Сосна.  В слиянии, пении, реве, угаре – / вороны, медведи / и прочие твари. На солнце сосна голотелая блещет (В слиянии, пении, реве, угаре...).

ГОЛУБОЙ, –ая, –ое, –ые
Глаза. На лодке моторной по Волге одна / летала, / в сверкающий день влюблена. Забрызгано платье, / взметнулась коса, / и словно поют – голубые глаза (На лодке моторной по Волге...).
Земля.  Снится Земля – / голубая, как детство (Ходит луна по уснувшим вулканам...).
Небо.  Было голубое. С неба, / которое было до дна / голубое, / мальчик вернулся на землю, / смешался с толпою (В Парке Победы).
Плечи.  ...Лишь корабли скользят по коже, / по голубым твоим плечам (Взгляд на море).
Рыдван. ...Заднее сиденье, / тряска до небес! Точно привиденье, / в предпоследний рейс / ты летишь, / просёлочный / голубой рыдван (Я трясусь в автобусе...).
Утро.  Утро голубое, / вечер фиолетов (Утро голубое...).

ГОЛЫЙ, –ое, –ые
Долины. Пустынны голые долины. Ни стебелька, ни колоска… (Не плачь ты, осень, безутешно...).
Поле. Я пойду далеко за дома, / за деревню, за голое поле (Я пойду далеко за дома...).
Спины. И голые спины в простуде / покрылись росою у статуй (Петергофский праздник).
Стены. Свежевозведённых голых стен / не боюсь. Жалею, что – безлюдны (Голые стены).

ГОРБАТЫЙ, –ые
Сугробы. Навстречу, / в снегу утопая по плечи, / машина с метлой и огромной лопатой. Иду за машиной, никем не замечен. Найду ли тепло я в сугробах горбатых? (Поиски тепла).

ГОРБУНЬИ-БЕРЁЗЫ
 Только где вы, мои непогоды? Где горбуньи-берёзы уроды? Где промёрзшие, мёртвые лужи? Стало солнечно? Празднично? Хуже? (Новое лето).

ГОРДЕЛИВЫЙ, –ы
Деревья.   Горделивы. Начинается новое лето. Полоса незакатного света. Все живые деревья и травы / горделивы, / нарядны, / кудрявы (Новое лето).
Травы.   Там же.

ГОРДЫЙ, –ая, –ое
Умница.  Ходит гордая. Ходит умница по городу, / носит серые глаза, / ходит лёгкая и гордая, / словно горная коза... (Ходит умница по городу...).
Молчанье. «Загадочная русская душа…» Какая чушь! Она открыта – настежь / и для веселья, / и для мятежа, / и для молчанья гордого в ненастье (Загадочная русская душа…).

ГОРНИЙ, –яя
Мечта. Только там, за оградой церковной, / Там, под сводами горней мечты, – Обиталище Воли Верховной («В атмосфере дремучей, объёмной...»).

ГОРНЫЙ, –ая, –ые
Ботинки. На родимом глобусе / города и парки, / реки перекушены / зубьями плотинными, / горы перебужены / горными ботинками (Я трясусь в автобусе...).
Вершины. А вот и первые морщины. Пора, ребята, помолчать. Для жизни выросли мужчины. Теперь придется отвечать / за всё. За горные вершины... И за стоящих там, внизу, / двух ковыряющих в носу (Семистишия).
Коза. Ходит умница по городу, / носит серые глаза, / ходит лёгкая и гордая, / словно горная коза... (Ходит умница по городу...).
Река. Приходите ко мне молодеть. Ванну примете в горной реке (Приходите ко мне ночевать...).
Тропа. Клочок тайги, долина бледная, / на небо – горная тропа… И птичка в небе, неприметная, / как вся моя… чирик-судьба (Питая душу витаминами...).

ГОРОДСКОЙ, –ая
Покрой. Слаще нет приезжанья / из чужого в родное. О кирпичные зданья / городского покроя! (Слаще нет приезжанья...).
Шкура. Тебя солнце подлизало / с городской шершавой шкуры, / таял ты, как тает сало / от большой температуры (Весенний снег).

ГОРЯЧИЙ
Выступ. Ловлю холодную снежинку / горячим выступом губы (Присутствую при снегопаде...).

ГРАБЛЕВИДНЫЙ, –ая
Рука.  Но дед граблевидной рукою / внучонка ведёт на проспект, / но дед перед вечным покоем / следит за полётом ракет... (Душа человеческая).

ГРЕКО-РИМСКИЙ, –ие
Сандалии. И мелькали греко-римские сандалии, / и ходили мы – плакаты и картинки. ...Но всегда нас под кроватью ожидали / грузовые / эпохальные ботинки (Ботинки).

ГРЕХОВНЫЙ
Пыл. Потом наткнулся на спираль гордыни, / на пыл греховный в / русских сапогах. И вдруг узрел неясное поныне, / волшебное свечение в мозгах! (Под микроскопом).

ГРЕШНЫЙ, –ые
Будни. …Полено – якобы мертво: / оно лежит, не шелохнётся... Но в грешных буднях об него / нет-нет да кто-нибудь споткнётся! (Полено).

ГРИБНОЙ, –ая
Кошёлка. Запоминаю лес, где я с утра / с кошёлкою грибною пропадаю. Запоминаю птичьего пера / сияние... И эту птичью стаю, / что на ветвях повисла, как плоды (Запоминаю лес, где я с утра...).

ГРОМАДНЫЙ
Карбышев.  Он друзей вспоминал… Трогал шрамы рукою прохладной. Снова Карбышев снился, – / опять ледяной и громадный (Баллада о старом генерале).

ГРОМКИЙ
Голос.  Не громче пенья трав. Порой пою, и голос мой / не громче пенья трав (Я тихий карлик из дупла...).

ГРУБЫЙ, –ые
Ветер.   Груб. Он стоит на краю у обрыва, / ветер воет, истошен и груб! Но ничто лучезарного дива / не сотрёт с цепенеющих губ (Улыбка).
Дождь.  А как пошли затем дожди! Сперва был реденький, / беззубый, / затем бочком прошёл – / косой, / и вдруг такой ударил грубый, / то стенкою, / то полосой, / а то – как будто многоногий, / устойчивый, стоячий дождь... (Пейзаж).
Мужланы. Ах, эти грубые мужланы, / что спят на шкурах, курят мох, / отняли пса у океана, / жалеют: как он, мол, промок (Семистишия).

ГРУЗОВОЙ, –ые
Ботинки. И мелькали греко-римские сандалии, / и ходили мы – плакаты и картинки. ...Но всегда нас под кроватью ожидали / грузовые / эпохальные ботинки (Ботинки).

ГРУСТНЫЙ, –ая, –ые
Глаза. Все идут в кино, а Сомов / сморщит грустные глаза / и, неслышный, невесомый, / по тропе уйдёт в леса (Тяжёлый человек).
Повесть. Вот вам грустная повесть моя, / вместо денег… («Я весьма суетливый субъект...»).

ГУСТОЙ, –ая
Воздух.  Становится гуще. Становится воздух и гуще, и хлеще. Безумны букашки / в пространстве и пляске: / свободой, как спиртом, / налиты их глазки! (В слиянии, пении, реве, угаре...).
Голос. ...ты смени отчаянье на грусть... А когда печаль заменишь – снами, / я хочу являться молодым, / сильным, бородатым и поющим, / с незнакомым голосом густым, / на далёком севере живущим (Вольные сонеты).
Мгла.  Всё гуще. Всё гуще мгла ночей, / всё жиже синь в просветах (Зачем).
Мудрость.  Пей сейчас густую мудрость книг. Слушай птиц, / их пение и крик. Запах звёзд небесных / улови. Тронь рукой сияние любви (Пей сейчас густую мудрость...).

 

ДАВНИЙ, –яя
Тревога. А шум иглы – дыханье сиплое / тех лет благих… И вспомнил я: / так пела женщина красивая – / тревога давняя моя (Старая пластинка).

ДАЛЁКИЙ, –ие
Города.  А города, далёкие от леса, / особняком каменья сочленя, / не возбуждают больше интереса / ни у моей души, ни у меня («Миг появленья плоти из-под снега).
Север. ...ты смени отчаянье на грусть... А когда печаль заменишь – снами, / я хочу являться молодым, / сильным, бородатым и поющим, / с незнакомым голосом густым, / на далёком севере живущим (Вольные сонеты).

ДАЛЬНИЙ, –ие
Дороги. Две руки на груди, / как крест на крест – две дальних дороги (Баллада о старом генерале).

ДВУСТВОЛЬНЫЙ, –ая
Игрушка. Остолбенел я... Ну, тоска! Ну, думаю, – ловушка... А на спине у мужика / двуствольная игрушка (В лесу на дереве, молчком...).

ДВУХГЛАВЫЙ
Орех. В зубах орех лесной двухглавый, / паук пузатый – в волосах. Под мышкой – влажное ружьё, / на поясе – ягдташ порожний... (Из охотничьего блокнота).

ДЕРЕВЕНСКИЙ, –ое
Лето. Он / клок деревенского лета / приклеил руками
к холсту. Две ложечки света и цвета, / и на тебе – / ешь красоту! (Он клок деревенского лета...).

ДЕРЕВЯННЫЙ, –ая
Птица. Деревянная клюнет птица – / баба сделает реверанс. ...И начну опять веселиться, / точно в юности, в прошлый раз (Журавль-колодец).

ДЕРЖАВИНСКИЙ
Слог. Наш язык, средой ужаленный, / огрубел и возопил. Слог торжественный, державинский / место – сленгу уступил (Русский язык).

ДИВНЫЙ, –ое, –ые
Веселе*. Навеселе, на дивном веселе / я находился в ночь под понедельник (Навеселе, на дивном веселе...).
Дни. Под тенистою маслиной, / на пороге дивных дней / видеть солнечного Сына – / и не сделаться светлей? (Очевидец).
Сны. Что за ночи в моем чулане, / что за дивные сны и мысли! (Родной чулан).

ДИКИЙ, –ие
Вы.  Говорят, что вы – дикие, / сорняки по обочинам (Полевые цветы).
Гуси. В заглавии стихотворения «Дикие гуси».

ДОБРЫЙ
Я.  И были богини как люди, / и было им холодновато... И добрый, / какой-то богатый, / я гладил их зябкие ноги, / как будто они ребята, / сбившиеся с дороги... (Петергофский праздник).

ДОВОЕННЫЙ, –ая
Марка. Я трясусь в автобусе / довоенной марки (Я трясусь в автобусе...).

ДОВОЛЬНЫЙ, –ы
Мы.  Довольны. Мы жмём друг другу косые сучья,/ мы так довольны – душа и клён... («И ты дремучий, и я – дремучий...»).
Он (комар).  Доволен. Он тянет кровь, / он, видимо, доволен, / чужой и красный с головы до пят! (Комар).

ДОЖДЕВОЙ, –ая
Васильевский остров.   На Васильевский остров, / дождевой и ветрящий, / проведёт меня мостик, / в серой Невке стоящий (Слаще нет приезжанья...).
Вечер. В серый вечер дождевой / тихо льются птичьи плачи / над моею головой... (В серый вечер дождевой...).
Сетка. День растаял, словно сахар, / в серой сетке дождевой (День растаял, словно сахар...).

ДОЛГИЙ
Сон. Не наверстать / ни на курорте, / ни в долгом, обморочном сне, / что потерял, или испортил, / или изжарил на огне (Попробуй опиши усталость...).

ДОЛГОЖДАННЫЙ
Чаёк. В самом центре –сухарик, подарок полей, / белый камушек сахара – ближе к душе. А у самой души, чтобы стала теплей, / долгожданный чаёк закипает уже (Вольные сонеты).

ДОМАШНИЙ, –ие
Запахи. Я боюсь <…> комнаты с намёками на быт, / без обычных запахов домашних, / комнаты, где гривенник забыт / на паркете – / маленький и страшный (Голые стены).

ДОРОГОЙ, –ая
Лес.  Всего дороже. Земля и небо – всё твоё! Но лес тебе всего дороже (Из охотничьего блокнота).
Любимая.  Дороже. Разворошить, как муравейник, / весь мир загадок и задач... Который камень откровенней? Когда казнит себе палач? Кому любимая дороже, / себе ли, мужу или мне? (Разворошить, как муравейник...).
Ткань. Дорогая ткань на сентябре / нашим парням головы морочит (Вольные сонеты).

ДРЕВНИЙ, –ие
Дым. Сейчас бы попасть на деревню, / увидеть бы лошадь и снег. Опробовать дым её древний, / понравиться русской царевне / и распрощаться – навек... (Из якутских пятистиший).
Поэмы. Рыбьи хвостики, / рыбьи танцы – / продолжение древних поэм (Рыбалка).

ДРЕМОТНЫЙ, –ые
Залы. Но не спать, не таять в постели, / а скорее выйти и стать / чем-то вроде первой метели, / листья в улице пролистать, / простудить дремотные залы, / ночь за волосы оттаскать / и умчать мальчишкой в кварталы, / чтоб никто не смог отыскать... (Ночь).

ДРЕМУЧИЙ, –ая, –ие
Атмосфера. В атмосфере дремучей, объёмной, / за лесами, за Свирью-рекой – / слушать издали гомон церковный, / обливаясь звериной тоской… («В атмосфере дремучей, объёмной...»).
Леса. Я пишу эту песню широким размером сказаний. Это зрелый размер. Это говор дремучих лесов (Разорву воротник...).
Ты.  И ты дремучий, и я – дремучий. Ты так разумен, я так смышлён («И ты дремучий, и я – дремучий...»).
Я.  Там же.

ДРОЖАЩИЙ
Свет. Дрожащий свет забрался в зелень / и заблудился в трёх соснах. Болотный ветер еле-еле / передвигался, полный сна... (Костёр).

ДРЯХЛЫЙ
Взгляд.  А листья – жёлтые, как зубы. Вперяет осень дряхлый взгляд / в раскособоченные срубы. И пляшут северные губы / осеннелицых якутят (Из пятистиший).

ДУГООБРАЗНЫЙ, –ые
Ноги. Ребёнком / на ногах дугообразных / я вышел на проспект / и стал – прохожим. Обыскивала мама / понапрасну / парадные... (Ребёнком на ногах дугообразных...).

ДУРНОЙ, –ые
Петухи. Ковшом из кадки пью водицу, / поют дурные петухи (Деревня Лютые Болота).

ДУХОВНЫЙ, –ая
Жажда. Возок, катящийся неровно, / пыль позади него, как дым... Блажен, кто с жаждою духовной / в пути своём неутомим! (Оптина Пустынь).

ДУША-ДВЕРЬ
 Лишь сегодня радуйся и верь! Барабань в любую / душу-дверь (Пей сейчас густую мудрость...).

ДУШЕВНЫЙ, –ые
Ворчанья. И в какой-нибудь скверик, / где пробегано детство, / постараюсь поверить, / как в отличное средство / от душевных ворчаний, / от сердечных мозолей, / от различных печалей, / не играющих роли (Слаще нет приезжанья...).

ДУШИСТЫЙ
Стог. Нет ничего на этом берегу. Зато на том – ромашки на лугу, / душистый стог, сторожка лесника, / слепой полёт ночного ветерка (Нет ничего на этом берегу...).


ДЫРЯВЫЙ, –ая, –ые
Желудок. ...Медведь загребущею лапой корявой / малиной снабжает желудок дырявый (Рубины малины в кустах у дороги...).
Лодка. Дырявая лодка, дырявая обувь, / и ноги как будто дырявые обе: / наполнены холодом ледяным... (В лодке).
Ноги.    Как будто дырявые. Там же.
Обувь. Там же.

Е

ЕДУЧИЙ, –ая
Ржа. На лепешечки рук / часть лица положив, / вековал он в окне, / истязал прохожан, / как нетающий снег, / как едучая ржа (Обыватель).

ЕЛОВЫЙ
Дым.  Лесной, охотничий, зовущий / еловый дым навстречу мне. И что ни шаг – то пахнет гуще, / как будто двигаюсь к весне (Поиски тепла).

ЕРШИНЫЙ
Привкус. Я обжигался самой лучшей / ухой, / окуренной костром. А мой / блокнот держал в секрете / отменный запах той ухи, / чтоб родились однажды эти, / с ершиным привкусом / стихи (Блокнот).

 

ЖАДНЫЙ
Желудок. Горы. Палатка. Сумрак дрожит. Пусто в жадном желудке. Рядом на шкуре товарищ лежит, / мёртвый вторые сутки (Баллада о двух геологах).

ЖАРКИЙ
Почерк.  Снова буду жарким почерком / выводить стихи рукой. ...Ничего ещё не кончено, / даже – песня за рекой (За рекой остатки песенки...).

ЖЕЛАННЫЙ, –о
Забытьё.  И ни души над серой гладью, / лишь только тянет от неё / жестоким ветром неоглядья... И так желанно – забытьё! (Взгляд на море).

ЖЕЛЕЗНЫЙ, –ая
Воля. Я-то знаю: всё дело в пружине, / что железною волею звать! (Уголёк).
Примесь (ума).  Я не родился, я – возник, / как возникают снегопады, / пожары, ветры и грома... С железной примесью ума (Вольные сонеты).

ЖЕЛТОНОСЫЙ, –ы
Парни.  Желтоносы. Парни все повыгорели сплошь, / белогривы парни, желтоносы (Вольные сонеты).

ЖЕНСКИЙ, –ая
Голова. И в небо лёгонькие руки / плывут над женской головой, / плывут, прощаясь и прощая, / мир о любви оповещая... (Солнечная ночь).

ЖЕСТОКИЙ, –ая
Ветер. И ни души над серой гладью, / лишь только тянет от неё жестоким ветром неоглядья... И так желанно – забытье! (Взгляд на море).
Плеть. Над ними свистели / снаряды / жестокою плетью / войны... (Беженцы).
Стужа. Заскрипит на морозе сосна, / под ногами рассыплется лужа. Станет нежною сказкой весна, / станет былью жестокая стужа (Я пойду далеко за дома...).
Я.  Бывал жесток. ...Потом и я бывал жесток, / забывчив – не солгу, / но та улыбка – на Восток! – / по гроб в моём мозгу (Воспоминание об одной улыбке).

ЖЁЛТЫЙ, –ые
Лилии. Вьюн вихлястое тело винтит, / жёлтых лилий вспыхнули свечки, / пробежал комар-конькобежец, / опустился лист / и поплыл... (Рыбалка).
Листья.  А листья – жёлтые, как зубы. Вперяет осень дряхлый взгляд / в раскособоченные срубы. И пляшут северные губы / осеннелицых якутят (Из пятистиший).

ЖИВОЙ, –ое, –ые; –а
Всё. Он кисти рук разъединил, / слегка разжал уста. И всё живое осенил / знамением креста (Воспоминание об одной улыбке).
Двое.  ...Костёр и я... На всю округу / нас только двое, два звена, / живых, не признающих сна, / почти похожих друг на друга... (Костёр).
Деревья. Начинается новое лето. Полоса незакатного света. Все живые деревья и травы / горделивы, / нарядны, / кудрявы (Новое лето).
Душа.  Жива. Душа ещё жива, / цела – не извели, / как церковь Покрова / над водами Нерли (Душа ещё жива).    Её удел – гореть, не остывая! О русская душа! Душа – живая… (Загадочная русская душа…).
Мирок. И если где-то во Вселенной / живой болтается мирок, / то в царстве ракушек и пены / душа какой отыщет прок?.. (Взгляд на море).
Он (костёр).   Костёр ворчит, / я понимаю: / ведь он живой, / поспать не прочь... Но как уснуть, когда такая / холодная под боком ночь? (Костёр).
Сторона.  Едва жива. Сторона моя родимая, / что молчишь, едва жива? Вот избушка нелюдимая – / из ушей растёт трава («Сторона моя родимая...»).
Травы. Новое лето.
Школяр. В углу присутствовал скелет. Он – словно смерть из сказки. Живой школяр, / держа ответ, / шпынял его указкой (На уроке анатомии).
Я.  В сердце нет ни капли страха, – / только кровь... Я вновь живой! (День растаял, словно сахар...).
Якут.   Маячит живой. В серый вечер дождевой / у костра якут маячит / и живой, и неживой... (В серый вечер дождевой...).

