Родные сестры. Родство крови или близость души

Я резко открыла глаза среди ночи. Сердце бешено колотилось, казалось, что оно сейчас вот-вот выпрыгнет из груди. Мысли сумбурно сменялись одна за другой… Фуууух… Выдохнула с облегчением. Что это было? Где я? Пытаюсь сфокусировать зрение в темноте, но не очень-то и получается. Все вокруг окутал непроглядный мрак.
Попыталась сглотнуть, но в горле пересохло… Страшный сон, может что-то почудилось спросонья… Я приподнялась на кровати, темнота не давала мне прозреть, слышно было как бежит секундная стрелка на настенных часах, тишина давила на уши. Глубокая ночь… Легкое сопение рядом…муж… Постой, я же не сплю около стены? Да и горка, укрытая одеялом, явно не подходит к габаритам моего мужа. Я с ужасом понимаю, что что-то не так… Вернее, все не так, ощущения были очень странные… Мои руки, тело. Протираю глаза, пытаюсь разглядеть свои конечности. Они как будто усохли, стали меньше раза в два. Где мой маникюр, обручальное кольцо? Я запуталась в ночной рубашке, никогда ее не любила, поэтому спала в пижаме. Я что похудела за одну ночь? Бред какой-то! Спросонья чего только не причудится. Сползаю с кровати и пытаюсь нащупать выход, понимая, что выхода нет на прежнем месте. Останавливаюсь. Руки усиленно шарят в темноте по стенам, делаю робкие и неуверенные шаги к тому месту, где была дверь. Стоп! Резко осеняет, а кто же рядом спит, если не муж? Я возвращаюсь к кровати.
***
В детстве у нас сестрой были у каждой свои кровати, стояли они друг напротив друга в маленькой комнате. Семь лет разницы сказывались. Зачастую я просто намеренно, но без злости, скорее лишь бы потешиться, издевалась над своей Наташей, пугала ее несуществующими вещами: то вдруг сейчас черная волосатая рука с когтями из-под кровати выползет и схватит тебя, то домовой придет и будет душить, то кто-то смотрит в окно с красными глазами. А сама посмеивалась, глядя на ее глаза, наполненные неподдельным детским страхом. Но процесс запугивания обычно заканчивался полуночным наглым переселением моей сестры из своей кровати в мою. Ну тогда не поспишь нормально. Спала она очень беспокойно, всегда дралась во сне - то рукой мне в лицо, то ногой в живот или по ребрам, ощущения непередаваемые, особенно сквозь сон. Не любила я с ней спать. Родители пытались сдвигать наши кровати, но этот эксперимент всегда заканчивался очередной бессонной ночью. Тогда я поставила маме ультиматум - спим каждый на своей кровати по разные стороны комнаты. Мама тогда просто улыбалась и пыталась найти слова утешения в мой адрес, что меня бесило несказанно. Младшенькой всегда была фора во всем, она же маленькая! С завидной регулярностью слышала от родителей: «Ну ты же старшая! Потерпишь!». Но при очередной ночи, когда трусилась от страха, Наташа запрыгивала ко мне под одеяло. Малая прижималась всем тельцем ко мне, как мне не хотелось психануть, но жалость брала вверх – успокаивала и обнимала дуреху. Но дождавшись, когда она уснет, просто перебиралась на ее покинутую постель.
***
Эти яркие воспоминания детства вдруг промчались в моей голове. Почему именно сейчас я об этом вспомнила? Нащупала край постели и села, глаза уже привыкли к темноте, стала различать силуэты предметов в комнате. Вот окно впереди, сдвинутые кровати, наши настенные часы в виде ручных мирно отсчитывали время, старый платяной шкаф покоился на прежнем месте, комод, полка с книгами, вход в комнату справа от моей кровати. Все на месте, все как в детстве. Странно, вот же причудится во сне.  Шкаф мы с мужем разобрали на части и освободились от него комнату после смерти мамы, это всегда было ее прижизненное желание. Но избавились мы от него, когда делали генеральную уборку и перестановку в родительском доме после двух лет, как ее похоронили. А комод уже настолько надоело ремонтировать, отваливала стенка верхнего ящика, что его пришлось выкинуть в гараж. Отец стал использовать развалюху как хранилище для своих инструментов. Проход в комнату мама в очередной раз поменяла, так как мечтала иметь изолированную спальню. Я еще раз присмотрелась. Правда, все на старых местах. Это что дежавю?  Сердце, успокоившись немного, стало набирать усиленно обороты. Его стук уже был в моих ушах, дыхание остановилось, когда я приоткрыла край одеяла и взглянула в прошлое….
