Я счастлив, что видел разгром фашизма

   
    В июне 1942-го года Миша Саргин получил диплом учителя, окончив Ульяновское русское педагогическое училище. Его направили в Ново-Никулинскую школу. Мать, Агафья Семёновна, собирая своего первенца в дорогу, рассуждала вслух:
- Вот и вылетел первый птенец из родительского гнезда.
В семье Григория и Агафьи было шестеро детей, а Миша - старший. Гордилась мать  своим первенцем и мечтала, что будет сын учителем. И семье станет полегче. А оно вон как обернулось… Война! Григорий Саргин работал на Володарском патронном заводе, а дома пятеро детей – один другого меньше…  «Как же Мишенька будет учить ребятишек, сам еще ребёнок? Да к тому же мягкий да добрый...» – так рассуждала мать, застёгивая  его чемоданчик. И в глубине материнской души промелькнула мысль: «Школа не фронт, пусть едет с Богом».
Но не доехал Михаил до Ново-Никулина, потому что пошёл в военкомат проситься на фронт. Техник-лейтенант Виноградов посмотрел на щупленького паренька с распахнутыми серо-голубыми глазами, которые смотрели на офицера открыто и доверчиво, и сказал:.
– Подожди, милок, подберу тебе команду. Ещё навоюешься…
А через несколько дней Михаил и ещё двенадцать человек ехали до станции Ильино, в горьковский учебный артиллерийский центр. Он располагался в лесу. Личный состав жил в больших землянках. Двухъярусные нары. Полигон для учебных стрельб.
Здесь формировалась 33-я пушечно-артиллерийская  бригада РГК.  Две недели учёбы, в течение которых лейтенант Павлов учил воевать. Через две недели рядовому Саргину было присвоено звание младшего сержанта. Военная специальность – вычислитель пушки гаубицы калибра 152 мм. Длина полёта снаряда восемнадцать километров и 200 метров. Тягач – трактор ЧТЗ без кабины.  Тракторист Иван Храменков оказался земляком, его призвали из Тереньги вместе с трактором. Был он родом из Горюшки (Гавриловки). Дразнили «кривым» за отсутствие одного глаза. Не хватало специалистов и техники…
33-я бригада РГК состояла из двух полков: 158-го и 163-го. Младший сержант Саргин и рядовой Храменков были приписаны к 163-му полку. Сразу по сформировании бригада была направлена на Северо-Западный фронт. Заняли оборону в районе городов Демянска и Старой Руссы. Не боялся младший сержант Саргин, но только потому, что не видел близко смерть… Природные условия были таковы, что окопы рыть было невозможно: камни, а под лопатой вода. Тягачи вязли в грязи…
Первый  бой и боевое крещение артиллеристы приняли в лесочке. А за ним второй и третий… Сколько их , считать было некогда.
Из-за бездорожья не было подвоза продовольствия. Начались болезни, голод, смерти… Неделями жили на одном кипятке. «Мы пришли сюда воевать с врагом и поэтому должны быть боеспособными», -  так думал рядовой Сагандыков. Был он по национальности казах. Гражданская профессия - председатель колхоза. Молодые бойцы подтрунивали над ним:
- Сагандыков, а сколько у тебя было овец?
- А кто их считал?
Говорил он с акцентом и был не по времени спокойным. Но внутренне глубоко переживал, что молодые ребята умирают от голода. И, увидев на бугорочке вытаявшую конину (убитую лошадь), он стал топором её рубить. Политрук попытался прекратить «добычу мяса», а Сагандыков молча продолжал делать свое дело. Тогда политрук, наведя на него пистолет, прокричал:
- Рядовой Сагандыков, перестань рубить лошадь, иначе я тебя расстреляю!
Бойцы замерли, наблюдая за необычным поединком. Сагандыков спокойно положил топор на землю и, неожиданно приведя свой карабин в боевое состояние, направил его на политрука. И во всеобщей тишине прозвучал его тихий, но уверенный голос:
- Я тебя раньше расстреляю…
И политрук, который по возрасту был солдату сыном, отступил. А ночью на костре варилась конина. Сагандыков будил дремавших отощавших однополчан:
- Миша, кушайт будем. Ведь умрошь, как Антонов.