ЖИВУЧИЙ
Я.  Колючий, певучий, живучий, упругий, я просто оттаял – вода на ушах! (Поиски тепла).

ЖИДКИЙ, –ая
Синь.  Всё жиже. Всё гуще мгла ночей, / всё жиже синь в просветах (Зачем).

ЖУРАВЛИНЫЙ
Угол. Меня чарует / синяя дорога, / её асфальт / в блуждающем дожде, / и встречный взгляд / рябины у порога, / и журавлиный угол / в высоте... (Переодела ясная погода...).

ЖУРАВЛЬ-КОЛОДЕЦ
 И клюет себе синь-водицу, / и топорщится, / в небо глядя. На вершину его – птица / несмышлёная сядет (Журавль-колодец).

ЖУТКИЙ
Покой. До свиданья, горы. До скорого... Камни гладятся под рукой. Это было, конечно, здорово: / высота и жуткий покой (Семистишия).

 

ЗАБЫВЧИВЫЙ
Я.  Бывал забывчив. ...Потом и я бывал жесток, / забывчив – не солгу, / но та улыбка – на Восток! – / по гроб в моём мозгу (Воспоминание об одной улыбке).

ЗАВОДНОЙ, –ая
Метель.  Заводная метель. Полустанок. Два огня – на незримом столбе (Вольные сонеты).

ЗАГАДОЧНЫЙ, –ая
Душа. «Загадочная русская душа…» Какая чушь! Она открыта – настежь / и для веселья, / и для мятежа, / и для молчанья гордого в ненастье (Загадочная русская душа…).

ЗАГОРОДНЫЙ
Лес. Я сяду в поезд / электрический, / уеду в загородный лес. И отвернёт соседка / личико, / ко мне теряя интерес (Я сяду в поезд...).

ЗАГРЕБУЩИЙ, –ая
Лапа. ...Медведь загребущею лапой корявой / малиной снабжает желудок дырявый (Рубины малины в кустах у дороги...).

ЗАДУМЧИВЫЙ, –ые
Друг. А нынче осень – друг задумчивый, / и, очень важно, – / старший друг (Бывало, осень...).
Они.  Паровозным воем овеяны, / к ним, задумчивым, затяжным, / подорожные птицы приклеены (Телеграфные провода).


ЗАЕЗЖИЙ
Хват. Был хозяин нашей дачи / одинок и мрачноват. «Не иначе – неудачник!» – / пел о нём заезжий хват (Тяжёлый человек).

ЗАИНДЕВЕЛЫЙ, –ые
Олени. Заиндевелые олени / тебя везут на край земли. Огни призывные селений / уже не вызвездят вдали (Заиндевелые олени...).
Рога. Заиндевелыми рогами / олени машут на бегу... Там же.

ЗАМОРСКИЙ, –ие
Зёрна. Слышу, как рушат её [мельницы] жернова / зёрен заморских прельщающий крик. Так, разрыхляя чужие слова, / в муках рождается русский язык (Жернова).

ЗАМЫСЛОВАТЫЙ, –ы
Перестуки.  Замысловаты. Замысловаты перестуки / дождя... В палатке нашей ночь. В мешке протягиваю руки, / дабы ногам своим помочь (Бессонница).

ЗАПОЗДАЛЫЙ
Всадник. По ночам хрустят суставы / у больной, / холодной дачи. И мне слышится: / усталый, / запоздалый всадник скачет (По ночам хрустят суставы...).

ЗАПРЕДЕЛЬНЫЙ
Восторг. Но, пронзающий скуку-досаду, / ощущаю в груди уголёк! Ни огня в нём, ни пламени-жара, / отвергает он тяжбу и торг… Он исполнен священного дара / и таит запредельный восторг! (Уголёк).

ЗАСКОРУЗЛЫЙ
Ларёк. Ларёк заскорузлый, обложенный льдом, / квадратным окошком он дышит, как ртом (Поиски тепла).

ЗАСПАННЫЙ, –ы
Деревья.  Заспаны. И вот опять – / октябрь надо мной. Деревья – / так же заспаны и цепки (Недаром я родился в октябре...).

ЗАТРЁПАННЫЙ
Наряд. «Загадочность души…» Какого чёрта / рядить её в затрёпанный наряд! (Загадочная русская душа…).

ЗАТЯЖНОЙ, –ые
Они.  Паровозным воем овеяны, / к ним, задумчивым, затяжным, / подорожные птицы приклеены (Телеграфные провода).

ЗАЯЦ-БЕГЛЕЦ
 Пролетит на свидание тощий гусак, / опрокинется дождь из ведра. Бесноватые молнии будут слепить, / в чащу ринется заяц-беглец... (Разбудите меня через тысячу лет...).

ЗВАНЫЙ
Стол. А когда я устану ходит по земле, / разведу я в пути костерок. На бревне или пне, как на званом столе, / разложу я священную пищу дорог (Вольные сонеты).

ЗВЕРИНЫЙ, –ая
Тоска. В атмосфере дремучей, объёмной, / за лесами, за Свирью-рекой – / слушать издали гомон церковный, / обливаясь звериной тоской… («В атмосфере дремучей, объёмной...»).
Хруст. Накидала, навешала / уйму лет, уйму зим... Здесь деревья да лешие, / хруст звериный и дым (Кукушка).

ЗВЕРЬ-МОРОЗ
 Уши, главное – это уши! На ушах побелела кожа. Зверь-мороз человека душит,/ но никак задушить не может (Поиски тепла).

ЗВЁЗДНЫЙ, –ая
Пыль. По водостокам нашим потоки / лучей и боли стекают вдоль. Вдоль до Земли, к центру Земли... Головы наши в звёздной пыли («И ты дремучий, и я – дремучий...»).

ЗВОНКИЙ, –ие
Голос.  Звонок. Что-то голос его звонок, –    может, он ещё ребёнок? (Человек идёт в очках...).
Леса. Летели мы, как от погони, / всё глубже в звонкие леса (Курьерский поезд).

ЗВУЧАЩИЙ, –ее
Молчание. ...И таким родным в этом мчании, / человеческим отдаёт / от звучащего их молчания, / неподвижности их – вперёд! (Телеграфные провода).

ЗДОРОВЫЙ
Я.  Здоров. Город, город, я твой помазанник, / я владыка твоих дворов. Я твоею сажей измазанный, / я твоим здоровьем здоров... (Город, город, я твой помазанник...).

ЗДРАВЫЙ, –ая
Начинка. Подарили мне будильник, <…> Чтобы я строку тупую / начинял начинкой здравой. Чтобы я, когда тоскую, / был осанистым и бравым (Подарили мне будильник...).
Смысл. Сегодня я – не на вине / клянусь: вино давно прокисло. Друзей, явившихся ко мне, / я угощаю здравым смыслом («Сегодня я – не на вине...»).

ЗЕЛЕНОГРИВЫЙ, –ые
Берега.  А Волга тонет / в зеленогривых берегах (Мужик над Волгой).

ЗЕЛЁНЕНЬКИЙ, –ие
Ножки. Приходите ко мне ночевать. Мягче ночи моей – только сны. Я из трав соберу вам кровать / на зелёненьких ножках весны (Приходите ко мне ночевать...).
Сухарик. Зелёненький сухарик, / корка сыра, / консервных банок терпкий аромат (Детство моё).

ЗЕЛЁНЫЙ, –ая, –ое, –ые
Высота. С зелёной бульварной крутой высоты / глазели гуляки / на шквал красоты! (На лодке моторной по Волге...).
Дно. Пробраться к омуту лесному / и вмиг раздеться / добела. И бултыхнуться вновь и снова / до дна зелёного, / где мгла (Не притворяясь, ем картошку...).
Июль. Казалось нелепым безлюдие улиц. Сегодня жара! Не погода, а пляж! Такое – на редкость в зелёном июле, / такое за редкостью – сдать в Эрмитаж! (Поиски тепла).
Клеточки. Исследуя себя под микроскопом, / я обнаружил веры пузырьки, / а также – разумения микробы / и клеточки зелёные тоски (Под микроскопом).
Поезд. Как зелёный поезд, / промелькнуло лето (Утро голубое...).
Шум. Тряся кровать, храпя и воя, / я сплю в брезентовом дворце, / я сплю, как дерево большое, / с зелёным шумом на лице (На лесоповале).

ЗЕМЛЯ-МАТУШКА
 Ноги воткнуты, как палки, / в землю-матушку черну. Мне тебя совсем не жалко, / грустно-тихую, одну (Здравствуй, бабушка-старушка...).

ЗЕМНОЙ, –ая, –ые
Боренья. Любовь, ты – мост. Я по тебе бегу. Не оглянусь! Что я оставил там? Тоску-печаль по вымерзшим садам? Плач по друзьям, истаявшим в огне / земных борений? (Нет ничего на этом берегу...).
Голова. ...Дышу размашисто, роскошно, / гляжу глазами, как жую. И солнце гладит осторожно / земную голову мою! (Поле).
Конец. На нём и волос не осталось, / понятие цвета лица / сменила сплошная / усталость – предтеча земного конца (Душа человеческая).

ЗИМНЕЗАДУМЧИВЫЙ
Лес. Мне тишина необходима. С меня довольно пьяных рож, / собраний, призрачных от дыма, / славы мизерный делёж. Меня заждались откровенья / в зимнезадумчивом лесу («Мне тишина необходима...»).

ЗЛОВРЕДНЫЙ, –ая
Махра. А затем, накормив занятых комаров, / запалю я цигарку зловредной махры (Вольные сонеты).

ЗЛОЙ, –ые
Глаза. Я на солнце смотрю раскалёнными, злыми глазами, / а затем закрываю глаза на железный засов (Разорву воротник...).
Очи. Он просто вышел на бугор, / он просто вынес злые очи / на расхлестнувшийся простор / и вот стоит... (Мужик над Волгой).
Паровозы. На вокзале дискантом кричали / маленькие / злые паровозы (Кто бы видел, как мы с ней прощались...).
Пёс. Со мною пёс – не более кота. Но злой и умный – / сущая мечта (Построил дом...).
Сомов. Злой, тяжёлый, неудачный… Хоть врага с него пиши. Кто ты, Сомов, / дьявол мрачный?! Приоткрой подвал души (Тяжёлый человек).
Шестьдесят (лет). Только проекты. И только воздушные замки. Каждой весной зарастает надеждою сад. Разве пристойно поэту / сонетами шамкать / в ржавые, злые свои / шестьдесят? (Вольные сонеты).
Я.  Не злой. Вошёл, пропахший мокрым лесом: / грибами, плесенью, смолой. Глаза под кепочным навесом / всем говорили: я не злой (Вошёл, пропахший мокрым лесом...).

ЗОЛОТОЙ, –ая
Горизонт. И дым, / как будто знамя / молодости нашей, / встаёт над горизонтом / золотым... (Детство моё).
Рыбка. Мелькало солнце / золотою рыбкой / среди небесных / плавающих скал (Ребёнком на ногах дугообразных...).
Ты (осень).  Бываешь золотой.. Не плачь ты, осень, безутешно, / как перед злом, перед бедой, – / я знаю, ты бываешь нежной / и золотой, и золотой (Не плачь ты, осень, безутешно...).

ЗОРКИЙ
Внук. ...но дед посещает музеи, / и дед без претензии рад, / что внук его зоркий – / глазеет, / что хрупает внук виноград... (Душа человеческая).

ЗРЕЛЫЙ, –ые
Мотивы. Пусть в душе – мотивы зрелые, / не окончена страда… Пусть в ней ночи наши белые / не померкнут никогда! (Юбилейное).
Размер. Я пишу эту песню широким размером сказаний. Это зрелый размер. Это говор дремучих лесов (Разорву воротник...).

ЗЯБКИЙ, –ие
Ноги. И были богини как люди, / и было им холодновато... И добрый, / какой-то богатый, / я гладил их зябкие ноги, / как будто они ребята, / сбившиеся с дороги... (Петергофский праздник).
Я.  ...А куда ж это я в мороз-то, / разве я не такой же зябкий? / Нет на мне меховых доспехов, / нет ни котиковых, ни собачьих (Поиски тепла).

 

ИВУШКА-ПЕЧАЛЬ
 Вижу ивушку-печаль, / эту девушку речную / ночью к ветру я ревную, / ветру ивушку не жаль... (В эти светлые часы...).

ИЗВЕЧНЫЙ, –ое
Небо. Небо, / извечное небо – / в порядке (Лётчик на пенсии...).

ИЗМУЧЕННЫЙ
[Я].  Бегу по земле, притороченный к ней. Измученный, к ночи влетаю в квартиру! (Тебе, Господи!).

ИЗЫСКАННЫЙ, –ая
Снедь. Не лезет в рот изысканная снедь: / ни рябчики, ни пенье менестрелей… (Ещё бы раз влюбиться до удушья...).

ИСПЕПЕЛЁННЫЙ, –ая
Бумага. В стихах была борьба, отвага, / удача – ведьмой на метле! …Испепелённая бумага / лежала – трупом – на столе (Пепел).

ИСТОШНЫЙ
Ветер.   Истошен. Он стоит на краю у обрыва, / ветер воет, истошен и груб! Но ничто лучезарного дива / не сотрёт с цепенеющих губ (Улыбка).

 

КАМЕННЫЙ
Город. Мне из жизни не вырваться, / потому как – любовь: / не отпустит трава меня, / ветер, спящий в листве, / и тот нежный и каменный / город мой на Неве (Кукушка).

КАПЛЯ-ДОЖДИНА
 Рубины малины в кустах у дороги, / и сами в кусты направляются ноги. Малины в кустах – бельевые корзины, / на каждой малине – капля-дождина (Рубины малины в кустах у дороги...).

КАПРИЗНЫЙ, –ая
Вышка. ...Только собрался заплакать / с досады мальчишка, / вдруг заработала снова / капризная вышка (В Парке Победы).

КАРНАВАЛЬНЫЙ, –ое
Солнце. Карнавальное солнце, ты – маска? Начинается новая пляска: / пляшут маски лесов и букашек, / всё красиво, всё смертно, всё пляшет! (Новое лето).

КВАДРАТНЫЙ, –ое
Окошко. Ларёк заскорузлый, обложенный льдом, / квадратным окошком он дышит, как ртом (Поиски тепла).

КЕПОЧНЫЙ
Навес. Вошёл, пропахший мокрым лесом: / грибами, плесенью, смолой. Глаза под кепочным навесом / всем говорили: я не злой (Вошёл, пропахший мокрым лесом...).

КЕРОСИНОВЫЙ
Свет. Захоронен в памяти я твоей давно, / точно неудавшийся / эпизод кино, / как пожар потушенный / вовремя, / без бед... Свет мой керосиновый, / самый яркий свет (Лампа керосиновая у тебя в избе...).

КЛЕЙКИЙ, –ая
Роса. В чащобе клейкая роса, / на сапоги налипли травы (Из охотничьего блокнота).

КОЛЮЧИЙ, –ее, –ие
Кусты. Я сегодня устал. Я едва дотащился до ночи. Капли пота, как птицы, в колючих кустах бороды (Разорву воротник...).
Сердце. Солнце в дырку тучи / глянуло, встряхнулось. И в груди – колючее / сердце улыбнулось (Утро голубое...).
Я.  Колючий, певучий, живучий, упругий, я просто оттаял – вода на ушах! (Поиски тепла).

КОМАРИНЫЙ, –ые
Гам. Деревня Лютые Болота. Висячий / комариный гам (Деревня Лютые Болота).
Глаза. Комар вонзился в прокопчённый палец, / но я не гнал, / я слова не сказал... И кровью человечьей / наливались / немые комариные / глаза (Комар).

КОМАР-КОНЬКОБЕЖЕЦ
 Вьюн вихлястое тело винтит, / жёлтых лилий вспыхнули свечки, / пробежал комар-конькобежец, / опустился лист / и поплыл... (Рыбалка).

КОСМАТЫЙ, --ая
Ночь.  И на краю косматой ночи / мы с ним [путником] отыщем / тот рассвет... (Что нужно человеку...).

КОСОЙ, –ые
Дождь.  Прошёл косой.  А как пошли затем дожди! Сперва был реденький, / беззубый, / затем бочком прошёл – / косой, / и вдруг такой ударил грубый, / то стенкою, / то полосой, / а то – как будто многоногий, / устойчивый, стоячий дождь... (Пейзаж).Сучья. В заглавии цикла стихотворений «Косые сучья».

КРАСИВЫЙ, –ая; –о
Всё.  Красиво. Карнавальное солнце, ты – маска? Начинается новая пляска: / пляшут маски лесов и букашек, / всё красиво, всё смертно, всё пляшет! (Новое лето).
Женщина. А шум иглы – дыханье сиплое / тех лет благих… И вспомнил я: / так пела женщина красивая – / тревога давняя моя (Старая пластинка).
Он (мужик).  В лесу на дереве, молчком, / возник он, точно выстрел. В рубахе красной, босиком, / красивый и плечистый (В лесу на дереве, молчком...).
Ты.  Самая красивая. Улавливать хлопки твоих ресниц / и пить вино вечерних разговоров. Ты самая красивая из птиц, / живущая в квартирных коридорах (Улавливать хлопки твоих ресниц...).

КРАТКИЙ
Срок. Очаровательное иго – / снеговращенья краткий срок... Читаю небо, точно книгу, / и Божью милость – между строк (Присутствую при снегопаде...).

КРИВОЙ, –ая
Шея. А берёза само неуменье / красоваться. И шея кривая (Посмотрите на эту берёзу...).

КОСТЛЯВЫЙ, –ая
Охапка. У бабки в костлявой охапке / клетка с птицей-синицей (Подружки).

КРАСНО-ГОЛУБОЙ
Этот (рубец).  Тайга хлестала по лицу / меня: / вершила мщенье. И молча / каждому рубцу / я придавал значенье: / вот этот – красно-голубой – / за прежний быт с комфортом... (Месть).

КРАСНЫЙ, –ая, –ые
Он (комар).   Он тянет кровь, / он, видимо, доволен, / чужой и красный с головы до пят! (Комар).
Рубаха. В лесу на дереве, молчком, / возник он, точно выстрел. В рубахе красной, босиком, / красивый и плечистый (В лесу на дереве, молчком...).
Стоп-сигналы. В штанах колени, / вставленные в дыры, / как стоп-сигналы красные, горят (Детство моё).
Шарик. Человек идёт в очках, с бородкой, / с красным шариком  на ниточке в руке (Человек идёт в очках...).
Язык. Худая утренняя кошка / сигналит красным языком (Не притворяясь, ем картошку...).

КРЕПДИШИНОВЫЙ, –ая
Кора. Ходила Нюша, пряча тело / под крепдешиновой корой (Дождик).

КРЕСТНЫЙ, –ое, –ые
Знаменье. Там, наверху, где дощатый помост, / хлебушком он [мельник] загружал бункерок / и, осенив свою душу и мозг / знаменьем крестным, – работал урок (Жернова). Знамения. Куда они шли – неизвестно. Но знали, что шли на восток. О лямок знамения крестные, / о пыль вековая у ног... (Беженцы).

КРЕСТЬЯНСКИЙ, –ая
Борода. Иссякает листва на деревьях. Дождь в крестьянской блестит бороде («Иссякает листва на деревьях...»).

КРОВАВЫЙ, –ая
Лава.  Я видел извержение кровавой / слепой и гневной лавы – на войне. Как будто не хватало людям славы / и рвения – на службе сатане… («Я видел извержения вулканов...»).

