Без вариантов

Женщина сидела напротив Хелены на низком кожаном диване шоколадного цвета, вытянув вперёд ноги и слегка запрокинув голову. Губы её были поджаты, глаза прищурены. Вопрос Хелены не то чтобы застал её врасплох, но несколько озадачил. Она подбирала нужные слова, пытаясь выразить свои чувства, но было видно, что это дава-лось ей с трудом. Хелена молчала, не желая нарушать тишину. В конце концов, внутренняя беседа клиента с самим собой – необходимый шаг к познанию им же самого себя. И к пониманию.
Наконец, женщина перевела взгляд в другую сторону, потом опустила глаза и, поджав уголок губ, приподняла брови.
– Сложно сказать, – медленно, растягивая слова, произнесла она.
– Вы не можете сказать, нравится ли вам то, что происходит в вашей жизни или нет? – повторила свой вопрос Хелена.
– Нет, не могу. Однозначно – не могу. Да, согласна, кое-что мне нравится, мне импонирует, что вокруг меня есть люди, которые дают мне новые возможности.
– Новые возможности?
– Да, именно, – женщина посмотрела на Хелену с лёгким удивлением, мол, это же так прозрачно, что тут пояснять?
Но Хелена уловила её недоумение и скорректировала свой вопрос:
– Мне важно увидеть, как это понимаете вы. Безусловно, существует объективная сторона этого вопроса, но на неё толстым слоем шелухи всегда накладывается субъективное мировосприятие.
– Ах, да, – женщина приятно улыбнулась. – Я понимаю, о чём вы. Новые возможности, в моём понимании, это те аспекты действительности, которые ранее были неактуальными для личности и даже по большей части непотенциальными, а с появлением новых людей ста-ли актуальными и в большинстве случаев реализованными, если, конечно, личность ими воспользовалась. Хотите пример?
– Пожалуй, – Хелена улыбнулась про себя: интересная клиентка – как точно она подмечает правила игры, фиксируя каждое слово Хе-лены, как будто это не Хелена, а она ведёт частный приём и выявляет психологические особенности личности пациента.
– Хорошо. Допустим, человек любит детективы и всю свою жизнь смотрит только детективы. Конечно, он знает, что в кинематографе существуют другие жанры, но так сложились его жизненные обстоятельства и так сформировались его вкусы, что ничто другое его не интересует на том лишь только основании, что он либо никогда то, другое, не смотрел, либо смотрел, но прошлый опыт его не удовлетворил. И так он доживает, скажем, лет до пятидесяти. И вот однажды, гуляя по городу, он замечает у афиши бездомного ребёнка, с интересом рассматривающего анонс мультипликационного фильма. И ему становится жалко этого ребёнка. Просто жалко. Он покупает два билета в кино и один из них отдаёт малышу. Они идут в зал, и в тот момент маленький бродяжка, сам того не замечая и не понимая, открывает для уже очень взрослого человека какую-то иную действительность этого мира. Конечно, может получиться так, что, просмотрев мультипликационный фильм, человек лишний раз убедится в том, что зря потратил деньги и время и что ничего лучше детективов всё равно нет и не может быть. Но это позиция людей с законсервированной душой. Вы понимаете, что я хочу сказать?
– Прекрасно понимаю! Вы говорите о людях, закрытых для восприятия мира, живущих в соответствии со сложившимся укладом, так сказать, по привычке, не желающих ничего менять в своей жизни, но не потому, что их всё устраивает, а потому, что из всего мира их устраивают только они сами.
– Именно. Но может случиться и так, что человеку откроется новый мир, отказаться от которого он уже больше не захочет. И вот, мультфильм заканчивается, и вместе с тем к человеку приходит ощущение, а может, и понимание, что это именно то, чего ему не хватало по жизни. Они расходятся. Но через неделю, ровно в это же самое время, человек снова идёт к этой же самой афише, выглядывая уже знакомого ему ребёнка. И находит его! Он снова покупает билеты, и они снова идут в кино. И так каждую неделю. Их встречи, фильмы, разговоры – приправа к той постной жизни, которую они ведут в течение недели, и каждый из них, как только заканчивается одно воскресенье, с нетерпением ждёт следующего, чтобы пойти на новый сеанс. И теперь уже не понятно, чем закончится эта история. Может быть, реализовав одни возможности, они смогут открыть и другие, и с течением времени один их них станет наставником, а другой – благодарным учеником.
– Но это же прекрасно! Новые люди – новые возможности.
– Ну… На первый взгляд, да, прекрасно, –  женщина неопределённо пожала плечами. – Вы же понимаете, что история, которую я вам рассказала исключительно в качестве примера, носит идеальный характер. Но если посмотреть глубже…
– Всё не так идеально? По крайней мере, для вас?
– Вы верно заметили – не для меня. С одной стороны, это, конечно, помогает не стоять на месте, постоянно пробовать что-то новое, узнавать неизвестное, – иными словами, не превратиться в камень, покрытый мхом. С другой – расходует много сил и энергии на то, что-бы понять, чт; из того, что тебе было дано и открыто, действительно тебе нужно и важно.
