Диоген

     До перестроечного времени Роман Залесский редко встречал людей без определенного места жительства, несмотря на то, что за период службы в армии побывал во многих географических ареалах. Человеческая история зафиксировала и рабский труд, и крепостной, и принудительный, и бродяжничество и детскую беспризорность… Все случаи неравноправных взаимоотношений между людьми трудно перечислить. В советской стране тунеядствовать, то есть жить за чужой счет, было запрещено. Использование других людей с целью обогащения каралось по закону, но наем за определенную плату существовал повсеместно: то дом построить, то печь сложить, то огород вспахать. Бросалась в глаза условность этого ограничения. Не исключено, что по этой причине в ходу был «жидкий доллар», как не зависимая альтернативная валюта, не попадавшая под строгие идеологические ограничения. После расширения границ частной собственности и приватизации квартир появилось немало людей, у которых волей случая единственным домом становилась сама природа. Большинство из них, — это были волевые люди, способные к выживанию в экстренных жизненных ситуациях, обретали в силу своего умения и связей новые перспективы. Сложнее было тем, кто находился уже в преклонном возрасте или заболевал. Теплый период года такие горемыки кое-как переживали, а до весны дотягивали только самые удачливые. И что удивительно, в тот период шло массовое восстановление церквей, все начали молиться и креститься, но каких-то жалких средств, а самое главное желания чиновников помочь этим жертвам судьбы не было. Предполагалось, что они сами виноваты. Но в реальности в эту формулировку укладывалась лишь небольшая часть алкоголиков и наркоманов. Врачам, работавшим в больнице скорой медицинской помощи, с таким контингентом приходилось иметь дело практически ежедневно. Бездомные, как, между прочим, и все другие живые сущности, конкурировали и сражались за обладание территориями, например сбора стеклотары и прочих бытовых отходов. Залесскому не раз приходилось зашивать раны на лице бездомным после их злых междоусобиц, а также после избиений бескомпромиссными утверждателями порядка с целью выгнать этих несчастных с жилых массивов и дворов.
— Роман Трофимович, вас вызывают в приемное отделение, — сообщила дежурная медсестра.
Залесский взял свой диагностический портативный эхолокатор и поспешил на осмотр. В кабинете хирурга на медицинской кушетке, застеленной светло-зеленой клеенкой и простыней в изголовье лежал изможденный, не бритый, взлохмаченный человек. Верхнюю одежду с него сняли санитарки и отнесли на обработку. Запах от давно не мытого тела доставленного был настолько сильный, что при осмотре без маски сбивалось дыхание. На всю длину правого бедра у пострадавшего имелась лоскутная рана, на левой голени похожее повреждение, но вполовину меньше. Раны гноились и были заполнены белыми шевелящимися личинками мух. Зрелище было не для слабонервных очевидцев. Бездомного нашли дети, которые спустились в глубокий овраг за случайно упавшим туда мячом со спортивной площадки. Этот укромный район города находился в ста метрах от здания областного начальства. Человек без определенного места жительства спустился туда, чтобы собрать брошенные бутылки, но поскользнулся и сорвался вниз. Самостоятельно выбраться назад уже не смог. Сколько дней он так пролежал, не известно. Пострадавший не умер от гнойной интоксикации только благодаря личинкам мух, которые пожирали омертвевшие ткани ран и тем самым очищали их. Врачи и санитары скорой помощи сумели извлечь упавшего человека и доставить в медицинское учреждение.
Залесский определил у больного сотрясение головного мозга. На снимке повреждений костей черепа не выявлялось. Пациента определили в гнойно-хирургическое отделение после обработки волос головы специальным раствором против вшей. Ночью пришлось зашивать несколько ран на голове и лице. Затем был вызов в реанимацию к больным, находившимся в коме по причине неумеренного употребления алкоголя. После консультативных осмотров пациентов в других отделениях наступило утро.
На этом дежурстве «Диоген» появлением отмечен не был. Такое имя получил один из бомжей. Его несколько раз доставляли в травматологический пункт с улиц города бригады скорой помощи с мелкими ранами и ссадинами. Прошедшей зимой, чтобы выжить, он смекалисто устроился на территории больницы. Залесский пару раз его определял в хирургическое отделение, чтобы заживить нагноившиеся повреждения на голенях. Таких пациентов хирурги обычно лечат в поликлиниках, но в неординарных обстоятельствах сострадательные медицинские работники иногда шли навстречу при наличии свободных мест. Он всегда диктовал разные анкетные данные: был то Гавриленко, то Захарчуком, то Савельевым. Имя отчество также придумывал на ходу и тут же забывал. На территории больницы было оборудовано место для сбора мусора. Там стояло три металлических контейнера, закрываемых крышками. Рядом с ними на подпорках лежала на боку огромная деревянная бочка, возможно, доставшаяся больнице по наследству еще с царских времен. Почему главные врачи, сменяя друг друга, ее не списали, не известно. В ее чрево санитарки опрокидывали корзины с бумажными черновиками из бухгалтерии, от экономистов, машинисток, из ординаторских и всевозможных других мест. Туда же выбрасывали картонки. В этом ворохе измятых листов прошедшую зиму коротал несчастный человек без дома, семьи и счастья. Санитарки, выносившие урны с бумагами, были то злыми, то добродушными и снисходительными. Если первые выгоняли бедолагу, то вторые старались чем-то помочь и даже подкормить. Верховное больничное начальство узнало о человеческом нестандартном существе на подконтрольной территории и с помощью милиции несколько раз выставляло его на свежий воздух. Но, улучив момент, от безнадежности бомж в вечернее время снова возвращался. Из больничной столовой ему иногда что-то перепадало из продуктов вполне пригодных для питания. Их приносила одна женщина, работавшая на мойке посуды. Кличка «Диоген» возникла быстро и прочно укоренилась. «Философ» коротал зиму в медицинском учреждении, а весенней порой растворялся в природе.
Пошли осенние дни. Становилось все холоднее. Бочка пустовала. В зимние месяцы также в ней никто не появился.