КРОТКИЙ, –ая
Улыбка. Всё пытались напялить гримасу / вместо кроткой улыбки ему, / но блаженная мета ни разу / не сошла с его лика во тьму (Улыбка).

КРУГЛЕНЬКИЙ, –ие
Звуки.  Жаворонок щуплый ненароком / бросил в уши кругленькие звуки, / вертолётиком повис он над дорогой, / всю окрестностью звуками остукал... (Жаворонок).

КРУГЛЫЙ, –ое
Небо. Выйдет, / бодая квартирные двери, / сядет на лавочку / где-нибудь в сквере; / смотрит на круглое небо / украдкой (Лётчик на пенсии...).

КРУПНЫЙ
Дождь.  Был крупней. ...Лил дождь / и был крупней при фонаре, / что в уличную вписывался темень (Недаром я родился в октябре...).

КРУТОЙ, –ая
Высота. С зелёной бульварной крутой высоты / глазели гуляки / на шквал красоты! (На лодке моторной по Волге...).

КРЫЛАТЫЙ, –ая
Голова. В серый вечер дождевой / лось встревоженный проскачет, / лось с крылатой головой... (В серый вечер дождевой...).
[Я].  Остаюсь крылат. Благословляю / все изломы года / и остаюсь / по-прежнему крылат (Переодела ясная погода...).

КУДРЯВЫЙ, –ая; –ы
Деревья.  Кудрявы. Начинается новое лето. Полоса незакатного света. Все живые деревья и травы / горделивы, / нарядны, / кудрявы (Новое лето).
Кинешма. А я опять хочу на Волгу. В кудрявой Кинешме весна. Там ходят к набережной волны, / а чья-то бойкая жена / поёт, собой заражена... И пароходы, пароходы  / от белой пристани, как годы... (Два семистишия).
Травы.  Новое лето.

 

ЛЕДЕНЯЩИЙ, –ая
Правда. Буду я поспешать, поспешать. Будут гулко стучать мои ноги. А в затылок мне будет дышать / леденящая правда дороги (Я пойду далеко за дома...).

ЛЕДОВИТЫЙ, –ая
Вода. Разорву воротник. Приспособлю под голову кочку. В рот налью ледовитой небесной воды (Разорву воротник...).

ЛЕДЯНОЙ
Карбышев.  Он друзей вспоминал… Трогал шрамы рукою прохладной. Снова Карбышев снился, – / опять ледяной и громадный (Баллада о старом генерале).

Холод. Дырявая лодка, дырявая обувь, / и ноги как будто дырявые обе: / наполнены холодом ледяным... (В лодке).

ЛЕСНОЙ, –ые
Дым.  Лесной, охотничий, зовущий / еловый дым навстречу мне. И что ни шаг – то пахнет гуще, / как будто двигаюсь к весне (Поиски тепла).
Клоп. Я комаров рассеял тучи, / мой хлеб пропах лесным клопом... (Блокнот).
Лабиринт. Отыщу в лесном лабиринте / мягко-мшистую спальню речки... (Рыбалка).
Омут. Пробраться к омуту лесному / и вмиг раздеться / добела. И бултыхнуться вновь и снова / до дна зелёного, / где мгла (Не притворяясь, ем картошку...).
Орех. В зубах орех лесной двухглавый, / паук пузатый – в волосах. Под мышкой – влажное ружьё, / на поясе – ягдташ порожний... (Из охотничьего блокнота).
Твари. Ночь. Тропа. Луна в разгаре. Ветки шарят по лицу. Улеглись лесные твари, / травы сбросили / трясцу (Ночь. Тропа...).

ЛЕТНИЙ
Лёд. Я просыпаюсь. Ночь, и птицы, / и солнце, сползшее с горы. Как пышно летний лёд искрится, / как нежно воют комары (Солнечная ночь).
Сад. В назв. Хочу домой... В морозный Летний сад, / где старики, которым всё известно... (Вольные сонеты).

ЛЁГКИЙ, –ая
Умница.  Ходит лёгкая. Ходит умница по городу, / носит серые глаза, / ходит лёгкая и гордая, / словно горная коза... (Ходит умница по городу...).

ЛЁГОНЬКИЙ, –ие
Руки. И в небо лёгонькие руки / плывут над женской головой, / плывут, прощаясь и прощая, / мир о любви оповещая... (Солнечная ночь).

ЛИХОЙ, –ие
Бульвар. ...пробреду лихим бульваром / поперёк своей судьбы! (С гонорара).
Грома. Писать стихи, / когда грома лихие / подопытно хохочут / и – в стихии? (Писать стихи, казалось бы, – не надо...).

ЛОХМАТЫЙ
Дождь.   Ветер давится от крика. Дождь лохматый, / точно вьюга (По ночам хрустят суставы...).
Кедр. Наверно, я задуман был иначе: / лохматым кедром, серым валуном, – / не человеком... («Миг появленья плоти из-под снега).

ЛУННЫЙ, –ая
Краса. За рекой / остатки песенки / жмурят сонные глаза. Всё уснуло. Смотрит весело / в воду / лунная краса (За рекой остатки песенки...).

ЛУЧЕЗАРНЫЙ, –ое
Диво. Он стоит на краю у обрыва, / ветер воет, истошен и груб! Но ничто лучезарного дива / не сотрёт с цепенеющих губ (Улыбка).

ЛУЧШИЙ, –ая
Уха. Самая лучшая. Я обжигался самой лучшей / ухой, / окуренной костром. А мой / блокнот держал в секрете / отменный запах той ухи, / чтоб родились однажды эти, / с ершиным привкусом / стихи (Блокнот).

ЛЫСЫЙ, –ая
Поляна. Мальчик висел на верёвке. И это ему надоело. Где-то внизу, / на утоптанной, лысой поляне, / тыкали пальцем в него / нетактичные дети / и няни (В Парке Победы).

ЛЮДИШКИ-ГНОМЫ
 Я видел извержения вулканов: Везувия и сопки Ключевской. Как будто раздразнили великанов / людишки-гномы – скукой и тоской («Я видел извержения вулканов...»).

ЛЮТЫЙ, –ые
Болота. В назв. Деревня Лютые Болота. Висячий / комариный гам (Деревня Лютые Болота).

 

МАЙСКИЙ, –ая
Свежесть. Ты склонись, подобно вербе, / майской свежестью обдай… Не сгорели крылья, верь мне! Надо мной не причитай («Шрамы, ссадины на теле...»).

МАЛЕНЬКИЙ, –ие
Бой. Вот, правда, есть одно победа / (досталась в маленьком бою): / глядят глаза / родного цвета / всё ещё / в сторону мою... (Не писем жду...).
Гривенник.  Я боюсь <…> комнаты с намёками на быт, / без обычных запахов домашних, / комнаты, где гривенник забыт / на паркете – / маленький и страшный (Голые стены).
Паровозы. На вокзале дискантом кричали / маленькие / злые паровозы (Кто бы видел, как мы с ней прощались...).
Север. Ленинградский маленький север... Еду, еду – / и поверну, / подойду к берёзе, / поглажу, / на губе листок подержу (Берёза).

МЕДЛЕННЫЙ, –ые
Челюсти. ...Вновь потрясённый, всматриваюсь я / в огромность лиц, / создавших день работы. Их медленные челюсти, / жуя, / целуют хлеб, / посоленный их потом (В таёжной будке).

МЕДНЫЙ, –ая
Печаль.  Я вижу Пушкина в постели. Он умирает. Он один. А там, на улице, в метели / с коня слезает господин. Он смотрит в пушкинские окна / с печалью медною в глазах... (Вольные сонеты).

МЕЛКИЙ
Дождик. Превратиться в мелкий дождик, / зарядить на много дней... И на город толстокожий / тихо падать меж огней (Превратиться в мелкий дождик...).
Дождь. Рация плачет... Мелким дождём – / в небе тире и точки (Баллада о двух геологах).

МЕХОВОЙ, –ые
Доспехи. ...А куда ж это я в мороз-то, / разве я не такой же зябкий? / Нет на мне меховых доспехов, / нет ни котиковых, ни собачьих (Поиски тепла).

МЁРЗЛЫЙ, –ое
Окно. Стою, обняв колонное бревно, / смотрю, как в бездну, в мёрзлое окно (Вольные сонеты).

МЁРТВЫЙ, –ая, –ые; –о
Деревушка. ...успеть бы засветло, / покуда сердце слышит, / поведать сокровенное тебе о ней, мой друг, / в которой нет огней, / об этой встречной / мёртвой деревушке, / где некогда стоял в раздумье Пушкин / и дальше ехал, поменяв коней (Грустная повесть).
Камни. Красивая, стояла в ватнике / и в валенках, почти как – в ведрах. Мужские брюки аккуратненько / овалом выгнулись на бедрах. Где надлежало шляпке выситься – / торчал шалашиком платок... Так в мёртвых камнях / независимо / на солнце светится цветок (Цветок).
Лес. Пожар отклокотал / и умер. И умер лес, / отзеленел... (Мёртвый лес).
Лужи. Только где вы, мои непогоды? Где горбуньи-берёзы уроды? Где промёрзшие, мёртвые лужи? Стало солнечно? Празднично? Хуже? (Новое лето).
Полено.  Мертво. …Полено – якобы мертво: / оно лежит, не шелохнётся... Но в грешных буднях об него / нет-нет да кто-нибудь споткнётся! (Полено).

МИЛЫЙ, –ая
Отчизна. А теперь наступило последнее в жизни: / отвыкать от себя, превращаться в туман / и рассеяться утром над милой отчизной, / израсходовав правду в душе и обман («Я отвык от людей, от нежданных общений»).
Скотина. Скотина милая, олени / неутомимо держат путь (Вольные сонеты).

МЛЕЧНЫЙ, –ая
Тропа. И солнце восходит – на помощь Тебе! И падают тучи вершинам на плечи. И я Тебя вижу на Млечной тропе… (Тебе, Господи!).

МНОГОНОГИЙ
Дождь.   Как будто многоногий. А как пошли затем дожди! Сперва был реденький, / беззубый, / затем бочком прошёл – / косой, / и вдруг такой ударил грубый, / то стенкою, / то полосой, / а то – как будто многоногий, / устойчивый, стоячий дождь... (Пейзаж).

МОБИЛЬНЫЙ
Я.  Прослыл мобильным. Подарили мне будильник, / чтобы я не спал излишки, / чтобы я прослыл мобильным, / чтобы я печатал книжки (Подарили мне будильник...).

МОГУЧИЙ
Язык.  Наш язык, могучий некогда, как бы лишнего хватил. …Но – очнулся. Дальше некуда. И, как прежде – грел, светил! (Русский язык).

МОДНЫЙ, –ые
Башмаки. А может, знал бы о Ньютоне, / ходил бы в модных башмаках (Мужик над Волгой).

МОКРЫЙ, –ое, –ые
Автобус.   На шоссе автобус / мокрый, как собака (Утро голубое...).
Ладони. Хватаю за волосы осень, / за влажно-рыжую косу. Зачем пришла, когда не просят, / зачем шатаешься в лесу? Рванул и прядь её несу / на мокрых скрюченных ладонях, / и кто-то плачет или стонет... (Семистишия).
Ландыши. Я не горел в пылу пожара, / не получил ножом удара: / я мокрых ландышей хочу... (Из пятистиший).
Лес. Вошёл, пропахший мокрым лесом: / грибами, плесенью, смолой. Глаза под кепочным навесом / всем говорили: я не злой (Вошёл, пропахший мокрым лесом...).
Шоссе. Забраться в автобус на мокром шоссе / и видеть, / как сонно-задумчивы все (Вечерний пригородный).

МОЛОДОЙ, –ая
Она.  На холме она, / молодая, / в стороне от общего леса (Берёза).
Сосед. ...на плечо молодого соседа склонится седая головушка деда (Вечерний пригородный).
Я.  Хочу являться молодым. ...ты смени отчаянье на грусть... А когда печаль заменишь – снами, / я хочу являться молодым, / сильным, бородатым и поющим, / с незнакомым голосом густым, / на далёком севере живущим (Вольные сонеты).

МОРОЗНО-БЕЛЫЙ
Ореол.  В морозно-белом ореоле / твоё лицо, / как бы в венке. Опять не я, / а ветер в поле / тебя погладит по щеке (Заиндевелые олени...).

МОРОЗНЫЙ
День. Морозный день. Жандарма крик. От роду – десять лет. И тут подъехал грузовик, / в озябших фарах – свет (Воспоминание об одной улыбке).
Летний сад. Хочу домой... В морозный Летний сад, / где старики, которым всё известно... (Вольные сонеты).

МРАЧНОВАТЫЙ
Хозяин (дачи).  Был мрачноват. Был хозяин нашей дачи / одинок и мрачноват. «Не иначе – неудачник!» – / пел о нём заезжий хват (Тяжёлый человек).

МРАЧНЫЙ
Дьявол. Злой, тяжёлый, неудачный… Хоть врага с него пиши. Кто ты, Сомов, / дьявол мрачный?! Приоткрой подвал души (Тяжёлый человек).

МУДРЁНЫЙ, –ые
Беседы. Я отвык от людей, от нежданных общений, / от негаданных встреч и мудрёных бесед, / от взаимных терзаний и нравоучений, / источающих чаще не радость, а бред («Я отвык от людей, от нежданных общений»).

МУДРЫЙ, –ая, –ое
Осень. Какое счастье быть / непройденным, / быть – возрождённым! Чтоб весной / встать мудрой осенью / над родиной, / над всем святым / и над собой... (Бывало, осень...).
Племя. Солнце и время, / мудрое племя, / вы ли не сила? (Только не надо ветра и града...).
Пчела. Тебя я вижу всю в ромашке. Ты спишь, и мудрая пчела / сидит на брошенной рубашке (Из якутских пятистиший).
Свет. Была любимая... Что утро, / она дарила мудрый свет. Но и она устала – / утлый, / уплывший в прошлое / предмет (Попробуй опиши усталость...).
[Хемингуэй].   Был мудрый. Плечистый был [Хемингуэй], не плешивый, / мудрый, ещё не старый. Был он седой вершиной спящей Килиманджаро (Вольные сонеты).

МУЖ-ВОДИТЕЛЬ
 Муж-водитель вздохнёт: «Ну и ну…» А жена его охнет: «Однако!» Я на заднем сиденье усну, / как послушная смыслу собака («Я весьма суетливый субъект...»).

МУТНЫЙ, –ая
Волна. На песке нацарапаю слово, / а волна его мутная слижет (Моё слово).
Злоба. Речка мутной злобой / рвется из оврага (Утро голубое...).

МУТЬ-МЕТЕЛЬ
 Мой мешок – моя колыбель, / мой писательский кабинет. Беспросветную муть-метель / он сводил для меня на нет (Спальный мешок).

МЫСЛЯЩИЙ
Старец.  И островерхих сосен проседь, / и писк песчаной колеи... И старец – мыслящий! – Амвросий / ведёт в узилища свои (Оптина Пустынь).

МЫШКА-ЗЕМЛЕРОЙКА
 Война меня кормила из помойки, / пороешься – и что-нибудь найдешь. Как серенькая мышка-землеройка, / как некогда пронырливый Гаврош (Детство моё).

МЯГКИЙ, –ие
Пар. Мягкий пар из булки новорожденной / зачерпнул губами.
А потом, / разогревши челюсти холодные, / зашагал неведомо куда (Поиски тепла).
Сны.   Мягче ночи. Приходите ко мне ночевать. Мягче ночи моей – только сны. Я из трав соберу вам кровать / на зелёненьких ножках весны (Приходите ко мне ночевать...).

МЯГКОГРУДЫЙ, –ая
Тахта.  Накуплю вещей-предметов: / мягкогрудую тахту, / десять штук вождей-портретов, / что не дремлют на посту... (С гонорара).

МЯГКО-МШИСТЫЙ, –ая
Спальня.  Отыщу в лесном лабиринте / мягко-мшистую спальню речки... (Рыбалка).

 

НАГОЙ, –ая
Женщина. Кто там служит красоте? Кто, купаясь, / возникает? Это женщина нагая – / белый лотос на воде... (В эти светлые часы...).

НАДМОГИЛЬНЫЙ
Холмик. А когда, сгорев в горниле, / почернеют мои дни, / мне на холмик надмогильный / светлой водочки плесни! («Шрамы, ссадины на теле...»).

НАИВНЫЙ, –ые
Вопросы. А один [парень] особенно хорош – / задаёт наивные вопросы: / почему я песен не пою, / почему я писем не читаю? (Вольные сонеты).

НАПРАСНЫЙ, –ые
Слёзы. Я видел извержение восторга / в церквушке сельской – возле алтаря. А также изверженье возле морга / напрасных слёз – при свете фонаря («Я видел извержения вулканов...»).

НАРЯДНЫЙ, –ы
Деревья.  Нарядны. Начинается новое лето. Полоса незакатного света. Все живые деревья и травы / горделивы, / нарядны, / кудрявы (Новое лето).
Травы.  Нарядны. Там же.

НАХАЛЬНЫЙ
Смех. А мой нахальный смех / всегда имел успех, / а моя юность пролетела кувырком! (Фонарики ночные).
Трус. Тайга хлестала по лицу / меня: / вершила мщенье. И молча / каждому рубцу / я придавал значенье: <…> на лбу, – / за скверный вкус; / тот – за подбор оплошный, / где / что ни друг – нахальный трус, / что ни товарищ – прошлый... (Месть).

НАХОХЛЕННЫЙ, –ые
Птицы. Понурые слова, / нахохленные птицы. Поломана трава, / листва с ветвей стремится (Зачем).

НЕБЕСНЫЙ, –ая, –ые
Взгляды.  Были небесными. И были небесными взгляды / с отсутствием всякой / вины (Беженцы).
Вода. Разорву воротник. Приспособлю под голову кочку. В рот налью ледовитой небесной воды (Разорву воротник...).
Звёзды. Пей сейчас густую мудрость книг. Слушай птиц, / их пение и крик. Запах звёзд небесных / улови. Тронь рукой сияние любви (Пей сейчас густую мудрость...).
Нежность. Превратиться в мелкий дождик, / зарядить на много дней... И на город толстокожий / тихо падать меж огней. Или трогать гриву леса, / еле листья шевеля, / или нежностью небесной / гладить сонные поля (Превратиться в мелкий дождик...).
Скалы. Мелькало солнце / золотою рыбкой / среди небесных / плавающих скал (Ребёнком на ногах дугообразных...).

НЕВЕСОМЫЙ
Сомов.  Все идут в кино, а Сомов / сморщит грустные глаза / и, неслышный, невесомый, / по тропе уйдёт в леса (Тяжёлый человек).

НЕВРЕДИМИЫЙ
Ёрш.  Ушёл невредим. И где-то, может, у самой души, / мне стало вдруг – хорошо, / оттого, / что ёрш ушёл невредим, / что всё у нас – / впереди... (Ёрш).

НЕГАДАННЫЙ, –ые
Встречи. Я отвык от людей, от нежданных общений, / от негаданных встреч и мудрёных бесед, / от взаимных терзаний и нравоучений, / источающих чаще не радость, а бред («Я отвык от людей, от нежданных общений»).

НЕГАСИМЫЙ, –ая
Свеча. В негасимую свечу / превратился я для многих (В негасимую свечу...).

НЕГЛУХОЙ, –ие
Врата. Так войди же под своды и ты! Обогни неслепую ограду, / отыщи неглухие врата, / и получишь свободу в награду. И любовь. И уже – навсегда! («В атмосфере дремучей, объёмной...»).

НЕЕСТЕСТВЕННЫЙ, –ая
Жара. Медведь ушёл, удрали зайцы, / хватили горя комары, / в жилищах птиц / сварились яйца / от неестественной жары (Мёртвый лес).

НЕЖДАННЫЙ, –ые
Обещания. Я отвык от людей, от нежданных общений, / от негаданных встреч и мудрёных бесед, / от взаимных терзаний и нравоучений, / источающих чаще не радость, а бред («Я отвык от людей, от нежданных общений»).