Хелена с интересом смотрела на женщину – не часто в её кабине-те сидят такие глубокие личности.
– Новые возможности в массе своей, – меж тем продолжала клиентка, –  хороши для молодости, когда ты ещё только выбираешь свой путь, а потом, с течением времени, они становятся нужны очень ограниченно, потому что путь уже выбран и даже частично пройден, и если на этом пути всё устраивает, то менять направление, думаю, не следует.
– Значит, вы бы хотели отказаться от некоторых из них?
– Вполне возможно.
– Например?
– Например, от того, что приходит в личную жизнь. Семейные отношения – это ситуация с закреплёнными возможностями, с которыми ты уже знаком, которые можешь использовать и, самое главное, знаешь, как использовать. А вот новые отношения… Не все, конечно, новые люди, а только некоторые из них, приносят то, что вдруг показывает жизнь с другой стороны. Я понимаю, вы снова скажете, что это прекрасно. Возможно. А что делать с теми отношениями, которые есть и которые в целом устраивают? Как сделать выбор? И нужно ли его делать? Может, проще вообще не знать того, что может дать тебе новый человек, не иметь представления о том, как он может изменить твою жизнь?
 – Вы бы хотели от чего-то отказаться в своей жизни? Утратить предыдущий опыт каких-то отношений?
– В том-то и дело, что сейчас, когда жизнь моя уже изменилась, – нет. Я просто не могу себе этого позволить, но и жить с этим не так-то просто.
– Вы в чём-то раскаиваетесь?
– Нет, абсолютно ни в чём. В идеале я бы хотела оставить всё так, как есть, –  по лицу женщины было видно, что никакого чувства вины она действительно не испытывает. –  Но… Кое-что сильно меня беспокоит.
– Что именно? Есть ощущение понимания?
– Скорее, да… Меня пугает то, что я, как мне кажется, живу не своей жизнью…
Хелена нахмурилась и усмехнулась про себя: вот оно как!
Уточнила:
– Как это, не своей жизнью?
Женщина, расположившаяся напротив неё, была откровенно красива: высокая, нескромно эффектная, в плотно обтягивающем её свежее тело трикотажном платье цвета индиго, под которым выступала упругая грудь и угадывались натренированные мышцы живота, шикарные волосы, падающие волнами ниже лопаток. То, какое затруднение она испытывала, пытаясь сесть на низкий кожаный диван и удобнее устроить свои длинные, безукоризненно прямые ноги, вы-давало многолетнюю привычку ходить на высоких каблуках. Да, однозначно, красива и, главное, естественно красива. По-любому, на неё невозможно было не обратить внимание. Однако всё в ней: жесты, манера говорить, позы, которые она выбирала, – свидетельствовали о том, что женщина привыкла к тому вниманию, которое оказывают ей люди, но не гоняется за ним.
Хелена поймала в висящем на стене зеркале своё отражение. Да… Какая разница между ними… Несмотря на то, что Хелена не относилась к своему телу халатно и пыталась поддерживать свою уже увядающую молодость, свежести в нём не чувствовалось: несколько пол-нее, чем хотелось бы, уже обвисшая грудь и дряблый живот, слабые мышцы на ногах и руках. Ходила на фитнес, потом на йогу – не по-могло. Бросила. А ведь ей всего тридцать девять… Или уже тридцать девять?
Сквозь дорогой трикотаж платья клиентки едва проступали кружева чулок. Конечно! Она могла их себе позволить, а вот Хелена уже нет – распрощалась с ними задолго до рождения дочери.
И, воспользовавшись образовавшейся паузой и тем, что клиентка закрыла глаза, пробираясь в лабиринтах своих мыслей и поисках нужных слов, психолог опустила голову и уставилась в анкету. Там было написано: Даная Иоанниди, 42 года. Хелена едва удержалась, чтобы снова не поднять глаза и не начать опять разглядывать столь необычную посетительницу: ни на первый взгляд, ни на второй больше два-дцати семи дать той было совершенно невозможно. Ну разве что глубина глаз и усталость души выдавали её реальный возраст. Но… Если бы Хелена не видела анкету, то нет, ни за что в жизни не смогла бы сказать, сколько лет этой женщине.
Она едва подавила вздох зависти: как, наверное, легко живётся красивым женщинам! Они нравятся всем, все хотят быть с ними, все желают стать обладателями такой красоты. Таким женщинам даже ничего не надо делать – одно их появление заставляет мужчин забывать обо всём на свете. И не только мужчин… А вот обычным женщинам живётся совсем не так. Обычной женщине, как, например, Хе-лене, желающей не заплесневеть в подвалах одиночества, надо из кожи вон вылезть, чтобы заставить мужчину обратить на неё внимание. Но этого мало! Надо завоевать его и выстроить форт, чтобы удерживать взятого в плен. Надо охранять все тылы, чтобы у пленника не возникало даже мысли, что побег возможен. Надо, в конце концов, вести освободительные войны со всеми вторгающимися на их территорию женщинами, чтобы у тех не появлялось ни малейшего желания организовывать наступательные походы на чужое семейное счастье. Сколько сил, сколько времени и нервов бездарно уходит на эту ожесточённую борьбу – не за счастье даже, а против несчастья, против одиночества, холодных ночей и тихого сумасшествия в разговорах с самим собой. И всё же… Даже этого, порой, бывает недостаточно… Как часто Хелена перехватывает взгляд мужа, падающий на чью-то пышную грудь или скользящий по чьей-то статной ножке. На неё он давно уже так не смотрит. А смотрел ли?..