***
«Наташа? Маленькая Наташа?» - неожиданная мысль как током пронзила мой мозг, отчего рука отдернулась, и одеяло плавно вернулось на прежнее место.
Этого не может быть… Это сон? Мне все показалось. Что делать, что же делать? Я так больно себя ущипнула за ногу, что выкрикнула ругательства в свой адрес за этот спонтанный поступок, теперь останется синяк. Я что не сплю? Усиленно тру ноющую кожу на ноге. Мурашки двойным рядком пробежали по рукам и спине. Мне стало не по себе еще больше. Итак, еще раз. Начну сначала. Протерла глаза, сфокусировала зрение и опять приподняла одеяло.
Ну что тут скажешь. Глаза меня не подвели и в этот раз. Да, это была Наташа.
Она свернулась калачиком и сладко спала, тихонько посапывая. Кудряшки рассыпались по всей подушке. На ней была ее любимая пижама, та самая розовая со слоном, которую ей мама купила, когда она болела.
А переболела тогда Наташа менингитом, думали, что не выкарабкается. Вся семья тогда жила в таком напряжении и ожидании страшной беды, которая могла постучаться в наш дом в любой момент. Отец приезжал из больницы с красными и опухшими глазами от слез и только грустно и протяжно вздыхал, когда я спрашивала, как дела там. Бабушка постоянно усиленно молилась, не стеснялась голосить, от чего становилось только еще более тошно. А я просто ждала и верила, что все обойдется. Помню все подробности, как будто все случилось вчера. Не очень приятное воспоминание. Болезнь сестры полностью изменила и мою жизнь, и отношение ко мне родителей.
Молитвы были услышаны, сестра выздоровела, чему мы были несказанно рады. Поэтому так памятна стала эта розовая пижама со слоном.
***
Мне не верилось, что такое вообще возможно. Не машина же времени меня сюда перенесла. Я совсем забыла, как выглядела моя четырехлетняя сестра: длинные с крупным кольцом кудри, пухлые пальчики, пушистые загнутые вверх реснички, она такая крошечная и беззащитная. Она помнила наизусть десятка два сказок, с неподдельным артистизмом рассказывала их всем членам семьи. В моей груди что-то сжалось, но я сдержала волну эмоций. Укрыла ее, поцеловала в пухлую щечку и застыла на месте.
Меня бил озноб, руки тряслись и стало как-то особенно холодно и страшно. Столько вопросов, а ответов нет. Зачем я здесь? Откуда? Почему?
***
На самом деле мне тридцать девять, работаю сельским учителем. Шесть лет как замужем, вторично. Не скажу, что добилась каких-то успехов, но и цели особой не было – стать успешной. Может поэтому все практически в моей жизни наперекосяк, за исключением семейной жизни. С мужем мне все-таки повезло. Но я всегда была горда тем, что все в своей никчемной жизни я делала сама: от упрямого отстаивания своего мнения до поиска себя и своего места под солнцем, поэтому винить во всех моих несчастьях, к счастью, есть кого, только себя. Не повезло мне и с детьми, вернее с их отсутствием. Желание стать матерью никогда не выходило из моего сердца. Но надежда таяла изо дня в день, так как на лечение никогда не хватало денег, муж смирился, а я просто отодвинула это желание на совсем задний план, скорее даже заживо его схоронила. Если честно, то и совсем отчаялась, а в чудеса верить перестала.  Может быть от части, я и решила стать учителем. Дети мне нравятся!
На работе наград и особых достижений также не имею, хотя вкалываю с утра до позднего вечера, нервы совсем ни к черту стали. В школе отработала около пяти лет, а будто прошла огонь и воду, и медные трубы. После пединститута, когда был энтузиазм до небес, сколько ни старалась устроиться, никто не брал, везде нужны были блат, деньги, ну или на крайний случай - опыт работы. Ничего из перечисленного я не имела, поэтому закинула идею подальше, стала работать тем, кем приходилось или кем получалось.
На образовательный путь стала случайно. Пришлось поменять кучу специальностей: кассир, бухгалтер, продавец, менеджер по рекламе, это далеко не полный список моих профессиональных умений и навыков. После очередной смены работы, а их, как видите, было слишком много, мне предложили поработать по специальности. Диплом филолога валялся чертову дюжину лет без дела, как я сама говорила, попал в просрочку как минимум три раза, ну и предметные знания казалось были утеряны из-за ненужности. Но жизнь считала, что все что происходит в моей круговерти – это не случайность. Оказывается, и диплом пригодился, да и учитель из меня вышел неплохой, ну по крайней мере так говорили некоторые маститые коллеги, да и мой муж верил всегда в меня, что вдохновляло на определенных этапах. Так бы и работала окрыленной, пока не нашелся добрый мальчик со своими заботливыми родителя, которые показали изнанку современного образования, назвав мои методы воспитания «сталинскими репрессиями». Было такое отвращение ко всему происходящему, что посчитала лучшим вариантом – это уйти из школы. Но спустя год, зализав раны, я все-таки вернулась учителем, но уже на очередное место работы.