Стучали ложки по котелкам, нипочём была грязь, в которой сидели бойцы. Вкуснее того мяса не было ничего!
А противник, пользуясь тяжёлым положением наших войск, создал на многие месяцы (17 месяцев) выгодные позиции по высоткам. Это был так называемый Рамушевский коридор, который вклинился в оборону Северо-Западного фронта на десять километров. Фашисты вели огонь со всех сторон. Этот коридор называли «коридором смерти…»
Потом очень «мягко» охарактеризовал этот фронт его бывший командующий Павел Алексеевич Курочкин: «Должен чистосердечно признаться, что за всю многолетнюю службу в армии, участвуя в трёх войнах, я никогда не встречался с такими трудными условиями, как здесь, на Северо-Западном. Мы в шутку тогда говорили: «На Северо-Западный посылают за непослушание родителям». «На Северо-Западном фронте» 1941-1943 гг. стр. 22. Москва. 1969 г.».
С большими потерями бойцы освободили город Демянск и вышли к реке Ловать.
Поэт Михаил Матусовский написал бессмертные строки во фронтовой газете, которые читались в окопах, на привалах, передавались из рук  в руки, а младший сержант Саргин хранил их в своей памяти.  А после войны нашёл и переписал. И сейчас он их знает наизусть:
Пушки гремят дальнобойные,
В зареве весь горизонт.
Наша военная молодость-
Северо-Западный фронт.
Мы – это парни безусые,
Кто в сорок третьем году
Где-то под Старою Руссою
Мы замерзали во льду.
Не забыл поэт Матусовский и Рамушевский коридор:
Здесь из всех щелей и нор 
                автоматы бьют в упор,
Сам не знаю, кем он назван
                Рамушевский коридор.
Ни тропинок, ни дорог,
                мир взведенный, как курок.
Здесь пристрелян каждый камень,
каждый куст и бугорок,
Смерть в тебя вперяет взор
сквозь оптический прибор,
Сколько нам он стоил жизней,
Рамушевский коридор!
Кто, покуда не убит,
на снегу вповалку спит.
И земля дрожит от взрывов,
будто впрямь её знобит.
Так и помню я с тех пор
обгорелый чёрный бор
И четырежды проклятый
Рамушевский  коридор.
И была у бойцов общая любовь – дивизионный комсорг, фельдшер, старший лейтенант Тамара. Это она учила бойцов выживать в тех условиях, учила санитарии. Из-за невозможности помыться и сменить белье, что скрывать правду, бойцов ели вши. А Тамара была и матерью, и сестрой, и другом… Она делила с бойцами всё, что выпадало на их долю. Но полюбить, стать матерью, увидеть Победу ей не дал фашистский осколок. Солдаты, вгрызаясь лопатами в неоттаявшую землю и грязный снег, на узкой лесной дорожке молча рыли для Тамары последнюю земную обитель.  И каждый считал себя виноватым, что не смог предотвратить случившееся.
Аккуратно завернули в плащ-палатку и спустили на руках на дно могилы. Вот и бугорок…А младший сержант Саргин, пряча слезы, оглядывал окрестности и думал: «Удастся ли  найти её могилу?»   
Она лежит, не легендарная,
Сложив ресницы, как во сне,
А рядом сумка санитарная
С бинтом кровавым на ремне…
Через тридцать лет Михаил Григорьевич Саргин побывал в тех местах. Автобус остановился. У самой дороги братская могила, обнесённая решёткой из металлических прутьев. На решётке поржавевшая жестянка, на которой написано: «Здесь похоронены 2,5 тысячи красноармейцев и командиров». Михаил Григорьевич стоял, а перед ним, как в кино, проходили картинки тех страшных лет…
Второго апреля 1943 года поступил приказ: 33-й бригаде отправиться на юг, но на станции Бологое поезд повернул на Москву. Видавшие смерть солдаты волновались, как дети: «А как же мы пойдём на Красную  площадь?» Ведь почти у каждого шинели пробиты и прожжены,  обмотки грязные,  английские ботинки у многих худые. А на младшем сержанте Саргине гражданская шапка с дырой от искр паровоза. Паровоз топился дровами, выпуская дым и сажу.  Двигались только по ночам.