Она поковыряла ноготь. Да и вообще, что уж греха таить, иногда, в те редкие ночи, когда они с мужем занимаются любовью, ей всё чаще думается о супе, который она забыла поставить в холодильник, или о родительском собрании в школе, на которое надо обязательно не забыть сходить. Страшно подумать, о чём тогда думает её муж! Явно тоже не о ней… О том, что надо поменять летнюю резину на зимнюю? Или о годовой премии, которую опять обещают урезать? Нет… Безусловно, он представляет себе какую-нибудь молодую красотку, которая в реальности и близко его к себе не подпустит… Но думать-то не запретишь. Вот и получается, что он занимается сексом с какой-то женщиной, которую случайно увидел где-нибудь у входа в дорогой ресторан, а она – с супом, который забыла поставить в холодильник. А вот муж этой клиентки явно занимается сексом только с ней, и реально, и, так сказать, виртуально. И его можно понять! Как можно думать о ком-то другом, да и вообще о чём-то другом, кроме страсти, когда в твоих объятиях такая потрясающая красота!
Хелена была непримиримо убеждена, что красивые женщины намного счастливее, чем все остальные. Поэтому справедливо, что они так редко встречаются в обществе. Ведь, если бы их было, допустим, столько же, сколько и некрасивых, то некрасивые ещё пуще бы сетовали на свою злосчастную судьбу. А так некрасивых женщин много, и даже не просто много, а подавляющее, нет, абсолютное большинство, и, даже если вдруг где-то на горизонте засияет какая-нибудь красотка, им, вроде, как и не сильно обидно, ведь некрасивых – большинство неоспоримое, а это значит, что все другие так же несчастны, как и они сами.
Конечно, кто-то может всё списать на то, что разница между красивой женщиной и некрасивой заключается всего-то лишь в том, что первая ухаживает за собой, а второй лень это делать, или, допустим, всё равно, считают ли её красавицей или нет, поэтому и не ухаживает. Но это далеко не так! Откровенная красота, притягивающая взоры, – это дар, как дар писать книги или дар строить дома, с разницей толь-ко в том, что если научиться писать проходные истории или строить дома худо-бедно ещё можно, то научиться быть красивой – нереально! Природа сделала красивым женщинам очень дорогой подарок, ведь красоту невозможно подделать, невозможно сфабриковать. И сколько бы обычная женщина ни пыталась выдать себя за неё, истина останется истиной. Даже самый последний плебей на улице ткнёт пальцем в такую фальшивку, не поверив ни дорогой одежде, ни сумочке в тон туфель, ни золотым серёжкам с жемчугом. А красивым женщинам не надо ничего делать с собой, они всегда, даже ранним утром, даже не-причёсанные и заспанные, и тем более уж без одежды – прекрасны.
Именно о таких женщинах и пишут в книгах. Раньше Хелена, читая об утренней романтике влюблённых, всегда издевательски смеялась над фантазиями автора – ну где он видел, чтобы женщина с утра да без косметики была так чертовски привлекательна? Но сейчас, глядя на задумавшуюся красавицу перед собой, она начинала верить и в то, что и с утра можно быть весьма обворожительной, и в то, что утренняя романтика действительно существует.
Да и мужчины, наверняка, у клиентки не абы какие, а богатые ухоженные красавцы – под стать ей, не то, что её муж, последний раз ходивший в футбол-то играть в доисторические времена… И Хелена вдруг вспомнила сегодняшнее утро, самое обычное будничное утро, торопливые сборы на работу, суету, присущую замужним женщинам, чьи мужья не отличаются ни смекалкой, ни понятливостью, вспомнила, как забежала за колготками в спальню и бросила взгляд на своего похрапывающего супруга, спящего на спине в позе морской звезды, с раскинутыми в стороны руками и ногами, в семейных трусах, с от-крытым ртом, с полуоткрытым левым и дергающимся правым глазом. Зрелище ещё то, надо сказать… Поэтому-то и сексом они занимаются исключительно в темноте. Конечно, все – люди, и шикарная сегодняшняя её клиентка тоже замужем за человеком. Вот только никак Хелена не могла представить, что эта красавица заходит утром в спальню, чтобы поцеловать мужа перед уходом на тренировку, вся такая благоухающая и свежая, возбуждающе дурманящая, а там – этакая вот морская звезда в семейных трусах…
Хелена сменила позу и села так, чтобы не видеть себя в зеркале.
Клиентка сосредоточенно пыталась подобрать нужные слова, чтобы как можно понятнее объяснить суть проблемы, но каждый раз, как только ей начинало казаться, что она вышла на правильный путь, всё рассып;лось и проблема переставала быть проблемой. Она рассеянно поднимала глаза на Хелену и разводила руками, что вот, мол, и есть проблема, да только выразить её уж больно трудно.
