Стол, за которым работал папа...

                Химия давалась легко.

                -Конечно! У него ведь папа преподаёт химию,- говорили те, кому всегда и везде все было предельно ясно.

                А мне, просто-напросто, очень нравились  научно-популярные книжки, где мудрые академики интересно рассказывали о захватывающих открытиях, самопожертвованиях отважных первооткрывателей, а также об удивительных деталях жизни великих ученых, их,  порой трагических, судеб, а также о поведении физических полей, молекул, атомов и элементарных частиц.

                За отчаянной суетой всего окружающего, там ярко и контрастно проглядывали  строгие законы гармонии вселенского мироустройства.

                Самым сложным  оказалось постоянно поддерживать авторитет моего папы перед его коллегами. Как учитель , он давно и полностью переключился с химии на преподавание биологии. Но коллеги в разных школах Тирасполя, по-прежнему, считали его докой во всем, что касалось взаимодействия различных кусков и частичек материи.

                По старой памяти, отец ещё неплохо разбирался в решении большинства несложных  задачек с молекулярными весами, простыми формулами и вычислениями процентных соотношений.

                Однако Этя Ароновна Фридман - наша классная  и химичка в одном лице , взирая на легкость, с которой я щёлкал обычные домашние задания, думала, наверное,  больше о том, как нагрузить моего отца. Она стала извлекать из журналов особые садистские случаи и потчевать меня проблемами со все более возраставшей энергией.

                Казалось, мою дорогую учительницу  обуял нездоровый азарт, и она, судя по всему, очень надеялась дойти до пределов, где нам не удастся решить очередную головоломку и придётся признать поражение.

                Зачастую, как и благородные коньяки, трудные  задачи помечались звездочками.  Одной, двумя, очень редко, тремя. Слава Б-гу, что неуемная фантазия составителей не добралась до заветных пяти, которые так восхвалил  уморительный  Филиппов, выбираясь на сцену из-за новогодней елки той незабываемой и смешной «Карнавальной ночи».

                Глядя на бесконечные варианты, по которым могли проходить окислительно-восстановительные реакции, непредсказуемое, на первый взгляд, поведение атомов хрома, железа и марганца, менявших свои валентности в реакциях как перчатки, отец безнадёжно махал рукой и отправлялся готовиться к своим очередным урокам по биологии.

                - Разбирайся сам, дорогой Милику,- Виновато улыбаясь, он оставлял меня с тяжелейшими заданиями один на один. И за стареньким письменным столом, доставшимся нам за бесценок от родителей одного отличника, начинались бесконечные часы мучительных раздумий.

                - Дай Б-г, чтобы Ваш сын учился не хуже нашего,- напутствовали, продавая счастливый стол, его пожилые хозяева. Помнится, что получили они за него всего одну красненькую - немного потертую советскую десятирублёвку с изображением Ленина. Стол оказался, действительно, волшебным, очень удобным и помогал мне как мог - изо всех своих добрых деревянных сил.

                Особенно восхищали выдвижные ящики. Они  двигались легко, бесшумно и плавно - от одного только касания пальца.

                После покупки, на следующий же день, отец пригласил плотника - своего великовозрастного ученика из вечерней школы. Тот, вдобавок ко всему великолепию, приспособил  на поверхности стола ещё и роскошное дерматиновое покрытие. Оно было красивым, тисненым и вкусно пахло.

                Обложившись  учебниками, последними журналами и пособиями, папа пристраивался неподалеку и начинал составлять бесконечные планы уроков.

                На куске старой панели ДСП, как называли древесно-стружечную плиту, обитую невзрачным пластиком, он умудрялся подолгу писать удивительным  каллиграфическим почерком.

                Свой "письменный стол" отцу приходилось устанавливать каждый раз поновой, засовывая кусок прессованных опилок в узкое пространство между подоконником и чугунными батареями отопления.

                В таком положении папа высиживал, не разгибаясь, по нескольку часов кряду. Зимой, когда батареи были слишком горячими , он прикрывал их какими-то старыми простынями или полотенцами.

                - Передай привет папе !,- видя блестящее решение очередной тяжеленной задачи и понимающе улыбаясь, Этя Ароновна похлопывала меня по плечу и давала следующее , ещё более трудное задание, казавшееся, в очередной раз, неподъемным.

                Очень хотелось как-то поведать, пояснить, намекнуть ей, что все порешал именно я. Что справился самостоятельно, без чьей-либо помощи. Однако зародить хотя бы малейшую тень подозрения в папиной несостоятельности, было совершенно невозможно.

                Стёрлись в памяти  громкие победы в городских, республиканских и прочих олимпиадах. В суете-сует поблекли защиты диплома и диссертации, многочисленные достижения в других жизненных коллизиях, казавшихся в ту пору значительными.

                Изредка и с благодарностью, вспоминается подарок отца - мой счастливый письменный стол, помогавший во множествах ожесточенных поединков с самим собою.

                Однако кусок старой древесно-стружечной плиты, с поцарапанным во многих местах светлым пластиком, выполнявшим роль стола, за которым работал мой дорогой папа, запомнился навсегда. Во всех подробностях...