Теория прибавочного элемента

  Заходит ко мне Семён, с которым мы ещё в художественной школе учились, а сейчас в худ.комбинате пашем, и говорит:
- Мне навязали не ахти, какую  работу – выполнить большое панно, а я знаю, ты в армии рисовал плакаты таких размеров, не хочешь мне помочь? А то наши метры не хотят браться, мотивируя тем, что – мало денег.
- Какой размер и сколько платят?
- Ну, конечно, больше чем за планшеты, - уклончиво отвечает приятель, - но возни прилично, тем более размер два на три с половиной метра.
«Тю,- думаю, - разве – это большое панно? Я значительно крупнее делал».
Но, настойчиво  интересуюсь:
- А всё-таки, сколько платят?
- Тысячу и деньги пополам, - говорит Семён, - но сделать надо за две недели, как раз под худсовет. Вот  эскиз  уже готов.
   Я глянул – это был первомайский плакат, на котором на первом плане было четыре человека в национальных костюмах с флагами и транспарантами в руках, а за ними демонстрация, люди уже помельче, с шарами цветами, с лозунгами на палках и так далее, в общем, в стиле соцреализма шестидесятых годов.
  Думаю:« Понятно, почему это никто не захотел рисовать – работы много, а денег мало».
  Увидев, мою физиономию Семён говорит:
- Да, ты не переживай, живопись разводить не будем, так графично в плакатном стиле намалюем.
- Ладно, подрамник с холстом готовы? – спрашиваю.
- Работяги пообещали на завтра сделать, так, что у меня в мастерской и встретимся.
- О’кей, - говорю, - завтра, так завтра.
  На следующий день, переведя «дралоскопом» рисунок, погнали площади заливать.
 В общем, через полторы недели  панно было готово...
  Худсовет, у нас всегда, проходил в актовом зале.
 За столом сидел: Лаевский – главный художник, потом директор и его заместитель.
  Дошла очередь и до нашей работы. Члены комиссии посмотрели на работу, а главный и говорит:
- Всё нормально, только вот здесь мостовую подработайте, а то не понятно, где они у вас находятся, и национальные костюмы выпишите, всё-таки панно будет висеть в учебном заведении. И на следующий худсовет приносите.
«Вот, гад, - думаю, - за такие деньги хочет, что бы мы целую картину на варганили».
  Но, ничего не сказав, унёс с приятелем плакат в мастерскую.
 Добавив булыжников на земле, и выписав чётче орнаменты на костюмах, ещё через две недели, мы принесли нашу работу опять на комиссию.
  Теперь уже директор, решил сделать замечание:
- Всё хорошо, но вот на небе между транспарантами для глубины перспективы, можно ещё и облака нарисовать.
В общем, опять завернули нашу работу.
  Когда мы панно обратно принесли в мастерскую, я говорю:
- Эти, гады, так всё время к нам будут придираться, третьего раза я не выдержу. Давай  сделаем по Казимиру Малевичу.
- Это, как? – спрашивает Семён, - всё чёрной краской замажем, и сделаем чёрный квадрат?
- Нет, мы в крайности впадать не будем. Ты слышал про его всякие художественные исследования и про теорию прибавочного элемента?
- Не, а, - говорит приятель.
- Так вот, давай намалюем облака, как этот директор хотел, а вот здесь на втором плане, где женщина держит за руку ребёнка, нарисуем маленькую собачку, прыгающую на задних лапках.
- А это прокатит?
- Если, Малевич не врёт, то этот дополнительный элемент должен отвлечь внимание от всего остального.
  Так и сделали...
  Приносим картину на очередной худсовет, и все три члена начали её внимательно разглядывать.
- Хорошо мостовую сделали,- говорит Лаевский, - орнаменты на костюмах прописали чётче, нормально получилось.
Потом директор:
- Вот, видите, облака – сразу  придали воздушную перспективу картине.
  А тут и его заместитель, до того молчащий, решил вставить свои пять копеек:
- Подождите, - говорит, - а зачем здесь, нарисована маленькая собачка? Это не хорошо, это дискредитирует всё  мероприятие.
   Тогда все обратили внимание на этот прибавочный элемент, и главный художник сказал:
- Замажьте эту  маленькую собачку, и всё будет нормально, а мы подпишем приёмо-сдаточный акт.
   Мы так и сделали.
 И уже на следующий день получили, наши вымученные деньги.
 Пересчитывая купюры, Семён сказал:
- Вот никогда я не понимал Малевича, считал его заурядным художником, а  от его умозаключений, всё-таки есть большая польза.