Хелену одновременно восхищала и раздражала красота клиентки. Зачем она пришла на консультацию? Чт; ей надо? Чт; у неё может быть такого в жизни, что ей вдруг потребовалась консультация некрасивой женщины? Конечно, эта некрасивая женщина – дипломированный психолог с широкой практикой, но даже будучи психологом, она продолжала оставаться самой обычной, совсем непривлекательной женщиной.
Хелена впервые начала понимать, почему обычные люди неадекватно воспринимают людей красивых. И ей как психологу доставляло особое удовольствие ковыряться в себе, выискивая в себе не специалиста в области прикладной психологии, а прежде всего женщину. Она представала перед собой сейчас в двух лицах – в лице пациента, ищущего спасения у доктора, и в лице самого доктора, обязующегося спасти погибающего пациента. Ей важно было понять и объяснить себе, почему она, образованная женщина без спеси и предрассудков, специалист в своей области, чувствует сейчас то, что чувствовал бы на её месте самый обычный человек, не знакомый с психологией.
И она нашла простое объяснение. Каждая женщина хочет быть красивой и чаще всего даже считает себя таковой. И уж тем более каждая женщина хочет слышать от своего избранника возвышенные слова о её неоспоримой для него, хоть и преувеличенной красоте – чем больше, тем лучше. Но когда она видит действительно красивую женщину, то начинает воспринимать чужую красоту как собственное оскорбление, но оскорбление того, чего реально не существует. Получается, что красивые люди оскорбляют общество уже просто своим в нём наличием. И пугают. Люди не понимают красоту и начинают бояться её, ведь они всегда боятся того, чего не понимают. Поэтому-то и разжигались костры инквизиции – чтобы уничтожить то, что не поддавалось никакому объяснению и что вызывало неимоверный страх. И реальным страхом было попасть в зависимость от красоты. Но если раньше, в языческие времена красоте поклонялись, её боготворили, то католичество с его необузданным аскетизмом во всём свело на нет идею поклонения прекрасному. Чт; в глазах мужчины-богослова может быть ужаснее, чем преклонение перед обворожи-тельной женщиной, чем полное подчинение себя ей? Ничто! И по всей Европе пылали костры с прекрасными девами, виноватыми лишь в том, что бог наделил их неземной красотой. Ничто не изменилось и сейчас. Только на смену кострам пришли более изощрённые способы уничтожения прекрасного.
В современном мире красивые люди оказываются в западне. Они, как и все другие, хотят нравиться знакомым, друзьям, коллегам, хотят участвовать в жизни общества, но общество выкидывает их, принимая желание понравиться за желание взять то, что принадлежит другим. И это объяснимо: когда человек влюбляется, он отдаёт своё сердце другому, отдаёт в результате сознательного выбора. Но если с обычными людьми всё действительно достаточно просто: хочу – буду тебя любить, не хочу – не буду, то с красивыми людьми этот номер не проходит. Человек не волен выбирать, кому он будет поклоняться, потому что красота притягивает сердца людей неосознанно, они становятся безвольными, у них не остаётся выбора, силы воли, чтобы сопротивляться этой страшной силе притяжения. Но быть зависимым тяжело, и поэтому, чтобы разрушить зависимость, красоту надо изгнать, уничтожить. Любой человек в красивом человеке, хочет он того или не хочет, видит соперника, с которым необходимо вступить в жесткую конкуренцию, в непримиримую борьбу. Но красоте это непонятно, ей неведомо это чувство, и в сложной борьбе единоначалий она оказывается за пределами обычного большинства. И тогда красота становится притязательной и надменной в своём вынужденном одиночестве.
Но самым ужасным было даже не то, что клиентка была безупречно красива – она была ещё и умна. Вот это убивало окончательно. Хелена, прикрыв глаза и незаметно, как ей казалось, наблюдая за посетительницей, прикидывала в уме, сколько одновременно умных и красивых женщин она знает. Оказалось, что лично у неё таких знакомых нет. И она пошла перебирать дальше. Вспомнила невзначай, что где-то писали о высоком IQ Джоди Фостер, Шерон Стоун, Сальмы Хайек и Натали Портман. Но последняя обладала какой-то сомни-тельной красотой. Не густо…
Наконец, глаза клиентки заблестели особым блеском, говорящим о том, что внутренний монолог состоялся.
– Не знаю, как объяснить… Иногда мне кажется, что я растворяюсь в жизнях других людей… Вот я живу, как привыкла, с тем, что у меня есть. А потом появляется новый человек в ней, и я начинаю тратить свою жизнь и на него. Потом он уходит, и остаётся горький при-вкус потраченного бытия, которого и так не очень много. А когда таких людей много, то жизнь как будто растрачивается на всех них, а мне самой ничего не остаётся. Я понимаю, это сложно понять…
Она вытянула руки вперёд и положила одну на другую.
