Я хочу рассказать историю

МОИ ДУМЫ
О ПРИРОДЕ, МАГИИ И ЧЕЛОВЕКЕ

I
Я хочу рассказать тебе сказку! Одну из тех сказок, что я приношу из своих далёких путешествий в Ином Мире – это некоторые из «наших» называют «переходом» или «искусством перехода». Говорят, раньше многие владели такими умениями, и знали все хитрости и опасности этого предприятия, но сейчас таковых «знающих» либо вовсе не осталось, либо их мало и живут они вдали от глаз людских. Но, если ты спросишь, мол, откуда же тогда всё это знаю я? Ответ прост: «Я не владею «искусством перехода», я лишь «рассказчик…», то есть тот, кому было кое-что показано, и лишь для того, чтобы я рассказал об этом людям…». 
Я знаю, что тебе нравятся эти сказки, и пусть даже, поначалу, в эту историю никто и не верит, но, правда – это такая штука, которая не может долгое время скрываться – она рано или поздно себя обнаружит. И тогда все, кто сейчас мне не верит, скажут: «О-как, а он был прав!» … и это не будет поздно, поскольку для познания мира есть целая вечность – «вчера» и целая вечность – «завтра». Мы не можем их открыть, поскольку они не находятся «сейчас», а мы находимся всегда в «сейчас», и никак не можем находиться в «завтра» или «вчера». Господь нам даёт силы лишь на «сейчас», а для волшебника, помимо этого «сейчас» нужно ещё иметь силы проникать в вечность, которая рассеивается в «завтра» и во «вчера» … (Ну, вот, я уже успел заплести твои мысли в косички!!! А это лишь начало!) …
Мир подобен монете, которая стоя на ребре, постоянно вращается: «орёл»-«решка», «решка»-«орел» … так и крутиться. Чтобы было понятно, там, где «орёл» – Наш Мир, а там, где «решка» – Иной. И вот монета – эта волшебная плоскость, делает оборот – Иной Мир, меняется местами с Нашим Миром, там, где пребывают наши привычные время и пространство, но однажды, в определённом месте и в определённый момент, можно войти в едва приоткрытую дверь или, как Алиса, заглянуть в замочную скважину. Открытая же дверь, это тот момент, когда ты оказываешься вблизи оси вращения, плоскость начинает поворачиваться, и ты можешь проскользнуть в Иной Мир. Об этом переходе много историй в мире людей. Я расскажу тебе одну:
Давным-давно люди Tylfyt Teg, Дивного Народа, любили собираться на зелёных кругах для того, чтобы всю ночь напролёт петь и танцевать. Если кому-либо из людей доводилось попадать на такие круги во время вечеринок, они оставались там, ни о чём не подозревая, целую вечность, заслушавшись волшебной музыкой. Когда-то таких кругов было много в лощине рядом с Пенкадэром в Кармартеншире.
В те самые давние времена жил один парень, Тафи ан Шон, сын сапожника. Частенько пас он своих овец в этой лощине, и вот однажды летней ночью, когда он уже собирался гнать их домой, на камне, что был неподалёку, неожиданно появился маленький человечек в штанах из лишайника и со скрипкой под мышкой. Он пробежался пальцами по струнам своего инструмента, и Тафи замер от изумления – такой музыки он ещё никогда не слыхал.
- Ты любишь танцевать, Тафи, - сказал человечек после того, как они любезно поприветствовали друг друга, - и если ты немного здесь задержишься, то увидишь один из лучших танцев во всём Уэльсе. Ведь я музыкант.
- Где же твоя арфа? – спросил Тафи. – Валлиец не может танцевать без арфы.
- Вот, посмотри, - ответил человечек, - На моей скрипке я могу сыграть для танца кое-что получше.
- Этот деревянный половник со струнами, что ты держишь в руках, называется скрипкой? – спросил Тафи, никогда раньше в жизни не видевший подобного инструмента.
И лишь тут он заметил, что со всех уголков горы через сгущающиеся сумерки к месту, где они стояли, направляются прекрасные феи и эльфы. И вот маленький менестрель провёл смычком по струнам своего инструмента, и вновь полилась такая волшебная музыка, что Тафи застыл, прикованный к месту. Под звуки завораживающей мелодии люди Tylfyt Teg разбились на отдельные группы и начали петь и танцевать.
Изо всех танцев, что когда-либо Тафи приходилось видеть, ни один бы не сравнился с тем, что он увидел тогда. И, конечно, Тафи не удержался, и сам включился в танец. Тотчас же эльфы окружили его, и танец их стал таким неистовым, что Тафи уже не мог различать танцующие фигуры. Они кружились вокруг него с такой быстротой, что походили на огненный круг.
А Тафи всё продолжал танцевать. Он не мог остановиться, эльфийская скрипка была ему явно не по силам, но волшебный скрипач играл всё быстрее и быстрее, и Тафи, несмотря ни на что, оставался внутри сумасшедшего хоровода.
Но через какое-то время, - через несколько минут, как ему показалось, - ему удалось выбраться из заколдованного круга. И всё сразу исчезло.
И Тафи отправился домой, но окрестности, такие знакомые прежде, показались ему очень странными. Появились дома и дороги, которых он прежде никогда не видел, а на месте скромной хижины его отца стоял красивый каменный фермерский дом. А вместо бесплотной каменистой земли, к которой он привык с детства, его окружали возделанные поля.
- Да, - подумалось ему. – Это какие-то колдовские шутки, чтобы обмануть мои глаза. Не прошло и десяти минут, как я оказался в том кругу, а сейчас, когда я выбрался оттуда, они построили моему отцу новый дом! Надеюсь, по крайней мере, что он настоящий; во всяком случае пойду погляжу.
Но он – увы! – не нашёл в том доме ни отца, ни кого-либо из своих родных. Хуже того, фермер – хозяин дома – уверял его, что дом этот построил ещё его прадед… Фермер сжалился над несчастным сумасшедшим, утверждавшим, что ещё вчера здесь стоял дом его отца, и пригласил его к себе на кухню, чтобы тот смог поесть и отдохнуть.
Он сделал Тафи знак, чтобы тот следовал за ним, и направился в дом. Но шаги позади него становились всё тише и тише, и он обернулся и похолодел от ужаса. Прямо у него на глазах несчастный Тафи быстро ссохся, а потом рассыпался и превратился в горсть золы…
Испуганный фермер побежал к жившей неподалёку ветхой старушке, и когда он рассказал ей обо всём, что случилось, старушка вспомнила, что её дед рассказывал ей о том, как бесследно пропал сын сапожника, жившего когда-то очень давно на том месте, где ныне стоит дом фермера…

Но давай постепенно. Итак, представь себе монету! Монета, не спеша, как она не может делать в реальной жизни, поворачивается, стоя на ребре, вокруг осевой. Помнишь, что в древности люди считали, что мир плоский? Поверь мне, через некоторое время, наши учёные тоже придут к этому мнению. Мы действительно живём на плоскости – и эта плоскость – Наш Мир – с одной стороны. С другой же стороны – Иной мир. Некоторым из нас дана возможность ходить из мира в мир, но мы не всегда понимаем, когда мы в Нашем Мире, а когда уже в Ином.
Так вот, если со всей силы крутануть монету, заставить её вращаться на поверхности стола как можно быстрее, то визуально ты будешь видеть сферу. Именно поэтому нам кажется, что Наш Мир – это сфера. Реальность же такова, что Наш Мир, это череда быстро меняющихся плоскостей. Находясь на одной стороне монеты, мы не можем попасть на другую, но Господь смилостивился над нами и дал нам проводников, которые способны, через поверхность Межмирья протащить нас, и вынуть с другой стороны, то есть на другую плоскость.

