Истоки. часть вторая

 
Помнится дом деревянный у речки,
Дверь в огород, небольшое крыльцо.
Окна резные, полати да печка,
В доме детишки – малец за мальцом.

      Семерых деток дал Прасковье и Якову Господь. Старшая дочка, Катюша, была хорошей помощницей, ведь за ней родилось шестеро сынов. Младший, Мишенька, был тихий и ласковый, но от груди никак не могла отлучить его Прасковья. Дело доходило до казусов. Бывало, придут гости, а Мишанька пройдёт в чулан, приоткроет угол цветной занавески и так жалобно смотрит на мамашу! Прасковья, под видом необходимости, вставала и шла в чулан. Занавеска закрывалась. Прасковья молча расстёгивала батистовую кофту и вынимала грудь, а Мишанька стоя прикладывался к ней, и, закрыв свои глазёнки, блаженствовал. А мать одной рукой держала сына за плечико, а другой гладила по голове. В душе её было столько ласки, она лилась вместе с молоком в душу сына. Прасковья шептала:
- Господи,спасибо Тебе за данное мне счастье!
Сын утирал рукавом капельки молока на губах и, счастливый, выбегал из чулана.А разомлевшая Прасковья садилась на табуретку, прислонялась спиной к натопленной печи, и из глаз её катились слёзы! Сколько раз в дальнейшей жизни её спасали эти воспоминания…
Шли годы, отслужили сыны в Красной Армии, стали устраивать свою жизнь. Строили дома, а снохи родителей радовали. Катенька вышла замуж и ушла жить в семью мужа. . Пётр нашёл свою судьбу в городе Барыше, Павел - в Жигулёвске. Голодные двадцатые… Страшные тридцатые… «Пережили!» - радовалась Прасковья. Радовалась за сынов, что, как и у отца, любое дело горело в их руках. Мишенька учился одновременно на бухгалтера и водителя автомобиля. На первую зарплату купил костюм, белую рубашку и галстук. Часы на руке застегнул в магазине. А парусиновые туфли с кожаными носами обул на крыльце родного дома. Таким он предстал перед родителями. Прасковья всплеснула руками:
 - Сынок, да ты у меня, словно жених!
 - Мамаша, правда твоя: жениться хочу. Уезжает моя Муся по направлению учительствовать в Ставрополь (Тольятти). Давно любим друг друга. Хочу, чтоб из армии ждала женой. Марийку, его невесту, в семье Фуфаевых любили, но мать ответила твёрдо:
 - Не дело семье врозь жить, поженихайтесь три годика. Так слаще будет.
Осенью 1938-го года Мишу всей большой семьёй проводили служить. Потерянной ходила Прасковья по опустевшему дому, уговаривая себя, что три года пробегут быстро. Она каждый день отрывала листочки календаря, а в сердце - предчувствие беды. Оно не уходило… Да разве можно обмануть сердце матери?! В 1939-м году забрали Петра на какую-то, непонятную Прасковье Финскую войну. Грели родителей редкие весточки от Миши. А как рада была мать первой армейской фотографии! Любуясь своим последышем, говорила мужу:
- Вот годик и пробежал, свадьба не за горами!
Но не дождался сынов отец. Его не стало в 1940-м году. Пришёл из кузницы, пообедал, прилёг отдохнуть. Из сильной груди жизнь ушла с глубоким выдохом. Мишу отпустили в краткосрочный отпуск, но проститься ему с отцом не пришлось. Далека дорога…А Марийка шла пешком, чтобы увидеть своего любимого! Попрощались на год…
Высокая, статная Прасковья держалась достойно. Она часто выходила на крыльцо и подолгу смотрела затуманенным взглядом в таинственную неизвестную даль. О чём она думала, о чём просила Бога? А ночами, лёжа на печи, она вспоминала свою жизнь в замужестве. Доброты Якова хватало на всю большую семью! Как ей было любо смотреть, когда он выводил сыновей копать огород, как дети старались не отставать от отца! Их рубахи становились мокрыми, а лица горели, словно маков цвет! Умывались из бочки с водой, которая стояла в огороде. Толкали друг друга, брызгались, а она терпеливо ждала их на крыльце с домотканым полотенцем. Солнце пило влагу с их загорелых лиц и рук, и Прасковье казалось, что так будет вечно…Думы думались всякие: «От Петра нет вестей» или: «Вдов прибавляется». Да никак не могла взять в толк Прасковья, где же та Белоруссия, в которой ивы плачут у воды? Мишенька служил на танке Т-26, и хоть описал сын, что это за машина, Прасковье казалось, что танк похож на полуторку, потому что другой машины она не видела.
Вернулся живым Пётр. На груди - медаль «За отвагу». Пришедшие солдаты ругали какого-то Маннергейма. И Прасковье не давало покоя это трудновыговариваемое слово.
«Вот аспид, как зовут, не выговоришь, а сколько народу положил», - думала она. В семье Фуфаевых приход 1941-го года отождествлялся с демобилизацией Миши и его женитьбой.