– Простите меня за нескромность, но я знаю, что нравлюсь людям, и от этого становится ещё тяжелее. В любой иной ситуации чело-век имеет новые возможности дозированно, и это позволяет ему со-хранить свою самобытность и свою жизнь, потому как у него остаётся время побыть с самим собой. Я же испытываю дискомфорт от того, что в мою жизнь постоянно врываются посторонние люди и занимают моё время, много моего времени. Они тратят его на себя, и у меня не остаётся его на то, чтобы провести время с самой собой. Вот и получается, что я крайне редко могу уединиться. Многие люди называют это одиночеством, пытаясь убежать от него, они тяготятся им. А мне оно просто необходимо. В те моменты, когда я остаюсь одна, я чувствую себя собой. Похожее ощущение дают люди, к присутствию которых я уже привыкла, – родные и близкие, но и они порой меня тяготят. Конечно, и я иногда испытываю потребность в общении, но в общении, а не в желании постоять экспонатом на выставке.
Женщина откинула назад волосы, упавшие на грудь, таким грациозным жестом, что Хелена, как зачарованная, замерла, поразившись его безукоризненности, и на мгновение потеряла нить разговора.
– Я крайне болезненно отношусь к тому, когда кто-то против моей воли вынуждает меня тратить на него время, он как будто вытягивает из меня мою жизнь, делая её короче, – клиентка на мгновение закрыла глаза и левой рукой заломила перед собой правую руку. – И, главное! Он ничего не даёт мне взамен, мне нечего у него взять, потому как общение с ним мне не кажется увлекательным и интересным. Я начинаю чувствовать себя безногим инвалидом, подающим милостыню инвалиду с одной ногой.
Она грустно усмехнулась.
– Не осуждайте меня за эту метафору. Ведь я вижу, что люди тянутся ко мне из эстетических соображений – я привлекательна, улыбчива, в конце концов, вежлива. И их тянет не столько поговорить со мной, сколько просто посмотреть на меня. Зачастую им этого оказывается вполне достаточно. А для меня они духовные инвалиды, общаться с которыми мне очень тоскливо, так как все их разговоры сводятся к пустой болтовне и не имеют глубины… Их много, но ничего нового в мою жизнь они не привносят. Я становлюсь прозрачной водой, заполняющей всё и всех – я везде, но меня нигде нет, я в каждом из них, но не чувствую никого. И их много, понимаете, очень много! Они приходят и уходят, не оставляя в моей душе никакого отпечатка, ни единого следа своего присутствия, и каждый из них уносит с собой время моей жизни, потраченное абсолютно впустую.
Хелена вздрогнула… Ой как всё непросто в душе у этой женщины… Человек, конечно, животное социальное, но (как она права!) ему нужно не мало и не много людей, а достаточно, так, чтобы было в самый раз, чтобы не испытывать одиночества от их нехватки, с одной стороны, а с другой – разочарования от их избытка.
Хелена прекрасно понимала феномен одиночества обычных людей. Б;льшая часть её клиентов страдала именно этим: ощущение ненужности, депрессии от невозможности нормального общения с людьми, отсутствие активной социальной деятельности, удовлетворяющей интересы личности. Но с феноменом усталости красивых людей она столкнулась впервые. Вот оно, оказывается, как… Невозможность сконцентрироваться на себе в результате чрезмерного внимания и активных социальных действий со стороны других людей, направленных на личность. И как результат – те же самые депрессии. Однако, по всей видимости, такая проблема существует исключительно у интеллектуально развитых людей, у тех, кто имеет богатый внутренний мир и именно поэтому испытывает острую потребность в уединении, ведь с пустыми людьми всё гораздо проще: не имея ничего в душе, они пытаются заполнить себя кем-то другим, чем-то внешним – чужими переживаниями, интересами, мыслями. Вот поэтому они всегда н; людях – это комфортная для них среда существования, им нравится выставлять себя напоказ, чтобы привлечь как можно больше внимания к себе и питаться эмоциями и ощущениями людей, чувственно воспринимающих их внешнюю привлекательность. Это их основной и самый важный аспект существования. По-этому-то красивые люди боятся стареть, а интеллектуально развитые – умирать.
– Правда, иногда, крайне редко, в моей жизни появляются такие люди, которые действительно дают мне новые возможности. И тогда мне кажется, что я как будто только вхожу в жизнь, как будто до этого я жила с закрытыми глазами или, скорее, как будто всё это время была за стеклянной витриной, что всё, что происходило раньше, было не со мной. И вот я просыпаюсь и начинаю жить. А потом мне начинает казаться, что это не моя жизнь, что всё должно быть не так и что, воз-можно, в этот момент кто-то другой проживает мою жизнь. Я бы хотела вернуть тому человеку его жизнь и забрать свою, но не могу, потому что не знаю, как это сделать.
Хелена с трудом отвела взгляд от ног клиентки.
– Вы недовольны своей жизнью?
– А вы?
– Что?
– Вы довольны своей?
Хелена непроизвольно улыбнулась. И задумалась – вопрос был действительно интересным. Довольна ли она своей жизнью?
Ей тридцать девять. У кого-то жизнь только начинается в этом возрасте. А у неё, если задуматься, такое ощущение, что закончилась давным-давно. Ежедневная суета, какие-то смутные, никому не нужные привычки, беготня в поисках чего-то постоянно требующегося… Всё обычно, как всегда, как каждый день. Вот её жизнь. Но где она в этой жизни?! Она почувствовала себя прозрачной, невидимой, целлофановой, стоящей на обочине своей жизни, в которой перемещаются какие-то люди, иногда совершенно посторонние. Где же здесь счастье?!