Не сбылась мечта бойцов, не увидели они Красной площади. На окружной дороге их вывели из вагонов и завели в огромный пакгауз. Приказано было одеться и обуться. Здесь впервые солдаты увидели новенькое обмундирование и погоны. Раздалась команда: «По вагонам!»
Пятого мая 1943 года тридцать третья бригада прибыла в Новый Оскол, на Курскую Дугу. В вагонах бойцы отдохнули, окрепли, привыкли к нормальному питанию. Только никто из них не знал, как не знал  и младший сержант Саргин, что из Рамушевского коридора они попадут в мешок, длиной в десять километров, а шириной в три…
А пока была дорога. Бойцы шутили. Лейтенант Дундуков с хитрецой в глазах спросил:
- Куда смотришь, младший сержант Саргин?
- Вперёд.
- Запоминай дорогу, отступать будем.
Раздался весёлый хохот. Но  через какое-то время Михаил вспомнит  этот разговор, и даже отметит для себя, что отступили они всего на 35 километров.
Приказано занять оборону вокруг селений Казачье, Черкасское, Стрелецкое. А впереди станция Томаровка, занятая немцами. Это был южный фас Курской дуги…Почти весь май и июнь все воинские части Воронежского фронта копали окопы, ходы сообщения, погребки для снарядов, блиндажи, противотанковые рвы, шириной в четыре метра. Сколько земли было перекопано человеческими руками? Обильно смочена она потом, а потом и кровью…
До начала боев шла тщательная  подготовка, не исключалось и отступление, делались запасные позиции, ложные наблюдательные пункты, ложные батареи из бревен. Один ложный наблюдательный пункт сержант Саргин с товарищем соорудили из двух лестниц. В минуты затишья с него «осматривали» позиции врага. Немцы, поверив, выпустили 96 снарядов, а 97-й не разорвался. Начальник штаба бригады майор Горин написал представление на награду. Только не нашла старшего сержанта Саргина та награда…    
А на станции Томаровка по ночам был слышен  шум моторов, лязг металла. Противник выгружал технику. И командование, и солдаты знали, что здесь будут жаркие бои. Как-то под вечер в дивизион приехало командование фронта. Это были генерал армии Николай Федорович Ватутин и генерал-лейтенант Никита Сергеевич Хрущев в сопровождении  полковника, который не представился. Солдаты окружили их. У командиров была к ним масса вопросов: как подготовились к боям, как дела с количеством снарядов, хороши ли укрытия и маскировка, как обстоят дела с горючим для тракторов, как кормят.
А бойцы задали всего два вопроса:
- Когда начнем?
- Как мы догоним отступающего врага?
 Их беспокоили трактора (тягачи пушек), скорость которых была пять километров в час.
Н.С. Хрущёв ответил одним словом:
- Решим.
Он сдержал слово.  После битвы на Курской дуге, осенью, бригада получила 40 тракторов «Интер» и «Аллис» производства Америки. Их скорость была 20 километров в час.
Артиллерийские мастера беспокоились. Они  бегали  и щупали  втулки колёс пушек, не рассчитанных на такую скорость. Но это будет после битвы, а в тот момент, когда Хрущёв разговаривал с бойцами, генерал армии Ватутин искал полевую кухню. Найти её не  составляло труда, потому что мясом пахло на всё поле. Повар Завгородний отрапортовал, что готовится ужин и,  зачерпнув большой черпак рисовой каши с американской колбасой, предложил генералу попробовать.
Ватутин повернулся к подполковнику и сказал:
- Запишите: медаль «За боевые заслуги».