Мы, субъективно, постоянно воспринимаем Наш Мир, как нечто объемное и округлое, но как только, в один прекрасный момент, человек перестаёт доверять своим глазам, и открывает глаза для Иного, то обнаруживает, что в реальности мир – это лишь определённый диапазон, или спектр… Этот спектр воспринимается нашим головным мозгом, а по существу, является голограммой на поверхности нашего головного мозга. Стоит только смахнуть пылинки гипноза со своих глаз, как мы обнаруживаем, словно бы монету, то есть некую плоскость, которая с бешенной скоростью вращаясь, обнаруживает для нас объем.
Тогда любопытный человек, обязательно хочет заглянуть, а что же на той стороне, то есть с другой стороны плоскости. И тогда моментально находится проводник, и, опираясь на сомнение об истинности привычного мира, начинает долго и нудно тебя учить… Учить, как пройти Межмирье, то есть неустойчивую и зыбкую, постоянно мерцающую грань, разделяющую две плоскости двух миров, не будучи замеченным тамошними хищниками, а их в тех краях, поверь, ох, как много. Они иногда прорываются в Наш Мир, но Хранители Грани, никогда не дремлют, и всё время жесткой рукой отсекают жажду хищников войти в Наш Мир. 
Мы все, на протяжении своей жизни, привыкли к тому, что Наш Мир – это, тот мир, который привычен, понятен и ограничен определённой «мерностью» (это, когда мы говорим о «трехмерности», «двумерности» или «одномерности»). Любой «знающий» может сказать, что Наш Мир может вмещать в себя любое количество «мерностей», в любой момент времени, но это ни о чём не говорит. Действительно важным является не количество «мерностей», а то, на восприятие какого количества этих измерений настроены наши органы чувств. Обыкновенный человек с его классическими пятью чувствами: зрением, слухом, обонянием, осязанием, вкусоощущения, воспринимает три измерения окружающего пространства.
К примеру, рассматривая зрение, можно сказать, что информация о видимом предмете, а точнее о неких колебания частиц, поступает ему на сетчатку глаза, а далее по нейронам движется в головной мозг, там информация перерабатывается и проецируется в форме голограммы. Таким образом мы видим… и видим мы внутри своей головы. Точно также происходит и с другими органами чувств. Мы воспринимаем набор звуков, как колебания частиц, импульс также по нейронам бежит в головной мозг, там обрабатывается, образуя звуковой аналог голограммы. Когда информация от всех органов чувств относительно одного или двух явлений мира сходиться, мозг создаёт общую картину. И вот мы уже воспринимаем «человека», «лошадь», «дерево» или «облако в небе», не понимая, что это нечто, сформированное в нашем мозгу, а ещё то, как мы об этом договорились с другими.
Магам древности были доступны иные «мерности», а точнее, ещё одно, другое измерение бытия, вдоль которого располагался вектор напряжённости мощного силового поля, им же самим генерируемого. И вот мы уже видим в нашем пространстве результат воздействия, но не можем зафиксировать носителя этого воздействия, ибо он не принадлежит нашему трёхмерному пространству. Не думай… с законами физики всё совершенно в порядке. Сии законы в нашем уме нарушаются лишь тогда и только, когда мы искусственно ограничиваем себя тремя гранями мира. Но, допустив, что мир чуть-чуть сложнее, то есть что есть ещё одно направление, ещё одна, четвёртая или пятая, грань, мы видим, как всё становится на свои места…
Ох, о чём это я? ... а вот о чём!.. Маг не воспринимает реальность, как это делает обычный человек. Для обычного человека, реальность – это пространство, а время – это лишь условное явление, ныне измеряемое чисто механически. Для мага, время – это абсолютный фактор его действий. Пространство и образы в нём, в глазах мага, это лишь состояние аффекта наших органов чувств, состояние, сродни гипнотическому трансу, а также продукт деятельности времени. И как писал об этом один очень известный автор в своей книге:
- Одномерное пространство – это точка, это как бы человек внутри себя, и вот он бросает взгляд на другую точку. Получается линия… А потом человек оглядывается – и возникает ширина плоскости, двумерность. А трехмерное пространство - это как бы взгляд во все стороны, когда открывается простор: и вокруг, и в небе, везде…
- А четвертое… Четырехмерное? – спросил я шепотом.
- Это… будто вздох… Когда вбираешь в себя все… все, что близко и далеко, и вообще… все…

Маг – это «способность», он видит время, он говорит из глубин Психокосмоса и ясно понимает, что грань между его восприятием и реальностью, которая является реальностью для людей зыбка и неустойчива. А что же он видит?.. А видит он то, что время – это лишь периоды вращения плоскости, где с одной стороны – Наш Мир, а с другой – Иной. Я уже говорил о монете, которая вращается на столе!.. Это о том же!..
Что же находиться с той, не с нашей, стороны? Если принять, что мы живём на поверхности совершенно ровной и плоской, то у этой поверхности есть ось вращения, которая и является самым центром, а если, к тому же допустить, что таких плоскостей, ни одна, ни две, а множество, то можно понять, что и центров таковых, множество. Эти центры – «двери в Иные Миры», а точнее в Иной Мир, отстоящий от нашего на толщину волоска, но с иным течением времени и иным восприятием пространства.
Переход из мира в мир всегда осуществляется через таковые центры, которые могут выглядеть в Нашем Мире, как холмы, примечательные горы, лужайки, места на болотах, изгибы озёр или место в лесу, где бьёт ключ. В море и на суше, среди гор и холмов, в степях и на болотах, полно таких особенных мест. В какой-то момент времени ворота открываются, а в иной момент – закрываются, впуская и выпуская множество существ из Нашего Мира в Иной, и наоборот.
И об этом припасена у меня история:
Однажды, в канун Самайна, возвращались Айлиль и Медб из похода, и темнота застала их в пути. Поставили они лагерь и развели большой огонь, ибо темна была ночь на Самайн, и мелькали смутные тени, и демоны кружили во тьме. И вот, когда сидели воины у огня, и никто не решался выйти за границу освещённого костром круга, вспомнил король Айлиль о пленниках, что лежали поодаль.
- Тому, кто пойдёт и ивовыми прутьями обвяжет ноги пленников, будет от меня великая награда, - сказал он.
Но молчали его воины.
- Получит мой меч с золотой рукоятью тот, кто сделает это, - сказал Айлиль.
И вот поднялся воин по имени Нера и сказал, что пойдёт в темноту, где лежали пленники. И он вышел из освещённого костром круга, и подошёл к пленникам, и опутал ноги их ивовыми прутьями.
Тогда сказал один из них:
- Воистину бесстрашен ты, Нера, раз не побоялся в ночь на Самайн уйти от огня.
- Так это, - сказал Нера.
- Тогда докажи своё мужество ещё одним делом, - сказал тот пленник. – Мучает меня жажда, ибо давно не было у меня во рту ни капли воды. Если ты столь бесстрашен, как кажешься, посади меня на плечи, и отправимся искать для меня воды.
И Нера посадил того воина к себе на плечи и отправился прочь от лагеря. Долго шли они, и странные вещи открывались им по дороге, и видели они дома там, где их раньше не было; и то были дома, окружённые озером воды и озером огня.
Наконец, нашли они некий дом, где смог пленник утолить свою жажду. И тогда вернулись они назад, и Нера положил пленника на прежнее место. Тогда сказал ему воин:
- А теперь, о Нера, обернись назад.
И когда Нера обернулся, увидел он, что разрушен их лагерь, и все товарищи его лежат мертвые, и обезглавленные тела короля и королевы лежат поверх кучи мертвых тел.
- Воистину, горе мне, - воскликнул Нера.
И тогда он ещё раз обернулся и увидел, что пленники, прежде связанные, а теперь чудесным образом освободившиеся от пут, один за другим покидают то место. И, не зная, что делать, пристроился Нера за последним из воинов и пошёл вместе с ними, дабы не остаться одному в темноте той ночи, и ещё до рассвета дня Самайна дошли они до сида Круахан. Раскрылся перед воинами волшебный холм, и все они вошли в него, и Нера – следом за ними.
Тогда закрылись врата холма, и остался в нём Нера. Там, в холме, встретил он женщину из народа сидов. И он полюбил её, а она – его. Стали они жить вместе.
И вот спустя три дня и три ночи спросил Нера у женщины:
- Объясни мне, женщина, что было со мною, ибо не пойму я?
- А что случилось с тобой?
- Нетрудно сказать, - молвил Нера и поведал ей обо всём, что с ним приключилось.
- Нет правды в том, что ты видел, - сказала тогда женщина. – И друзья твои, и Айлиль с Медб до сих пор всё так же сидят у костра, и даже еда ещё не снята с огня. Там, за гранью холма, не прошло для них и минуты. Но все, что видел ты, станет для них правдой, если кто-нибудь не расскажет им о том, что ты видел.
- Что же мне делать? – спросил Нера.
- Садись на коня и езжай к ним, чтобы поведать о виденном тобою. Но через год, на следующий Самайн, возвращайся к сиду Круахан, дабы забрать с собою меня, мою чудесную корову, лучшую из коров Коннахта, и моего сына, что понесла от тебя.
- Воистину, пусть будет так, - сказал Нера. – Но как поверят мне воины, что был я в волшебном холме?
- Плоды лета возьми с собою – туда, где началась зима.
И Нера распрощался с той женщиной и покинул сид, взяв с собою цветок примулы, дикий чеснок и лист папоротника.
Пришёл он к своим людям – они все так же сидели у походного костра, и показал им плоды лета из садов внутри сида. И тогда Айлиль отдал ему свой меч с золотой рукоятью, и Нера оставался с людьми Айлиля до исхода того года…

Во всех подобных преданиях, лишь часть вымысла. Она столь незначительна, что маги сразу же видят, историю истинную, способные отделить её от художественного вымысла. То место, в этой истории – сид Круахан, был как раз таковым центром, где возможен был переход из Нашего Мира в Иной, а время, которое значится как Самайн – это как раз то, время, когда оба мира становятся настолько близки друг к другу, что становится возможным незаметное пересечение границы между Мира, минуя Межмирье. Дольше всего древняя традиция магов-проводников, сохранялась у кельтов, а им досталась от пиктов. Почему же?
Согласно традиции современное население Ирландии – это всего лишь последняя из волн так называемых Захватов Ирландии. Появлению современных людей на острове предшествовали пять других рас завоевателей, сменявших одна другую.
Последняя перед современной раса – Племена Богини Дану (Tuadhe d’Anu, осевшие в Ирландии около 800 года до н.э. из царств Центральной Европы, раскинувшихся от Карпат и трансильванских Альп до реки Дон и берегов Чёрного моря, известные как sidhe) – пришла в Ирландию «с волшебных островов Севера». Можем ли мы считать это указанием, что Племена Богини Дану явились из Волшебной Страны? Вероятно, да, тем более что предания часто говорят о родстве народа Волшебной Страны – той, в которую путешествовали Кормак и Бран Благословенный, - с народом Богини. Так, например, один из владык Племён Дану – Лирр приходится отцом королю Яблоневого Острова (Авалона) Мананнану. Кроме того, ещё одним свидетельством в пользу родства жителей Священного Острова и людей Дану является упоминаемое в легендах промежуточное положение последних между смертными людьми и бессмертными богами: люди Племён Богини смертны, но могут жить столько, сколько сочтут нужным.