– Так чем же вы недовольны? – уже без самоуверенности, присущей всем психологам, дающим частные консультации, поинтересовалась Хелена, так и не ответив на вопрос.
Разговор принимал непредвиденный оборот. Своими вопросами, как и, впрочем, своими ответами, клиентка, сознательно или бессознательно, загоняла её, высокооплачиваемого психолога, запись к которому была закрыта на три недели вперёд, в тупик.
За годы работы Хелена видела многих, слышала многое и, в конце концов, пришла к такому уровню мастерства, когда считывала, как сканер, проблему клиента ещё до того, как он сел в кресло – по звуку его голоса, по лицу, по телу, по тому, как он входит в кабинет и здоровается с ней, по тому, наконец, какое место занимает в комнате. Когда же клиент садился в кресло или на диван он переставал быть загадкой – ей всё уже было понятно. Начинался самый обычный, сто раз про-крученный разговор, в котором Хелена всегда точно знала цель и тем или иным способом, мягко или настойчиво, быстро или не очень, подводила клиента к ней. Но эта клиентка была тайной, никак не же-лающей быть раскрытой.
– О, нет! Я ни в коей мере не недовольна своей жизнью! Я пони-маю, что многие люди даже мечтать не могут о том, что есть у меня. Да и вообще, грех жаловаться на жизнь, когда имеешь такие возможности, какие есть у меня. Однако же… В моей жизни происходят не-которые события, которые мешают мне чувствовать себя счастливой. Счастливой в пределах одной жизни.
Она сняла кольцо с указательного пальца правой руки, покрутила его и надела обратно. И продолжила молчать, словно не решаясь озвучить проблему. Ведь пока проблему не понимаешь, её не существует, но как только проблема получает вербальное выражение, она становится больше, чем просто проблемой, она становится катастрофой.
Женщина посмотрела в окно. По аллее, что тянулась вдоль здания, едва слышно ступала ранняя осень. Она своим душным дыханием высушивала головки цветов и сочные листья деревьев, которые что-то без умолку шелестели друг другу.
– Как красиво сегодня падают листья, и как печально… Как дни моей жизни.
Хелена терпеливо ждала. Она-то как никто другой знала, как сложно сильному человеку, не привыкшему к жалобам и просьбам, признаваться перед кем-то в собственной слабости.
Женщина сидела молча, какое-то время неподвижно глядя в окно, и было непонятно, действительно ли она смотрит на то, что про-исходит за окном, или же нет. Но вдруг она вздрогнула, словно воз-вращаясь в неожиданную реальность, и, оторвав взгляд от окна, пере-вела его на Хелену. Та тоже сидела, ничего не говоря, боясь лишними расспросами спугнуть посетительницу. Она понимала: такой тип людей очень чувствителен, и женщина начнёт говорить только тогда, когда сама этого захочет, когда посчитает, что готова к этому разговору. Больше всего сейчас она не хотела, чтобы эта потрясающая во всех отношениях женщина просто встала и ушла, так и оставив свою тайну покоиться на дне неспокойной души.
Но женщина никуда не торопилась. Она поменяла позу. Села, навалившись на спинку дивана, и вдруг, словно решившись – сейчас или никогда, переступила порог тишины.
– У меня есть муж, прекрасный, заботливый, обеспеченный. Я знаю, он любит меня. – На этом месте женщина уныло вздохнула. – И есть любовник, который тоже меня любит. И я их как будто люблю, обоих, и как будто не люблю вовсе. Я проживаю две жизни, и обе – не свои. Когда я с мужем, я чувствую стабильность, которую искала всю жизнь, когда же я с любовником, то испытываю полёт, отрыв от земли. Но ведь это же противоречие в самой основе! Я понимаю всё, но не могу смириться с кем-то одним: мне нужно всё и нужны все – и стабильность, и полёт, и муж, и любовник.
– Вам нужен стабильный полёт?
– Если вам угодно, можно сформулировать и так.
Речь посетительницы была настолько же восхитительна, насколько восхитительны были её лицо и руки, шея, изгиб спины… Великолепное образование при прекрасных интеллектуальных данных! Что же ей не хватает по жизни? Неужели и она, как и все другие люди, несчастна? Какая глупость! Хелена вздрогнула от этой, как ей показалось, абсурдной в своей непримиримости мысли. Такая женщина не может быть несчастной! В конце концов, при такой внешности и таком интеллекте она просто не имеет права быть несчастной!
– Безусловно, – уточнила Хелена не вопросом, а утверждением, – ваш любовник в курсе, что вы замужем.
– Да, безусловно, в курсе.
– И что? Как он реагирует?
– Ну… По-разному.
– Что это значит?
– Иногда он устраивает скандалы, вынуждает меня принять решение, с кем я – или с ним, или с мужем. Потом гнев и ревность в его душе стихают, и он соглашается остаться рядом со мной теперь уже на любых – моих – условиях, понимая, видимо, что моё решение может быть принято не в его пользу.