 Война пришла именно оттуда, где служил Мишенька, из Белоруссии. «Не потому ли плакали ивушки?» - так мыслила Прасковья, но ей от этого легче не было. Разделила беда сынов поровну. Троих забрал фронт, а троих, как специалистов, оставили по броне. Снова ушёл воевать Пётр, забрали и Николая. При прощании еле оторвали от него жену Нину. А рядом с ними стояли чумазые от слёз три дочки - одна меньше другой. Машины давно скрылись из виду, а мать и жена всё стояли и глядели на дорогу…
Заработали швейные машинки во всех домах, где они были. Шились фуфайки, ватные штаны, шапки – ушанки, рукавицы. Вручную женщины и девушки вязали шерстяные варежки и носки. Вязали с любовью. Фронтовики были чьи-то отцы, братья,мужья и сыновья.
Зачастила Прасковья на кладбище. Обняв деревянный крест мужа и рыдая, она говорила:
- Яшенька, я не жалуюсь, что холодно и голодно, страх за сынков одной тяжело нести. Вот ноженьки и несут меня к тебе.
Рассказав все свои жали, Прасковья низко кланялась и, не оглядываясь, уходила до следующего раза. Следующего раза долго ждать не пришлось. Вызвали в Сельский Совет Колину жену Нину. Вручили бумагу. Буквы плясали перед глазами: «при защите Родины…» Прижав извещение к груди, Нина почти бегом шла к свекрови. Прасковья сидела на крыльце и сучила пряжу, но,увидев сноху, встала и пошла ей навстречу.
- Сердэнько моё, что зашлось, родимое? Запекись, боль, - тихо, со стоном, говорила Прасковья, идя навстречу Нине. Сухие безумные глаза снохи обожгли огнём! Нина молча протянула бумагу и, упав на траву, зарыдала. Прасковья прочитала по слогам: «… про – пал без вес – ти». Свернула бумагу и строго сказала:
- Встань, Нина, - и, подняв сноху с земли, повела её в дом, посадила на стул, а сама положила страшную бумагу за божничку. Затем, повернувшись к снохе, произнесла:
- В простой жизни не разберёшься, а это война, не погиб же, а пропал.
И, немного помолчав, добавила:
- Девчонкам говорить запрещаю, пусть ждут, и сама жди!
Проводив сноху, заспешила Прасковья к единственному молчаливому слушателю:
- Яшенька, вот к тебе хожу, знаю, что ты здесь, а где наш сынок лежит, с чьей землёй породнился, под какой берёзкой постельку нашёл? Ой, какая сила навалилась!
Прасковья говорила бессвязно, быстро, будто боялась что-то забыть:
- Виктор худой, кашляет, видно, легкие «едят» пары меди в МТС. А сын его, внук наш Володя, в школу не ходит, работает.
В 1941-м году Володя в школу не пошёл. В июле он уже работал в МТС, где трудился медником его отец, Виктор Яковлевич. Четырнадцатилетний подросток раздувал мехи горна в кузнице и помогал ремонтникам. Исправные машины и трактора трудилась на фронте. А в колхозах восстанавливалась ранее списанная, отработавшая свои сроки техника. Заработанные в сутки четыреста граммов хлеба Володя нёс в дом. Трудолюбие паренька заметили и доверили ему штурвал комбайна. А зимой снова в мастерские. Часто домой ночевать не ходил, спал в потухшем горне. Следующей весной Володя возил на машине директора МТС. А летом – жаркая страда! Днём – в поле, а ночью – на току. Работая шофёром, закончил курсы трактористов. Они имели бронь, но не захотел ею воспользоваться Володя. Выпросив повестку, он ушёл на фронт.
Шёл 1944-й год… И Прасковья спешила к Якову поделиться радостью:
- Яшенька, четверо родных кровиночек гонят силу лютую, говорят, война скоро кончится. Вот порадуется Коля дочерям своим, одна краше другой!
Прасковья даже мысли не допускала, что Николай не вернётся…
Май 1945-го года пришёл с долгожданной Победой! Сады цвели, как никогда. Победа!
Фуфаевы возвращались домой: первым пришёл Пётр, за ним Мишенька, в рубцах от ожогов, а потом и Володя. Собралась большая семья в родительском доме. Сели, как до войны, каждый на свою табуретку, оставив одну свободной. Все понимали, что мать ждёт Колю… Прасковья молча вглядывалась в родные лица: что же в них изменилось? И сама себе ответила: «возмужали». Взглянув на Петра, спросила:
- Петя, всё балагуришь, расскажи матери хоть ты, где воевал?
- Мамаша, будь спокойна, нам воевать было легче, чем другим. Пешком не ходили. Мы с Володей на машинах, а Миша в танке, - и, улыбнувшись, тряхнул седой головой. А мать, отвернувшись,смахнула слезу. Хоть не воевали Шура с Виктором, их тоже пометила война. Было подорвано здоровье. Шуре приходилось лежать под машиной и на снегу, и под дождем. А Виктору пары меди в МТС «съели» лёгкие.