Спустя некоторое время после того, как Племена обосновались в Ирландии, сюда пришли гойделы – Сыновья Миля, предки современных ирландцев. Произошло великое сражение, и в этом сражении Племена Богини потерпели поражение, которое поставило под угрозу самое пребывание их на ирландской земле. И вот тогда…
Теперь же о Племенах Богини Дану. Когда в битве при Тальтиу сокрушил Эримон, сын Миля, их войско, призвали Племена Богини великого Мананнана, сына Лирра, верховного короля Острова Яблок, чтобы посоветовал он им, как быть. И пришёл Мананнан из Обетованной Земли Запада, и сказал Племенам Богини оставить Сыновьям Миля ту половину Ирландии, кто находиться над поверхностью земли, и взять себе власть над тем, что сокрыто. Поведал он людям Дану о том, как устроены жилища в его прекрасной стране, и каково их убранство, и научил Племена Богини сделать себе жилища в древних волшебных холмах, что звались сидами. С тех пор, как поселились люди Племён Богини в волшебных холмах, их самих тоже стали называть сидами, и зовут так до сих пор.
Три дара принёс Мананнан из-за моря для людей Богини. Даровал он им Фет Фиада, и стали они невидимыми для глаз людей. Даровал он им Пир Гоибниу, и болезни и старость отошли от них. Даровал он им Свиней Мананнана, и не стало среди них голодных, ибо можно было убивать тех свиней, и снова оказывались они живыми.
И после того покинул Мананнан Ирландию и ушёл на Остров Яблок (Авалон)…
Сокрытые магией Фет Фиада, люди Племён Богини Дану, называемые с тех пор сидами, скрылись от глаз людей и стали жить в волшебных холмах – в странных местах, принадлежащих Волшебной Стране, но сохраняющих связь с Нашим Миром. Именно к этому времени, когда волшебные холмы были перепутьем между Наши и Иным Миром, и относятся легенды и предания, подобные процитированный выше истории Неры. Всё это – битва при Тальтиу и переселение Племён Богини Дану в волшебные холмы, происходило в середине или даже к концу I тысячелетия до н.э.; максимум контактов между сидами и людьми – потомками Сыновей Миля – к первым векам нашей эры.

* * * * *
И вот теперь-то, когда ты уже кое-что знаешь, мы можем говорить и о том, с чего началась моя повесть.
Времена изменились, изменился и Наш Мир; изменились люди, их образ жизни, их взгляды на общения с жителями холмов, для некоторых это просто стала сказкой, а некоторые даже и о сказке не знают ничего. Всё же, плоскости миров продолжают своё вращение, и каждый их поворот создаёт энергию времени. Если в дохристианскую и раннехристианскую старину маги ещё были на виду и могли поведать о Иных Мирах, то с ростом технологий, всё это стало выглядеть, как детская сказка. Люди перестали верить в чудеса, всё реже и реже можно услышать реальные свидетельства контактов с жителями Той Стороны Нашего Мира, всё же старинные артефакты ещё остаются на глазах некоторых любопытных. К таковым артефактам можно отнести, например, Потир, подаренный эльфами. Вот эта история:
Потир, из которого причастился Эльфо-Ауртни, до сих пор находится в кирхе в местечке Брэйда-боуль-стадюр во Фльоутс-хлид (юг Исландии). Вера в великую мощь сего потира сохранилась до нынешних времен, ибо ещё недавно люди приходили из других областей Исландии для того, чтобы причаститься из него и выздороветь. Потир датируется поздним средневековьем, и некоторые считают, что он сделан в Исландии, но до сих пор он нуждается в более тщательном изучении.

История потира. «Истории об Эльфо-Ауртни», которая до сих пор кстати не переведена ни на русский язык, ни на основные европейские языки. «Как-то в XIX в. у исландца Ауртни вышла, на любовной почве, сильная ссора с эльфой по имени Бьёрг. Она принялась мстить Ауртни, напустив на него неизвестную болезнь, однако отец эльфы, священник, стал помогать ему... Через какое-то время опять явилась больному Ауртни эльфа Бьёрг и стала его стращать, но тот не поддавался. И тут объявился её отец – эльфийский священник. Он наложил на уста дочери запрет и выгнал её. Больше Ауртни её не видел. Вскоре Ауртни настолько полегчало, что он отправился под причастие. Это произошло на Вербное Воскресенье. Местный пастор отказался допускать Ауртни к причастию, покуда он не ответит добрый ли дух или злой являлся Ауртни в обличье эльфийского священника. Ауртни ответил, что тот был прислан для добра. Людской пастор, однако, не поверил сему, да прибавил, что не только сам не даст ему причаститься, но и другим запретит это делать. На том расстались они. Но рано поутру явился от людского пастора слуга и сказал, что его хозяин передумал и сей же час готов причастить Ауртни. Оказалось, что отец эльфы Бьёрг эльфийский священник долго беседовал с пастором «И конечно не назову я больше его никогда злым духом», – сказал пастор. После причастия ещё больше полегчало Ауртни.
Однажды опять явился ему эльфийский священник и велел для окончательного избавления от недуга отправиться в кирху в Брэйда-боульс-стадюр на юге Исландии и причаститься там у преподобного Халльдоура Паудльс-сона из потира, «который эльфийский народ подарил той кирхе, и у потира имеется черное пятнышко на дне». Отец эльфы Бьёрг и помог Ауртни добраться до Брэйда-боульс-стадюра (правда, не обошлось без некоторых трудностей), причастился там Ауртни и полностью выздоровел. Об этом эльфийском потире существует еще несколько более поздних свидетельств, что он помог еще нескольким исландцам, которые подпали под эльфийскую месть, выздороветь. Когда Ауртни вернулся к себе домой на восток Исландии, то часто гостил он у эльфийского священника на его острове Сель-эй. Однажды попросил Ауртни этого эльфийского священника показать ему библию эльфов. Оказалось, что она почти ничем не отличается от обычной людской исландской библии, за исключением маленького дополнения о происхождении эльфов. У эльфов схожие с людьми законы. Они верят в Искупителя и Святой дух, равно как и мы. Ауртни хотел было приобрести ту эльфийскую библию, да не вышло. Ауртни утверждал, что сей эльфийский священник был лучшим его другом и сделал для него много добра. То, что Ауртни страдал от редкого необъяснимого недуга, подтверждают многие его соседи. Они, правда, редко видели, когда Ауртни посещала мстительная Бьёрг, но её отца, эльфийского священника, замечали весьма часто. Ауртни рассказывал, что эльфийский священник был добродушным, спокойным и мягким. И так заканчивается сия история об Эльфо- или же Льювлинга-Ауртни». 
Есть также рассказ о серебряном кресте, который подарили эльфы. Йоунас с одного хутора в Эйя-фьёрде (север Исландии) владеет серебряным крестом, длина которого два дюйма (5 см).