В обороне награждали поваров и разведчиков, но первым получил медаль Завгородний. Генерал Ватутин знал, откуда прибыла 33-я бригада, как и предполагал, какие будут здесь бои. Поэтому он заботился о том, чтобы питание было надлежащим.
Под вечер 4-го июля немцы в течение 40 минут обрушили на позиции наших войск  тучи самолётов и тысячи снарядов. Но передний край устоял! Всю ночь стояла тишина, только кое-где слышалась пулеметная стрельба. В три часа поутру наша артиллерия всеми орудиями обрушилась на врага. И опять тишина… А в шесть часов утра немцы пошли в наступление.
 Для артиллерии начались тяжелейшие дни. Батареи несли большие потери, выходили из строя расчёты, был ранен командир 9-й батареи лейтенант Пётр Шер, а 8-я батарея потеряла своего любимого командира, младшего лейтенант Сергея Иванова. Несмотря на тяжёлые бои, командир бригады принял решение похоронить Сергея Иванова в гробу… Это был единственный случай на глазах Михаила Саргина. Начальник штаба выбрал  высотку, которую мог видеть каждый наводчик орудия.  При похоронах бригада дала три залпа по выбранной цели. Начальник штаба бригады махал газетой и одновременно командовал по телефону:
- За  командира 8-й батареи бригадой залпом! Огонь! Огонь! Огонь!
Командир бригады остро переживал  потери.Он горел огнём ненависти и не захотел оставить врагу орудие 9-й батареи, которое осталось на нейтральной полосе. Поэтому  приказал командиру 7-й батареи, лейтенанту Карандашову (из Мелекесса),  вывезти орудие с нейтральной полосы (командир 9-й батареи был тяжело ранен).
И при поддержке пехоты артиллерийский мастер Молчанов зацепил орудие трактором и вывез его.
Разве позабудется все это:
Парни умирали у лафетов,
А снаряды их ещё летели,
Сокрушая вражеские цели…
Это было много лет назад,
Парни наши в той земле лежат.
                Н.Сивков
Бои не прекращались. Каждое утро противник наступал, а артиллерийские бригады вели ураганный огонь по врагу. Бои изматывали. Не хватало питьевой  воды…Танки шли стеной, а за ними - пехота врага.
«Тигры» прут, по-дикому упрямы,
Но со мною в этот самый миг
Прямо к окуляру панорамы
Целый полк, наверное, приник.

Громыхнуло сразу на полсвета!      
Танки, словно факелы, горят.
И живёт в моей душе всё это,
Несмотря на вьюжный снегопад.
Непрерывно раздавались крики телефонистов о том, что происходит на передовой:
- «Тигр» подбит! Наш танк горит. Наша пехота уходит!
И потом все повторялось… К двенадцатому июля остались боеспособными два дивизиона тяжёлой артиллерии. И подумал про себя младший сержант Саргин: «Неужели сомнут?» И началось невообразимое: огонь с воздуха,  обстрелы  танков и немецкой артиллерии. Взрывы, крики… Вдруг приказ:
- Отходить!
- Назад, опять назад.., - бежал и думал младший сержант Саргин.
Он обо что-то запнулся, упал, а когда вставал, то увидел, что это убитые красноармейцы. Изуродованные тела и их фрагменты были разбросаны снарядами. Увидев это,  младший сержант Саргин подумал: «А я чем лучше их?!»
И страх стал меньше! Саргин бежал и твердил:
- Я вернусь, я обязательно вернусь…
Вдруг «виллис» командующего артиллерией генерала Турбина показался на краю поля, быстро развернулся, оставив пыль на дороге. «Неужели он нас бросил?» Но не прошло и минуты (или так показалось Саргину), на дороге появился дивизион «катюш».  Они развернулись, и в небе отразилось  всё сокрушающее вокруг их сияние! Михаил увидел впереди Храменкова, который на тракторе тянул свою пушку. Расчёта с ним не было… Саргин ловко запрыгнул на сиденье, но, интуитивно оглянувшись,  увидел, что на них летит с самолёта бомба. В долю секунды бойцы спрыгнули с трактора. Бомба разорвалась в метре от гусениц тягача. Поднимаясь, младший сержант увидел  за мостиком стоявшую полуторку, а рядом с ней начальника штаба майора Овсянникова. Увидев Саргина, тот закричал:
- Сынок, давай скорее трактор! Горючее кончилось.