… Надо было восстанавливать страну. Павел жил в Жигулёвске. И родилось у них с Клавой пятеро сыновей. Каждое лето приезжали в родную Тереньгу, в дом старшей сестры Катеньки. Собирались все Фуфаевы, дружные, на добро ответные, почитавшие родителей и друг друга. Только одна тема была запретной – война, потому что Миша в снах продолжал воевать. Сны, видимо, были тяжёлыми. Михаил стонал, метался на постели. А утром говорил жене:
- Маша, потерпи. Это быстро не забудешь…
И каждый год в День Победы он поднимал тост за свою последнюю любовь – тридцатьчетвёрку. После таких встреч Прасковья выходила на крыльцо и тихо творила молитву:
- Господи, прими моё благодарение, что сынков мне вернул. Коля только припозднился…Не верю я той бумажке. Может, тяжело ранен и лежит в госпитале.
И то же крыльцо приняло её последний шаг. Широко открытые синие глаза, с серым ободком, смотрели в небо, которое она считала заступником и последним приютом. И слились они воедино! Чистота голубого неба и её глаз…
Теперь из них нет никого. Младшенький Миша умер первым, как на фронте от пули: сдало его сердце, и упал герой замертво. Это война догнала его в декабре 1982-го года. Ему было шестьдесят три. Проводить Михаила в последний путь приехал из Зеленца его друг, прошедший с ним всю войну, гвардии старший лейтенант Офицеров Иван Васильевич. Он и поведал, как храбро воевал Михаил, а подтверждали это ордена и медали, которые скорбно лежали на красных подушках
 Михаил с 13-й армией генерала Пухова в составе 162-й танковой бригады прошёл всё: и отступление, и потери танков. Их было шесть, в которых он горел, был контужен и ранен. Форсировал Днепр. Бился на Курской Дуге. Форсировал Вислу. Сражался на Сандомировском плацдарме в Польше. Дошёл до Берлина. На Эльбе встретился с американцами. Вот она, долгожданная Победа! Но неожиданно 162-я танковая бригада получила приказ: совершить марш-бросок от Эльбы в Злату Прагу. Восставшие чехи просили помощи. Первый бой рядовой Михаил Фуфаев принял утром 22-го июня 1941-го года, а последний – 9-го мая 1945-го года в Чехословакии! Войну закончил на седьмом танке. Гвардии старшина, механик-водитель I класса Фуфаев Михаил Яковлевич награжден значком «Отличный танкист». За мужество и отвагу, проявленные в боях, орденом Красной Звезды и орденом Отечественной войны II степени, семью медалями: «За отвагу», «За боевые заслуги», «За победу над Германией». Отмечен несколькими благодарностями Верховного Главнокомандующего.
Павел лежит на Жигулевской горе, Петр в Барышской земле, а остальных собрали Яков и Прасковья в родном краю, в Тереньге: Катеньку, Шуру, Виктора, Мишеньку. И только Колина могила на чужой стороне. Дочь Михаила Яковлевича хранит боевые награды отца, а дочь Александра Яковлевича - партийный билет. Вступил он в партию в 1939-м году. Не сдал, не сжег: остался коммунистом до конца своей жизни. Уже будучи смертельно больным, мой папа, Александр Яковлевич Фуфаев, переживал за распад Советского Союза. В декабре 1990-го года его не стало. Партийные взносы остались неоплаченными. Дочери Екатерины, Александра и Михаила живут в Ульяновске. Все работали в здравоохранении. Младшая дочь Виктора живёт в Димитровграде. Она переводчик в НИИАРе. Анатолий в Сенгилее.
Стоит в Тереньге дом Владимира Викторовича Фуфаева, в котором 9-го Мая, в День Победы, всем родственникам и друзьям находилось место…
И сегодня здесь много людей, но встреча нерадостная. На застывшем лице родного для нас человека светлая улыбка. Он рад, что мы приехали с ним проститься. До 65-й годовщины Победы он не дожил всего пять месяцев…
 Прозвучали три прощальных салюта воину Великой Отечественной...
 Я стояла и с горечью думала: «Теперь для нас, детей рода Фуфаевых, осталось одно святое место – погост».
 Ездить будем в гости,
 Чтоб на том погосте
 Тихо рядом постоять.
 В горе вместе помолчать.


Послесловие
 
Но Память о скромном герое-танкисте неугасима, и в момент работы над книгой появилась о нём на стихи Лидии Ануфриевой песня, которую поют звонкие голоса учеников школы №35 Засвияжского района города Ульяновска под руководством учителя музыки Адамовой Лидии Ивановны:

         Песня о танкисте
Родную землю защищая,
Танкисты шли отважно в бой,
Порою ран не замечая
В жестокой схватке огневой.

Был среди них неуязвимым
Танкист Фуфаев, наш земляк,
Сменив шесть танков до Берлина,
А на седьмом он брал рейхстаг.

И дождалась его невеста,
И мать родная обняла…
Герой достоин, чтобы песня
 В сердцах людей о нём жила.