Этот крест Сокрытый народ подарил в благодарность за помощь при трудных родах с тем наказом, чтобы он переходил по наследству старшему сыну, и это был талисман на удачу. На обеих его сторонах – рельефное распятие. Крест весьма потерт. Сигридюр Йоунс-доухтир из Вогюра видела этот крест. (Владелец же креста Йоунас Йоунс-сон обитал в Сидра-хоуле в области Кейпангс-свейт по соседству с хутором, где я (F.S.) жил в юности, и я видел у него этот крест, к которому он относился очень бережно. Хотя однажды Йоунас отдал его на исследование в Копенгаген, и пробыл там крест целую зиму. Тогда была опубликована статья об этом кресте с его фотографией в исландском журнале «Eimredhin». Однако после Йоунас сказал, что не отдаст крест в чужие руки, что бы ему за это не предлагали, ибо никогда ещё не было содержание домашнего скота для него столь обременительным, как той зимою, когда этого креста не было на хуторе - F.S.) (Из книги «Thodhsoegur og saghir" cтр.211, s.h/ Torfhildur Thorsteinsdottir Holm, Almenna Bokafelagidh»)
В оригинальной исландской статье об этом кресте (Eimredhin, IV, 1898, cтр.94-97), написанной Кр. Х. Беньяминс-соном говорится о том, что серебряный эльфийский крест (alfa-krossinn) вместе с зеленой нижней юбкой и золотым кольцом одна эльфа (alf-kona) встарь подарила исландке Сесселье из Хвасса-фетля в Эйя-фьорде (север Исландии) за то, что Сесселья в течении недели оставляла молоко своей коровы для заболевшего мужа этой эльфы, находящегося между жизнью и смертью. Когда муж эльфы выздоровел, Сесселья за свою доброту получила эти дары. Отсюда ведёт свое происхождение серебряный крест Йоунаса.
В 4-м номере исландского журнала «Eimredhin» рассказывается следующая история. Это случилось на хуторе Хвасса-фетля, когда из-за внезапно налетевшей грозы скот нужно было загнать домой. При этом одна корова пропала. Несмотря на поиски, её не удалось найти. Так как время уже было позднее, и хозяйка собиралась идти спать, она приказала служанке в случае, если корова вернется домой, подоить её в ведро, которое она поставила у двери доильни.
Ночью хозяйка увидела во сне, что к ней пришла одетая в черное платье женщина, которая назвала себя эльфийкой, и пожаловалась, что её единственная корова не даёт молока, а её муж смертельно болен; она просила налить ей молока в ведро, стоящее перед доильней. При этом она сказала, что не сможет полностью заплатить хозяйке за молоко. Хозяйка налила этой женщине молока, не попросив плату. Когда она проснулась на следующее утро и вспомнила свой сон, она увидела, что ведро пустое, хотя пропавшая корова вернулась домой и была подоена в это ведро. После этого она приказала доить эту корову каждый вечер в одно и то же ведро и ставить его на то же самое место. Так продолжалось в течение недели.
Спустя неделю хозяйка опять увидела во сне ту же самую женщину, которая поблагодарила её за молоко и сказала, что больше молоко ей не нужно, т.к. её муж выздоровел, а её собственная корова опять дает молоко. Но при этом она попросила хозяйку в знак благодарности принять от неё вещи, которые хозяйка найдет в ведре, и сохранить их, так как они принесут ей и её потомкам счастье. Действительно, в указанном месте была зеленая юбка к платью, золотое кольцо и серебряный крест. Этот крест, как сказала эльфийка, должен всегда передаваться (переходить) старшему сыну или младшей дочери. О судьбе двух других вещей ничего не известно, а крест эльфов действительно из рук первой наследницы перешел ее дочери, а затем сыну последней. Потом крест был унаследован последним в роду мужчин правнуком той хозяйки, которая получила этот крест. Правнук владеет этим крестом и сейчас. На этом кресте, изображение которого дается здесь так, как он в журнале, изображено распятие, почитание которого было распространено среди эльфов подобно тому, как это должно было быть у людей. Церкви, священники, христианские священнослужители распространяли почитание распятия среди эльфов Исландии.
А следующая легенда отличается от многих других рассказов об эльфах тем, что почти каждый факт в ней подтвержден исторически. Включая и то самое знамя, которое до сих пор хранится в Данвегане.
Тысячу с лишком лет замок Данвеган, что стоит на западном побережье острова Скай, был родовым замком Мак-Лаудов из Мак-Лауда. В древности многие вожди этого рода, выйдя в море из залива Лок-Данвеган с войнами своего клана, водили их в походы против своих наследственных врагов, мак-Дональдов из Эйга, беззаконных «Властителей островов». И, пожалуй, драгоценнейшим сокровищем клана Мак-Лауд было его знамя фей. Оно переходило от поколения к поколению, и о нем рассказывают известное предание.
Некогда вождем клана Мак-Лауд был Малколм. В один из дней, когда в водах Лок-Данвегана отражалось летнее небо, а вереск покрывал горные склоны лиловым ковром, Малколм взял в жёны красавицу фею. Он счастливо зажил с нею в своем замке, Данвегане, построенном из серого камня. Но феи не могут найти полное счастье среди людей. И когда жена Малкома родила ему сына, она затосковала по своим родным, да так, что тоска эта превозмогла её любовь к мужу-смертному. Малколм был не в силах видеть, как тоскует его возлюбленная жена. И он взялся сам проводить её на тропинку, что вела в Страну Фей. И вот фея подошла к колыбели своего ребенка, ласково простилась с ним и пошла с мужем к заливу, чтобы переправиться через него и уйти по этой тропинке на родину.
Это было в ясный летний день. В такой же точно день Малколм привёз в свой замок жену-фею, но теперь даже светлые воды залива казались ему тёмными и мутными, - так тяжко было у него на душе. Наконец их лодка доплыла до места. Малколм взял жену на руки, перенёс её на берег и опустил на землю. Потом немного проводил её по тропинке. Но когда они подошли к гряде серых камней, прозванных Мостом Фей, жена попросила его не ходить дальше и пошла по тропинке одна. Она ни разу не оглянулась, и Малколм навеки расстался со своей красавицей-женой.
В тот вечер в замке задали пир в большом зале – праздновали рождение сына Малколма. Ведь мальчик впоследствии должен был заступить место отца и стать вождем клана Мак-Лауд. Как ни тяжко было на душе у Малколма, пришлось ему через силу принять участие в общем веселье и ликовании – пир был задан по исстари заведенному обычаю. Да и сам Малколм гордился сыном, которому в будущем предстояло стать главой рода Мак-Лаудов из Мак-Лауда. Весь клан собрался в большом зале и пировал при свете сотен факелов. Слуги сновали по залу, разнося блюда с сочной олениной и фляги, полные доброго золотистого эля. И всю ночь мужчины из клана Мак-Криммон, наследственные волынщики клана Мак-Лауд, играли на своих звучных волынках веселые песни для гостей Малколма.
А в башенке, вдали от шумного зала, младенец, виновник всего этого ликования, спокойно спал в своей колыбели. Сон его сторожила няня. Это была молоденькая хорошенькая девушка. Она сидела у колыбели, а сама только и думала: как сейчас, должно быть, весело на пиру и какое вкусное подают угощение! И ей очень хотелось побыть среди шумных гостей. А когда высоко взошла луна и осветила уединенную башенку, девушке до смерти захотелось хоть одним глазком поглядеть на веселье в зале. Она взглянула на ребенка и убедилась, что он спокойно спит. И вот она тихонько встала, и, осторожно ступая на цыпочках, пошла по устланному тростником полу к двери.
Потом она быстро побежала по залитым лунным светом извилистым коридорам, спустилась с винтовой лестницы и вошла в большой зал, где громко звучали волынки. Девушка немного посидела в самом конце зала, с жадным любопытством оглядываясь по сторонам, а когда вдоволь насмотрелась на празднество, поднялась, чтобы вернуться в башенку. И тут сердце у неё забилось от страха – в этот миг сам Малколм встал со своего места за главным столом и посмотрел в её сторону.
«Ох, черен был тот час, когда я оставила ребенка одного! – подумала няня. – Теперь Малколм прогневается на меня!»
Однако Малколм хоть и увидел девушку, но не рассердился, – он подумал, что с его сыном осталась другая служанка. И вот он окликнул няню ласковым голосом и велел ей вынести ребенка гостям, – он хотел показать своему клану его будущего вождя. Няня вздохнула свободно и ушла, горячо надеясь, что с ребёнком не случилось ничего плохого, пока её при нем не было. А, надо сказать, что, когда ребенок остался один в башенке, он некоторое время спокойно спал. Но вот за окном со зловещим криком пролетела сова, и он проснулся в испуге. Никто не пришел успокоить его и покачать. Он громко заплакал, и плач его отдавался от стен пустой комнаты.
Ни один человек не услышал его криков. Но они какими-то неведомыми путями донеслись до его матери-феи, туда, где она пребывала среди своих. Сын, хотя и рожденный на земле, был ей дорог, и она поспешила в башенку, чтобы утешить его, пока никого поблизости не было. Она уже не имела права взять его на руки. Но зато прикрыла его сияющим неземным покрывалом из шелка, зеленого, как трава. Оно было соткано так искусно, как люди ткать не умеют, и вышито крапинками, но не простыми, а особенными - их называют «крапинками эльфов».
Как только фея прикрыла ребенка шелковым покрывалом, он перестал плакать – словно это сама мать обняла его. Потом улыбнулся и заснул. А фея, увидев, что сын её успокоился, отлетела от колыбели и исчезла. Встревоженная няня очень обрадовалась, когда вошла в башенку и убедилась, что ее питомец спит. Но тут она увидела на нем покрывало и понял, что к ребенку прилетали феи. Об этом она догадалась потому, что покрывало было зеленого цвета – того самого оттенка, какой облюбовали феи. Да и вышито оно было «крапинками эльфов». Но ребенок лежал здоровый и невредимый – феи его не подменили, – и няня совсем успокоилась. Только пообещала себе никогда больше не оставлять его одного.
Она завернула ребенка в покрывало фей, взяла его на руки, и повинуясь приказу Малколма, понесла в большой зал. И вот когда она уже подходила к залу, позади неё в коридорах послышались звуки неземной музыки. Они наполняли весь воздух, они как бы овевали ребенка на руках у няни и наконец, заглушили звуки волынки Мак-Криммонов. Волынки умолкли, и в большом зале воцарилась тишина. И сам Мак-Лауд, и все его родичи молча сидели и слушали, как феи пели сладостными голосами. А пели они предсказание, которое не будет забыто, пока на земле останется хоть один Мак-Лауд.
В своей пророческой песне они возвещали, что зеленое покрывало ребенка - это знамя фей. Оно даровано феями клану Мак-Лауд. И пока в Шотландии не забудется это славное имя, знамя останется в клане. Оно трижды спасет клан в годины великих бедствий. Однако развертывать его дозволяется лишь в час грозной опасности, но отнюдь не по пустячному поводу. И Малколм, и весь его клан, и няня с ребенком на руках недвижно и молча слушали пение фей. Но вскоре оно стало более тихим и печальным. Теперь феи предсказывали, какое проклятие падет на клан Мак-Лауд, если кто-нибудь не оценит по достоинству дара фей и развернет знамя тогда, когда в этом не будет крайней нужды.
Если же случится такое, то, когда б это ни случилось, на клан обрушатся три несчастья: наследник Мак-Лауда из Мак-Лауда, вождя клана, вскоре умрет; гряда скал под названием «Три Девы» перейдет во владение одного из Кембеллов; когда же рыжая лисица принесет лисенят в одной из башенок замка, слава Мак-Лаудов померкнет; они лишатся многих своих земель, а в семействе вождя не хватит мужчин-гребцов, чтобы плыть по заливу Лок-Данвеган. Итак, феи принесли свой дар и сказали, какое проклятие с ним связано. И вот их голоса растаяли, словно туман в горах, и не слышно было больше ни звука. Тогда Малколм встал с места и взял в руки знамя фей. Он осторожно разгладил зеленую ткань и приказал положить ее в чугунный ларец искусной работы. Отныне, сказал он, этот ларец будут нести впереди клана всякий раз, как он выступит в поход. И еще Малколм завещал, чтобы никто, кроме самого вождя, Мак-Лауда из Мак-Лауда, не смел вынимать из ларца и развертывать знамя.
Но вот пришло Малкому время покинуть этот мир. Потом умер и сын его. Поколения сменялись поколениями, а в клане бережно хранили волшебное знамя и ни разу его не развернули, пока однажды Мак-Дональды, собрав огромное войско, не выступили против Мак-Лаудов. В те годы все ещё полыхала древняя вражда между этими двумя кланами, хотя они давно породнились между собой, - ведь многие Мак-Лауды заключали браки с Мак-Дональдами. Бытовала даже такая поговорка: «Мак-Лауды и Мак-Дональды то надевают друг другу кольцо на палец, то вонзают нож в сердце».
Но на сей раз Мак-Дональды твердо решили навсегда сбить спесь с Мак-Лаудов. Они высадились в Уотернише, двинулись к Трампену и разграбили там церковь. Тогда вождь Мак-Лаудов переплыл на ладье залив Лок-Данвеган и повел свой клан в поход против Мак-Дональдов. У Трампена разыгралась долгая и жестокая битва. И вскоре стало ясно, что Мак-Лаудов потеснили и придется им отступить. Все поняли, что одними лишь ножами и палашами обуздать захватчиков не удастся. И вот тогда-то вождь Мак-Лаудов приказал подать ему чугунный ларец с волшебным знаменем. Он отомкнул замок и вынул из ларца кусок тонкого зелёного шелка, веря, что не попусту прибегает к помощи фей. Знамя подняли на длинном древке в самой гуще сражения. И весь клан с благоговейным трепетом смотрел, как оно, развернувшись, реяло высоко в воздухе. И сразу же счастье изменило Мак-Дональдам. Им почудилось, будто к Мак-Лаудам подошло подкрепление, так что силы их внезапно возросли. Мак-Дональды дрогнули и отступили, а Мак-Лауды пустились за ними в погоню, и этот день стал для них днем победы. Так люди впервые прибегли к знамени фей и убедились в его могуществе.
Во второй раз знамя развернули по другой причине. Снова клану грозила опасность, но не враги подняли против него свои ножи и палаши. Начался падеж скота от чумы, и у клана не осталось ни одного здорового животного. Туго пришлось Мак-Лаудам – ведь они жили главным образом своими стадами и от скота зависело их благополучие. Вождь Мак-Лаудов знал, в какую беду попали его родичи, как мало скота осталось на пастбищах, и понял, что не вернуть ему богатства своему клану, если он не прибегнет к помощи неземных сил. И вот он вынул знамя фей из ларца и, подобно предку своему, сказал:
- Не попусту прибегаю я к помощи нездешних сил!
Знамя развернули, подняли на древке, и оно реяло над обреченной землей. С того часа ни одно животное не заболело чумой, и многие из тех, что захворали раньше, выздоровели. Так силу знамени испытали во второй раз и снова убедились в его могуществе.
Шло время, и волшебное знамя фей переходило от поколения к поколению. Но вот в 1799 году некий Бьюкенен поступил на службу к Мак-Лауду из Мак-Лауда. Как и все, он слышал предание о знамени фей, знал и о проклятии, что было с ним связано. Но он был человек недоверчивый и не желал принимать на веру подобные выдумки. Он говорил, что знамя – просто лоскут гнилого шелка, а предание – россказни, из тех, что старухи нашептывают друг другу.
И вот однажды, пользуясь тем, что вождь был в отъезде, Бьюкенен решил испытать силу знамени, чтобы навсегда отучить людей от подобных суеверий. В ближней деревне жил кузнец-англичанин, и Бьюкенен приказал ему взломать чугунный ларец, – ведь ключ от него всегда хранил у себя сам вождь. Когда крышку ларца подняли, Бьюкенен вынул легкую зеленую ткань и помахал ею. Поистине, он по вздорному поводу вызвал нездешние силы!
Все, кто верил в проклятие фей, ничуть не удивились тому, что произошло потом, - они говорили, что беды было не миновать.
А произошло вот что. Наследник вождя вскоре погиб при взрыве военного корабля «Шарлотта», а скалы «Три Девы» перешли во владение Энгаса Кембелла из Иснея. Затем, как и было предсказано феями в древности, ручная лисица лейтенанта Маклейна, гостившего тогда в Данвегане, принесла лисенят в западной башне замка. В это время род Мак-Лаудов уже стал захудалым, и большая часть его земель была продана. Правда, клан постепенно вернул свое богатство, но слава его померкла навеки, и вскоре в семье самого вождя осталось только три Мак-Лауда, а значит, в ней уже не хватало гребцов, чтобы плыть в четырехвесельной ладье по заливу Лок-Данвеган.
В наши дни волшебное знамя фей хранится в стеклянном ящике в замке Данвеган, и те, что знают его странную историю, дивятся на этот почти истлевший кусок старинного шелка, темный от времени. Впрочем, на нем еще можно различить вышитые «крапинки эльфов».