А в кузове лежали раненые. Михаил слышал, как ругался и плакал раненный в ноги и руки лейтенант Лапшин. А майор Овсянников его уговаривал:
- Товарищ Лапшин, я вас не брошу, сейчас машину трактором зацепим и доберёмся до медсанбата.
Саргин и Храменков подцепили машину к трактору, а майор Овсянников, садясь в машину,  приказал собравшимся бойцам – их оказалось восемь человек – идти к нашим позициям. До них было пять километров. Именно идти, потому что по-другому добраться бойцы не могли. Вдруг из кювета выбежал старшина с ручным пелемётом и закричал:
- Ложись, заградотряд!
Окружили, отобрали оружие. Бойцы утверждали, что им дан приказ, а они:
- Трибунал разберётся.
Разобрались без трибунала. Была середина дня, когда бойцы добрались  до северной окраины Прохоровского поля. Совсем рядом, в 500 метрах, шло танковое сражение. Молнии огня, дым, грохот гусениц, скрежет металла  о металл. На артиллеристов летели танковые болванки.
Вот как описал те события курсант-поэт Вадим Корнеев:
В пылу сражений, как там и считалось,
Мы не признать сегодня не вольны,
У нас под Курском, здесь она решалась,
Судьба народной праведной войны.

Вся наша боль, всё наше униженье,
Всё, что стерпеть пришлось нам от врага,
Нашло ответ в мучительном сраженьи,
С крутым названьем «Курская дуга».

Ещё не смолкли звуки канонады,
Когда взревев (навеки сохрани),
Друг другу в лоб здесь двинулись армады
Слепой моторизованной брони.

И мать -  земля стонала и гудела
Под танками на страшном их пути,
Металл смешался с человечьим телом,
Чтоб этим сплавом в чернозём уйти.

Да, здесь, в июле, в русском поле чистом,
Где каждый миг рвал чьей-то жизни нить,
Красноармеец показал фашисту,
Как он умеет Родину любить.

И словно свежим ветерком подуло,
Хоть был ещё к Победе долог путь,
Когда дуга врагу хребет согнула,
Да так, что не сумел он разогнуть.
А ночью поэт Решетников дописал:
И то железо, что весь день визжало,
Стреляя  и  моторами звеня,
Сейчас на поле грудами лежало
И догорало  в отблесках огня.
Утром 13-го июля новое подкрепление и остатки 33-й бригады пошли в наступление. Фашисты отступали, не успев уничтожить погребки с оружием, которые готовили наши бойцы до начала боёв. Бригада ехала занимать новые позиции мимо леска. И здесь им открылась страшная картина: раненые и обожжённые танкисты лежали и ждали, когда их увезут в госпиталь. Некоторые из них, как мумии,  завёрнуты в бинты. Медики не успевали… Стоны, плач, ругань… Артиллеристы ехали молча,  а младший сержант Саргин с горечью тихо повторил:
- А чем я лучше их?
Бои продолжались, только такого ада, как на Прохоровском поле, где билось более тысячи танков, бойцы 33-й бригады не видели. Солдаты воспрянули духом и даже шутили:
- Младший сержант, а правда, что командующий  5-й танковой Армией генерал Ротмистров на своём «Виллисе» во время боя носился по полю, стучал палкой по вставшим советским танкам и кричал:
- Почему стоишь?  Вперёд, вперёд!
- Байка, не байка, а храборости у него не занимать.
Или телефонист кричит:
- Наши Шепетовку взяли!
Офицеры разговаривали по телефону, что, если так пойдут дела, мы и Шепетовку возьмём. Младший сержант Саргин подошел к телефонисту и говорит:
- Ваня, ты учился, говоришь, в 9-ом классе. Неужели ты не помнишь, где Шепетовка? Она на западе Украины, а мы на Курской дуге.
