Прекрасная Звезда. Ч. 8. Весёлая Балтика!

Музыка на палубе. Фото Милы Кудиновой


Глава 8. Весёлая Балтика!


Мы очень гордились своей родной Балтикой – именно она оказалась самым спокойным и безмятежным морем на всём нашем пути, и мы смогли в том же безмятежном ритме весело сродниться с незнакомыми людьми незнакомой страны…

«Как на трамвае едем, – говорил Вова. – Санаторий на плаву. Кому рассказать – не поверят…»

Общаться с народом из других вахт получалось по несколько часов в сутки, но и этого хватало для счастья. Рыжая Мэри Шей оказалась в одной команде с Вовой, а вахтенным начальником у них был Серёга Волков, – и уже на второй день Мэри с лёгкой руки этих двоих превратилась в Машу, а за глаза даже в Машку, что говорило о настоящей их симпатии к ней.
«Я узнаю каждый день много новых слов, – рассказывала мне Мэри. – Володя меня учит русскому. Вот, например: «дритгидрит». Или «дуринда» – это что, Лена, значит? А ещё: «кушенькать» и «спатенькать»... А это правильно сказать: «хочете»? Володя говорит: «вот ведь можете, когда хочете, дритгидрит…»

(Вова всю жизнь коверкал слова, это я забегаю вперёд. Всегда было смешно, когда его поправляли люди, плохо его знавшие: «Конвульсиум? Вы имели в виду консилиум?»)

Волков не отставал от Вовы в хулиганстве, что вообще-то для Волкова совсем не характерно: в море, как я потом видела, он всегда был строгим и ответственным, но здесь и его расслабила гладкая вода Балтики.

– Представь себе картину, – рассказывал Вова. – Стоит, как и положено приличному вахтенному, серьёзный Волчара у трапа, пересчитывает спозаранку заступающий на службу народ. Ну, а заспанный народ поднимается на палубу по одному, и каждый старательно выговаривает: «Сто грамм утром, Сергей». С мягоньким «р». А он кивает без улыбки каждому: «Сто грамм утром, Стив. Сто грамм утром, Дэниел…» Научил наивных американцев утреннему русскому приветствию, жук. Русские дохнут от смеха – но беззвучно, виду не подают! Машка меня спрашивает: «Это он «с добрым утром» так странно говорит?..»


Когда мы с Вовой не вахтили и в это время не созывали собраний – редко такое бывало! – я пробиралась к нему в форпик, – если лежать на Вовиной койке, иллюминатор с фильмом про море оказывался прямо перед глазами.

– Что, телевизор пришла посмотреть? – смеялся Вова и освобождал мне место, сдвигаясь к краю.

– Между прочим, репутацией своей рискую… – ворчала я. Ни одного места, чтоб обняться незаметно, на лодке не было. Вовина койка была крайней верхней, самой ближней к носу, и туда редко кто доходил, кроме Вовиных ближайших соседей… Но незаметно там обняться всё равно нечасто получалось...

Более счастливой я никогда не была.


 ***


Собрания, как я уже говорила, были делом обычным, почти ежедневным. Иногда их называли по-американски семинарами. Темы были разнообразными: от действительно полезных, конструктивно-информативных, до «просто поболтать» на социальные и политические темы.

Не могу сказать, что мы были в восторге, – мне лично хотелось свободы, когда вахта кончалась, – но уважение ко всему новому, что с нами происходило, и особенно уважение к новым друзьям не позволяло часто сачковать, хоть американцы и объявили эти семинары – те, что «просто поболтать», – делом добровольным.

Лидер московский группы (буду так его называть) был недоволен, что мы не в восторге и иногда сачкуем, разговаривал с нами строго, как с детьми, брал «на карандаш» прогульщиков, будто и правда имел право управлять нами, и мы заподозрили, что не всё прозрачно в нашем понимании местной иерархии в советской части экипажа. Вернее, мы надеялись, что на лодке её, иерархии, вообще нет...

Удивлены и расстроены, понятно, не были – дело привычное, куда от них денешься, от функционеров этих… К чести сказать, совсем не испугались. Просто вывод сделали – мало мы на своём уровне «бельё постирать и леера обвязать» понимаем про официальные установки плавания.

Наш уровень делал нас счастливыми. И мы договорились игнорировать даже собственные подозрения в чьих-то дурацких установках. Наверное, этот лидер имеет какое-нибудь моральное право считать себя лидером, да и ладно, и шут с ним.


 ***


– Хватит спать, – будила меня Ирка. – Там весело, день рождения Джоша из моей вахты. Кормят деликатесами, музыка… Вставай! Потом поспишь.

– Да я только заснула, Ирка… А что за деликатесы? Ооо… Тогда встаю.

