Ветеран. Несуществующие главы романа Идиот

(«ЦДР», площадка «На Беговой». Тренер: KLIM)

***

«да моя фамилия ФердыщенкО

ничего смешного в этом нЕт

как говорил один писатЕль

забыл фамилию «батюшки вы мои на РусИ

каких только фамилий не бываЕт»».

(KLIM. “Ветеран»)

***
Стройный симпатичный мужчина с совершенно невообразимой причёской неожиданно восстаёт из тумана, выплывающего из-под сцены. В бесформенном «мешке», валявшемся здесь в нескольких шагах от зрителей буквально за минуту до этого, самый догадливый из нас вряд ли углядел бы человека.
  Но это - человек, который, несмотря на надетую на него смирительную рубашку, может без труда передвигаться по своей больничной палате с зеркальными стенами. И руки у него свободны настолько, что он может воспроизводить на доске-кровати весьма умные изречения. А вскарабкавшись на скамейку - надевать наушники и слушать старые украинские песни  своего далекого детства.
И, несмотря на то что единственный герой этого спектакля именует себя то «дурачком», то «шутом», то «идиотом» - в своих рассуждениях он даст фору любому философу, и не только доморощенному...

Артист Степан Мощенко просто гениально создал на сцене образ «шута» Фердыщенко. Тексты KLIMa помогли вскрыть подноготную поступков этого человека, его мечты, комплексы, фобии, стремления, несбывшиеся надежды. Фердыщенко в исполнении Степана словно не замечает глядящих на него зрителей: он ходит по сцене, садится, лезет под кровать (отсылка к «Превращению» Франца Кафки?) -  бормоча себе под нос мысли о мире, своём месте в оном и людях, его окружающих. Интересно, что даже первые десять минут спектакля, когда на сцене ничего не происходит, ощущаются скорее медитативными, чем скучными и усыпляющими.

Романы Достоевского столь глубоки и психологичны, что смотреть одну из возможных версий развития событий в оных - ни с чем не сравнимое удовольствие. Действительно, что мы знаем из романа «Идиот» о таком далеко не главном его герое, как Фердыщенко?
Ну, во-первых, то, что он «сам навязал на себя роль шута». «Этот господин как будто по обязанности взял на себя задачу изумлять всех оригинальностью и веселостью, но у него как-то никогда не выходило».

Во-вторых, когда я слышу эту фамилию, у меня в памяти тут же всплывает отвратительный случай с участием Фердыщенко, коим он по недомыслию пытался развеселить народ на вечеринке у Настасьи Филипповны.
Помните старый детский стишок:
«Повар пеночку слизал,
Да на кисоньку сказал» ?
Ну вот, Фердыщенко поступил точно так же мерзко, как и повар. Только с деньгами, и на месте кошки оказалась ни в чем не повинная служанка Дарья, которой в результате отказали от места.
Некрасивая вышла история, и большим недоумком оказался этот шут, поведав ее при большом стечении народа... Сам Достоевский характеризовал героя сегодняшнего спектакля как «сального и неприличного типа», а  Салтыков-Щедрин, соблазнившись нелепой фамилией, увековечил ее в «Истории одного города».

«Разве можно жить с фамилией Фердыщенко? А?» - вопрошает наш герой в романе «Идиот». Эта тема получает в спектакле KLIMa довольно широкое развитие.

«...на что дан свЕт

человеку которого путь закрЫт

и которого Бог окружил мракОм...»

- такой эпиграф поставил KLIM к главе, посвящённой Фердыщенко.

Для героя спектакля «Ветеран» его «неудачная» фамилия стала прямо-таки «пунктиком», разросшимся со времени до невероятных размеров и загородившим дорогу в светлое будущее.
«Понимаю с фамилией-то моей такие слова говорить сложно а ведь говорЮ...», - грустно произносит Фердыщенко. «Сама фамилия делает меня шутОм» - тема ещё одного невеселого монолога в исполнении Степана Мощенко.  А уж рассуждения о деяниях Джордано Бруно и Галилео Галилея, оканчивающиеся грустным выводом о себе, не любимом: «сам стал свиньЁй ибо смирился со своей участью Фердыщенко» - растрогают любого, даже самого черствого зрителя.

А теперь, проникнувшись сочувствием к шуту с «несчастливой» фамилией, вспомним ещё одну характеристику этого героя, данную в романе:
«К тому же я человек очень мстительный, и тоже потому, что без остроумия. Я обиду всякую покорно сношу, но до первой неудачи обидчика; при первой же неудаче тотчас припоминаю и тотчас же чем-нибудь отомщаю, лягаю...»
Вспомнили? Получите со сцены порцию злобы и зависти... к князю Мышкину,  к кому же ещё? Ему ведь, «идиоту», и с деньгами неизвестно за какие заслуги повезло; и фамилия у него - хоть куда. А уж об имени - и говорить нечего!

« да человек с такой фамилией разве он может любИть

вот князь дА

если даже и идиОт» - завистливо произносит Фердыщенко.

Образ героя вырисовывается все чётче; шут вылезает из-под кровати, опрокидывает ее и рисует мелом на чёрной поверхности схему, объясняющую, что:

«человек становится все длиннеЕ

а размеры головЫ

одни и те жЕ

динозавриЯ

если так пойдет делО

и дальше то не пройдЕт

и каких-нибудь тридцать сорок миллионОв

лЕт

и напротив менЯ

в залЕ

будут сидеть динозаврЫ

выдающие себя за людЕй».

Замечательная лекция, зрители улыбаются, пожалуй, впервые после того, как вошли в полутемный «затуманенный» зал.
Но самый главный вопрос, волнующий Фердыщенко, появляется на доске- кровати в конце спектакля. «ЧТО Я?» - вопрошает шут. Вот так: даже не «кто», а «что». Потому что «кто он» - это наш герой уже выяснил. Он - Фердыщенко, и это - не фамилия, а скорее диагноз. «Хороший человек» - потому, что «не сделал ничего плохого». Хорошего, впрочем, тоже.

***
Спектакль сей «не для всех». Увы. Ибо, дай вашей покорной слуге такую возможность - и она бы всех на свете заинтересовала творчеством Федора Михайловича в общем и его романом «Идиот» в частности. Без школьной «долбёжки», а так, для души...

И тогда, я уверена, родилось бы множество разных историй, повествующих о жизни героев - до и после их появления в романе. И  театр действительно стал бы домом настолько

«... гостеприимнЫм

чтобы пришедший туда дУх

героя был не нищей попрошайкОй

которую пустили на нОчь

и дали объедки со стола но труженикОм

возвращающим к жизнИ

заброшенные цивилизациИ

внутри вАс».

(KLIM)