II
Я хочу продолжить ту сказку, которую начал рассказывать, и которая нас подвела к пониманию, кто и что есть такое эльфы. Основным же в моём тебе рассказе было то, что я поведал тебе об устройстве мира. И вот, стало понятно, что Наш Мир – мир привычный, ясный и известный тебе с рождения, в котором тело, то есть «форма твоего воплощения», как часть описания того мира, в котором оно рождено, соседствует с Миром Иным, в котором всё иначе.
Ты, теперь уже, знаешь, что эти два мира – два полюса – две стороны одной монеты, постоянно вращаются, а центр вращения – это область, которую можно назвать «вратами» или «порталами». Мы говорим, что в реальности, мы живём в мире плоскостей (что, поверь мне, рано или поздно, даже самые прагматичные учёные докажут). Эти плоскости постоянно влияют друг на друга, как бы вкладывают динамические силы друг в друга, а в некоторых местах смыкаются (или слипаются), создавая зону турбулентности (вихрь).

Вихрь же создаётся, потому что обе стороны плоскости, будучи по сути единой системой, постоянно вращаются, так, как вращается монета, поставленная на грань, и волей заданной инерции закручивается по часовой или против часовой стрелки, на подобие «волчка» (кстати, символом этого вращения и может быть простой «волчок», в котором также есть две плоскости, только в отличие от монеты, они располагаются сверху и снизу).
Ты уже знаешь, что, после битвы при Тальтиу, а я так понимаю, что сия битва, лишь часть великой войны, разыгравшейся на земле, и, как я думаю, началась с битвы на поле Курукшетра (описанной в Махабхарате), а закончившейся во множестве местных битв по всей земле, в том числе и при Тальтиу, некие мудрецы «с той стороны» (коих смертные люди отчего то начали называть богами, а позже (в енохианской магии) - ангелами), народам, которые жили до прихода на землю людей, было предложено перейти в Иной Мир. Затем и научил Мананнан с Авалона Древние роды магии Фет Фиада. Эта не та магия, что делает своего носителя невидимым, но та, что позволяет открыть «врата» в любой момент. Он становится невидимым тогда, как откроет «врата». Тогда люди, могут слышать его, воспринимать до какой-то степени, но не видеть, поскольку в реальности он находиться за гранью, то есть, с другой стороны Нашего Мира.
Сила, удерживающая грань между мирами и не дающая перемешаться между собой – это Хранители Врат. Персонифицируя эту силу, разные народы говорили о Дагда (ирландцы), Кернуннос или Керн (континентальные галлы), Хемдалль (скандинавы), Пан (греки), Янус (римляне), Велес (славяне). По сути, эта сила не даёт смешаться двум плоскостям, упорядочивая их через область Междумирья или Межмирья. Каждый раз, когда смертный пытается выскочить, стражи порогов, контролируемые силой Дагды, выбрасывают его обратно, на поверхность плоскости привычного данной форме мира.

В книге Д. Толкиена, Валинор находиться за морем. Точно также за морем находятся святые острова Авалон. Все народы располагают миры бессмертных за некое море. Точно также и у славян, в древних заговорах говориться «на море-кияне, на острове Буяне…». Что же это за море?
Так древние означили зону перехода – Межмирье. В сути же своей, если пользоваться прямым переходом, то действительно, это выглядит, как водная гладь, как поверхность, ибо ты пересекаешь плоскость насквозь. Другое дело, когда ты не можешь осуществить, по тем или иным причинам, прямого перехода и делаешь его последовательным. Вот тут Межмирье предстаёт совершенно в ином свете.
Когда-то некоторые миры находились настолько близко друг к другу, настолько проникали друг в друга, что рассказы о битвах, сражениях, войнах, пирах и пр., и пр., принадлежащих одному миру, могло прижиться, как легенда в другом, и наоборот. Но после множества великих войн, грани между мирами стали более прочными, миры разделились, сохраняя связь лишь через «врата», которые доступны далеко не всем. Конечно, много случаев, когда через эти врата проникали и простые смертные, но обычно, не зная законов мироздания, это приводило к несколько неприятным последствиям, хорошим примером является история о сыне сапожника Тафи, рассказанная мной в первой части.
Те смертные, что хорошо знают устройство мироздания, опираясь на знания и опыт, который постепенно приобретается годами практики, могут иметь сообщения с Иными Мирами. Таковыми можно назвать магов: «проводников», «тех, кто слышит», «тех, кто видит», «тех, кто действует», «рассказчиков» и пр. В старину, в разных народах, было много разделов магии, но каждый раздел – это, по существу, взаимодействие с Иным Миром. У кельтов были филлиды, друиды, барды, менестрели. Сейчас всё это как-то связано с музыкой, но в старину – это было уровнями посвящения. Самый низкий уровень посвящения – менестрель, ученик, подмастерье.
Менестрель, он учился основным законам, учил молитвы, заговоры, изучал множество книг и трактатов. В его задачи входило: «никакой практики на фоне максимального количества теории». Это скучно, поэтому из тех знаний, что приобретали джуры или менестрели, в творческом порыве (который, суть, преобразование деятельной энергии, которая до времени не востребована), создавалась поэзия, музыка, театральные действа и пр.
Когда ученик достигал того, что «знал всё, но не мог ничего», приходило время постепенно обучать его. Эта стадия называлась бард. В этот момент, всё, что узнал ученик, постепенно вводилось в практику, при помощи, так называемых «ключей». У каждого был свой набор «ключей», исходя из природных склонностей и способностей. Эти «ключи» открывали «врата» в Иные Миры.
Достигнув определённого уровня в использовании и открытии «ключей», ученик становился всё более и более опытным. Таковых людей уже именовали филлиды. Они уже могли использовать активно «ключи», знали свои «характерные» признаки, зачастую, не выходя за пределы того раздела магии, в который были посвящены. Но самое главное, что несли в себе филлиды – это знания о всех былых событиях.

