Новый день

“Stay clear of the closing doors. Rector Street is next”- очень чуждым голосом донеслось откуда-то с потолка. Борис стоял, обняв железный поручень, и водил пухлым пальцем по цветной паутине незнакомой карты метро. Он очень переживал, чтобы не пропустить свою остановку и не отходил от этого плаката последние полчаса. Временами он бросал взгляд на свернутую вчетверо бумажку, с нарисованной схемой выхода из Сабвея к желаемому адресу, но тут же засовывал ее обратно в карман, боясь потерять. В ноябре было ещё тепло и он опять не угадал с одеждой. Под толстым свитером, надетым поверх водолазки, заструились ручейки пота. «Хоть пуховик можно снять», подумал он и оглянулся. Большинство пассажиров, зашедших ещё с ним, в глубине Бруклина, до сих пор находились в вагоне. Боре объясняли, что утром все едут на работу в Манхеттен, и вагон забьётся как банка сардин. Поэтому он и крепко держался за прохладную трубу, не отходя от неё ни на шаг. «Какие они все разные», думал про себя Борис, вглядываясь в лица сонных людей. «Этот наверное с Китая... А может с Японии? А этот... Интересно, почему они все здесь...? А впрочем..., почему я здесь?...»
Ещё три дня назад он сидел на мягкой подушке голубого вагона Московского Метрополитена, среди похожих на него пассажиров. В их руках находились книги и газеты на понятном ему языке, и временами он ловил себя на мысли, что вчитывается в открытый его взору текст. Люди вокруг были совсем как он, выглядели как он, одеты как он, мыслили как он и говорили с ним на одном языке. На каждой остановке он жадно впивался взглядом в окно, всматриваясь в красивые и родные станции, словно прощаясь с каждой из них. Он вышел на «Ленинских горах» и поднялся на смотровую площадку.
Вот они «Лужники», откуда улетел вместе с его детством, куда-то далеко добрый олимпийский Мишка, Москва река, с ее прогулочными лодками, на которых он катался с бабушкой, Академия Наук и Университет.... Тот самый, о котором он всегда мечтал, куда он мог поступить, но его отговорили.... и он поступил в другой, оставшись дома, в глубинке, там где легче....Но вскоре он собрался в Америку... и его тоже отговаривали, но он все же уехал....Принял вызов судьбы и уехал, ведь сейчас он не искал лёгкого пути....

В этот момент поезд заскрежетал и резко затормозил. Боря отпустил поручень, и, подхваченный толпой спешащих пассажиров, поплыл в сторону выхода. Старая станция рыгнула запахом прожжённой солярки, пыли и какого-то незнакомого смрада. Обшарпанные стены угрюмо смотрели на молодого человека. Грязные кафельные плитки непонятного цвета были наляпаны безо всякой художественной мысли. Металлические столбы, покрытые темно-зеленой краской, местами облупленной, были обклеены всевозможными листовками, с запрещающими знаками. Борис кинул взгляд на рельсы, где две жирные крысы лениво делили какой-то кусок замшелой снеди. Сжав ладонью рот, молодой человек поспешил к бетонной лестнице, которая вела наверх. Проходя мимо двух бездомных, укутанных огромным клетчатым одеялом, Борис съёжился, но не оборачиваясь прошёл вперёд. И вот впереди последний лестничный пролет.....
Манхэттен....Ну здравствуй....!

«Hello class....My name is Boris... And I am a new American.....»