– А муж? Муж знает о любовнике?
– Думаю, нет, не знает.
– Думаете? Значит, вы не уверены?
– Нет, не уверена.
– Нет, не уверена? Или да, не уверена?
– А есть разница? – правая бровь посетительницы полезла вверх.
Есть разница или нет, Хелена не знала, но чувствовала её, хоть и не могла объяснить.
– Конечно, есть!
Бровь красавицы вернулась на место, она погладила пальцами одной руки пальцы другой:
– Нет, не уверена.
Ответ Хелену удовлетворил: уверенности действительно нет, слишком много сомнений, причём не только в муже.
– Почему? Может, он делает какие-нибудь намёки? Может, подозревает?
– Не знаю. Даже если он и знает или подозревает о моём романтическом увлечении, всё равно мне не скажет.
– Но почему?
– Потому что он не хочет меня потерять.
– И вы говорите это так спокойно?
– Да, конечно. А как же мне ещё реагировать?
– Ну не знаю, избавиться от любовника, например.
– Не могу. Не в силах.
– Вы слабый человек?
– Нет, не слабый. Вернее, неслабый.
– Ну а почему тогда просто не перестать встречаться с любовником?
– Я не могу без него.
– Не можете?
– Нет, конечно, могу. Но дело ведь не в привычке или физиологии. Дело в том, что с ним моя жизнь стала полнее, насыщеннее, в том, что он мне может дать то, что не даёт муж. Он даёт мне другие возможности, о которых я не подозревала раньше.
– А муж?
– Без мужа я не могу тоже.
Хелена удивлённо округлила глаза. Клиентка же, нисколько не смутившись, продолжала:
– Они мне д;роги оба, и оба мне нужны. Поймите, новые отношения обычно начинаются тогда, когда что-то не устраивает в старых. Новый человек нам открывает новые возможности, и именно этим привлекает нас. Точнее, не сам человек, а те возможности, которые он даёт, привлекают нас. Любовник мне открыл перспективы, которых я не имею в замужестве. Таким образом, муж мне дает одно, любовник – другое. Я разрешила себе его, любовника, потому, что чувствовала, что отношения с мужем становятся хуже – из-за недомолвок, недопонимания, отсутствия времени на романтику. И не только из-за этого.
– Разрешили?!
– Именно. Здесь нечему удивляться. Я вполне осознанно пошла по этому пути. И более того! Я готова нести ответственность за это.
– Но позвольте, может, в таком случае вы хотите оставить мужа, оформить развод и начать официальные отношения с любовником?
– Нет, не хочу. И не могу. Я не считаю себя в праве оставить мужа. Да, я неверная жена, но я не могу так поступить с мужем. Известие о моей неверности его, конечно, не убьёт – он сильный человек, но мой уход может сломать его, сломать его веру в меня, в наши отношения, в будущее, в конце концов.
– Но ведь сам по себе факт измены тоже может сломать его.
– Да, в какой-то степени, конечно. Но одно дело знать об измене и при этом быть уверенным, что человек, которого ты любишь, от тебя не уйдёт, не бросит тебя, как что-то ненужное, а другое – потерять любимого человека без возможности что-либо изменить.   
– Вы так говорите, будто косвенно обвиняете мужа в своей из-мене.
– А разве это не так?
– Можете пояснить?
– Конечно. Не поймите меня превратно, мой муж – прекрасный человек, но нет таких двух людей, которые полностью совпадают в желаниях, чувствах, восприятии жизни. Между ними всегда есть зазор – больший или меньший. Чем меньше зазор, тем ближе люди друг к другу. Наш зазор не маленький. Мой муж – чуткий человек, но он во многом меня не понимает, я бы сказала больше: я его понимаю лучше, чем он меня. Иногда мне кажется, что он не в состоянии этого сделать, а иногда, что он просто не хочет. Но… Я не несчастна, я лишь чувствую себя таковой.
Клиентка склонила голову и вытянула руки, положив их на колени.
– Не моя неверность, а болезненная потребность в них обоих мешает мне чувствовать себя счастливой. Хотя… Если посмотреть, о чём я? Любая другая женщина на моём месте была бы абсолютно счастлива: двое мужчин, таких разных, таких самодостаточных, склонились передо мной в трепетном ожидании нежности, любви, наконец, страсти.
– Но, я так понимаю, ситуацией вы всё же не довольны, раз при-шли ко мне? Вы же – не любая?
Хелена уставилась прямо на женщину.
– Нет, не довольна. Хотя даже не так. Скорее, я озадачена ею. Я смотрю мужу в глаза и думаю о том, что я предаю его. Но думаю также и о том, что в любовнике я нашла то, чего нет в муже. Я стала спокойнее, менее раздражительной, потому что вроде как сейчас все эмоциональные стороны моей души полны и раскрыты. Бросить любовника – наверное, с одной стороны, сделать лучше ему, хотя и хуже себе. С другой стороны, глядя на любовника, я понимаю, что он не виноват ни в том, что полюбил меня, ни в том, что я замужем, ни в том, наконец, что он не может жить без меня. Ему без меня не будет легче. А кому будет? Мужу? Будет ли мужу легче от того, что я брошу любовника? Я ведь женщина не легкомысленная и не беззаботная, я много работаю, у меня есть увлечения. Но во всём этом круговороте дел я нахожу время и силы на них обоих. И потом, хорошо, допустим, я оставлю любовника. Сколько времени я смогу протянуть только с мужем? Кто даст гарантию, что через месяц, полгода, год я не заведу другого любовника? А потом третьего? А что, если однажды муж узнает не про этого конкретного одного человека, а вот про всех них, пока существующих только гипотетически?
