Остров, часть 1, гл. 2

                ГЛАВА 2

«Я жил здесь неделю, мне быстро наскучило шумное сборище, я искал новых приключений и жаждал новых знакомств», - так начал свой рассказ Грет, прихлёбывая илобу. Сине-фиолетовая тень ложилась на желтый пол, на столики, кружки и лица; морской воздух освежал и холодил.

«Однажды, как и вы, я заглянул в район Альбони – только с другой стороны, снизу, от пляжа, и зашёл в ближайшую таверну. Если вам ещё не известно: здесь нет нищих, зато есть строгая иерархия. Высшие могут позволить себе всё, или почти всё, низшие – почти ничего или ничего. Итак, меня обслуживала девушка по имени Дора из квартала Альбонира. Если вы не знаете: Альбони – неприкасаемые. Они обслуживают островитян, туристов, работают на них, но никто никогда не имеет с ними дела – разве только в весёлых кварталах для туристов.

Эта неприкасаемая была ангелом, и я влюбился в неё с первого взгляда. Волна мягких белокурых волос омывала гордую шею. А таких выразительных черт, таких прозрачных глаз, таких чувственных губ я не видел ни разу ни у одного альбони. Она ещё не достигла возраста самостоятельности, её могли в любой момент отправить в весёлый квартал.

Я начал приходить туда каждый день, часами сидел с кружкой илобы. Она разносила еду и питьё, вытирала столы, мыла посуду и полы. А я любовался её грацией, воздушной хрупкостью, нежной белой кожей, порхающими пальцами, загадочным взглядом таких светлых серебристых глаз, что зрачок, казалось, плавал в них подобно тени от гладкого камушка, лежащего на самом дне глубокой чистой лагуны…

- Как тебя зовут? – спросил я как-то раз, не смея дотронуться до её сильной, упругой руки.

- Дора, - она улыбнулась мне кончиками губ, и на бледных щеках обозначились ямочки.

Она была создана для обожания и любви. Мои пылкие взгляды волновали её, мы перебрасывались иногда глупыми фразами, я пригласил её побыть рядом – но она никогда не подсаживалась за столики. После того, как таверна закрывалась на перерыв, а в ночь приходила другая девушка, постарше,  Дора шла домой и садилась за шитьё – ручная вышивка альбони ценится не только на Острове, и хорошо расходится на сувениры.

Я провожал её до дома. Я не имел права этого делать, но не знал о том, и она не отказывала мне. Я шёл рядом, держа её за руку, не смея заговорить о грубом и земном.

Она заговорила сама.

- Ты хочешь любить меня, Грет?

- Если ты позволишь…

- Меня за это будут бить. И, может быть, убьют. – Её музыкальный голос был странно спокоен, в нём сквозила обреченность.

- За что, девочка? За любовь не могут убить.

- Я – из рода Альбони! Я – цветная! – она сказала это с нескрываемой гордостью.

- Что? – я чуть не рассмеялся. Я вспомнил, что на Земле когда-то называли цветными людей с цветом кожи, отличным от цвета кожи белой – европейской – расы, и это называлось не то расизм, не то как-то иначе; цветных притесняли, порабощали, или брезговали ими; в какой же период истории это происходило?»

- Какое дремучее варварство, какое анахронизм – вот уж не подумал бы встретить его на другом конце Галактики! – прокомментировал Дэйв.

- Потому и анахронизм, что на другом конце.

Грет стукнул кружкой по столу, требуя добавки.

- У альбони самое чистое и крепкое пиво! – сказал он, отхлебнув из новой кружки, и продолжил рассказ. Его душа так давно требовала выговориться.

«Дора выжидающе смотрела на меня.
- Это невозможно, милая! – сказал я. – Давно прошло то время.
- Возможно, Грет, - печально возразила она.
- Но почему? За что?
- Альбонцы – неприкасаемые, - был ответ. – Их казнят, когда они оскверняют свои тела».

Грет откашлялся.

- Неприкасаемые… оскверняют… Они что – типа святые?

- А хрен их разберет. Я тогда ни сном, ни духом не вникал в тонкости островного бытия, в котором черт голову сломит.

«- Я не дам тебя в обиду! – я взял её руки в свои. Она подняла лицо и посмотрела на меня – зелёная луна окрасила её в призрачный фосфоресцирующий цвет, она была похожа на русалку, плывущую в зыбкой глубине среди водорослей…

Она привела меня в свою крошечную башенку-скворечник, на самом верху трёхэтажного монолита. Мы поднялись туда по наружной винтовой лесенке. Дора была пылкой и напуганной одновременно. Я очень старался своей любовью стереть страх, мне хотелось быть с ней всегда, увезти с Гарпии домой, на Землю. Мне надо было увести её оттуда, спрятать, попытаться сбежать – такое бывает возможным даже здесь! Но я не успел.