Очень хочется вкусненького, подумала я, просыпаясь. На завтрак была манная каша, посыпанная тёртым сыром и корицей, – американский кок Алберт с армянской фамилией Шагинян удивлял нас всякий раз. Отец Дмитрий, он же Митя, всё же намного спокойнее и привычнее в искусстве кормить народ, что, конечно, вполне естественно… Но чем бы ни кормили, аппетит всё равно зверский, хоть днём, хоть ночью.

«Встаю», – решила я. Сколько удалось поспать после вахты, интересно? Часа полтора, не больше.

Музыка… Как это?! С палубы идущей под всеми парусами лодки улетала в небо Музыка. Банджо, несколько гитар, флейта, мандолина, маракасы… – божественная по красоте мелодия… Я аж присела от восторга. Они все – музыканты. Настоящие. Вот почему Эл пел шанти, как могут петь только настоящие музыканты, профессионалы…

– У нас в Штатах есть люди Clearwater, – Мэри села рядом со мной на палубу. – Чистая вода. Ты слышала о Пите Сигере?

– Что-то слышала, – соврала я.

– Он великий музыкант, – Мэри поняла, что я соврала, улыбнулась. – Фолк. И он пацифист, один из главных у нас. И он за права людей: чернокожих, индейцев… Всех! А эти люди, – Мэри перевела взгляд на своих друзей, – они все с ним, с Питом, в Clearwater. Его ученики. Музыкой показывают, как можно жить без войны, в любви. Дэниел – вон тот, с гитарой! – сам пишет песни. Дэн Айнбендер. Ты услышишь… Это прекрасные песни. Я вижу на вахте, что Володя много говорит с ним, он будет другом ему, я верю…

Вова стоял, заслушавшись. Мэри поймала мой взгляд на него: – У вас любовь?

– Я не знаю, как это называется… – сказала я и вздрогнула. – А что, видно?!

Мэри засмеялась: – Не бойся. Я друг. А вообще, да, видно.

И вот что уже с этим делать, в конце-то концов?..


«С днём рождения тебя», – пропели они напоследок по своей традиции четыре раза, и музыка кончилась.

– Джош, – спросил кто-то, – а почему ты везде с рюкзачком своим ходишь?

Джошу перевели, и он лукаво улыбнулся.

– Я расскажу вам эту историю, – весело опередил Артём. – Я был посвящен, и я содрогнулся. Однажды в страшный шторм Джоша смыло за борт. В самый последний момент он успел схватить свой рюкзачок… Его носило в океане десять дней. В рюкзачке была бутылка виски и сухари, поэтому Джош не умер от голода и жажды. Когда на него напала огромная океаническая акула, он отбился он неё вот этим самым рюкзачком. Его спасли советские моряки, и с тех пор он поклялся никогда не расставаться со своим... правильно, рюкзачком, где всегда есть бутылка виски и сухари. Рюкзачок надет на Джоша, даже когда он спит. А в благодарность советским морякам, спасшим его, Джош решил пойти с нами в плавание и подружиться с русскими людьми…

– Как мне всегда смешно с ним, Мэри… Он удивительный, этот Артём… Когда он вот так нахально врёт – все слушают с открытыми ртами. Ты посмотри сама. – Все слушали с упоением: кто-то присев от смеха, а кто-то, и правда, с открытым ртом; московская переводчица Люда подозревала неладное, но переводила синхронно, слово в слово…

Забегая вперёд, скажу: Артём виртуозно фантазировал на любую тему, и если он вдруг говорил серьёзно – а он иногда говорил серьёзно! – то никто не верил. Правда выходила у него нереальной, волшебной, слишком красивой для правды… Его правда всегда была похожа на фантазию. И наоборот.


 – Друзья, внимание! – Эл поднялся из рубки. – Я связался с судном «Rainbow». Это Гринпис. Они оказались в Балтике, очень близко к нам. Капитан «Rainbow» – мой друг, и мы договорились о встрече друзей в море! Джош! Это в твою честь!

Уже через час мы увидели зелёный кораблик с нарисованной на борту радугой и тремя мачтами. «Rainbow» сделал круг и, развернувшись, пошёл рядом с нами параллельным курсом. С их борта была спущена шлюпка, и уже через несколько минут весёлый активный гринписовский народ поднялся к нам на борт, а в пустую шлюпку залезли наши – для обменного визита...

– Это люди моря, – сказала мне Мэри. – И они хотят, чтобы их море было счастливо. Чтобы вода была чистой. Чтобы китов не убивали. Чтобы рыбу не вылавливали больше, чем людям надо…


 – Ну всё, кончается праздник, – сказал Вова вечером. – Завтра Зунд пройдём, а дальше – Северное море. Это уже почти океан... Ты видела? Эти дуралеи Шекспира репетируют. Будем проходить Датское королевство и замок Гамлета, хотят уважить память принца. Чистые дети.


Продолжение http://www.proza.ru/2019/03/17/93