– Да… Будет, пожалуй, ещё хуже…
– Будет несказанно хуже. Потому как один человек – это отдушина, а несколько – сами понимаете что.
Клиентка убрала с лица упавшую прядь волос. Комната наполнилась звоном браслетов.
– Но всё же, ситуация ведь каким-то образом меняется?
– Да, меняется. Сначала, когда я только начала встречаться с любовником, я много думала о том, что он мне даёт то, чего не даёт муж. И от этого моя обида на мужа росла. Не скрою, были недели, когда я задумывалась, стоит ли продолжать мою семейную жизнь. Но! Когда я была с мужем, я всё больше и больше начинала понимать, что любовник может мне дать не всё, далеко не всё из того, что даёт муж. Я колебалась, но не могла решиться… А потом… Потом я привыкла к этой ситуации, свыклась с ней, что ли, с тем, что я не могу сделать выбор, и стала и от одного моего мужчины, и от другого брать то, что они мне могли дать и не требовать от них того, чего они мне дать не могли. Мне кажется, что в какой-то степени каждый из нас по-своему счастлив. Но и несчастен одновременно…
– Тогда оставьте обоих.
– А смысл? То, что происходит сейчас, соответствует моей натуре, какой смысл это скрывать, тем более от себя? Я живу так, как могу, по-другому я жить не смогу и не захочу. Хорошо, я отправлю в отстав-ку любовника. Разведусь с мужем. А дальше что? Я снова выйду замуж и снова заведу любовника. Разве не так? Если я не могу разрешить эту ситуацию сейчас, смогу ли я избежать похожей ситуации в будущем?
Вот оно – сердце тайны, её дно, её бездна. 
– Я живу двумя жизнями, а по сути – не живу нигде. Жизнь уходит. Куда? Где она? Не знаю! Я только чувствую, что она недостижима, как остров Чёрного принца где-то в безграничном чёртовом Тихом океане. И именно это больше всего тревожит меня. Черт с ними, со всеми ними! Муж… Любовник… Моя жизнь уходит! Моя жизнь, по-траченная на них. А они даже никогда не поймут этого. Скажете, что моя жизнь – ошибка? Моя жизнь – вместе со всеми моими глупыми проблемами, неразделёнными мыслями, навязчивыми идеями… Ошибка?
– Возможно, то, что вы считаете ошибкой, правильно для меня, – капкан захлопнулся, и Хелена почувствовала себя загнанным зверем, страстно желающим приманить чужую судьбу. Больше всего на свете она хотела бы сейчас стать этой наполненной своими ощущениям женщиной – мудрой, восторженной, смотреть на которую можно было бы сто миллионов лет подряд, просто смотреть, не отрываясь…. И ещё столько же слушать.
– Как вы думаете, могу ли я быть счастливой? Я всегда хочу больше, чем имею. Мне всегда недостаточно того, что у меня есть. Я не могу остановиться.
– Я вижу, вы сами всё понимаете.
– Понимаю…
– Зачем вы тогда пришли к психологу?
– Чтобы убедиться в том, что все мои проблемы существуют только в моей голове.
Хелена удивлённо наклонила голову, ничего не сказав.
– Нельзя оправдывать людей, надо оправдывать только себя. В каждой ситуации надо искать оправдание только своим действиям. Иначе просто можно сойти с ума.
Женщина встала с дивана.
– Наверное, мне уже пора, я и так вас сильно задержала своими бредовыми идеями. Тем более, что, я вижу, вас тяготят ваши личные проблемы, существующие, как и мои – в моей, только в вашей голове.
И она направилась к двери.
Хелена смотрела вслед уходящей женщине. Да… Такой клиентки, пожалуй, у неё ещё не было никогда. Конечно, как говорится, всё когда-то бывает в первый раз. Но стоит ли ожидать, что когда-нибудь ещё в её кабинете будет сидеть клиент, знающий о себе всё. Знающий, но, несмотря ни на что, не имеющий возможности ничем себе помочь. И мало того, знающий всё не только о себе, но и о враче, за помощью к которому пришёл и помочь которому тоже уже не сможет.
Она подошла к окну, приоткрыла жалюзи. Молодая прекрасная женщина, только что покинувшая её кабинет, шла по тротуару к машине, припаркованной на другой стороне дороги. Да, на эту женщину не обратить внимание было невозможно. Потрясающая, элегантная, утончённая, она диссонировала с миром, который её окружал.
Женщина остановилась на пешеходном переходе и оглянулась посмотреть, тормозит ли едущая впереди машина. Водитель предупредительно пропустил её, она вежливо улыбнулась и стала переходить дорогу.