Даже пройдя прохоровский ад, Михаил оставался терпеливым учителем.
Не может забыть тех боёв Михаил Григорьевич Саргин. И не может забыть того, что армейские отряды не успевали хоронить убитых. А бои продолжались. Он с горечью говорит о том, что на захоронения присылали женщин из близлежащих сёл. Они вглядывались в лица умерших бойцов (если они были) и искали среди них своих…А уж потом ноги убиенных  привязывали вожжами, а руками вожжи тянули к яме.
В боях 33-я бригада потеряла 60 процентов личного состава. Включая бои на Курской дуге, ею командовали полковник Штейн, а потом полковник Куликов.
23-го июля, во время боёв на Курской дуге, было проведено переформирование бригады.   Оба полка  были   расформированы, а Михаил переведён в 8-ю батарею разведчиком. Группа состояла из трёх связистов, трёх разведчиков, командиров взводов управления и нередко командира батареи. Круглосуточные дежурства у стереорубки, просмотр переднего края противника. Доклады в штаб бригады об увиденном.
По ночам сооружались наблюдательные пункты, проводилась телефонная связь. Не получил за бои на Курской дуге младший сержант награды. Но за личное мужество, уже служа в разведке, за пленение четырёх немцев получил сын города Ульяновска медаль «За отвагу». Он понимал, что на Курской дуге каждый был герой! Понимал он и  то, что именно здесь в войне  произошёл перелом, которого ждала израненная и любимая Родина.
Сорок третий горечью полынной
На меня пахнул издалека.
Чёрною, обугленной равниной
Видится мне Курская дуга.
                М.Борисов
А после Курской был ещё Колтувский  коридор, где на двадцать километров ушли 3-я и 4-я танковые армии Рыбалко и Лялюшенко. А основание коридора держала 33-я пушечно-артиллерийская родная бригада. Немцы пытались затянуть мешок, бросая в бой всё больше и больше танков, но бригада, неся большие потери, разрушала планы врага. Как пример героизма могу привести поединок  восьмой батареи, которая уничтожила восемь танков из двенадцати за один бой!
За 25-е, 26-е , 27-е июля 1944-го года  наши войска взяли Львов.
Теперь известно, что за 50 дней на Курской дуге погибло 250 тысяч наших воинов, 680 тысяч человек было ранено. Материальные потери выражались: 1626 самолётов, 5224 орудия, 6064 танка, 11 тысяч винтовок, пулемётов и пистолетов.
Легендарная 33-я пушечно-артиллерийская бригада РГК  стала на фронте армейской, так как переводилась из армии в армию, где была нужнее. За два с половиной года на Северо-Западном, Воронежском и 1-м Украинском фронтах она участвовала в освобождении городов: Демянска (под Старой Руссой), Белгорода, Ахтырки, Золочёва, Миргорода, Киева, Василькова, Фастова, Белой Церкви, Бродов, Злочева, Львова, Дембицы (Польша), Кракова. И, переведённая в 4-й Украинский фронт, освобождала Моравскую Остраву (Чехословакия).
Была награждена орденом Красного Знамени за бои на Курской дуге, орденом Ленина за бои под Львовом, орденом Богдана Хмельницкого за освобождение Украины. Ей было привоено звание Белоцерковской за освобождение Украинского города Белая церковь.
Вот он, долгожданный 1945-й год! Вся артиллерия фронта встретила его троекратными залпами по часам Москвы, Варшавы и Берлина!
Разведчики восьмой батареи встречали Новый год в своей землянке, за наблюдательным пунктом. Старшина Козырь прислал по сто граммов спирта. А потом без какой-либо команды разведчики запели:
                Вставай,страна огромная,
                Вставай на смертный бой
                С фашистской силой тёмною,
                С проклятою ордой.
Песню  поддержали соседи. И она  неслась над освобождённой Европой, как заклинание и наказ!