Наше счастье длилось недолго, не больше недели. На неё донесли свои же братья и сёстры. Однажды меня не подпустили к кварталу альбони. Я увидел издалека, среди бела дня, как группа стражников увела её прочь, посадила в глухой кар для преступников и увезла в район Гарпий, в сторону Горных храмов. Больше я её не видел. И знаешь что, Дэйв Сорридж?» - Грет взглянул Дэйву прямо в глаза. Уголки его губ дрожали, глаза странно блестели, и Дэйв понял, что это не досужие выдумки и легенды для простачков. – «Я знаю, куда её увезли…»

- Куда увезли? – проговорил Дэйв, зачарованный рассказом.

- Стоит покрутиться тут чуть больше недели – насмотришься и наслушаешься много всего. Провинившихся здесь наказывают Гарпиком.

Дэйв едва не рассмеялся с облегчением.

- Разве можно наказать Гарпиком? Я думал, это пустые россказни!

- Совсем не пустые. Дору отдали в Храм; не каждый мужчина выдерживает такое – провинившегося кладут на ложе из чистого Гарпика, нагим, и с самой первой секунды Гарпик завладевает человеком и уже не отпускает. Когда Гарпик начинает прорастать, человек испытывает адские телесные и душевные муки. А кто выдержал физически, и кого Гарпик не забрал целиком – становится жрецом. Жрец – это чудовище, он лишь наполовину человек… Дора прикована к алтарю, и каждый может посмотреть на её мучения – вначале она не сдавалась и даже узнавала меня. Теперь её глаза потемнели, сознание помутилось – она уже не чувствует боли, но и не видит ничего вокруг. Её окружают лишь неведомые никому видения. Гарпик дробит её кости и суставы, превращает в пластилин – и лепит заново. Что с ней будет через неделю, через месяц – не известно никому.

Грет заплатил за илобу, и они замысловатым путём вышли из квартала. Грет был уже наполовину пьян.

- Я могу вызвать кар, - сказал Дэйв, - и подвезти тебя до отеля. Или где ты остановился?

- Ты думаешь, я пьян? До этого ещё ох как далеко, Дэйв!

- Но почему ты не мог жениться на ней и увести как жену?

- Потому что Островитяне, за редким исключением, не могут жить вне Острова. Это во-первых. И потому что я нищ, Дэйв, старина. Это во-вторых. Наш капитан разорился, звездолёт ушёл в оплату долгов, команда рассеялась в Космосе. Я прибыл сюда в надежде добыть хоть маковое зёрнышко Гарпика.

- Об этом не только ты мечтаешь.

- Я знаю.  99 процентов прибывающих просто помешаны на Гарпике. Я со многими перезнакомился. Никто из них не способен составить достойную команду, чтобы отправиться на поиски. Они раньше перегрызут друг другу глотки.

Так разговор постепенно перешёл на Гарпик. Дэйв понял, что Грет неплохо изучил Остров и мог бы быть ему полезен.

- Я не прочь попутешествовать по окрестностям без навязчивого гида, - сказал он после недолгого раздумья. – Пожалуй, после карнавала… Ты мне расскажешь о своих находках?

- После карнавала будет поздно. У меня скоро кончается виза. У меня нет денег для её продления. На материке – очередь на моё место.

- Очень жаль! – искренне отозвался Дэйв.

- Не спеши жалеть. Я не собираюсь сдаваться. Так что на карнавале встретимся! -
Грет подмигнул ему лукаво. – Не желаешь продолжить в другой таверне? На побережье, подальше от этого тупого пляжа для  голых кретинов?

Дэйв отказался. Он дал Свенсону номер своего фона и распрощался. Добравшись со стоянки, Дэйв отыскал небольшой тур-магазинчик, купил объёмную карту Острова и отправился к себе в номер.

Там он разложил карту на столе и активизировал её. Остров всплыл перед ним в воздухе, словно на океанских волнах. Вот верхушка купола – ажурный белый Храм на самой вершине. Вот два этажа элитарных районов Острова. Канал, который он ещё не видел, поскольку вход на верхние этажи стоит крайне дорого. Вот туристический рай, или, вернее, сумасшедший дом. Вот кварталы альбони, кварталы чёрных, зелёных, жёлтых – разных каст Острова. Это всё так называемый фасад, подпираемый снизу главным портом и таможней. Но Остров, оказалось, имел форму подковы. С противоположной стороны его прорезал залив Гарпий – священных Гарпианских птиц, усеянный скалами и рифами. Длинная коса с целым рядом каменистых островков – рыбацкие поселения.

