1. Конфуз. Глава из романа

Если случаются на пути человека неудачи и разочарования, то по-разному отзываются  в душе.  Неодинаковые метки оставляют они в сознании. Одна  неудача свербит память горькой обидой на людей и судьбу, не дает забыть себя. Другая уходит глубоко, прячется надежно, чтобы  когда-нибудь вылезти вздорным поступком и неожиданным поведением. Третья поселяется в теле, медленно разрушая его.

В жизни  Юрия Самохвалова неудачи случались. Были и обиды. Но он с малых лет умел перешагивать через них решительным шагом человека, знающего себе цену и обладающего телом, созданным для удовольствия, а не для разрушения. Пока однажды не случилось событие, а за ним и череда событий, которые   отправили   в мусорную корзину все накопленные годами представления о  собственной силе и торжестве над обстоятельствами.

Событиям суждено было случиться в русском городе с немецким названием Санкт-Петербург в те времена, когда отменили всеобщее равенство и диктатуру неимущих Тогда в очередной раз. как принято в России, пообещали всеобщее благоденствие за счет смены вех и идеалов. И все, кто мог, кинулись это благоденствие себе добывать.

Было  еще самое начало перемен и реформ. Тогда еще  мобильный телефон имелся  далеко не у каждого. Это была в то время вещь дорогая и престижная. Про смартфоны тогда вообще не слыхали, и компьютеры-то были далеко не в каждом доме, а в учреждениях и школах компьютеров не было почти совсем. Тогда еще каждый обладатель личного автомобиля считался очень зажиточным человеком, независимо от марки и изношенности этого средства передвижения. Тогда еще выравнивание стены в помещении с помощью гипрокартона называлось "евроремонтом" и считалось неслыханным великолепием, а в сетевой ресторан быстрого питания Макдоналдс, кои разбросаны во множестве по всему миру,выстраивались длинные очереди, потому что Макдоналдсы в России тогда были сущими диковинками. В то время еще интернет не стал универсальным средством информации и общения. Словом, когда все  самое главное только начиналось, и произошла эта странная история.

  Итак. Город Санкт-Петербург, в просторечии Питер, еще совсем недавно Ленинград. Слово свобода опять - в который уж раз!- пьянит русский ум. Вот она – воля, волюшка вожделенная, после стольких лет ограничений и дисциплины. Ох, и погуляем!
   
 Началось все обычным весенним днем. Для Самохвалова все шло  в тот день п заранее оговоренному сценарию: сначала черный лоснящийся внедорожник тормозит на набережной канала Грибоедова  между Лермонтовским проспектом и Крюковым каналом. У  высокого четырехэтажного здания в помпезном сталинском стиле с ненужной,  но внушительной аркой на углу.( Теперь здание  отдано под банковские учреждения, офисы и денежные фонды. Так, что арка эта бело-желтая, которая раньше монументально открывалась в перспективе к Балтийскому вокзалу, неся надпись «Слава КПСС!» и, символизируя государственную мощь, теперь с высоты надменно сообщает водителям  и пешеходам название банка  - «Державный»).
      
Потом из автомобиля появляется мужчина лет сорока пяти, моложавый и бодрый, одетый в темное кашемировое пальто длиною до пят по моде тех лет (такие пальто в те времена носили люди солидные, с положением и деньгами). Этот человек,  не спеша, руки в карманах, идет по направлению к Садовой. Ветер подгоняет его в спину, надувая пузырем  пальто и брюки, теребя концы белого шарфа.Это Самохвалов, его роль.

Все было расписано и продумано. И не должно было закончиться никаким конфузом.

Помнится, день тогда был солнечный, но ветреный.

Питерская зима к тому дню уже прошла. Колючая, промозглая, темная, неумолимо чередующая оттепели и заморозки для того, кажется, чтобы основательно почистить ряды всех сердечно истощенных и просто слабонервных, эта изнурительная зима окончательно миновала. Солнце с каждым днем все смелее. Асфальт давно сухой и сегодня ветер метет по нему обрывки бумаги, полиэтиленовых пакетов, засыпает пылью глаза прохожих. Катятся с тихим грохотом  прозрачные пластиковые бутылки.
Множество пустых пластиковых бутылок и мусора плещется в черных водах канала Грибоедова. Посреди мусора покачивается на тихой ряби большая льдина. На льдине лужица талой воды. В ней старательно, ловко и с явным удовольствием купается крупная ворона. Восторженно чирикают воробьи. Но более всех рады солнцу бродячие собаки. Одна игриво катается по сухой траве обнаженного газона. Другая дремлет на припеке, то и дело приоткрывая глаз. В нем, для порядку, привычная бдительность, но больше торжество: холод-голод миновал, сильнейшие выжили в борьбе, можно немного отдохнуть.
Моложавый человек в пальто (лицо у него румяное, с выражением готовности на всякую любезность) не спеша, подходит к набережной Крюкова канала, там, где живописно сходятся три мостика, и задумчиво смотрит по сторонам.

Какая-то женщина без возраста и внешности в малиновом клетчатом платке и нелепых разношенных ботах спускается по ступеням Красногвардейского мостика, то и дело оборачиваясь и крестясь на собор. Сойдя на бульвар, она разбрасывает что-то по газону, и бело-сизые стаи голубей слетаются к ней отовсюду. Весна.

Неожиданно женщина оборачивается. Она внимательно вглядывается в лицо моложавого человека в кашемировом пальто. Подходит ближе. И, наконец, кидается к нему с криком; «Юрка! Это ты!». Моложавый человек средних лет вздрагивает и бледнеет, на лице у него выражение ужаса. Женщина тянет к нему руки, платок сбился на плечи, седые волосы развеваются на ветру. Дюжий охранник, явившись откуда ни возьмись, задерживает ее движение, ее порыв. Она кричит из-за его плеча что-то совсем уже пошлое

-Где она, сукины вы дети? Где она?! Убийцы!

Двое охранников сопровождают ее под руки в сквер, где женщина еще совсем недавно кормила голубей, и, оставив там, возвращаются.Женщина в ботах, постояв некоторое время, прислонившись к дереву, сползает по этому дереву и падает на землю.

Стоп. Сценарий поменялся. Жизнерадостный современный репортаж сменился дешевой мелодрамой.

Слышен благовест.