НЕЖИВОЙ
Якут.   В серый вечер дождевой / у костра якут маячит / и живой, и неживой... (В серый вечер дождевой...).

НЕЖНЫЙ, –ая, –ые
Город. Мне из жизни не вырваться, / потому как – любовь: / не отпустит трава меня, / ветер, спящий в листве, / и тот нежный и каменный / город мой на Неве (Кукушка).
Птицы. Писать стихи, / когда глаза и уши / имеют  птицы нежные / и – туши? (Писать стихи, казалось бы, – не надо).
Сказка. Заскрипит на морозе сосна, / под ногами рассыплется лужа. Станет нежною сказкой весна, / станет былью жестокая стужа (Я пойду далеко за дома...).
Ты (осень).  Бываешь нежной. Не плачь ты, осень, безутешно, / как перед злом, перед бедой, – / я знаю, ты бываешь нежной / и золотой, и золотой (Не плачь ты, осень, безутешно...).

НЕЗАКАТНЫЙ
Свет. Начинается новое лето. Полоса незакатного света. Все живые деревья и травы / горделивы, / нарядны, / кудрявы (Новое лето).

НЕЗНАКОМЫЙ, –а
Голос. ...ты смени отчаянье на грусть... А когда печаль заменишь – снами, / я хочу являться молодым, / сильным, бородатым и поющим, / с незнакомым голосом густым, / на далёком севере живущим (Вольные сонеты).
Ночь.  Незнакома. Ночь тяжела и незнакома, / как на другой планете / ночь... (Деревня Лютые Болота).
Человек. А незнакомый человек, / остановившийся прохожий, / свалившийся, как первый снег, / меня волнует и тревожит…(«Рождённые на злобу дня...»).

НЕЗРИМЫЙ, –ы
Вершины (гор).  Незримы. Вершины гор почти незримы (Вольные сонеты).
Столб. Заводная метель. Полустанок. Два огня – на незримом столбе. Там же.

НЕИЗБЕЖНЫЙ, –о
Расставанье.  Неизбежно. И рыжую дорогу в гуще трав, / и девушку, шагающую спешно... Запоминаю. Истово. Стремглав! Поскольку расставанье неизбежно (Запоминаю лес, где я с утра...).

НЕИЗВЕСТНЫЙ, –ые
Гений. Простой паук чудесно / исполнит паутину. А гений неизвестный / сожжёт свою картину (На море лепит ветер...).
Друг. Когда-нибудь / за кружкой молока / я расскажу последнюю поэму (Неизвестному другу).
Стороны. Ты – танцуешь! И юбка летает… Голова улеглась на погон. И какая-то грусть нарастает с четырёх неизвестных сторон… (На танцах).

НЕИЗГЛАДИМЫЙ
Я.   Неизгладим. А я ведь кому-то являюсь родным, / какие-то руки без рук моих хилы, / кому-то нужны мои нервы и жилы, / кому-то мой разум необходим, / пожизненно в ком-то я / неизгладим! (В лодке).

НЕИЗМЕННЫЙ, –ы
Сосны.  Неизменны. Сегодня снег и алые осины, / и неизменны сосны надо всем (Сегодня снег и алые осины...).

НЕЛЕПЫЙ, –ое
Безлюдие (улиц).  Казалось нелепым. Казалось нелепым безлюдие улиц. Сегодня жара! Не погода, а пляж! Такое – на редкость в зелёном июле, / такое за редкостью – сдать в Эрмитаж! (Поиски тепла).

НЕЛЁГКИЙ,–ое
Тело. Спит уставшая земля / под моим нелёгким телом (В негасимую свечу...).

НЕЛЮДИМЫЙ, –ая
Избушка. Сторона моя родимая, / что молчишь, едва жива? Вот избушка нелюдимая – / из ушей растёт трава («Сторона моя родимая...»).

НЕМЕРКНУЩИЙ
Праздник. Но в сердце – немеркнущий праздник, / и в вечность протянута нить. И если вдруг солнце погаснет – всё ж Истина будет светить! («Лампада над книгой потухла...»).

НЕМОЙ, –ые
Глаза.  Комар вонзился в прокопчённый палец, / но я не гнал, / я слова не сказал... И кровью человечьей / наливались / немые комариные / глаза (Комар).
Дом.  А женщина тащится к дому – / к немому, глухому, пустому... (Прощается женщина с мужем...).

НЕОБХОДИМЫЙ
Разум.   Необходим. А я ведь кому-то являюсь родным, / какие-то руки без рук моих хилы, / кому-то нужны мои нервы и жилы, / кому-то мой разум необходим, / пожизненно в ком-то я / неизгладим! (В лодке).

НЕОТСТУПНЫЙ, –ое
Сердце. Водишь карандашиком / острым по письму, / как по неотступному сердцу моему (Лампа керосиновая у тебя в избе...).

НЕПОДВИЖНЫЙ
Я. Берёзовые убегания, / и тихое житьё гриба, / и в каждой клеточке – дыхание, / дыхание и плюс – борьба; за каплю росную пупырышком,/ за продвижение корня, / за уносящиеся крылышки / от неподвижного меня... (Роща).

НЕПОНЯТНЫЙ, –а
Генерал.  Генерал на диване лежал, / непонятный и строгий (Баллада о старом генерале).
Гибель.  Непонятна. Порою потери приятны: вокзальны... Живёшь – впопыхах... Но гибель всегда непонятна: / где юность гуляла – там прах (Иду коридором сосновым...).

НЕПОСТИЖИМЫЙ
Мир. А за окном, где пляшут ёлки, / непостижимый дышит мир (Из якутских пятистиший).

НЕПРАВИЛЬНЫЙ, –ая
Форма. Я лежу под кустом, / не убитый, не раненый. Куст ракитовый – / дом, / только формы неправильной (Я лежу под кустом...).

НЕПРОЧНЫЙ, –ая
Нить. Послушай-ка, парень, / ведь кто-то поёт. Как будто воробышек / пьёт у крыльца... Непрочная, робкая / нить / без конца (Послушайте, дядя....).

НЕРАСПЛЁСКАННЫЙ, –ая
Трезвость. Монастырёк, обитель, крепость, / и шапки храмов, и покой, / и нерасплёсканная трезвость, / как зной, застывший над рекой (Оптина Пустынь).

НЕРУССКИЙ, –ая
Сигарета. Мы пошили сногсшибательные клёши, / надышались из нерусской сигареты... (Ботинки).

НЕСЛЕПОЙ, –ая
Ограда. Так войди же под своды и ты! Обогни неслепую ограду, / отыщи неглухие врата, / и получишь свободу в награду. И любовь. И уже – навсегда! («В атмосфере дремучей, объёмной...»).

НЕСЛЫШНЫЙ
Сомов.  Все идут в кино, а Сомов / сморщит грустные глаза / и, неслышный, невесомый, / по тропе уйдёт в леса (Тяжёлый человек).

НЕСМЫШЛЁНЫЙ, –ая
Птица. И клюет себе синь-водицу, / и топорщится, / в небо глядя. На вершину его – птица / несмышлёная сядет (Журавль-колодец).

НЕСЧАСТНЫЙ, –ая
Земля. Заботливо тявкали псины, / всё нюхали чаще и злей / пропахшую толом, бензином / несчастную землю людей (Беженцы).

НЕТАКТИЧНЫЙ, –ые
Дети. Мальчик висел на верёвке. И это ему надоело. Где-то внизу, / на утоптанной, лысой поляне, / тыкали пальцем в него / нетактичные дети / и няни (В Парке Победы).

НЕТАЮЩИЙ
Снег. На лепешечки рук / часть лица положив, / вековал он в окне, / истязал прохожан, / как нетающий снег, / как едучая ржа (Обыватель).

НЕУДАВШИЙСЯ
Эпизод (кино). Захоронен в памяти я твоей давно, / точно неудавшийся / эпизод кино, / как пожар потушенный / вовремя, / без бед... (Лампа керосиновая у тебя в избе...).

НЕУДАЧНЫЙ
Сомов. Злой, тяжёлый, неудачный… Хоть врага с него пиши. Кто ты, Сомов, / дьявол мрачный?! Приоткрой подвал души(Тяжёлый человек).

НЕУМЕСТНЫЙ
Бред. А может, времени в природе нет? Его ведь не пощупать, не понюхать. …Прошу прощения за неуместный бред – / в моих мозгах случилась заваруха (Времечко).

НЕУМОЛИМЫЙ, –ое
Море. Неумолимое, как осень, / не раз ввергавшее в тоску, / там за стеной прибрежных сосен / каталось море по песку (Взгляд на море).

НЕУТОМИМЫЙ
Кто.  Неутомим.  Возок, катящийся неровно, / пыль позади него, как дым... Блажен, кто с жаждою духовной / в пути своём неутомим! (Оптина Пустынь).

НЕХИТРЫЙ, –ая
Печка. В нашей избушке / как солнышко – свечка. Топится бочка, / нехитрая печка (Ходит луна по уснувшим вулканам...).

НЕЯСНЫЙ, –ое
Свечение. Потом наткнулся на спираль гордыни, / на пыл греховный в / русских сапогах. И вдруг узрел неясное поныне, / волшебное свечение в мозгах! (Под микроскопом).

НОВЫЙ, –ая, –ое
Лето. Начинается новое лето. Полоса незакатного света. Все живые деревья и травы / горделивы, / нарядны, / кудрявы (Новое лето).
Ночь. Хорошо, что есть мгновенья: / к тишине прикосновенья... Что доступно тем, кто хочет, – / созерцанье новой ночи (День растаял, словно сахар...).

НОРМАЛЬНЫЙ, –ы
Песни.  Нарочито нормальны. Мои строки поточны, / мои буквы буквальны; / песни, – как бы нарочно, / нарочито нормальны (Мои рифмы – обычны...).

НОЧНОЙ, –ая, –ые
Ветерок. Нет ничего на этом берегу. Зато на том – ромашки на лугу, / душистый стог, сторожка лесника, / слепой полёт ночного ветерка (Нет ничего на этом берегу...).
Лес. В ночном лесу тропа на ощупь. Весь в паутине и поту, / иду, / хотя свалиться проще, / я засыпаю на ходу (В ночном лесу тропа на ощупь...).
Лесовичок. Я тихий карлик из дупла, / лесовичок ночной. Я никому не сделал зла, / но недовольны мной (Я тихий карлик из дупла...).
Машина. Лес гудит, как ночная машина, / ветром-ухарем взят в оборот… («В атмосфере дремучей, объёмной...»).
Птица. Ты рождена ночною птицей – / глазастой, / храброй, / смуглолицей (Ты рождена ночною птицей...).
Рыба. Ты рождена ночною рыбой. На дне. Под сумрачною глыбой. Там же.
Свет. Когда ночной потушишь свет / и с циферблата спрыгнут сутки, / представь, что, кроме нашей, нет / нигде!.. других планет... Ты поняла, как это жутко? (Из пятистиший).
Тропы. Хожу ночными тропами / в таинственном лесу... (Семистишия).
Фонарики. ...качаются фонарики ночные / и тёмной улицей опасно вам ходить... (Фонарики ночные).

 

ОБВЕТШАЛЫЙ
Портрет. И с обветшалого портрета / порой – безумствуют глаза (Ко мне опять вернулось лето!..).

ОБМОРОЧНЫЙ
Сон. Не наверстать / ни на курорте, / ни в долгом, обморочном сне, / что потерял, или испортил, / или изжарил на огне (Попробуй опиши усталость...).

ОБОМШЕЛЫЙ, –ые
Реки. Я зимовавшей клюквы россыпь / встречал у обомшелых рек (Блокнот).

ОБЪЁМНЫЙ, –ая
Атмосфера. В атмосфере дремучей, объёмной, / за лесами, за Свирью-рекой – / слушать издали гомон церковный, / обливаясь звериной тоской… («В атмосфере дремучей, объёмной...»).

ОБЫЧНЫЙ, –ы
Рифмы.  Обычны. Мои рифмы – обычны, / как на грузчике ноша (Мои рифмы – обычны...).

ОБЩИЙ
Лес. На холме она, / молодая, / в стороне от общего леса (Берёза).

ОБЫЧНЫЙ, –ая, –ые
Запахи. Я боюсь <…> комнаты с намёками на быт, / без обычных запахов домашних, / комнаты, где гривенник забыт / на паркете – / маленький и страшный (Голые стены).
Электричка. ...И так-то уютно. И так-то покойно. Рокочет мотор деловито и стройно. А рядом обычная, / словно привычка, / над насыпью в ночь / пролетит электричка (Вечерний пригородный).

ОГНЕДЫШАЩИЙ
Чай.  ...А после я делал из дерева стул. Позднее на чай огнедышащий дул (И вдруг улыбнулся старик на углу...).

ОГНЕННЫЙ, –ые
Взмахи. А ветер гасит / огненные взмахи. И облепили белые рубахи / тела осиротелые берёз. Наискосок их слёзы, / под откос, / вниз по плакучей / траурной косе... (Горела осень...).

ОГРОМНЫЙ, –ые
Глаза. Я боком, боком и – назад. А он [мужик] сидит, он замер. И нежно смотрит на закат / огромными глазами (В лесу на дереве, молчком...).
Капли. Чтоб ветром в лицо заносило / огромные капли воды. Чтоб ливнем тревогу гасило, / чтоб рядом – промокшая ты (Не хочется нынче ни песен...).

ОДИНАКОВЫЙ
Класс.  Жутко одинаков. Ночами пуст и тёмен класс / и жутко одинаков. Но у скелета нету глаз, / ему нельзя поплакать (На уроке анатомии).
Причал.  Одинаков. Причал у смертных / одинаков, / не одинаков смертный час (Попробуй опиши усталость...).
Час (смертный).  Не одинаков. Там же.

ОДИНОКИЙ
Он (человек).  Был одинок. Заговорили звери на земле, / запели травы, камни загалдели... А человек – обугленный пенёк – / торчал трагично и не без сознанья, / как фантастично был он одинок, / заглядывая в сердце мирозданья... (Навеселе, на дивном веселе...).
Хозяин (дачи).  Был одинок. Был хозяин нашей дачи / одинок и мрачноват. «Не иначе – неудачник!» – / пел о нём заезжий хват (Тяжёлый человек).

ОДИЧАВШИЙ, –ая
Яблоня. Одичавшая, отцветшая, / потерявшая красу, / как старуха сумасшедшая, / бродит яблоня в лесу («Сторона моя родимая...»).

ОДНОЭТАЖНЫЙ
Городишко. В одноэтажном городишке / на берегу реки Оки, / наверно, выросли мальчишки / и закатились в моряки... (Из семистиший).

ОЗОРНОЙ, –ая
Влага.  Запоминаю бешеный изгиб / весёлой речки – озорная влага! (Запоминаю лес, где я с утра...).

ОЗЯБШИЙ, –ие
Фары. Морозный день. Жандарма крик. От роду – десять лет. И тут подъехал грузовик, / в озябших фарах – свет (Воспоминание об одной улыбке).

ОКОННЫЙ, –ая
Рама. Я сижу за оконной рамой, / мне не хочется / шевелиться... (Я сижу за оконной рамой...).

ОКОШКИ-СТАВЕНКИ
 Распахнём окошки-ставенки, / чью-то скрипку / слушать станем мы (Тише, дети, тише, взрослые...).

ОПЛОШНЫЙ
Подбор (друзей). Тайга хлестала по лицу / меня: / вершила мщенье. И молча / каждому рубцу / я придавал значенье: <…> на лбу, – / за скверный вкус; / тот – за подбор оплошный, / где / что ни друг – нахальный трус, / что ни товарищ – прошлый... (Месть).

ОПТИЧЕСКИЙ
Обман. Ходила Нюша, пряча тело / под крепдешиновой корой. А тело сплошь переливалось. Оно – оптический обман... (Дождик).

ОСАНИСТЫЙ
Я.  Был осанистым. Подарили мне будильник, <…> Чтобы я строку тупую / начинял начинкой здравой. Чтобы я, когда тоскую, / был осанистым и бравым (Подарили мне будильник...).

ОСВЕЖАЮЩИЙ
Иней. Хотелось вдохнуть освежающий иней, / содрать с себя кепку, надеть на забор! (Поиски тепла).

ОСЕННЕЛИЦЫЙ, –ые
Якутята.  А листья – жёлтые, как зубы. Вперяет осень дряхлый взгляд / в раскособоченные срубы. И пляшут северные губы / осеннелицых якутят (Из пятистиший).

ОСЕННИЙ, –ие
Пароход. По реке осенний пароход / уплывает к югу (Заря вечерняя).
Стихи. Так и живу. Рыбачу окуней. Пишу стихи осенние – о Ней... А если в дом заявится тоска, / стреляю из двустволки – / в облака (Построил дом...).
Час. ...Ну, как ты там, / двадцатое столетье, / в осенний час? Скажи свои слова (Переодела ясная погода...).

ОСИРОТЕЛЫЙ, –ые
Тела. А ветер гасит / огненные взмахи. И облепили белые рубахи / тела осиротелые берёз. Наискосок их слёзы, / под откос, / вниз по плакучей / траурной косе... (Горела осень...).

ОСЛЕПИТЕЛЬНЫЙ
Свет. Впереди замаячили купно / этажи, ослепительный свет... И, кого я ищу неотступно, / Всё равно в этом городе нет (Переулки Перми – деревяшки...).

ОСТРОВЕРХИЙ, –ие
Сосны. И островерхих сосен проседь, / и писк песчаной колеи... И старец – мыслящий! – Амвросий / ведёт в узилища свои (Оптина Пустынь).

ОСТРЫЙ
Лёд.  Острей ножа. Гусь вновь бы крылья распростёр, / да у него один мотор, / он отказал, он вдруг заглох, / и вместо юга – / ягель-мох / и лёд ручья / острей ножа... (Дикие гуси).

ОТВЕСНЫЙ, –ы
Песни.   Отвесны. Пролетают стройными стаями / журавли, – / их песни отвесны, / ниспадают на юный клевер, / на берёзовую весну... (Берёза).

ОТКРОВЕННЫЙ
Камень.  Откровенней. Разворошить, как муравейник, / весь мир загадок и задач... Который камень откровенней? Когда казнит себе палач? Кому любимая дороже, / себе ли, мужу или мне? (Разворошить, как муравейник...).

ОТЛИЧНЫЙ, –ое
Средство. И в какой-нибудь скверик, / где пробегано детство, / постараюсь поверить, / как в отличное средство / от душевных ворчаний, / от сердечных мозолей, / от различных печалей, / не играющих роли (Слаще нет приезжанья...).

ОТМЕННЫЙ
Запах. Я обжигался самой лучшей / ухой, / окуренной костром. А мой / блокнот держал в секрете / отменный запах той ухи, / чтоб родились однажды эти, / с ершиным привкусом / стихи (Блокнот).

ОТРЕЗВЛЯЮЩИЙ
Покой. А разум все ещё стремится / куда-то дальше, далеко, / уже туда – к вершине – к людям... Повремените час, другой, / я знаю, там людей не будет, / там отрезвляющий покой (Вольные сонеты).

ОТЦВЕТШИЙ, –ая
Яблоня. Одичавшая, отцветшая, / потерявшая красу, / как старуха сумасшедшая, / бродит яблоня в лесу («Сторона моя родимая...»).

ОДНОСЛОЖНЫЙ, –ые
Слова. Затем под дерево тревожное / [осень] меня посадит в листопад. И мы лепечем односложные / слова и звуки – невпопад... (Бывало, осень...).

ОХОТНИЧИЙ
Блокнот. И человек обходит лес, / держа ружье наперевес (Из охотничьего блокнота).
Дым.  Лесной, охотничий, зовущий / еловый дым навстречу мне. И что ни шаг – то пахнет гуще, / как будто двигаюсь к весне (Поиски тепла).