В пиковой точке своего развития и посвящения, знающим людям уже не нужны были многие атрибуты и артефакты. Они очень хорошо знали законы мироздания, неоднократно путешествовали и видели то, что иным не дано видеть. Вот об этих магах высшего посвящения, ходили легенды, рассказывали сказки. Таковых во все времена было немного… немного их и сейчас.
Но нужно понимать, что, исходя из природных данных, у каждого из них была какая-то своя особенная магия (свойство). Как я уже сказал, одни - «слышали», другие – «видели», третьи – «действовали», четвертые – были хорошими «проводниками» и пр. Все они так или иначе путешествовали различными способами по различным мирам, знали устройство мироздания, знали, как пользоваться «ключами», отворяя те или иные «врата», а ради целостности Нашего Мира, они среди людей рассказывали сказки, предания, пели песни, того народа, из которого происходили, то есть всеми силами укрепляли ткань бытия.
Самым главным знанием среди них всех было то, что Наш Мир и Иной – суть одно, но долженствует им находиться в состоянии параллельности. Они знали, что переход из одного мира в другой может осуществиться, либо по прямому маршруту, либо через Межмирье. По прямому маршруту, должно всегда знать пункт назначения, а значит там нужно выставить «маяк», или, как его ещё неправильно называют «портал». Но гораздо интереснее, хотя опаснее и тяжелее, пройти через Межмирье, кишащее различными сущностями и по плотности не уступающее нашему миру.
А вот тут, начиналось самое сложное, интересное и опасное. Не все, далеко не все могли ходить путями Межмирья, тем более, не владея магией Фет Фиада…












III
Человек… Имеется ввиду, современный человек… он невероятно шумный! Шумный во всех отношениях; на уровне мыслей, чувств, эмоций, дел. В своей шумности, он не может оставаться один – он боится одиночества; он объединяется в группы с такими же как он сам – шумными, стихийными, хаотичными. Они все демонизировали саму способность оставаться наедине с самим собой, обозначив это понятием одиночество. В связи с этим, человек, способный долгое время оставаться наедине с самим собой, для них является неким мутантом, чудаком. По всей вероятности, при вырождении самого понятия нравственности, пришло и вырождение способности к уединённой жизни.
Современный мир предполагает, что все люди объединены в коллективы, как бы, по интересам, но в сути своей, лишь для того, чтобы синхронизировано создавать шумы, усиливать шум друг друга. Так от коллектива к коллективу, от сообщества к сообществу, создаётся стихийный шум, который, при концентрации жизни в крупных городах, только усиливается (по всей вероятности, это и создаёт эгрегоры). В связи с этим нервная система человека находиться в постоянном тонусе, стрессе; ему постоянно нужно что-то делать, куда-то бежать. Его глаза постоянно быстро перемещаются с объекта на объект, его мысли постоянно перескакивают, а в итоге он уже не понимает ради чего это всё – ему просто нужно двигаться, создавая при этом максимум шума.

Выше мы говорили о некоем параллельном – Ином Мире, который находиться с той стороны плоскости, тогда как на этой стороне плоскости Наш Мир. Здесь я хочу уточниться: Наш Мир – это лишь наш диапазон восприятия, ограниченный частотами спектров визуальных, аудиальных, а также на уровне вкусов, ощущений, запахов, которые таковые лишь потому, что их сканирует в таком виде наш «приёмник» – головной мозг. Он постоянно удерживает фокус на том, что нам привычно, а со временем (с возрастом) эти частоты становятся утверждёнными конвенциями (устойчивыми договорённостями), мы уже не можем перешагнуть через них. Нервный импульс бежит по нейронам, достигая определённых центров головного мозга. Со временем, всё меньше и меньше требуется энергозатрат, чтобы эти нервные импульсы достигали нужного, а точнее выдуманного кем-то до вас, пункта. Это – энграммы.
Энграммы. Мозг человека очень ленив, он всегда стремится снизить энергетические затраты на любую деятельность, создавая своеобразные программы-шаблоны. Биолог Ричард Симон назвал эти программы «энграммами», что означает физическую привычку или след памяти, оставленный повторяемым воздействием раздражителя. Это своеобразные тропинки, которые протоптаны нейронами в вашем мозгу при выполнении одного и того же действия. Чем дольше мы выполняем определенные действия, тем меньше энергии затрачивает на это наш мозг.
Чем чаще мы применяем энграммы, тем меньше работают базальные ганглии нашего мозга, основная функция которых – вырабатывать ацетилхолин, нейромедиатор, помогающий нейронам прокладывать новые тропинки среди информационного шума нашего мозга (когда вы читаете эти строки, в вашем мозгу происходит именно этот процесс).
Вспомните свою дорогу в институт или на работу. Когда вы ездите по одинаковому маршруту больше полугода, ваши действия автоматизируются настолько, что параллельно вы можете выполнять и другие действия, например, читать книги, слушать плеер, отвечать на смс-ки. В любимом кафе или столовой, вам не нужно будет вырабатывать ацетилхолин и думать, чтобы взять поесть, вам уже известно все меню наизусть. Когда вы увидите своего хорошего друга, вы сразу определите, что за его фальшивой улыбкой скрывается тревога, вам совершенно не нужно будет напрягаться, чтобы расшифровать его невербальные сигналы.
Зачем все это менять? – спросите вы. Наша жизнь – это непрерывный источник изменений, который не поддается нашему контролю. Зачастую нам приходится к ним приспосабливаться. В этой гонке изменений побеждает тот, кто быстрее приспосабливается к внешним факторам. Вас могут уволить с работы, и вам придется искать новую, возможно в иной области деятельности. Вы можете влюбиться в китаянку и вам нужно будет учить китайский, чтобы общаться с ее родителями и близкими.
Именно для этого необходимо всегда поддерживать пластичность мозга. Представьте, что ваш мозг – это глина, которая со временем застывает. Пока она пластична, с нее можно лепить разные фигуры, когда она высохнет, с нее ничего не получится слепить, а при сильном усилии можно лишь разбить. Обратите внимание на 70-летних стариков, и вы все поймете. Они воспринимают все новое в штыки, их тропинки в мозгах превратились скальные туннели, в бетонные норы. Прорыть проход в соседнюю пещеру практически невозможно.
Чтобы не дать затвердеть вашей «мыслительной смеси», просто не дайте мозгу себя закрепостить. Как только мы расслабляемся и начинаем использовать энграммы, наш мозг начинает затвердевать, деградировать, и мы даже не замечаем этого.