А младшего сержанта Саргина после освобождения Кракова перевели  в штаб 1-го Украинского фронта. Это был февраль 1945 года. Когда он прибыл в комендатуру, начальник майор Грамолин, оглядев его, спросил:
- А у тебя ничего получше нет?
- В каком смысле?
Тогда майор поднял телефонную трубку и сказал:
- Лега, сейчас зайдёт парень, одень его как следует. Сержант Лега выдал младшему сержанту Саргину новое обмундирование. Служба оказалась спокойной в сравнении с прежней. Штабные командировки. 30-го апреля 1945-го года он ехал в Берлин и пробыл в нём до 2 мая 1945 года.
В эти победные дни ему была вручена медаль «За доблесть». Майор Грамолин, любивший порядок во всём, бросил медаль в стакан со спиртом и заставил героя выпить.Затем не спеша вынул награду, вручил её младшему сержанту и сказал:
- Носи, сынок!
И, помолчав, добавил:
- Долго жить будешь.
Но «вина» перед другом не даёт Михаилу Григорьевичу  жить. Глаза видавшего смерть не один раз лейтенанта в запасе Саргина наполняются влагой. Он тихо рассказывает:
- 18-го января 1945-года мы с  Вагизом стояли у машины. Меня окликнул начальник штаба. Отошёл я всего на четыре шага. Снаряд разорвался на месте, где мы стояли с Вагизом. Я успел прыгнуть в снег. Поднимаясь, я подумал:  «Это был мой снаряд!»
У Вагиза  была разворочена грудь. Я приподнял его за плечи. Из клокочущей груди вырвалось:
- Прошу, друг, живи….
И голова упала на грудь…
Прошло 65 лет со дня  победы на Курской дуге.  9-го Мая Россия, а с ней и другие страны  будут праздновать 65-ю годовщину Победы над фашизмом. Передо мной сидит аккуратно одетый, задористый человек, с чистыми серо-голубыми глазами, которые смотрят на меня вроде бы с улыбкой, у которой вкус горечи….
- Я счастлив, что видел настоящий разгром фашизма в его логове и видел Знамя Победы над рейхстагом.
На этой фразе мы закончили разговор. Михаил Григорьевич, попрощавшись, вышел. А я не могла сдвинуться с места. В моём сердце  не могло уложиться услышанное. Как хватило сил, пройдя такую жестокую войну, не забыть боевых друзей, восстановить страну и отдать её нам. А мы?
Он пришёл  через неделю. Я поняла, что Михаил Григорьевич  не досказал того, что его мучило. И не ошиблась. Я ждала, когда он начнёт говорить.
- Нина Александровна, я служил в артиллерии… А что это такое? Страшно смотреть на изуродованные трупы, страшно видеть разрушенные сёла и города, сожжённые посевы, убитый скот, лес, измолоченный взрывами шквального огня после налёта артиллерии…Как будто кто-то стремился устроить ад на земле. И всё это работа артиллерии, нашей и противника. Работа «бога войны», как тогда считалось. А мы радовались и пели:
Там, где пехота не пройдёт,
Бронепоезд не промчится,
Угрюмый танк не проползёт,
Пролетит снаряд, как птица.
Они, молодые ребята, не думали о том, что спалил огонь  войны их юность, что на висках у них снег, который никогда не растает! Они желали только Победы и возвращения, чтобы всё восстановить.
В июле 1945-го года Михаила Григорьевича из Германии направили в 1-ю Московскую школу ГУКР НКО, окончив которую он получил звание лейтенанта В 1953-м году добровольно написал рапорт на увольнение. Вернулся в Ульяновск. Закончил педагогический институт (исторический факультет). Двадцать лет в народном образовании. Был директором двух школ-новостроек: 28-й и 56-й. Четвёртое поколение правнуков учится в гимназии №1. Чувствую долю невиновной своей вины перед артиллеристом и героем Михаилом Григорьевичем Саргиным и чувствую его состояние:
Не устали молнии плескать,
Ударяя в грудь и  память.
Может воевавший лишь понять:
Эта боль не сгинет в замять!
Н.Дубовик