Зато я всегда умела быть старшей сестрой: нянчилась и заботилась о маленькой с пеленок, везде и всегда таскала ее с собой, защищала, дралась, получала от мамы за недосмотр, отдавала последнее, откликалась на каждую просьбу и мчалась на каждый призыв о помощи. Но с годами понимала, чтобы я не сделала, отклика в душе сестры не находила, так любила одна за двоих. Так вот намыкавшись по взрослой жизни, с Наташей я не всегда была в хороших и дружеских отношениях, не совру, если скажу, что не было душевной близости, как в детстве, а как хотелось все вернуть. Тогда она просто в рот мне заглядывала, все за мной копировала (слушала мою музыку, носила мои вещи, вела дневник, все как я), боялась меня обидеть и разочаровать. Мы с годами потеряли ту связь, ту красную ниточку, что соединяла нас в нечто большее, в единое целое. Теперь связь держалась сугубо на кровном родстве и понимании, что мы родные сестры. В детстве многих проблем не виделось, мама всегда внушала мысль, что я старшая сестра, должна заботиться о маленькой, должна прощать все ее шалости, не обижать, помогать и поддерживать. Так я и росла со слепой верой, что я всем и вся должна, а в частности моей Наташе. И никто и никогда не задумывался о моих чувствах и о том, что же происходило в моей душе.
После смерти мамы все пошло наперекосяк. Отец, всегда любивший выпить, запил что называется «по-черному», отдалился, замкнулся в себе, стал заливать только свое горе, у него же умерла жена. Ни уговоры, ни ругань ни к чему не приводили, только еще больше отдаляло нас. Семья наша развалилась. Сестра сама не могла нормально устроить свою жизнь, лишившись мамы, она оказалась выброшенной на обочину жизни, так как была лишена заботы, советов, самостоятельности. А я не смогла дать ей то, к чему привыкла. Каждый жил сам, как мог. Пошли претензии, злость и как следствие - непонимание и отчужденность. Но самое главное - моей маленькой Наташи не было больше в моей жизни, чужие люди стали ей заменять меня, как я ни старалась сблизиться, находилось что-то разъединяющее нас.
***
Тряска моя стала постепенно сходить на нет, дыхание стало более-менее равномерным. Моя жизнь в голове пролетела в несколько секунд. Вот так живешь, пыжишься, а в воспоминаниях - киношный дубль.
Так, если Наташе примерно четыре, то мне сейчас около двенадцати. Смотрю еще раз на свои руки. Ну теперь понятно, что с ними - стали подростковыми. И не постройнела я, а как бы было здорово, замучила извечная погоня за идеальной фигурой. Вернулась в свою подростковую худобу, совсем забыла уже как это греметь костями. Даже улыбнулась от всплывшего в уме выражения. Плохо помню себя в этом возрасте, незаметная была, закрытая от всех. Но хорошо помню возвращение домой мамы с сестрой из больницы. Столько было радости, суеты. Бабушка закатила целый пир. Все смотрели на сестренку с божественным трепетом и любовью, боясь затрагивать разговоры о болезни. Только Наташа всем улыбалась, рассказывала о своих новых друзьях, о новых сказках, которые ей прочитала мама и хвасталась новой пижамой.
Да, это была та самая ночь – ночь возвращения, когда я просидела возле спящей Наташи, боясь разбудить ее, прислушивалась к ее дыханию. Так страшно было потерять ее. Эта мысль приносила мне нестерпимую боль. Удивительно, почему память стирает такие важные и трогательные моменты, а надолго записывает обиды и огорчения.
Волнение не давало заснуть. Маленькая сестренка, мама… Как я смогла оказаться в прошлом в своем подростковом облике, но с разумом взрослой тетки.
Мне так захотелось увидеть маму, молодую, энергичную и главное, живую. Она же была совсем рядом – в соседней комнате… Но сдержав пыл, я отказалась от этой навязчивой идеи, ведь моя тоска по ней могла выдать меня за ненормальную: как объясню свой поток необузданной радости, сопровождаемый слезами и причитаниями.
Придвинулась к Наташе поближе, уткнулась носом в ее волосы, незаметно уснула. Продолжение следует...