Ночь

    Он выглянул в окно –  уже темнело. Ночь будет безлунная и темная, очень хорошо – отметил он про себя, рассеянно взглянув на часы, он неспешно пошел мыть руки, на кухне чем-то побрякивала жена, накрывая на стол. Как славно, что получилось заскочить домой, конечно, ненадолго, но все же! Ужинать в кругу семьи в последнее время удается нечасто, впрочем, как и завтракать, и обедать и, вообще видеться. Насухо вытерев руки, он прошел  на кухню, сел на свое место и с удовольствием стал наблюдать за хлопотами супруги, отбивая пальцами несложный ритм по старенькой, но чистой скатерти.
 - Господи, как я отвык от дома, ты не представляешь, от тебя, от нашего маленького сорванца, ч-черт, когда уже все вернется на круги своя?
 - Ты все реже появляешься, и каждый раз я не знаю, когда ты придешь и придешь ли – она поставила перед ним тарелку – не представляю, сколько еще я смогу так жить, ты должен быть с нами, со мной, с сыном, он же почти не видит тебя!
 - Я знаю, знаю, но что поделать, мир меняется, и мы должны умудряться жить в этих условиях – он тяжко вздохнул, взял ее за руку – ладно, что об этом говорить, садись, поешь сама, устала ведь до смерти, расскажи новости, как дела на работе, что у соседей?
    Трапеза и разговоры о мелочах, когда можно не особо вникать в суть, он отдыхал, впереди предстоит долгая и сложная ночь и чем она ближе, тем больше он чувствовал какую-то тяжесть, ложащуюся на плечи. Допив чай, он вышел на балкон, потянулся, облокотился на перила и закурил. Дул приятный, прохладный ночной ветер, город погружался в сон. Редко где были видны огни в окнах, кто-то торопливо прошел через двор и исчез во мраке. Все спали, у всех был тяжелый день, а завтра явно будет не легче. Днем каждый выполняет свою задачу, у каждого свои дела, переживания, мысли и они борются, есть цель и они упорно идут к ней, а это нелегко, это борьба, но сейчас люди беззащитны, у них есть немного времени на отдых и они спят, спят дети, мужчины, женщины, старики… Кто-то видит сны, кто-то спит, словно в тяжелом забытьи, ночь укрыла их всех, и они доверяют ей.
Он докурил, потушил сигарету, взглянул на часы – пора собираться. Оделся, проверил сумку и осторожно зашел в комнату к спящему сыну. На полу были разбросаны игрушечные машины, человечки и много самолетов. Он добродушно усмехнулся, глядя на этот беспорядок и сел рядом с кроватью. Он смотрел на своего спящего сына, гладил его по голове и думал, какой же он беззащитный, какие же они все беззащитные в этих каменных коробках, про которые люди иногда говорят «мой дом-моя крепость». Какая уж тут крепость. Однако пора, он еще раз глянул на сына, поцеловал его и вышел прощаться с женой. Прощался всегда с некой напускной веселостью и недолго – так легче. Когда он вышел на улицу, машина уже ждала его.
    До аэродрома добрались быстро, когда были получены последние инструкции, все волнение и посторонние мысли были уже отброшены прочь. Сейчас он и его товарищи были как одно целое с самолетом, во время перелета они не почти не разговаривали, все были сосредоточены. И вот, наконец, цель – там впереди внизу под ними широко и вольготно расположился город, он темный, почти ни один фонарь не горит, ночь тоже темна, и их самих будто-бы не видно, но обманываться тут не стоит, так не бывает. Еще минута напряженного полета и всматривания, только шум винтов. И тут, как по команде на земле стали загораться один за другим мощные прожектора, торопливо выискивающие их самолеты в ночном небе, а следом надрывно завыла сирена, и подали голос зенитки. Возможно, если бы их засекли чуть раньше, то у тех, кто так яростно оборонялся там, внизу, были бы шансы, но это сослагательное наклонение.
    Он потянул штурвал и стал заходить на цель, у защитников города уже не было шансов, пару раз снаряды разорвались весьма близко справа, самолет качнуло, но он ловко сманеврировал и приготовился открыть бомболюк. На секунду им овладело некое сомнение, ведь еще несколько часов назад он сам стоял внизу и вглядывался в чистое небо, гладил сына, строил планы, сидел на своей чистенькой кухне и болтал с женой. А кто-то ведь мог принести им смерть, скинуть ее сверху, уйти безликим и неизвестным, показав лишь широкое брюхо бомбардировщика, оставив после себя ужас и хаос. Почему же он делает то же самое с абсолютно незнакомыми ему людьми, почему калечит их жизни и судьбы? Ответ на этот вопрос был где-то далеко, а приказ и кнопка рядом, справа еще раз разорвался снаряд и он открыл бомболюк.
    Смерть со свистом понеслась вниз, не разбирая и не выбирая,  куда и на кого ей упасть, жилые дома, школы, детские сады, больницы, укрепления…да какая разница, все это будет перемолото, смешано, предано огню и раскидано. Кто там стоит и с ужасом смотрит в небо, не видя, как несутся вниз темные болванки, но уже слыша их противный свист? Все. Кто угодно. Это город, спящий город, у которого были надежды и планы на завтрашний день и коим не суждено осуществиться.
    Он улетал, остальные тоже подтягивались, потери минимальны, топлива на обратный путь вполне хватит, напряжение потихоньку отпускает, вот уже слышатся шуточки, стрелок верхней башни рассказывает механику пошлый анекдот, оба весело смеются, курят. Он посмотрел на фотографию своей жены и ребенка, он возвращается к ним, живой, невредимый, герой.  Позади остался пылающий монстр, который полчаса назад был тихим спящим городом. А вокруг снова была тихая ясная ночь. Тихо гудели моторы.