ОЧАРОВАТЕЛЬНЫЙ, –ое
Иго. Очаровательное иго – / снеговращенья краткий срок... Читаю небо, точно книгу, / и Божью милость – между строк (Присутствую при снегопаде...).

 

ПАПИРОСНЫЙ
Огонёк. На столбе беспризорный фонарик / огоньком папиросным в ночи (Переулки Перми – деревяшки...).

ПАРОВОЗНЫЙ, –ая
Вой. Паровозным воем овеяны, / к ним, задумчивым, затяжным, / подорожные птицы приклеены (Телеграфные провода).
Пасть. ...Я лучше где-нибудь сгорю, / хоть в паровозной пасти, / но не хочу / встречать зарю / один / в холодном классе (На уроке анатомии).

ПАРТИЗАНСКИЙ, –ая
Дорожка. Вот дорожка партизанская – / подо мхом, как бы – на дне, / как вода артезианская, / притаилась в глубине («Сторона моя родимая...»).

ПЕВУЧИЙ
Я.  Колючий, певучий, живучий, упругий, я просто оттаял – вода на ушах! (Поиски тепла).
Язык.  Наш язык, певучий, вкрадчивый, / с азиатской буквой «Ы» – / то сверкнёт мечтой утраченной, / то расслабится, увы (Русский язык).

ПЕВЧИЙ, –ее
Колёсико.  Вращалось певчее колёсико / в старинной песне, как в дыму… (Старая пластинка).

ПЕСЧАНЫЙ, –ая
Колея. И островерхих сосен проседь, / и писк песчаной колеи... И старец – мыслящий! – Амвросий / ведёт в узилища свои (Оптина Пустынь).

ПЕЧАЛЬНЫЙ, –а, –ы
Дети.  Печальны. Во мне сегодня тихо оттого, / что я увидел, как печальны дети (Ты не сердись...).
Улыбка.  Печальна. И вдруг, печальна и чиста, / как музыка лица, – / улыбка тронула уста / казнимого юнца! (Воспоминание об одной улыбке).

ПЕЧАЛЬ-ТОСКА
 Ресторан. Граненый столик... Человек – ладонь к виску. Хлеб стоит. Немного соли. ...Слушай, сердце, выпьем, что ли, / за его печаль-тоску (Из пятистиший).

ПИСАТЕЛЬСКИЙ
Кабинет. Мой мешок – моя колыбель, / мой писательский кабинет (Спальный мешок).

ПЛАКУЧИЙ, –ая
Коса. А ветер гасит / огненные взмахи. И облепили белые рубахи / тела осиротелые берёз. Наискосок их слёзы, / под откос, / вниз по плакучей / траурной косе... (Горела осень...).

ПЛАМЯ-ЖАР
Но, пронзающий скуку-досаду, / ощущаю в груди уголёк! Ни огня в нём, ни пламени-жара, / отвергает он тяжбу и торг… Он исполнен священного дара / и таит запредельный восторг! (Уголёк).

ПЛЕНЁННЫЙ
Городок. Лежал пленённый городок / под снегом и золой (Воспоминание об одной улыбке).

ПЛЕЧИСТЫЙ
Он (мужик).  В лесу на дереве, молчком, / возник он, точно выстрел. В рубахе красной, босиком, / красивый и плечистый (В лесу на дереве, молчком...).
[Хемингуэй].  Был плечистый. Плечистый был [Хемингуэй], не плешивый, / мудрый, ещё не старый. Был он седой вершиной спящей Килиманджаро (Вольные сонеты).

ПЛЕШИВЫЙ
[Хемингуэй].  Был не плешивый. Плечистый был [Хемингуэй], не плешивый, / мудрый, ещё не старый. Был он седой вершиной спящей Килиманджаро (Вольные сонеты).

ПЛОТИННЫЙ, –ые
Зубья. На родимом глобусе / города и парки, / реки перекушены / зубьями плотинными, / горы перебужены / горными ботинками (Я трясусь в автобусе...).

ПОДАТЛИВЫЙ
Я.  Податливей суки. Боюсь скуки… Боюсь скуки… Я от скуки – могу убить! Я от скуки – податливей суки, / бомбу в руки – / буду бомбить! (Стихи о скуке).

ПОДЛЫЙ
Кругляк.  Просто камень, подлый кругляк, / вылез из-под подошвы, / и вот человек полетел так, / словно он / всеми / брошенный... (Баллада о двух геологах).

ПОДОРОЖНЫЙ, –а, –ые
Грусть. ...Призадумаюсь песенкой, / словно в плаче зайдусь. И рассеется весело / подорожная грусть (Полевые цветы).
Птицы. Паровозным воем овеяны, / к ним, задумчивым, затяжным, / подорожные птицы приклеены (Телеграфные провода).

ПОДСПУДНЫЙ
Зуд. Не писем жду, / а жду предчувствий. Я верю в их подспудный зуд (Не писем жду...).

ПОЖЕЛТЕВШИЙ, –ая
Страница. Забраться в автобус на мокром шоссе / и видеть, / как сонно-задумчивы все <…>А  также увидеть, / как птица-девица / по букве клюет / с пожелтевшей страницы (Вечерний пригородный).

ПОЗДНИЙ, –яя
Весна. ...пара старушек, / лишенная сна, / кукует, что поздняя нынче весна (Вечерний пригородный).

ПОЛЕВОЙ, –ые
Цветы. Говорят, что вы – дикие, / сорняки по обочинам (Полевые цветы).

ПОЛЕЗНЫЙ, –ое
Занятие. Нет полезней. На Западе гадалки, морща лоб, / как будто нет занятия полезней, / затаскивают душу в гороскоп… А русская душа – туда не лезет! (Загадочная русская душа…).

ПОЛНЫЙ
Ветер.   Полный сна. Дрожащий свет забрался в зелень / и заблудился в трёх соснах. Болотный ветер еле-еле / передвигался, полный сна... (Костёр).

ПОЛУЖИВОЙ, –ые
Вечера.  Грозу пророчило удушье, / мозг расслаблявшая жара... Давно пора было нарушить / полуживые вечера (Пейзаж).

ПОЛУЗАРОСШИЙ, –ая
Тропа. Полузаросшею тропою, / вонзаясь в зелень головой, / вгрызаться в синий воздух / с бою / и ликовать, что ты – живой! (Не притворяясь, ем картошку...).

ПОЛУЗНАКОМЫЙ, –ые
Глаза. ...И подошли ко мне в вагоне / полузнакомые глаза (Курьерский поезд).

ПОНУРЫЙ, –ые
Слова. Понурые слова, / нахохленные птицы. Поломана трава, / листва с ветвей стремится (Зачем).

ПОПУТНЫЙ, –ая
Старуха. Спросил у попутной старухи: / мол, где тут деревня была? (Иду коридором сосновым...).

ПОРОЖНИЙ
Ягдташ. В зубах орех лесной двухглавый, / паук пузатый – в волосах. Под мышкой – влажное ружьё, / на поясе – ягдташ порожний... (Из охотничьего блокнота).

 ПОСЛЕДНИЙ, –яя, –ие
Автобус. Я сижу, поджидая последний автобус. На моей остановке – покой, тишина («Я отвык от людей, от нежданных общений»).
Листок. Листок последний на берёзе. Выходит лето из игры. Последний луч бросает в осень / из-за горы, из-за горы (Не плачь ты, осень, безутешно...).
Луч. Там же.
Мгновенья. Вечереет. Выйду на крыльцо и покурю – / молодой последние мгновенья (Заря вечерняя).
Поэма. Когда-нибудь / за кружкой молока / я расскажу последнюю поэму (Неизвестному другу).
Слова. Ещё Россия не сказала / свои последние слова! (Мужик над Волгой).
Снегопад.  Присутствую при снегопаде – / последнем, может быть, в судьбе. Не отвлекайте, Бога ради, / забыть позвольте о себе (Присутствую при снегопаде...).

ПОСЛОЖНЕЙ
Сердечный аппарат.   Посложней расчёта. На Западе гадалки, морща лоб, / как будто нет занятия полезней, / затаскивают душу в гороскоп… А русская душа – туда не лезет! Видать, сердечный этот аппарат / чуть посложней досужего расчёта… (Загадочная русская душа…).

ПОСЛУШНЫЙ, –ая
Собака. Муж-водитель вздохнёт: «Ну и ну…» А жена его охнет: «Однако!» Я на заднем сиденье усну, / как послушная смыслу собака («Я весьма суетливый субъект...»).
Транспорт. Пришли уставшие, / отдав труду свой день. Глаза промыли: / отдыхайте, очи... Послушный транспорт – ноги – / лижет лень, / послушный транспорт / вытянуться хочет (В таёжной будке).

ПОСТОЯННЫЙ, –ы
Небеса. Ко мне опять / вернулось лето! Сколь постоянны небеса... (Ко мне опять вернулось лето!..).

ПОТНЫЙ, –ые
Брёвна.  Потные от тел. Тела, смолистые от пота, / а брёвна, потные от тел (На лесоповале).

ПОТОЧНЫЙ, –ы
Строки.  Поточны. Мои строки поточны, / мои буквы буквальны; / песни, – как бы нарочно, / нарочито нормальны (Мои рифмы – обычны...).

ПРАВИЛЬНЫЙ, –о
Всё.  Правильно. Всё правильно, честно и вкусно. Одно лишь: дотронься – / стена! И нет без пространства / искусства, / без вечности, / бездны / и сна (Он клок деревенского лета...).

ПРАЗДНИЧНЫЙ, –ая
Птица. И снова птица праздничная свищет, / и снова солнце празднество блюдёт! («Миг появленья плоти из-под снега).

ПРАЗДНЫЙ, –ые
Друзья. Уходят праздные друзья, / и начинается мой праздник. Я, как степенная семья, / разогреваю чай на газе (Уходят праздные друзья...).

ПРЕДПОСЛЕДНИЙ
Рейс. ...Заднее сиденье, / тряска до небес! Точно привиденье, / в предпоследний рейс / ты летишь, / просёлочный / голубой рыдван (Я трясусь в автобусе...).

ПРЕДУТРЕННИЙ, –ие
Росы. Я пил предутренние росы, / студёные, как первый снег (Блокнот).

ПРЕЖНИЙ, –яя, –ие
Быт. Тайга хлестала по лицу / меня: / вершила мщенье. И молча / каждому рубцу / я придавал значенье: / вот этот – красно-голубой – / за прежний быт с комфортом... (Месть).
Роль. ...А я живу. Я в той же прежней роли. Я всё такой, / как пять минут назад (Комар).
Силы. Возвращенье из сна – / как сквозь землю на свет из могилы: / рвутся корни, / взрыхляется гибельный прах, / разъезжаются доски, / являются прежние силы, / оттесняются камни / и сохнет лицо на ветрах… (Пробужденье).

ПРЕКРАСНЫЙ, –ая, –ое; –о
Всё. ...Спасибо, Земля, за праздники, / за хлеб и за воду вкусную, / а также – за всё прекрасное, / не названное искусством... (Осина).
Мгновенье.  Прекрасно. ...Но где же ты, лодка? Лишь трепетный след... Прекрасно мгновенье, которого нет! (На лодке моторной по Волге...).
Нева. ...Я иду по прекрасной Неве. Рассветает в моей голове. Одеваются мысли / в слова... И меня понимает / Нева (Я иду по уснувшей Неве...).

ПРЕЛЕСТНЫЙ
Лебедь. А пианист, вертляв и волосат, / летел и плавал лебедем прелестным (Вольные сонеты).

ПРЕЛЬЩАЮЩИЙ
Крик. Слышу, как рушат её [мельницы] жернова / зёрен заморских прельщающий крик. Так, разрыхляя чужие слова, / в муках рождается русский язык (Жернова).

ПРИБРЕЖНЫЙ, –ые
Сосны. Неумолимое, как осень, / не раз ввергавшее в тоску, / там за стеной прибрежных сосен / каталось море по песку (Взгляд на море).

ПРИЗРАЧНЫЙ, –ая
Глобус. Я успел обогнуть этот призрачный глобус, / на котором испил вдохновенье до дна («Я отвык от людей, от нежданных общений»).
Дымка. Сын у вас бродяга, невидимка, / но и вы – как призрачная дымка. Напишите, разгоните тучи, / нам обоим / сразу будет лучше (Письмо из экспедиции).

ПРИЗЫВНЫЙ, –ые
Огни. Заиндевелые олени / тебя везут на край земли. Огни призывные селений / уже не вызвездят вдали (Заиндевелые олени...).

ПРИМЕРНЫЙ
Семьянин. Я, как примерный семьянин, / ложусь на островок дивана... (Уходят праздные друзья...).

ПРИНЦИПИАЛЬНЫЙ
Шофёр.  Был принципиальный. Шофёр со мной не разговаривал, / принципиальный был шофёр (В кабине).

ПРИЯТНЫЙ, –ы
Потери.  Приятны. Порою потери приятны: вокзальны... Живёшь – впопыхах... Но гибель всегда непонятна: / где юность гуляла – там прах (Иду коридором сосновым...).

ПРОДУВНОЙ
Ветер. Кутал спящего, как плед, / продувной тоннельный вихорь («Человек уснул в метро...»).

ПРОЗРАЧНЫЙ, –ая
Мелодия. Плыла мелодия прозрачная, / не потревожив городок (Старая пластинка).
Ручка. День гаснет... Я пишу слова. Успеть бы! Длинновато слово «здравствуй!». В прозрачной ручке иссякает паста: / на сколько слов осталось вещества? (Грустная повесть).

ПРОНЫРЛИВЫЙ
Гаврош. Война меня кормила из помойки, / пороешься – и что-нибудь найдешь. Как серенькая мышка-землеройка, / как некогда пронырливый Гаврош (Детство моё).

ПРОСЁЛОЧНЫЙ
Рыдван. ...Заднее сиденье, / тряска до небес! Точно привиденье, / в предпоследний рейс / ты летишь, / просёлочный / голубой рыдван (Я трясусь в автобусе...).

ПРОСТОЙ, –ая
Паук. Простой паук чудесно / исполнит паутину. А гений неизвестный / сожжёт свою картину (На море лепит ветер...).
Песня. Мои строки поточны, / мои буквы буквальны; / песни, – как бы нарочно, / нарочито нормальны. Потому что стихия – / та же песня простая. Потому что стихи я / не пишу, а рождаю (Мои рифмы – обычны...).

ПРОСТУЖЕННЫЙ, –ая
Тайга. Тайга простуженная стонет, / а снег всё валит, всё хоронит / голубоватый шар земной (Из пятистиший).

ПРОХЛАДНЫЙ, –ая
Рука. Он друзей вспоминал… Трогал шрамы рукою прохладной. Снова Карбышев снился, – / опять ледяной и громадный (Баллада о старом генерале).

ПРОШЛЫЙ
Раз. Деревянная клюнет птица – / баба сделает реверанс. ...И начну опять веселиться, / точно в юности, в прошлый раз (Журавль-колодец).
Товарищ.  Тайга хлестала по лицу / меня: / вершила мщенье. И молча / каждому рубцу / я придавал значенье: <…> на лбу, – / за скверный вкус; / тот – за подбор оплошный, / где / что ни друг – нахальный трус, / что ни товарищ – прошлый... (Месть).

ПТИЦА-ДЕВИЦА
 Забраться в автобус на мокром шоссе / и видеть, / как сонно-задумчивы все <…>А  также увидеть, / как птица-девица / по букве клюет / с пожелтевшей страницы (Вечерний пригородный).

ПТИЦА-СИНИЦА
 У бабки в костлявой охапке / клетка с птицей-синицей (Подружки).

ПТИЧИЙ, ья, –ье, –ьи
Крик. Колокола – как птичий крик. Не хруст, / а грусть металла (Е. С. Вишневской).
Перо. Запоминаю лес, где я с утра / с кошёлкою грибною пропадаю. Запоминаю птичьего пера / сияние... И эту птичью стаю, / что на ветвях повисла, как плоды (Запоминаю лес, где я с утра...).
Плачи. В серый вечер дождевой / тихо льются птичьи плачи / над моею головой... (В серый вечер дождевой...).
Силы. Гусь выбился из птичьих сил, / и с горя гусь заголосил (Дикие гуси).
Стая. Запоминаю лес, где я с утра....

ПУДОВЫЙ
Ужин. Я спину деревом утюжу, / я брею хвойные стволы. Затем большой, пудовый ужин / пилю зубами в две пилы (На лесоповале).

ПУЗАТЫЙ
Паук. В зубах орех лесной двухглавый, / паук пузатый – в волосах. Под мышкой – влажное ружьё, / на поясе – ягдташ порожний... (Из охотничьего блокнота).

ПУСТОЙ, –ая, –ые; –а
Деревня. В пустой деревне, в брошенной избе, / где нету лампы (свечку съели мыши), / успеть бы засветло, / покуда сердце слышит, / поведать сокровенное тебе... (Грустная повесть).
Диваны. ...Однажды я спал в этом парке. Забились под землю фонтаны, / лежали в пыли контрамарки, / сидели пустые диваны (Петергофский праздник).
Дом.  А женщина тащится к дому – / к немому, глухому, пустому... (Прощается женщина с мужем...).
Душа.  Пуста. Ещё бы раз влюбиться до удушья, / до взрыва сердца. И окостенеть. / Душа пуста, как высохшая лужа (Ещё бы раз влюбиться до удушья...).
Класс.  Пуст. Ночами пуст и тёмен класс / и жутко одинаков. Но у скелета нету глаз, / ему нельзя поплакать (На уроке анатомии).

ПУСТОТЕЛЫЙ
Рот.  Пустотел. Свело ревматически руки, Беззуб, пустотел его рот. Ну, что старику до науки, / что-де / осчастливит народ... (Душа человеческая).

ПУСТЫННЫЙ, –ы
Долины.  Пустынны. Пустынны голые долины. Ни стебелька, ни колоска… (Не плачь ты, осень, безутешно...).

ПУСТЯКОВЫЙ
Значок. Ты полюбишь меня. Это будет в дожди; / ленинградский асфальт / отразит фонари / и тебя / с пустяковым значком на груди (Ты полюбишь меня...).

ПЫЛЬНЫЙ, –ые
Ветки. А к нам тянулись ветки пыльные, / поодаль / вспять / текла трава... (В кабине).

ПЫШНЫЙ, –ая
Халупа. Но берёза / бывает невестой. Нет ей дела / до пышной халупы, / что пропахла гороховым супом, / что трещит от тепла и картошки... Не берёза, а радость / на ножке! (Посмотрите на эту берёзу...).

ПЬЯНЫЙ
Я.  Был пьян (пространствами). Не Обломов, имевший Степана / и широкий, как Волга, диван – / посещал я моря и вулканы, / был пространствами вскормлен и пьян! (Уголёк).

 

РАЗДЕТЫЙ, –ое
Сердце.  Я серьёзен. Я камень. Я всё перетрогал и взвесил. И всего тяжелее – раздетое сердце моё (Разорву воротник...).

РАЗНОВЕЛИКИЙ, –ие
Треухи. Вокруг огня – толпа в фуфайках, / в разновеликих треухах (Поиски тепла).

РАЗУМНЫЙ
Ты.  Разумен. И ты дремучий, и я – дремучий. Ты так разумен, я так смышлён («И ты дремучий, и я – дремучий...»).

РАКЕТНЫЙ, –ая
Вспышка. Генерал захворал. Он горел, как ракетная вспышка / над долиной, над долей… (Баллада о старом генерале).

РАКИТОВЫЙ
Куст. Я лежу под кустом, / не убитый, не раненый. Куст ракитовый – / дом, / только формы неправильной (Я лежу под кустом...).

РАНЕНЫЙ
Я.   Лежу не раненый. Я лежу под кустом, / не убитый, не раненый. Куст ракитовый – / дом, / только формы неправильной (Я лежу под кустом...).