С течением времени эти самые энграммы создают некий рисунок в мозгу, к определённому возрасту уже окончательно утвердившийся. Через этот рисунок, мы начинаем воспринимать лишь тот объём частот, под который сформирован этот рисунок. Таким образом, мы во что-то верим, а во что-то не верим, что-то воспринимаем, как истину, а что-то для нас чуждо до дикости. И вот мы уже не можем избавиться от старых вещей, привычек, мы фиксируем себя в пространстве и времени Нашего Мира, определив своё окружение. Мы не можем лишний раз позвонить стороннему человеку или не можем пойти в другой магазин за продуктами. Но при формировании энграмм нам необходимо постоянно двигаться; ведь на счастье без движения, согласно «выученным урокам», могут претендовать лишь дети «сильных мира сего», мы же можем претендовать на постоянные обязательства – перед страной, народом, товарищами, работодателем и пр., и пр. Всех же, которые пытаются «шагать за грань» мы наделяем свойствами безответственного человека.
Итак, возвращаясь к нашему вопросу, я утверждаю, что дабы узреть то, что скрыто «за гранью», чтобы стать магом, нужно выйти из класса, где массы людей выучивают уроки: религии, науки, культуры, раз и навсегда, а часто даже и не функциональные, традиции – воспитанность, которая нужна сильным мира сего, дабы удерживать 95% народонаселения планеты Земля в контроле, а точнее в состоянии рабочего скота (простите за резкость). Но мы говорим о том, чтобы сбросить весь этот балласт, понять, что в любой момент времени мы находимся в опасности расстаться с этой жизнью, с таким, ставшим уже привычным, уютненьким мирком, ибо никто не знает в каком месте и в какое время «Аннушка уже разлила своё масло».
Магия – это действие, за пределами действий. По сути дела, магия – это способность и более ничего. То есть, если человек способен что-то задумать и реализовать это, с самого начала и до самого конца – он уже маг. Но когда дело касается познания, особенно того, что находиться с той стороны привычного мира, то тут нам нужно вернуться в начало этой беседы… 
Человек – современный человек… он невероятно шумный! Шумный во всех отношениях; на уровне мыслей, чувств, эмоций, дел. Мы говорим о том, что это надо прекратить. От этого лечит уединённость – не одиночество, а именно уединённость, как некое блаженное состояние, при котором никакой шум внешнего мира не может проникнуть в тебя. Не зря ведь герметизм, назван «герметизмом» - тут же такие слова, как «герметик», то есть некий изолирующий от внешнего материал. Здесь мы тоже говорим о том, чтобы изолировать себя. Источники информации, книги, ТВ, аудио, компьютеры, общение с людьми, газеты и журналы, даже мысленный диалог с собой – всё в урну… хотя бы на некоторое время.
Нужно остановить себя внутри, прекратить излучать колебания, к которым все так привыкли: религии, науки, культура, самоидентификация и пр., и пр. … В этом во всём нет смысла, тогда как ты находишься в постоянной опасности выйти за пределы спектра привычного восприятия, не важно каким способом. Сколь бы крепка не казалась глыба этого мира – в сути своей – это не более чем голограмма на поверхности твоего головного мозга. Политика, экономика, техногенное или иное развитие, эволюция, выдаваемая за инволюцию и инволюция, рекламируемая как эволюция – всё это лишь твоё воображение.
Моя жизнь в том то и заключается, чтобы однажды… когда-то давно, во сне (это, пожалуй, не совсем был сон, поскольку я помню это не как сон), я увидел её. Она пришла и взломала все коды в моём мозгу, заставила увидеть то, что за пределами привычной среды обитания людей. Потом были люди… много людей… моя прабабушка – Мария Кузьминична, а после её ухода Сергей Владимирович, Зоя Захаровна и пр., и пр. Они все говорили, чтобы я прекратил играть в те игры, которые понятны всем, чтобы я перестал верить в конвенции. И однажды это случилось…

Я сидел в темноте, прикрыв глаза. Всё моё тело было расслаблено так, словно бы его и вовсе не было. Ум прекратил быть. Дыхание было таковое, что как бы его и не было. Я стал тихим, бесшумным. Я перестал создавать шумы. И вот, в какой-то момент вся комната, находящаяся до сей поры во мраке, вдруг ожила. Я увидел, что каждый предмет излучает легкое сияние. От одних предметов шёл янтарный свет, от других - голубоватый, от третьих – красноватый… был также золотой, синеватый, фиолетовый и пр. Сияние становилось всё боле или более интенсивное. Я зажмурился, но не перестал видеть каждый предмет в комнате. Я открыл глаза, но видел точно также, как и при зажмуренных глазах. Даже создавалось впечатление, что я вижу это всё не глазами, а как бы всем телом.
Сияние становилось всё ярче и ярче. И вот уже всё вокруг было залито светом. Он был теплый и не слепил, но в нём, как в тумане, растаяли все предметы. Я увидел, что где-то свет более плотный – это и есть предмет, а где-то менее – там было то, что воспринимается нами, как место, свободное от предметов. Я увидел косые полосы и, сосредоточившись на них, увидел, что это плоскости. Их было множество. Словно тысячи и тысячи, миллионы тончайших световых нитей, подобно паутинкам, свиваются между собой, образуя некую среду. Я увидел множество плоскостей, которые образованы этими нитями, и понял, что зайди за одну из этих плоскостей, и ты окажешься уже в Ином Мире. На поверхности плоскостей я увидел, как в Нашем и Иных Мирах разыгрываются колоссальные игры: выбирают президентов, зарабатывают гигантские деньги, люди живут, работают, умирают и рождаются в бесчисленной чреде. Я увидел, что жизнь человека – это короткая вспышка, которая проносится по одной из плоскостей, а потом, вырвавшись за её пределы, превращается во что-то ещё.
Я увидел, как вокруг меня вьются множество живых существ, лёгких, почти прозрачных, но невероятных, в своём сиянии. У некоторых из них были крылья, некоторые были подобны медузам, излучающим едва ощутимый синеватый свет. Я увидел сквозь стены, за пределами города, далеко, за лесом и горами, на зеленеющей поляне танцующих в кругу существ. Они пели, говорили между собой, но я не слышал, а лишь чувствовал теплые колебания от их танцев, песен, разговоров. Один из них заметил меня – это была девушка. Она развернулась ко мне лицом и улыбнулась…

В этот момент меня словно пронзили током! С неким осознанием, с некой тайной, я открыл глаза. На столе горела свеча. Я сидел на подушке, откинувшись спиной на стену. Теперь я знал, что то, что мы знаем о мире – это ничего. Я знал, что миров множество, что одновременно с нами, рядом с нами живёт масса живых существ. Они готовы говорить с нами, но для этого нужно просто вырваться из привычной среды обитания. Нужно перестать действовать лишь согласно энграммам, нужно переставать ходить по заранее выученным тропам. И… нужно стать тихим!
Нужно научиться оставаться в уединённости, прекратить всякий шум, стихнуть, поскольку этот шум – это единственно, что нам не даёт увидеть то, что собой представляет мир. Мы всё время навязываем миру свою волю, мы отказываемся принимать естественные законы мироздания, создавая свои. Нужно отпустить всё это. И тогда, в этот момент, весь мир сам собой раскроет себя. И ты поймёшь…
Мы не приходим в этот мир из неоткуда и не уходим в никуда. Мы не приходим в этот мир одинокими и никогда не остаёмся в одиночестве, даже если рядом с нами нет никого. Нас постоянно окружают сонмы живых существ. Они хотят с нами играть, хотят с нами взаимодействовать, но мы, делаем вид, что мы есть взрослые и серьёзные люди… мы ставим учёбу, работу, зарабатывание денег, политику, культуру, искусство, знания, религию и пр., и пр. выше этой игры.
Вселенная же – это не более, чем алхимическая лаборатория, а мы есть те вещества, которые превращаются из чего-то во что-то, очищаются. По существу, нам и делать-то ничего не надо… как раз, самое главное не в том, что мы делаем, а в том, что мы не делаем. Можем ли мы оставить свободное пространство в своей жизни? Можем ли мы прекратить всякую деятельность? Можем ли мы остаться в тишине уединённости? Способны ли мы прекратить хаос мыслей, чувств, эмоций, телодвижений? Способны ли мы, оставаясь в уединении прекратить всякий шум? 