По другую сторону залива – аграрная зона: невысокое плато сельскохозяйственных фабричных городков, пастбищ, ферм, садов. Многоярусные поля из привозной почвы, удобряемые помётом Гарпий и рыбной мукой. Плодовые рощи. Заводы для клонирования домашней птицы.

Вот довольно крутой склон, вздымающийся до самого храма – согласно карте, покрыт густым сине-зелёным лесом. Если там не только местные эндемики, значит, колонисты когда-то пытались приживить здесь земной лес – и не безуспешно. Вот леса переходят в луга, вот цепочка внутриостровных озерков с пресной водой – храмовые владения. А вот владения пяти правящих семей – весьма обширные владения, надо сказать.

Впрочем, и Остров не маленький. Это, скорее, второй материк, и похоже – искусственного происхождения. Недаром же существует версия, что Гарпик – это всего лишь субстанция омолаживания и долголетия. Ею пользовалось дряхлеющее население некой древней цивилизации, владевшей Гарпией миллионы лет назад. Этакий артефакт.

Не зря же на потомков землян он действует таким странным образом – родившийся на Острове не знает, что такое болезни, но вне Острова погибает очень быстро от всевозможных чужеродных инфекций, к которым не имеет иммунитета. Наверняка, тут имеются ещё артефакты, но в библиофонах о них нет ни слова. Засекреченная информация?

Итак, пустимся по другому краю. Каменистые побережья, энергохранилища,  грузовые порты, где совершался обмен сплита и Гарпика на товары с материка и продукты, стоянки для грузовых каров и флаеров. Вот единственная транспортная дорога вдоль побережья для грузовозов, опреснительные заводы, мусоросжигающие заводы, «Храмовое Ожерелье» - цепочка из десяти храмов и жреческих поселений. Дом заседаний Правящих Семей (почему «Правящих Семей», если власть – в руках Храмов?). Сектор искусства – театры, музеи… Какая архаика – живой театр! Он ни за что не пропустит знакомства с этим восхитительным пережитком.

Ну а потом – опять пляжи, восхождение к туристической зоне.

И, разумеется, нигде ни намёка на месторождение Гарпика, словно его тут и не существует. Это место может скрываться в любой точке «обратной стороны» Острова: на скалах, в лесах, в озёрах, в храмовых владениях (что вероятнее всего). А, может, на островах? Или каменистых берегах, вползающих на пляжи? Где-то здесь запрятана ложь. Эта карта – шарада, головоломка для дураков.

Дэйв заказал на пульте фона ужин, пару бутылочек материкового вина из сока модифицированного винограда – неплохого, но, на вкус Дэйва, сладковатого. Пожалуй, он сегодня ночью выспится – а завтра рано утром пойдёт покупать костюм для карнавала.

Дэйв с аппетитом поужинал, занавесил окно. Карта драгоценной причудливой мозаикой колыхалась в воздухе. Внезапно в дверь позвонили. Дэйв вздрогнул от неожиданности.

- Дэйв, это я, Мадлена! – сказал женский капризный голос в видеофоне. – Пусти меня!

Дэйв поиграл пультом – дверь медленно сдвинулась в сторону. Это и вправду оказалась Мадлена, определенно нетрезвая. Она слегка покачивалась, волосы растрепались.

- Мне скучно и я не могу уснуть! – сообщила она. – Эти мерзкие твари хрипят и хрюкают прямо в открытое окно. Ты что, не видел? Под этими мерзкими синими деревьями три парочки устроили мерзкое рандеву – ты можешь выглянуть и посмотреть, как они трахаются! Прямо на мерзкой траве! Дэйв! – вдруг сказала она умоляюще. – Я тебе нравлюсь? Трахни меня! – Мадлена тщетно пыталась сдёрнуть бретельки сарафана. И Дэйв ей помог.

Её тело было удивительно молодым, грудь – упругой, страсть – неподдельной. Дэйв ещё ни разу не встречал таких натуралок. Она долго не могла насытиться, требовала ещё и ещё, пока Дэйв не запросил пощады.

Проснувшись утром, Дэйв обнаружил, что Мадлены рядом нет. Фон показывал одиннадцать – он проспал всё на свете. Сегодня вечером начиналось первое карнавальное шествие.