РАСКАЛЁННЫЙ, –ая, –ые
Глаза.  Я на солнце смотрю раскалёнными, злыми глазами, / а затем закрываю глаза на железный засов (Разорву воротник...).
Крыша. Над раскалённой нашей крышей / тряхнуло так, / что пыль с берёз! (Пейзаж).

РАСКОСОБОЧЕННЫЙ, –ые
Срубы. А листья – жёлтые, как зубы. Вперяет осень дряхлый взгляд / в раскособоченные срубы. И пляшут северные губы  / осеннелицых якутят (Из пятистиший).

РАСТЕРЯННЫЙ
Воробей. В двух шагах растерянный / воробей возник (К осени).

РАСХЛЕСТНУВШИЙСЯ
Простор.  Он просто вышел на бугор, / он просто вынес злые очи / на расхлестнувшийся простор / и вот стоит... (Мужик над Волгой).

РВАНЫЙ, –ые
Небеса. Канавы им были – диванами. Гостиницей были – леса. Над ними лохматились рваные, / пробитые сплошь небеса (Беженцы).

РЕБЯЧИЙ, –ьи
Лица. Как будто тридцать голубят, / сидят ребячьи лица (На уроке анатомии).

РЕДЕНЬКИЙ
Дождь.  Был реденький. А как пошли затем дожди! Сперва был реденький, / беззубый, / затем бочком прошёл – / косой, / и вдруг такой ударил грубый, / то стенкою, / то полосой, / а то – как будто многоногий, / устойчивый, стоячий дождь... (Пейзаж).

РЕДКИЙ, –и
Крупинки.  Редки. Бабка крупки щепотку / в клетку – / крупинки редки... А птица тоскливую нотку / взамен возвратит из клетки... (Подружки).

РЕЧНОЙ, –ая
Девушка. Вижу ивушку-печаль, / эту девушку речную / ночью к ветру я ревную, / ветру ивушку не жаль... (В эти светлые часы...).

РЖАВЫЙ, –ые
Канавы. Рыжие осины, / ржавые канавы. Дождик из резины / тянется на травы (Утро голубое...).
Шестьдесят [лет]. Только проекты. И только воздушные замки. Каждой весной зарастает надеждою сад. Разве пристойно поэту / сонетами шамкать / в ржавые, злые свои / шестьдесят? (Вольные сонеты).

РЖАНОЙ, –ая
Борода. Вал рокотал, и вибрировал пол. Мельник – ржаная торчком борода – / белый, как дух, восходил на престол (Жернова).

РИТМИЧЕСКИЙ, –ая
Речь. Разговорились. Пели песни. Вели ритмическую речь (Курьерский поезд).

РИФМОВАННЫЙ, –ые
Звуки. А вы, читающий взахлеб / свои рифмованные звуки, / зачем наморщили свой лоб – / как бы в смертельный час разлуки? («Сегодня я – не на вине...»).

РОБКИЙ, –ая
Ложь. Землетрясение души – / тревога... Где твои начала? Не в зарожденье робкой лжи, / а в том, как женщина – молчала... (Тревога позже родилась...).
Нить. Послушай-ка, парень, / ведь кто-то поёт. Как будто воробышек / пьёт у крыльца... Непрочная, робкая / нить / без конца (Послушайте, дядя....).

РОДИМЫЙ, –ая
Глобус. На родимом глобусе / города и парки, / реки перекушены / зубьями плотинными, / горы перебужены / горными ботинками (Я трясусь в автобусе...).
Городок. Городок родимый детства – Порхов! Псковщина. Война. С чёрной смертушкой соседство, / и Шелонь-река темна (Порхов).
Сторона. Сторона моя родимая, / что молчишь, едва жива? Вот избушка нелюдимая – / из ушей растёт трава («Сторона моя родимая...»).

РОДНОЙ, –ая, –ое
Горбово. Иду коридором сосновым. То хутор мелькнёт, то село. А наше родное Горбово / фугасное время смело (Иду коридором сосновым...).
Земля. Не притяженью вслед / листва стремится с веток – / а чтоб к родной земле / прижаться напоследок (Зачем).
Цвет. Вот, правда, есть одно победа / (досталась в маленьком бою): / глядят глаза / родного цвета / всё ещё / в сторону мою... (Не писем жду...).
Чулан. У меня в чулане журналы / разных дат и разного нюха (Родной чулан).
Я.    Являюсь родным. А я ведь кому-то являюсь родным, / какие-то руки без рук моих хилы, / кому-то нужны мои нервы и жилы, / кому-то мой разум необходим, / пожизненно в ком-то я / неизгладим! (В лодке).

РОЗОВЫЙ, –ая
Вечер.   Тише, дети, тише, взрослые, / на закате вечер розовый (Тише, дети, тише, взрослые...).
Красота. Я от скуки / кровь твою выпью, / девочка, / розовая красота! (Стихи о скуке).

РОСНЫЙ, –ая
Капля. Берёзовые убегания, / и тихое житьё гриба, / и в каждой клеточке – дыхание, / дыхание и плюс – борьба; за каплю росную пупырышком,/ за продвижение корня, / за уносящиеся крылышки / от неподвижного меня... (Роща).

РОССИЙСКИЙ, –ие
Дали. ...Дали клубятся, / российские дали (Ходит луна по уснувшим вулканам...).

РУМЯНЫЙ
Хлебец. Посмотрите на эту берёзу, / на её безобразную позу. Как стоит она лихо, / дурнушка! Рядом с ней процветает избушка. Точно хлебец румяный – / строенье (Посмотрите на эту берёзу...).
Экскурсовод. Экскурсовод румяный сник. Притих. Его не стало (Е. С. Вишневской).

РУССКИЙ, –ая, –ие
Дух. Здесь русский дух, здесь смыслом пахнет! Здесь – черви мы, здесь – боги мы (Оптина Пустынь).
Душа. «Загадочная русская душа…» Какая чушь! Она открыта – настежь / и для веселья, / и для мятежа, / и для молчанья гордого в ненастье (Загадочная русская душа…).
Печь. И пыхтит, сотрясая избушку, / богатырская русская печь (Вольные сонеты).
Птица. Подойдут бабёнки, толкуя, / нагребут в ведёрко водицы... Потому-то я и ликую, / что журавль – русская птица (Журавль-колодец).
Сапоги. Потом наткнулся на спираль гордыни, / на пыл греховный в / русских сапогах. И вдруг узрел неясное поныне, / волшебное свечение в мозгах! (Под микроскопом).
Телега. Благословенна русская телега, её скрипенье, вторгшееся в лес («Миг появленья плоти из-под снега).
Царевна. Сейчас бы попасть на деревню, / увидеть бы лошадь и снег. Опробовать дым её древний, / понравиться русской царевне / и распрощаться – навек... (Из якутских пятистиший).
Язык. Слышу, как рушат её [мельницы] жернова / зёрен заморских прельщающий крик. Так, разрыхляя чужие слова, / в муках рождается русский язык (Жернова).

РЫЖИЙ, –ая, –ие
Волос. ...А у пилота волос рыжий, / такой суровый паренёк. Надел наушники и слышит, / а что он слышит – невдомёк (Наш самолётик еле дышит...).
Дорога. И рыжую дорогу в гуще трав, / и девушку, шагающую спешно... Запоминаю. Истово. Стремглав! Поскольку расставанье неизбежно (Запоминаю лес, где я с утра...).
Осины. Рыжие осины, / ржавые канавы. Дождик из резины / тянется на травы (Утро голубое...).
Песок.  Был рыжий. Песок был / холодный и рыжий, / вокруг было / ветрено-гулко (Песок был холодный и рыжий...).

 

СВЕЖЕВОЗВЕДЁННЫЙ, –ые
Стены. Свежевозведённых голых стен / не боюсь. Жалею, что – безлюдны (Голые стены).

СВЕЖИЙ, –ая, –ие
Лужи. Дома стояли в свежих лужах, / расталкивались / створки рам (Пейзаж).
Морщины. Трещит моя душа. Как перекрытья, / горят и настроенья, / и событья. И здание моё – / всё бронзовей. И две морщины свежих – / меж бровей... (Горела осень...).
Стружка.   Пахнет стрелочник свежею стружкой, / как телега, скрипит его речь (Вольные сонеты).

СВЕРКАЮЩИЙ
День. На лодке моторной по Волге одна / летала, / в сверкающий день влюблена. Забрызгано платье, / взметнулась коса, / и словно поют – голубые глаза (На лодке моторной по Волге...).

СВЕТЛЫЙ, –ая, -ые; –а
Ангел. ...То, как светлый ангел реет, / то, как буря, входит в раж. Но... заплачет и – пригреет, / и – Вселенную отдашь! (Соловей на ветке свистнет...).
Водочка. А когда, сгорев в горниле, / почернеют мои дни, / мне на холмик надмогильный / светлой водочки плесни! («Шрамы, ссадины на теле...»).
Дни. Самые светлые. Сколько раз ещё от Родины / я останусь без ума. Сколько раз она рассеет мне / ветром благостным тоску... Сколько дней проротозеено / самых светлых на веку (Городу Порхову).
Думы. Человек рожден с головушкой / не для склок. Для светлых дум. Только что уж там, / чего уж там – / поднимать по-бабьи шум (За рекой остатки песенки...).
Церковь.  Светла. Душа ещё жива, / цела – не извели, / как церковь Покрова / над водами Нерли. Парящая, светла, / хотя в воде мазут. Грань каждого угла / ясна, как Божий Суд (Душа ещё жива).
Часы. В эти светлые часы, / в это утро синих песен / чей-то голос был чудесен / вслед полёту стрекозы (В эти светлые часы...).
 Сделаться светлей. Под тенистою маслиной, / на пороге дивных дней / видеть солнечного Сына – / и не сделаться светлей? (Очевидец).

СВЯТОЙ, –ое, –ые
Всё. Какое счастье быть / непройденным, / быть – возрождённым! Чтоб весной / встать мудрой осенью / над родиной, / над всем святым / и над собой... (Бывало, осень...).
Холмы. Если б мы и впрямь любили, – / на святых холмах Москвы / не росло бы столько пыли, / столько всякой трын-травы (Любителям России).

СВЯЩЕННЫЙ, –ая; –о
Всё.  Священно. ...Торжественно обрушился сапог / с дощатых нар, / оберегавший ногу. Здесь всё священно. Человек есть бог! И эти нары – часть его чертога (В таёжной будке).
Дар. Но, пронзающий скуку-досаду, / ощущаю в груди уголёк! Ни огня в нём, ни пламени-жара, / отвергает он тяжбу и торг… Он исполнен священного дара / и таит запредельный восторг! (Уголёк).
Пища. А когда я устану ходит по земле, / разведу я в пути костерок. На бревне или пне, как на званом столе, / разложу я священную пищу дорог (Вольные сонеты).

СЕВЕРНЫЙ, –ое, –ые
Губы. А листья – жёлтые, как зубы. Вперяет осень дряхлый взгляд / в раскособоченные срубы. И пляшут северные губы / осеннелицых якутят (Из пятистиший).
Сияние. Вот я встал... В переплетенье льдин, / в северном сиянии... Один (Вольные сонеты).

СЕДОЙ, –ая, –ые
Вершина. Плечистый был [Хемингуэй], не плешивый, / мудрый, ещё не старый. Был он седой вершиной спящей Килиманджаро (Вольные сонеты).
Головушка. ...на плечо молодого соседа склонится седая головушка деда (Вечерний пригородный).
Горы. Убили снежного барана. <…> Седые горы ночь не спали, / оплакивая тварь свою (Тризна).
Изваянья. На море / лепит ветер / седые изваянья (На море лепит ветер...).
Старина. Возвращенье из сна, / как со дна Средиземного моря: / из рассола событий, / сквозь толщу «седой старины»… (Пробужденье).
Стволы. Послушайте, дядя, / ведь кто-то поёт. Как будто сквозь садик / пушинка плывёт. Плывёт, огибая / седые стволы, / подкопы копая / в глухие углы (Послушайте, дядя....).

СЕЛЬСКИЙ, –ая
Церквушка. Я видел извержение восторга / в церквушке сельской – возле алтаря. А также изверженье возле морга / напрасных слёз – при свете фонаря («Я видел извержения вулканов...»).

СЕРДЕЧНЫЙ, –ая
Аппарат. На Западе гадалки, морща лоб, / как будто нет занятия полезней, / затаскивают душу в гороскоп… А русская душа – туда не лезет! Видать, сердечный этот аппарат / чуть посложней досужего расчёта… (Загадочная русская душа…).
Мозоль. И в какой-нибудь скверик, / где пробегано детство, / постараюсь поверить, / как в отличное средство / от душевных ворчаний, / от сердечных мозолей, / от различных печалей, / не играющих роли (Слаще нет приезжанья...).

СЕРЕНЬКИЙ, –ая
Мышка-землеройка. Война меня кормила из помойки, / пороешься – и что-нибудь найдешь. Как серенькая мышка-землеройка, / как некогда пронырливый Гаврош (Детство моё).

СЕРЫЙ, –ая, –ые;–а
Валун. Наверно, я задуман был иначе: / лохматым кедром, серым валуном, – / не человеком... («Миг появленья плоти из-под снега).
Вечер. В серый вечер дождевой / тихо льются птичьи плачи / над моею головой... (В серый вечер дождевой...).
Гладь. И ни души над серой гладью, / лишь только тянет от неё жестоким ветром неоглядья... И так желанно – забытье! (Взгляд на море).
Глаза. Ходит умница по городу, / носит серые глаза, / ходит лёгкая и гордая, / словно горная коза... (Ходит умница по городу...).
Камушек. ...серый камушек в пыли... Вот ведь чудо-то какое / вырастает из земли (Здравствуй, бабушка-старушка...).
Невка. На Васильевский остров, / дождевой и ветрящий, / проведёт меня мостик, / в серой Невке стоящий (Слаще нет приезжанья...).
Сетка. День растаял, словно сахар, / в серой сетке дождевой (День растаял, словно сахар...).
Спинка. Офицерик твой, мышь полевая, / спинку серую выгнул дугой.  Ничего-то он, глупый, не знает, / даже то, что он – вовсе другой…  (На танцах).

СЕРЬЁЗНЫЙ
Я.  Серьёзен. Я серьёзен. Я камень. Я всё перетрогал и взвесил. И всего тяжелее – раздетое сердце моё (Разорву воротник...).

СИВЫЙ
Мерин. И вновь мужик бушует кнутовищем, / а сивый мерин ухом не ведёт («Миг появленья плоти из-под снега).

СИЗЫЙ, –ые
Волны. Рукой ударяла по сизым волнам, / она улыбалась и солнцу, и нам (На лодке моторной по Волге...).

СИЛЬНЫЙ
Я.  Хочу являться сильным. ...ты смени отчаянье на грусть... А когда печаль заменишь – снами, / я хочу являться молодым, / сильным, бородатым и поющим, / с незнакомым голосом густым, / на далёком севере живущим (Вольные сонеты).

СИНИЙ, –яя, –ие; –е
Воздух. Полузаросшею тропою, / вонзаясь в зелень головой, / вгрызаться в синий воздух / с бою / и ликовать, что ты – живой! (Не притворяясь, ем картошку...).
Дорога. Меня чарует / синяя дорога, / её асфальт / в блуждающем дожде, / и встречный взгляд / рябины у порога, / и журавлиный угол / в высоте... (Переодела ясная погода...).
Ленинград. ...в рюкзаке тяжёлые стихи / про тоску о синем Ленинграде, / про болотом вскормленные мхи / и, конечно (признак всех живущих), / про любовь – про этот сад души (Выхожу из леса, как разбойник...).
Море.  До синя. А Волга пахнет расставаньем / и Русью пахнет... И она / в глаза веснушчатого Вани / до синя моря влюблена (Над Волгой).
Муха. У меня в чулане жужжала / постоянно – синяя муха (Родной чулан).
Небеса.  Синей. Неужели тебе не понятно: / там от века – синей небеса! («В атмосфере дремучей, объёмной...»).
Песни.  В эти светлые часы, / в это утро синих песен / чей-то голос был чудесен / вслед полёту стрекозы (В эти светлые часы...).
Я.  Делаюсь синим. Я от скуки – делаюсь синим. Скука… скука… Скука – наркоз! (Стихи о скуке).
Ящик. Не ходите, мама, нынче в гости, / напишите, / в синий ящик бросьте (Письмо из экспедиции).

СИНЬ-ВОДИЦА
 И клюет себе синь-водицу, / и топорщится, / в небо глядя. На вершину его – птица / несмышлёная сядет (Журавль-колодец).

СИПЛЫЙ, –ое
Дыханье. А шум иглы – дыханье сиплое / тех лет благих… И вспомнил я: / так пела женщина красивая – / тревога давняя моя (Старая пластинка).

СКВЕРНЫЙ
Вкус. Тайга хлестала по лицу / меня: / вершила мщенье. И молча / каждому рубцу / я придавал значенье: <…> на лбу, – / за скверный вкус; / тот – за подбор оплошный, / где / что ни друг – нахальный трус, / что ни товарищ – прошлый... (Месть).

СКОЛЬЗЯЩИЙ, –ие
Взгляды. И всё реже, / мягче и реже / вспоминаю тех, / что любил, / чьи пороги выстелил лаской, / чьи ловил скользящие взгляды (Рыбалка).

СКРОМНЫЙ
Жаворонок. Жаворонок щуплый ненароком / бросил в уши кругленькие звуки, / вертолётиком повис он над дорогой, / всю окрестностью звуками остукал... Сахалинский жаворонок скромный, / обронивший трель голосовую... (Жаворонок).

СКРЮЧЕННЫЙ, –ые
Ладони. Хватаю за волосы осень, / за влажно-рыжую косу. Зачем пришла, когда не просят, / зачем шатаешься в лесу? Рванул и прядь её несу / на мокрых скрюченных ладонях, / и кто-то плачет или стонет... (Семистишия).

СКУКА-ДОСАДА
 А сегодня забился в мансарду / и смотрю не в окно – в потолок… Но, пронзающий скуку-досаду, / ощущаю в груди уголёк! (Уголёк).

СЛАДКИЙ, –ая, –ое; –а
Ложь. А если нет… Тогда надеть галоши, Найти в саду холодную скамью… Какой мечтой, какою сладкой ложью / сманили годы молодость мою? (Ещё бы раз влюбиться до удушья...).
Приезжанье.  Слаще нет. Слаще нет приезжанья / из чужого в родное (Слаще нет приезжанья...).
Радость (встречи).  Сладка. Я встречу утро как бродяга, / и радость встречи так сладка! И солнце старенькому флагу / протянет луч издалека (В ночном лесу тропа на ощупь...).

СЛЕПОЙ, –ая, –ые
Лава.  Я видел извержение кровавой / слепой и гневной лавы – на войне. Как будто не хватало людям славы / и рвения – на службе сатане… («Я видел извержения вулканов...»).
Мозг. Тайга хлестала по лицу / меня: / вершила мщенье. И молча / каждому рубцу / я придавал значенье: / вот этот – красно-голубой – / за прежний быт с комфортом, / за частый сон, / за мозг слепой, / за мозг, / как воздух спёртый... (Месть).
Окно.  Слепо. Моё окно темно и слепо. И я крошу карандаши! Я создаю второе небо / в пространствах собственной души! (Небо).
Полёт. Нет ничего на этом берегу. Зато на том – ромашки на лугу, / душистый стог, сторожка лесника, / слепой полёт ночного ветерка (Нет ничего на этом берегу...).
Совесть. ...Плачут реки, стонут пашни, / камни храмов вопиют. И слепую совесть нашу / хамы под руки ведут (Любителям России).
Сорок лет. В её тоскливое оконце / едва просачивался свет, – / так мало требовали солнца / её слепые сорок лет (Старая дева).