Если мы на это способны, то мир сам откроет себя! Мы увидим, что сказки – это не такие уж и сказки. Эльфы, феи, гномы, призраки, одинокие рыцари, тоскующие о дамах сердца, легенды и предания, сияющие ангелы, сонмы певцов, поющих имена Бога – это и есть то, что мы называем мир. Из песен этих состоит Наш Мир – иные Миры также состоят из этих песен. Мы часть этих песен, мы же сами и способны быть певцами этих песен, и слушателями, и создателями. Мы – это энергия Создателя, ничуть не более значимая, чем кошечка, собачка, травинка, куст или дерево.
Но для того, чтобы стать свидетелем этого, нужно прекратить шуметь!
IV
Ночь! За окном воет ветер, теребя лоскуты сугробов. В этот момент особенно я особенно близок к тому, чтобы сорваться… так, как будто бы нервы на пределе и не за что уже не отвечаешь, даже, и прежде всего, за свои поступки. Но, ночь сдерживает, и ничего не происходит…
Внешне… я сижу, склонив голову над книгой в свете свечи и…
«…Магия есть высочайшая, наисовершеннейшая и самая божественная область естествознания, облагороженная в своих деяниях и чудесных операциях правильным пониманием сокровенных и тайных свойств сущего и ввиду этого, путём приложения верных Действующих Сил к надлежащим Предметам Воздействия позволяющая производить явления необычные и удивительные. Из чего следует, что маги изучают Природу глубоко и прилежно; они, в силу мастерства своего, умеют предвидеть достижение, которое непосвящённому покажется чудом…» …
Устало закрыв книгу, я читаю на обложке: «Лемегетон царя Соломона», «Гоэтия».
Маэстро Кроули, и иные, бывшие прежде него, были правы, говоря, что магия меняет адепта и не оставляет никаких шансов вернуться обратно, в исходное состояние. За последние годы ко мне напрашивались в ученики многие, но, во-первых, я слишком молод, и нужно накинуть хотя бы двадцать-тридцать лет опыта, а во-вторых, я отговаривал их, тщательно и упорно отговаривал, поскольку тот, кто вошёл в магию, кто прикоснулся к её таинствам, тот уже никогда не будет прежним (да и сам я вхожу на эту Terra Incognita с большой опаской и осмотрительностью), а весь мир ему будет в тягость, поскольку он [адепт] уже не сможет видеть вещи так, как видят их все люди; слышать, обонять, ощущать и пр. и пр.
Я беру свой магический дневник, и медленно записываю:
«…Visita interiora terrae rectificando invenies occultum lapidem» («Посети внутренние части Земли: через очищение ты найдёшь скрытый камень») …
<…>
«…Принять во внимание тезис о том, что всё зависит от самого человека и следовать своим собственным, не похожим ни на чей, маршрутом (ибо «каждый человек – звезда»), – это величайшее искусство. Опирающийся исключительно на эмпирику и, следующий ей, не озирается по сторонам, не определяется точкой зрения общественного мнения, волей окружающих, внешних условий и авторитетов. Нет в этом мире для такого человека никаких законов и догматов, которым он строго следует, ибо подобно ангелам, он не имеет тех категорий мышления, которые свойственны людям. Часто и очень часто он обретает полное непонимание со стороны окружающих его людей, а вслед за этим непониманием жизнь его отбрасывает, разбивая о камни осознавания самое себя, как неделимой космической целостности. В связи с этим, заканчивает жизнь он обычно в полной отрезанности от какого бы то ни было контакта с внешним, тварным миром, но в состоянии, перенасыщенном образами, символами и постижениями царства горнего, за пологом явленного бытия. Его действия неотделимы от его мыслей и чувств, а мысли и чувства, в своей целостности, не способные принять в себя общечеловеческих стандартов, приводят его к катастрофе отношений, но возводят, своей органичностью, на пьедестал гения, с которого он, уже отлитый в бронзе, взирает на мир все последующие века.
Такова история многих людей, обретших связь с ангелоподобными сущностями и вобравшими в себя, подобно губке их непостижимый способ бытия (ибо всякий контакт с миром невидимым, порождает перенимание качеств и особенностей, свойственных ему), тем самым, оттесняя обычные человеческие свойства. Как можно заметить, люди, часто общающиеся между собой, перенимают качества, свойства и привычки друг друга, а при длительном общении становятся даже физически похожими друг на друга. Точно так же домашние питомцы очень часто похожи на своих хозяев, как манерами и привычками, так, часто и внешне. В связи с этой данностью появляются резонные вопросы. Во-первых, какие изменения происходят в человеке (в его характере, ментальности и даже в теле), постоянно взаимодействующем с представителями мира невидимого? Во-вторых, каковы же качества и внешность человека, часто общаясь с представителями сфер запредельных, то есть ангелами, призраками, свободными и служебными духами, который, приемлет их качества, – свойства этих, непостижимых физическому миру, существ? Тем более, при этом необходимо учитывать и влияние той гигантской силы, которая наполняет этих незримых для органов чувств обычных людей, сущностей, влияние которой, само по себе, производит колоссальные изменения и сдвиги сознания не только человека, но и любого воплощённого существа. В-третьих, разве не способствует сей контакт, с представителями мира невидимого, крушению способностей вообще жить среди обычных людей, и быть уподобленным массам, не имеющим никакой связи с миром за гранью бытия явленного?
Во многих древних текстах утверждается то, что факт любой магической практики меняет человека, вплоть до полного физического преобразования; тому свидетельством является и опыт современных теоретиков и практиков, которые даже при незначительном контакте или врождённых способностях к подобным контактам, асинхронны окружающей среде и правилам общественных установок. Опыт двух известных средневековых магов и визионеров, ставших создателями корпуса Енохианской магии, Джона Ди и Эдварда Келли, показывает, что влияние ангелоподобных существ на жизнь простого смертного настолько специфично, что рассудок последнего, будучи не в состоянии уловить многих истин, свойственных миру иному, с целью самосохранения перенимает особенности и, что не менее важно, некоторые качества, представителей мира невидимого. В отношении же к окружающему материальному миру он вообще воспринимается, как нечто из ряда вон выходящее. В связи с этим фактом, то есть фактом постоянного влияния на визионера ангелоподобных существ, все пласты человеческой жизни (как в её физическом, в том числе и социальном проявлении, так и в отношении психических и энергетических качеств и свойств) подвергаются некоей необратимой деформации и тотальному преобразованию. Последствия этого контакта сообразны тому, влияние какой сущности испытывает визионер, соприкасается с ней в своём прямом и непосредственном опыте.      
Ангел, в сути своей, существо неделимое и не имеющее ни мужского, ни женского, ни среднего рода. Он вне половой принадлежности; для него не существует таких категорий, как зло и добро, ненависть и любовь, жестокость и милосердие, то есть в нём не присутствуют тождества в человеческом смысле этого слова. Дело в том, что все эти тождества, суть, дифференциация естественной целостности, которая существует лишь в связи с наличием материи и ей созданной среды, но именно в своей естественной целостности и неделимости эти антиподы проявлены в природе ангела. Поистине, можно сказать, что более целостного и нерафинированного существа, каковыми, зачастую, не являются люди (раздираемые бесконечными и постоянными конфликтами между парами противоположностей: зла и добра, ненависти и любви), просто не существует. Хотя, в отношении к ангелам, такие понятия как сущее и не-сущее, или, иначе, наличествующее и отсутствующее, применительно к самому бытию и его манифестациям, недействительны и немыслимы, ибо находятся в ограниченных категориях смыслов человеческого рассудка или, если сказать точнее, алгоритмичного логического мышления.
Ангел, в сущности своей, просто находится вне всего того, чем наполнена жизнь человека, поскольку представляет собой эманацию космической, протоматериальной реальности. Тогда как человек, находящийся в мире противопоставлений и объективно-субъективного восприятия вовне, а также выжигаемый изнутри огнём эмоциональной, чувственной и интеллектуальной активности, являет собой существо, вплетённое в чреду физических явлений, – для ангела этих физических явлений просто не существует.

Интересно, таким образом, какова же мораль и нравственность существа для которого не существуют такие явления как честолюбие, стремление к богатству; у него нет жажды приобретений новых и ценных вещей, нет страстей, каковые кипят между мужчинами и женщинами. Ту мораль, которую являет нам Ангел, мы не способны оценить ни одним из доступных нам способов, ибо всё, что представляет для нас ценность и то, ради чего мы готовы на многое, для Ангела просто не существует…».   

* * * * *
Моя музыка, моя поэзия – они насквозь принадлежат миру, где бытийствует Божья Воля, персонифицируемая Ангелами. Они ясны во всей своей полноте лишь тем, кто были до нас, лишь тем, чьё бытие определяется не рассудочным и умозрительным, как это есть у человека, но, так же, как и у Ангела, чистейшим нектаром Воли.
Нас, заплутавших в тенётах ризомы (это можно представить так, что однажды, мы вошли в некую пещеру с дверью, но как только мы туда вошли мы увидели длинные коридоры дверей, а та дверь, через которую мы вошли уже пропала среди прочих. Мы делаем выбор, открываем одну из этих дверей, и снова видим длинные коридоры с бесконечным количеством самых разнообразных дверей. Эти двери – наш выбор. Мы его делаем каждую секунду с момента рождения (или даже зачатия), до момента ухода…), может спасти лишь любовь… а что спасает их?
Господь, создав человека, сказал Ангелам: «Идите и поклонитесь ему!». Многие, сотканные из Воли Создателя склонились перед нижайшим в мироздании – человеком, а иные отказались подчиниться Божественной Воле, тем самым ввергнувшись в ещё более низкое положение, нежели было уготовано человеку. Так стал быть ад.
Где это происходит, и в какое время?
Это происходит сейчас; ад и рай в нас, в наших душах, и чем далее мы отстоим от божественных функций Творца, тем ближе мы к адскому состоянию, сами себя мучая и воспринимая ангельский райский свет, как гиену. Мы, сами для себя создали персональный ад… но, вот чудо! Мы же сами и способны выбраться из него, тогда как посвятим себя Свету, но не Тьме. И у каждого из нас своя Служба…
Одни денно и нощно пребывают в молитвах, иные практикуются в концентрации, третьи изучают магию…
Хотя, говоря о них всех, я естественным образом упускаю из внимания тех, кто ничего не делает, но работает за миску супа на того, кто работает за миску более жирного супа и т.д., и т.п. Эти существа (не хочу их называть людьми) лишь еда элементалей и бесчисленного сонма свободных духов …

Эти люди получают хорошую профессию, чтобы после пойти на работу, которая будет приносить им доходы, которые они будут реализовывать в аспекте еды, нагуливая жирок, становясь лакомыми кусочками демонов самого различного уровня. Жаль их!
Но говоря о тех, кто денно и нощно, самыми различными способами тренирует свою волю, своё сознания, приобретая, подобно великим мужам и жёнам древности, величайшие магические и духовные способности, мы говорим о тех, кто встал на тропу, с которой уже нет никакого возврата…
Каждый из них воплощает свою волю самыми различными способами.
Я зарёкся писать стихи и музыку для людей. Они меня тяготят. Они грубы, хамовиты и безумны в своём стремлении к «еде» самого различного вида, в какой бы форме этот клиппот не был представлен (в виде домов и усадеб, дорогих машин, роскошных побрякушек или в форме простой миски супа – главное ведь, куда направлена твоя воля и есть ли она вообще…).

* * * * *
Так, слово за словом, рифма за рифмой, нота за нотой, я пытаюсь угадать то, что может быть впечатлит ангелов и тех, кто был в этом мире до нас, ведь я ежесекундно помню, что три кита магии – музыка, поэзия и театр, были созданы в древнейших мистериях, не ради развлечения, но ради познания божественного.
Однажды я оказался один в студии. Поставил микрофон, напротив себя поставил стул и мысленно пригласил их послушать мою музыку. Всё время я провел в оркестре из невидимых музыкантов. Я слышал, как они играют на свирелях, скрипках, арфах… Всё время они были со мной, я лишь подыгрывал им.
Тогда-то я понял, что мир, в котором мы живём и творчество, которым мы живём в этом мире – это бесконечное познание божественного. Мы должны погрузится в него, растворится в нём, прекратить гордыню, агрессию, глупость и слепоту свои… и мы, либо начнём говорить языком Живой Магии, либо смысла во всём нашем творчестве нет…   


Рецензии