СМЕРТНЫЙ, –о
Всё.  Смертно. Карнавальное солнце, ты – маска? Начинается новая пляска: / пляшут маски лесов и букашек, / всё красиво, всё смертно, всё пляшет! (Новое лето).
Час. Причал у смертных / одинаков, / не одинаков смертный час (Попробуй опиши усталость...).

СМЕШНОЙ, –ая, –ые
Комплекция. Земля, а как твое лежанье? Тебе тепло? А муравей, / когда наступит отдыханье / смешной комплекции твоей? (Поле).
Собачки. Скрипели их тяжкие тачки, / их клячи неслись под откос. И только смешные собачки / людей охраняли всерьёз (Беженцы).

СМОЛИСТЫЙ, –ые
Слова.  Кружись метелью, голова, / покройтесь иглами, ручищи! Мои смолистые слова / да будут яростней и чище! (Вольные сонеты).
Тела.  Смолистые от пота. Тела, смолистые от пота, / а брёвна, потные от тел (На лесоповале).

СМУГЛОЛИЦЫЙ, –ая
Ты.  Рождена смуглолицей. Ты рождена ночною птицей – / глазастой, / храброй, / смуглолицей (Ты рождена ночною птицей...).

СМЫШЛЁНЫЙ
Я.  Смышлён. И ты дремучий, и я – дремучий. Ты так разумен, я так смышлён («И ты дремучий, и я – дремучий...»).

СНЕЖНЫЙ, –ая, –ые
Белизна. И  станут мысли снежной белизны / освобождённо двигаться в эфире (Неизвестному другу).
Дороги. Накопилась уйма нежности. Помогите донести, / расплести дороги снежные, / размотать мои пути – до неё... До вечной свежести (Семистишия).
Москва. И снежною Москвою с ним вдвоём / в гостиницу, / что в здании высоком... (Какой заморыш этот гитарист...).

СНОГСШИБАТЕЛЬНЫЙ, –ые
Клёши. Мы пошили сногсшибательные клёши, / надышались из нерусской сигареты... (Ботинки).

СОБСТВЕННЫЙ, –ая
Душа. Моё окно темно и слепо. И я крошу карандаши! Я создаю второе небо / в пространствах собственной души! (Небо).
Мама. Меня теряла / собственная мама, / а находила – Родина моя (Ребёнком на ногах дугообразных...).

СОВЕТСКИЙ, –ая
Русь. Я буду стрелять, если в выстреле сущность, / с улыбкой умру за Советскую Русь (Из семистиший).

СОВРЕМЕННЫЙ
Дождь. Был современен. Всю ночь барабанило в крышу. Был дождь современен насквозь! Казалось, что двигатель дышит, / вращая гигантскую ось (Всю ночь барабанило в крышу...).

СОЗВУЧНЫЙ, –ые
Миры. Стойте, люди! Можете спокойно / выплывать из дома на крыльцо. Я не съем. Я пахну земляникой, / и смолой, и сыростью коры. Не смывайся, бабушка, взгляни-ка, / может, мы – созвучные миры (Выхожу из леса, как разбойник...).

СОЛЁНЫЙ
Дождь.  Я – победитель, / я – не раб, / но дождь с лица – / солёный (Е. С. Вишневской).

СОЛИДНЫЙ
Пост. Напомни русскому о поле, / о двух берёзах у пруда. Очнётся он от важной роли / и от солидного поста / и маханёт туда... в места, / где в васильках его начало. Где все, что делалось, – звучало (Два семистишия).

СОЛНЕЧНЫЙ, –ая
Ночь. Всю ночь призывно пели птицы. А ночь была белым-бела (Солнечная ночь).
Сын. Под тенистою маслиной, / на пороге дивных дней / видеть солнечного Сына – / и не сделаться светлей? (Очевидец).

СОННО-ЗАДУМЧИВЫЙ, –ы
Все.  Сонно-задумчивы. Забраться в автобус на мокром шоссе / и видеть, / как сонно-задумчивы все (Вечерний пригородный).

СОННО-ТОСКЛИВЫЙ, –ы
Ивы.  Сонно-тоскливы. Вот они ивы – / сонно-тоскливы. Вот они липы – / бывшие глыбы, / бывшие тучи / зелени, сучьев (Только не надо ветра и града...).

СОННЫЙ, –ая, –ые
Гитара.  Кто-то молча на сонной гитаре / запоздалую песню бренчит (Переулки Перми – деревяшки...).
Глаза. За рекой / остатки песенки / жмурят сонные глаза. Всё уснуло. Смотрит весело / в воду / лунная краса (За рекой остатки песенки...).
Поля. Превратиться в мелкий дождик, / зарядить на много дней... И на город толстокожий / тихо падать меж огней. Или трогать гриву леса, / еле листья шевеля, / или нежностью небесной / гладить сонные поля (Превратиться в мелкий дождик...).
Свет.  Поплывёт, наверно, скоро / сонный свет вокруг избушки... (По ночам хрустят суставы...).

СОПЛИВЫЙ, –ая
Она (берёза).   Посмотрите на эту берёзу, / на её безобразную позу. Как стоит она лихо, / дурнушка! Рядом с ней процветает избушка. Точно хлебец румяный – / строенье. А берёза само неуменье / красоваться. И шея кривая.  А на фоне того каравая / ей и вовсе, сопливой, / не место (Посмотрите на эту берёзу...).

СОСНОВЫЙ
Коридор. Иду коридором сосновым. То хутор мелькнёт, то село. А наше родное Горбово / фугасное время смело (Иду коридором сосновым...).

СОЧНЫЙ, –ые
Стебли. Мой сон разметало, что волны! Лежал я, как крейсер на дне. И сочные стебли из молний / всю ночь колыхались в окне! (Всю ночь барабанило в крышу...).

СПАЛЬНЫЙ
Мешок. Он набит клочками поэм, / он прошит узорами строк (Спальный мешок).

СПЁРТЫЙ
Воздух. Тайга хлестала по лицу / меня: / вершила мщенье. И молча / каждому рубцу / я придавал значенье: / вот этот – красно-голубой – / за прежний быт с комфортом, / за частый сон, / за мозг слепой, / за мозг, / как воздух спёртый... (Месть).

СПИРАЛЕВИДНЫЙ, –ая
Пыль. Молчит шофёр. Дорога в рытвинах. Молчит, чумазый. Ну и пусть. За нами пыль спиралевидная / встаёт и стелется, / как грусть... (В кабине).

СПЛОШНОЙ, –ая
Скорость. Но главное – то был курьерский! Сплошная скорость, / бег сквозь век... (Курьерский поезд).
Усталость. На нём и волос не осталось, / понятие цвета лица / сменила сплошная / усталость – предтеча земного конца (Душа человеческая).

СПОКОЙНЫЙ, –ые
Рты. И пена, и пар из окошка наружу. Мерцает стекло переполненных кружек, / и ласково льётся и неторопливо / в спокойные рты подогретое пиво (Поиски тепла).

СПРАВЕДЛИВЫЙ
Медведь.   Он лапою греб, как совковой лопатой, / а я – человек, / приспособленный к ложке... Медведь!.. А какой справедливый / в дележке... (Рубины малины в кустах у дороги...).

СПЯЩИЙ, –ая, –ее
Вершина. Плечистый был [Хемингуэй], не плешивый, / мудрый, ещё не старый. Был он седой вершиной спящей Килиманджаро (Вольные сонеты).
Небо. На пристань флаг надет, а пристань / как будто дышит: / вверх и вниз... И небо спящее ребристо / от облаков, подперших ввысь (В ночном лесу тропа на ощупь...).

СТАЛЬНОЙ, –ая, –ые
Пружина. А душа, как стальная пружина: / не опомнишься – грудь разорвёт! («В атмосфере дремучей, объёмной...»).
Челюсти. Присядь, покуда я стою, / защёлкни челюсти стальные… Тебе я песенку спою/ про те «фонарики ночные»... (Ода смерти).

СТАРАТЕЛЬНЫЙ
Зверёк. Наш самолётик еле дышит, / такой старательный зверёк. То круг таинственный опишет, / то перейдёт на кувырок (Наш самолётик еле дышит...).

СТАРЕНЬКИЙ
Флаг. Я встречу утро как бродяга, / и радость встречи так сладка! И солнце старенькому флагу / протянет луч издалека (В ночном лесу тропа на ощупь...).

СТАРЕЦ-ЗАТОЧНИК
 Сижу в окружении ночи, / читаю в себе письмена, / как будто я старец-заточник / и нет в моей келье окна («Лампада над книгой потухла...»).

СТАРИННЫЙ, –ая
Крепость. Со стены старинной крепости / я гляжу на городок (Городу Порхову).
Песня. Вращалось певчее колёсико / в старинной песне, как в дыму… (Старая пластинка).

СТАРШИЙ
Друг. А нынче осень – друг задумчивый, / и, очень важно, – / старший друг (Бывало, осень...).

СТАРЫЙ, –ая
Генерал. Генерал захворал. Он горел, как ракетная вспышка / над долиной, над долей… (Баллада о старом генерале).
Диск. Вращался старый диск, и голос вкрадчивый / был как засушенный цветок (Старая пластинка).
Кожа. Ещё бы раз – щемящий лёт крыла! Чтоб от восторга перья обгорели, / чтоб с тела кожа старая сползла (Ещё бы раз влюбиться до удушья...).
Мельница. ...Мне и тогда, и нередко теперь / мнится под грохот весенней воды: / старая мельница – сумрачный зверь – / всё ещё дышит, свершая труды (Жернова).
Мозоль. В сапоге скулит печально, / ноет / старая мозоль (Ночь. Тропа...).
Пластинка. В заглавии стихотворения «Старая пластинка».
Тарантасик. Меж камней / и меж орясин / пробираюсь молча я, / словно старый тарантасик / на ухабах бытия (Ночь. Тропа...).
Меж камней / и меж орясин / пробираюсь молча я, / словно старый тарантасик / на ухабах бытия. Там же.
Трава. Меня чарует / синяя дорога, <…> И школьники, / уже не просто – дети, / и старая, уставшая / трава... (Переодела ясная погода...).
[Хемингуэй].   Был не старый. Плечистый был [Хемингуэй], не плешивый, / мудрый, ещё не старый. Был он седой вершиной спящей Килиманджаро (Вольные сонеты).

СТЕКЛЯШКА-ВИТРИНА
 Хотелось прижаться к стелкяшке-витрине, / кататься с детишками с горки и с гор... (Поиски тепла).

СТЕПЕННЫЙ, –ая
Семья. Уходят праздные друзья, / и начинается мой праздник. Я, как степенная семья, / разогреваю чай на газе (Уходят праздные друзья...).

СТЕРИЛЬНЫЙ, –ые
Системы. Возвращенье из сна, / как из мира, где зиждутся звёзды: / из гигантских пустот, / из стерильных систем... (Пробужденье).

СТОЯЧИЙ
Дождь.  А как пошли затем дожди! Сперва был реденький, / беззубый, / затем бочком прошёл – / косой, / и вдруг такой ударил грубый, / то стенкою, / то полосой, / а то – как будто многоногий, / устойчивый, стоячий дождь... (Пейзаж).

СТРАННЫЙ
  Казалось странным. И мне всегда казалось странным, / казалось, кто-то виноват, / что вот на женщине причёска / не каждый день соблюдена, / что в рот / воткнулась папироска, / что гаснет свет её окна... (Старая дева).

СТРАШНЫЙ, –ые
Взгляд. Убили снежного барана. <…> Седые горы ночь не спали, / оплакивая тварь свою. Они ревели водопадом, / потом, зарывшись в облака, / суровым, чёрным, страшным взглядом / на нас глядели свысока... (Тризна).
Грех. Я пью росу, грызу орех, / зеваю на луну. И всё же очень страшный грех / вменяют мне в вину (Я тихий карлик из дупла...).
Гривенник.  Я боюсь <…> комнаты с намёками на быт, / без обычных запахов домашних, / комнаты, где гривенник забыт / на паркете – / маленький и страшный (Голые стены).
Слова. Попробуй опиши усталость, / когда осталось впереди / хороших слов такая малость, / а страшных слов / поди сочти! (Попробуй опиши усталость...).
Я.  Страшен. В одном – догадаюсь, в другом – разберусь. Я вырос на солнце, на трупах, на каше / и так же, как век, – человечен и страшен (Из семистиший).

СТРОГИЙ
Генерал.  Генерал на диване лежал, / непонятный и строгий (Баллада о старом генерале).

СТРОЙНЫЙ, –ые
Стаи. Пролетают стройными стаями / журавли, – / их песни отвесны, / ниспадают на юный клевер, / на берёзовую весну... (Берёза).

СТУДЁНЫЙ, –ые
Росы.   Я пил предутренние росы, / студёные, как первый снег (Блокнот).

СУЕТЛИВЫЙ
Субъект. Я весьма суетливый субъект, / что не терпит с друзьями разлуку… («Я весьма суетливый субъект...»).

СУМАСШЕДШИЙ, –ая
Старуха. Одичавшая, отцветшая, / потерявшая красу, / как старуха сумасшедшая, / бродит яблоня в лесу («Сторона моя родимая...»).
Судьба. …Но что б я успел в сумасшедшей судьбе, / когда б не омыла глаза Твои – вечность? (Тебе, Господи!).

СУМРАЧНЫЙ, –ая
Глыба. Ты рождена ночною рыбой. На дне. Под сумрачною глыбой (Ты рождена ночною птицей...).
Зверь. ...Мне и тогда, и нередко теперь / мнится под грохот весенней воды: / старая мельница – сумрачный зверь – / всё ещё дышит, свершая труды (Жернова).

СУРОВЫЙ
Взгляд. Убили снежного барана. <…> Седые горы ночь не спали, / оплакивая тварь свою. Они ревели водопадом, / потом, зарывшись в облака, / суровым, чёрным, страшным взглядом / на нас глядели свысока... (Тризна).
Паренёк. ...А у пилота волос рыжий, / такой суровый паренёк. Надел наушники и слышит, / а что он слышит – невдомёк (Наш самолётик еле дышит...).

СУЩИЙ, –ая
Мечта. Со мною пёс – не более кота. Но злой и умный – / сущая мечта (Построил дом...).

СЫРОЙ, –ая
Ночь.  Нынче ночь сырая... Ночь как яма. Напишите мне письмишко, Мама (Письмо из экспедиции).

 

ТАЁЖНЫЙ
Подарок. Не смывайся, бабушка, взгляни-ка, / может, мы – созвучные миры. Вот тебе подарок мой таёжный – / как граната, шишка кедрача... (Выхожу из леса, как разбойник...).

ТАИНСТВЕННЫЙ, –ое, –ые
Круг. Наш самолётик еле дышит, / такой старательный зверёк. То круг таинственный опишет, / то перейдёт на кувырок (Наш самолётик еле дышит...).
Лес. Хожу ночными тропами / в таинственном лесу... (Семистишия). Леса.  Стали таинственнее. Какая радость, что меня / опять услали в эти дали. Мои костры хотят огня. Леса – таинственнее стали (Вольные сонеты).
Предмет. Ты рождена от света – светом, / от тьмы – таинственным предметом. Поэтом – от вселенских мук. Ты – луч. Всё остальное – круг (Ты рождена ночною птицей...).
Что.  Может быть таинственнее рыб. Что может быть таинственнее рыб? Запоминай же их, моя бумага (Запоминаю лес, где я с утра...).

ТАЙНЫЙ, –ая
Радость. Так, бывает, птица вечером / не поёт, / а светит свечкою. Так порою / радость / тайная / тихоструйно в сердце таяла (Тише, дети, тише, взрослые...).

ТЕНИСТЫЙ, –ая
Маслина. Под тенистою маслиной, / на пороге дивных дней / видеть солнечного Сына – / и не сделаться светлей? (Очевидец).

ТЕРПКИЙ
Аромат. Зелёненький сухарик, / корка сыра, / консервных банок терпкий аромат (Детство моё).

ТЕСНЫЙ
Храм. Как поют они чисто и мятно / В тесном храме, ничьи голоса… («В атмосфере дремучей, объёмной...»).

ТЁМНЫЙ, –ая; –а, –о
Класс.  Тёмен. Ночами пуст и тёмен класс / и жутко одинаков. Но у скелета нету глаз, / ему нельзя поплакать (На уроке анатомии).
Ночь.  Темнее. Молча и плавно летучие мыши / делают ночь / и темнее, и тише (Ходит луна по уснувшим вулканам...).
Окно.  Темно. Моё окно темно и слепо. И я крошу карандаши! Я создаю второе небо / в пространствах собственной души! (Небо).
Река.  Темна. Городок родимый детства – Порхов! Псковщина. Война. С чёрной смертушкой соседство, / и Шелонь-река темна (Порхов).
Улица. ...качаются фонарики ночные / и тёмной улицей опасно вам ходить... (Фонарики ночные).

ТЁПЛЫЙ, –ое
Вечер. Был вечер тёплый перед осенью,/ и голос был – под стать ему… (Старая пластинка).
Пиво. Из бани подходят к ларьку торопливо, / в ларьке жигулевское тёплое пиво (Поиски тепла).

ТИПИЧНЫЙ, –ы
Рифмы.  Типичны. Мои ритмы – типичны, / потому что похожи / на дыхание моря... (Мои рифмы – обычны...).

ТИХИЙ, –ая, –ок
Город. Ругает [лесник] всё: / погоду, лес, вино, / месторожденье – тихий город / Дно (Построил дом...).
Житьё. Берёзовые убегания, / и тихое житьё гриба, / и в каждой клеточке – дыхание, / дыхание и плюс – борьба... (Роща).
Карлик. Я тихий карлик из дупла, / лесовичок ночной. Я никому не сделал зла, / но недовольны мной (Я тихий карлик из дупла...).
Ночь.  Тише. Молча и плавно летучие мыши / делают ночь / и темнее, и тише (Ходит луна по уснувшим вулканам...).

ТОЛСТОКОЖИЙ
Город.  Превратиться в мелкий дождик, / зарядить на много дней... И на город толстокожий / тихо падать меж огней (Превратиться в мелкий дождик...).

ТОНКИЙ, –ие
Ноги. И пустяки, / что время тонкими ногами / уходит с нами вдоль реки, / сквозь пряди первого тумана, / как Лена, в бездну океана (Вольные сонеты).

ТОРЖЕСТВЕННЫЙ
Слог. Наш язык, средой ужаленный, / огрубел и возопил. Слог торжественный, державинский / место – сленгу уступил (Русский язык).

ТОСКА-ПЕЧАЛЬ
Любовь, ты – мост. Я по тебе бегу. Не оглянусь! Что я оставил там? Тоску-печаль по вымерзшим садам? Плач по друзьям, истаявшим в огне / земных борений? (Нет ничего на этом берегу...).

ТОСКЛИВЫЙ, –ая, –ое
Нотка. Бабка крупки щепотку / в клетку – / крупинки редки... А птица тоскливую нотку / взамен возвратит из клетки... (Подружки).
Оконце. В её тоскливое оконце / едва просачивался свет, – / так мало требовали солнца / её слепые сорок лет (Старая дева).

ТОЩИЙ, –ая
Гусак. Пролетит на свидание тощий гусак, / опрокинется дождь из ведра. Бесноватые молнии будут слепить, / в чащу ринется заяц-беглец... (Разбудите меня через тысячу лет...).
Речка.  Убили снежного барана. Он долго падал с высоты. Во лбу звездой краснела рана / на месте беленькой звезды Рога отрубленные пали / у тощей речки на краю (Тризна).

ТРАУРНЫЙ, –ая
Коса. А ветер гасит / огненные взмахи. И облепили белые рубахи / тела осиротелые берёз. Наискосок их слёзы, / под откос, / вниз по плакучей / траурной косе... (Горела осень...).

ТРЕВОЖНЫЙ, –ое
Дерево.  Затем под дерево тревожное / [осень] меня посадит в листопад. И мы лепечем односложные / слова и звуки – невпопад... (Бывало, осень...).

ТРЕПЕТНЫЙ
След. ...Но где же ты, лодка? Лишь трепетный след... Прекрасно мгновенье, которого нет! (На лодке моторной по Волге...).

ТУМАННЫЙ
Город. На нас ползёт туманный город. Уже за окнами – огни, / а там пойдут дома, моторы / и, словно бешеные, – дни, / сплетенье дней, перед которым / не страх – глубинная тревога, / что вот... кончается дорога (Семистишия).
Рассвет. Превратиться в мелкий дождик, / зарядить на много дней... И на город толстокожий / тихо падать меж огней. <…> Слиться с речкой безымянной, / целовать людей... Устать. А затем в рассвет / туманный / поредеть / и перестать (Превратиться в мелкий дождик...).

ТУПОЙ, –ая
Строка. Подарили мне будильник, <…> Чтобы я строку тупую / начинял начинкой здравой. Чтобы я, когда тоскую, / был осанистым и бравым (Подарили мне будильник...).

ТЯЖЁЛЫЙ, –ая, –ое, –ые; –а
Булава. Ходит жизнь, качает силой, / как тяжёлой булавой (С гонорара).
Ночь.  Тяжела. Ночь тяжела и незнакома, / как на другой планете / ночь... (Деревня Лютые Болота).
Помощь. Без тяжёлой помощи зелья / у меня в чулане – веселье (Родной чулан).
Сердце.  Всего тяжелее. Я серьёзен. Я камень. Я всё перетрогал и взвесил. И всего тяжелее – раздетое сердце моё (Разорву воротник...).
Сомов. Злой, тяжёлый, неудачный… Хоть врага с него пиши. Кто ты, Сомов, / дьявол мрачный?! Приоткрой подвал души(Тяжёлый человек).
Стихи. ...в рюкзаке тяжёлые стихи / про тоску о синем Ленинграде, / про болотом вскормленные мхи / и, конечно (признак всех живущих), / про любовь – про этот сад души (Выхожу из леса, как разбойник...).
Человек. А в соседнем палисаде / изрекали, глядя вверх: «Этот Сомов – вредный дядя! Он – тяжёлый человек!» (Тяжёлый человек).

ТЯЖКИЙ, –ие
Тачки. Скрипели их тяжкие тачки, / их клячи неслись под откос. И только смешные собачки / людей охраняли всерьёз (Беженцы).

 

УДИВИТЕЛЬНЫЙ, –ое
Время. Недаром я родился в октябре, / в такое удивительное время (Недаром я родился в октябре...).

УЛИЧНЫЙ, –ая
Темень. ...Лил дождь / и был крупней при фонаре, / что в уличную вписывался темень (Недаром я родился в октябре...).

УМНЫЙ, –ые
Пёс. Со мною пёс – не более кота. Но злой и умный – / сущая мечта (Построил дом...).
Речи. Не хочется нынче ни песен, / ни умных речей принимать, / а хочется встать под навесом / и стебли у ливня ломать (Не хочется нынче ни песен...).

УПРУГИЙ
Я.  Колючий, певучий, живучий, упругий, я просто оттаял – вода на ушах! (Поиски тепла).

УСНУВШИЙ, –ая, –ие
Вулканы. Ходит луна по уснувшим вулканам. Взглядом накрою её, / что стаканом (Ходит луна по уснувшим вулканам...).
Нева. Я иду по уснувшей Неве. В голове у меня – чистота. Намекает на близкий рассвет / на Исакии – вспышка креста (Я иду по уснувшей Неве...).

УСТАВШИЙ, –ая
Земля. Спит уставшая земля / под моим нелёгким телом (В негасимую свечу...).
Трава. Меня чарует / синяя дорога, <…> И школьники, / уже не просто – дети, / и старая, уставшая / трава... (Переодела ясная погода...).

УСТАЛЫЙ
Всадник. По ночам хрустят суставы / у больной, / холодной дачи. И мне слышится: / усталый, / запоздалый всадник скачет
 (По ночам хрустят суставы...).

УСТОЙЧИВЫЙ
Дождь.  А как пошли затем дожди! Сперва был реденький, / беззубый, / затем бочком прошёл – / косой, / и вдруг такой ударил грубый, / то стенкою, / то полосой, / а то – как будто многоногий, / устойчивый, стоячий дождь... (Пейзаж).

УТЛЫЙ
Предмет. Была любимая... Что утро, / она дарила мудрый свет. Но и она устала – / утлый, / уплывший в прошлое / предмет (Попробуй опиши усталость...).

УТОПТАННЫЙ, –ая
Поляна. Мальчик висел на верёвке. И это ему надоело. Где-то внизу, / на утоптанной, лысой поляне, / тыкали пальцем в него / нетактичные дети / и няни (В Парке Победы).

УТРАЧЕННЫЙ, –ая
Мечта. Наш язык, певучий, вкрадчивый, / с азиатской буквой «Ы» – / то сверкнёт мечтой утраченной, / то расслабится, увы (Русский язык).

УТРЕННИЙ, –яя
Кошка. Худая утренняя кошка / сигналит красным языком (Не притворяясь, ем картошку...).

УЮТНЫЙ, –ое
Кладбище. Заночую будущей весной / на уютном кладбище России. И склонится ветка надо мной, / как-то вдруг по-женски обессилев («Местопребывание – Земля...»).

 

ФАНТАСТИЧЕСКИЙ, –ая
Женщина. Между бытностью и вечностью / не свернувшая с тропы / фантастическая женщина / героической судьбы! (Юбилейное).

ФИОЛЕТОВЫЙ
Вечер.  Фиолетов. Утро голубое, / вечер фиолетов (Утро голубое...).

ФУГАСНЫЙ, –ое
Время.  Иду коридором сосновым. То хутор мелькнёт, то село. А наше родное Горбово / фугасное время смело (Иду коридором сосновым...).

 

ХВОЙНЫЙ, –ые
Стволы. Я спину деревом утюжу, / я брею хвойные стволы. Затем большой, пудовый ужин / пилю зубами в две пилы (На лесоповале).

ХИЛЫЙ, –ы
Руки.  Хилы. А я ведь кому-то являюсь родным, / какие-то руки без рук моих хилы, / кому-то нужны мои нервы и жилы, / кому-то мой разум необходим, / пожизненно в ком-то я / неизгладим! (В лодке).

ХЛЁСТКИЙ
Воздух.  Становится хлеще. Становится воздух и гуще, и хлеще. Безумны букашки / в пространстве и пляске: / свободой, как спиртом, / налиты их глазки! (В слиянии, пении, реве, угаре...).

ХОЛОДНЫЙ, –ая, –ые
Дача. По ночам хрустят суставы / у больной, / холодной дачи. И мне слышится: / усталый, / запоздалый всадник скачет (По ночам хрустят суставы...).
Класс. ...Я лучше где-нибудь сгорю, / хоть в паровозной пасти, / но не хочу / встречать зарю / один / в холодном классе (На уроке анатомии).
Ночь. Костёр ворчит, / я понимаю: / ведь он живой, / поспать не прочь... Но как уснуть, когда такая / холодная под боком ночь? (Костёр).
Он.  Холоднее льда. Ногами по улице топая чаще, / я встретил почтовый мороженый ящик. Он льда холоднее, он смерти бледнее, / его разглядел на кирпичной стене я (Поиски тепла).
Песок.  Был холодный. Песок был / холодный и рыжий, / вокруг было / ветрено-гулко (Песок был холодный и рыжий...).
Скамья. А если нет… Тогда надеть галоши, Найти в саду холодную скамью… Какой мечтой, какою сладкой ложью / сманили годы молодость мою? (Ещё бы раз влюбиться до удушья...).
Снежинка. Ловлю холодную снежинку / горячим выступом губы (Присутствую при снегопаде...).
Ум. Не холодный. Ногами по улице топая чаще, / я встретил почтовый мороженый ящик. <…> Шапчонка на нём из январского меха, / висит козырёк, а пониже – прореха. И в эту прореху я сунул письмо, / писалось оно не холодным умом – / письмо человеческой грустью писалось... (Поиски тепла).
Челюсти. Мягкий пар из булки новорожденной / зачерпнул губами. А потом, / разогревши челюсти холодные, / зашагал неведомо куда (Поиски тепла).

ХОРОШИЙ, –ие
Песни. Хороших песен очень мало. Они, как правило, грустят... (Вольные сонеты).
Слова. Попробуй опиши усталость, / когда осталось впереди / хороших слов такая малость, / а страшных слов / поди сочти! (Попробуй опиши усталость...).

ХРАБРЫЙ, –ая
Ты.  Рождена храброй. Ты рождена ночною птицей – / глазастой, / храброй, / смуглолицей (Ты рождена ночною птицей...).

ХРУПКИЙ, –ая
Планета. …Что было бы с хрупкой планетой моей, / когда б не явились глаза Твои – миру? (Тебе, Господи!).

ХУДОЖНИК-АКАДЕМИК
 Художник-академик / рисует бегемота / (не склонен к этой теме, – / рисуй, кого охота). (На море лепит ветер...).

ХУДОЙ, –ая
Кошка. Худая утренняя кошка / сигналит красным языком (Не притворяясь, ем картошку...).

 

ЦАРАПИНА-ЩЕЛЬ
 Я в троллейбус втираюсь, / а дылда в окно / вся / в царапину-щель / мне видна всё равно (Поиски тепла).

ЦЕЛЫЙ, –а
Душа.  Цела. Душа ещё жива, / цела – не извели, / как церковь Покрова / над водами Нерли (Душа ещё жива).

ЦЕПКИЙ, –и
Деревья.  Цепки. И вот опять – / октябрь надо мной. Деревья – / так же заспаны и цепки (Недаром я родился в октябре...).

ЦЕРКОВНЫЙ, –ая
Гомон. В атмосфере дремучей, объёмной, / за лесами, за Свирью-рекой – / слушать издали гомон церковный, / обливаясь звериной тоской… («В атмосфере дремучей, объёмной...»).
Ограда. Только там, за оградой церковной, / Там, под сводами горней мечты, – Обиталище Воли Верховной («В атмосфере дремучей, объёмной...»).

 

ЧАСТЫЙ
Сон. Тайга хлестала по лицу / меня: / вершила мщенье. И молча / каждому рубцу / я придавал значенье: / вот этот – красно-голубой – / за прежний быт с комфортом, / за частый сон, / за мозг слепой, / за мозг, / как воздух спёртый... (Месть).

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ, –ая
Грусть. Ногами по улице топая чаще, / я встретил почтовый мороженый ящик. <…> Шапчонка на нём из январского меха, / висит козырёк, а пониже – прореха. И в эту прореху я сунул письмо, / писалось оно не холодным умом – / письмо человеческой грустью писалось... (Поиски тепла).
Душа. На нём и волос не осталось, / понятие цвета лица / сменила сплошная / усталость – предтеча земного конца (Душа человеческая).

ЧЕЛОВЕЧИЙ, –ья
Кровь. Комар вонзился в прокопчённый палец, / но я не гнал, / я слова не сказал... И кровью человечьей / наливались / немые комариные / глаза (Комар).

ЧЕЛОВЕЧНЫЙ
Ты (ветер).  Будь человечен. Ветер, ты вечен, / будь человечен (Только не надо ветра и града...).
Я.  Человечен. В одном – догадаюсь, в другом – разберусь. Я вырос на солнце, на трупах, на каше / и так же, как век, – человечен и страшен (Из семистиший).

ЧЕСТНЫЙ, –о
Всё.  Честно. Всё правильно, честно и вкусно. Одно лишь: дотронься – / стена! И нет без пространства / искусства, / без вечности, / бездны / и сна (Он клок деревенского лета...).

ЧЁРНЫЙ, –ая, –ое; –а
Взгляд. Убили снежного барана. <…> Седые горы ночь не спали, / оплакивая тварь свою. Они ревели водопадом, / потом, зарывшись в облака, / суровым, чёрным, страшным взглядом / на нас глядели свысока... (Тризна).
Земля-матушка.  Черна. Ноги воткнуты, как палки, / в землю-матушку черну. Мне тебя совсем не жалко, / грустно-тихую, одну (Здравствуй, бабушка-старушка...).
Оконце. ...Открою чёрное оконце / и выйду к путнику / во тьму (Что нужно человеку...).
Полынья.  Чернее, чем всё. Но чернее, чем всё, – полынья. Я её огибаю пока... В ней пульсирует кровью – струя, словно врезана чья-то рука (Я иду по уснувшей Неве...).
Смертушка. Городок родимый детства – Порхов! Псковщина. Война. С чёрной смертушкой соседство, / и Шелонь-река темна (Порхов).

ЧИРИК-СУДЬБА
 Клочок тайги, долина бледная, / на небо – горная тропа… И птичка в небе, неприметная, / как вся моя… чирик-судьба (Питая душу витаминами...).

ЧИСТЫЙ, –ая, –ые, –а
Канава. Умеют же, черти... И право: / вот поле, дорога и лес. И чистая / рядом канава – / ну взял бы в неё / и залез! (Он клок деревенского лета...).
Слова.  Будут чище. Кружись метелью, голова, / покройтесь иглами, ручищи! Мои смолистые слова / да будут яростней и чище! (Вольные сонеты).
Улыбка.  Чиста. И вдруг, печальна и чиста, / как музыка лица, – / улыбка тронула уста / казнимого юнца! (Воспоминание об одной улыбке).

ЧУДЕСНЫЙ
Голос.  Был чудесен. В эти светлые часы, / в это утро синих песен / чей-то голос был чудесен / вслед полёту стрекозы (В эти светлые часы...).
Сад. У меня в чулане – прохлада, / у меня в чулане – посуда. Мне кусок чудесного сада / постоянно виден оттуда (Родной чулан).

ЧУЖОЙ, –ая, –ие
Грусть. А я, поправ чужую грусть, / чужие фокусы – не боли, / уйду в себя – и не вернусь… А вы – ищите ветра в поле! («Сегодня я – не на вине...»).
Он (комар).   Он тянет кровь, / он, видимо, доволен, / чужой и красный с головы до пят! (Комар).
Слова. Слышу, как рушат её [мельницы] жернова / зёрен заморских прельщающий крик. Так, разрыхляя чужие слова, / в муках рождается русский язык (Жернова).
Фокусы. «Сегодня я – не на вине...»

ЧУМАЗЫЙ
Шофёр.  Молчит шофёр. Дорога в рытвинах. Молчит, чумазый. Ну и пусть. За нами пыль спиралевидная / встаёт и стелется, / как грусть... (В кабине).

 

ШЕРШАВЫЙ, –ая
Шкура. Тебя солнце подлизало / с городской шершавой шкуры, / таял ты, как тает сало / от большой температуры (Весенний снег).

ШИРОКИЙ
Диван. Не Обломов, имевший Степана / и широкий, как Волга, диван – / посещал я моря и вулканы, / был пространствами вскормлен и пьян! (Уголёк).
Размер. Я пишу эту песню широким размером сказаний. Это зрелый размер. Это говор дремучих лесов (Разорву воротник...).

ШИРОКОГРУДЫЙ
Океан.  Пустыня кончится обрывом / в широкогрудый океан (Заиндевелые олени...).

 

ЩЕМЯЩИЙ
Голос. Отмахнуться... Вымыть руки. Ах, Пилат, а как же нам / под щемящий голос вьюги / строить в сердце Божий храм? (Очевидец).
Лёт. Ещё бы раз – щемящий лёт крыла! Чтоб от восторга перья обгорели, / чтоб с тела кожа старая сползла (Ещё бы раз влюбиться до удушья...).

ЩУПЛЫЙ
Жаворонок. Жаворонок щуплый ненароком / бросил в уши кругленькие звуки, / вертолётиком повис он над дорогой, / всю окрестностью звуками остукал... (Жаворонок).

 

ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ
Поезд. Я сяду в поезд / электрический, / уеду в загородный лес. И отвернёт соседка / личико, / ко мне теряя интерес (Я сяду в поезд...).

ЭПОХАЛЬНЫЙ, –ые
Ботинки. И мелькали греко-римские сандалии, / и ходили мы – плакаты и картинки. ...Но всегда нас под кроватью ожидали / грузовые / эпохальные ботинки (Ботинки).

 

ЮНЫЙ
Клевер. Пролетают стройными стаями / журавли, – / их песни отвесны, / ниспадают на юный клевер, / на берёзовую весну... (Берёза).

 

ЯГЕЛЬ-МОХ
 Гусь вновь бы крылья распростёр, / да у него один мотор, / он отказал, он вдруг заглох, / и вместо юга – / ягель-мох / и лёд ручья / острей ножа... (Дикие гуси).

ЯНВАРСКИЙ
Мех. Ногами по улице топая чаще, / я встретил почтовый мороженый ящик. <…> Шапчонка на нём из январского меха, / висит козырёк, а пониже – прореха. И в эту прореху я сунул письмо, / писалось оно не холодным умом – / письмо человеческой грустью писалось... (Поиски тепла).

ЯРКИЙ
Свет. Самый яркий. Захоронен в памяти я твоей давно, / точно неудавшийся / эпизод кино, / как пожар потушенный / вовремя, / без бед... Свет мой керосиновый, / самый яркий свет (Лампа керосиновая у тебя в избе...).

ЯРОСТНЫЙ, –ые
Слова.  Будут яростней. Кружись метелью, голова, / покройтесь иглами, ручищи! Мои смолистые слова / да будут яростней и чище! (Вольные сонеты).

ЯСНЫЙ, –ая, –ые; –а
Грань.  Ясна. Душа ещё жива, / цела – не извели, / как церковь Покрова / над водами Нерли. Парящая, светла, / хотя в воде мазут. Грань каждого угла / ясна, как Божий Суд (Душа ещё жива).
Погода. Переодела ясная погода / свой сарафан. Закуталась в халат (Переодела ясная погода...).
Строчки.  Всё ясней. Лампада над книгой потухла, / а строчки в глазах всё ясней: «Блаженны голодные духом, / взалкавшие правды Моей!» («Лампада над книгой потухла...»).


ОБ АВТОРЕ-СОСТАВИТЕЛЕ СЛОВАРЯ

БЕСПЕРСТЫХ Анатолий Павлович – писатель-лексикограф, поэт. Родился в с. Черкассы Елецкого района  Липецкой обл.  11 ноября 1942 г. По образованию филолог. 40 лет проработал преподавателем русского языка и литературы в учебных заведениях России и Беларуси. Автор 20 стихотворных сборников: «Пешком по Ноябрю», «В ожидании рассвета», «Межсезонье», «Русские триолеты», «Второе дыхание», «Пушкину посвящается», «Венок сонетов», «Стезёю памяти нетленной…» (избранное), «Третье дыхание»  и др. Более полувека работает в области литературоведения и русской лексикографии. В издательствах Союзного государства вышло боле 50 словарей писателя-лексикографа: эпитетов Лермонтова, Есенина, Тургенева, А. К. Толстого, Н. Рубцова, М. Пришвина, И. Григорьева, М. Богдановича (в том числе и современных русских и белорусских поэтов и писателей: Г. Иванова, Б. Орлова, Гр. Григорьева, В. Шугли, Н. Чергинца, Ю. Сапожкова, В. Поликаниной, М. Позднякова, А. Андреева, Е. Матвеева, Н. Советной, Н. Болдовского, О. Зайцева), ряд тематических словарей: о счастье, о любви, о вере, о надежде, о гостеприимстве, о природе, о литературе и творчестве и др.; афоризмов Пушкина, Лермонтова, Чехова, Достоевского и др.; фразеологические – «Не мудрствуя лукаво», И. Григорьева, Н. Рубцова; словарь русских пословиц «Мудрость наших предков», «Моя коллекция русских пословиц и поговорок», рифм И. Григорьева и др.  Готовятся к печати литературные словари А. Скоринкина, Г. Пациенко, иеромонаха Романа. Живёт  в г. Новополоцке (Беларусь). Член Союза писателей России, СП Союзного государства России и Беларуси, Белорусского литературного союза.