Когда я это почувствовал

Мне было непонятно, почему я всё время был в окружении удмуртов. Моя мать мне казалась вполне красивой женщиной. Отец на фотографиях меня не удивлял в детстве мрачностью кожи. Именно мрачной, потому что я всё детство считал, что он на фотографиях плохо получался. Загар его кожи казался мне передержкой фотобумаги в проявителе.
У меня был брат, с которым мы не только не были похожи, но даже родства друг с другом не чувствовали. Брат тоже был с мрачной кожей. Нас окружающие люди не воспринимали, как родственников. У брата были большие глаза, а у меня намного меньше. И я, к тому же, был белый, как сметана.

И именно удмурты постоянно заговаривали со мной на их языке. Язык этот я считал не красивым. Мать пыталась очень осторожно учить меня этому языку, но я был нем.
Я же видел массу фотографий отца, воспринимал его, как русского, и сам хотел быть только русским.
В нашем классе учились несколько мальчиков и девочек удмуртов. Я с ними никак не хотел общаться. Наверно, они из-за этого меня не только не любили, но и издевались, как могли. В общем, я учился до пятого класса отлично, и терпел обиды стоически.
Со своей внешностью я, конечно, был всегда в каком-то раздвоении. С одной стороны, я был умным, как русский, а с другой стороны, удмурты считали меня своим родственником, пытались заговорить.
Отец с фронта не вернулся, и к нам жить пришёл Алексей или дядя Лёша. Внешность у него тоже была сомнительной. Как говорится, вроде бы - русский, а вроде бы и нет!
Мама с годами стала терять свою русскость и стала походить довольно основательно на удмуртку. Если посмотреть сегодня на Путина, то можно сказать - поля одного ягода.
Конечно, Президент национальность свою связывает только с русской нацией, но кто знает? Итак, я стал постепенно замечать свои неудачи при знакомстве с девушками.
Русские девушки мне часто отказывали, а удмуртки были недовольны моим умом, так что и здесь был полный облом.
Скоро я дожил до момента, когда родственники моей жены стали меня называть "пироговским вотяком". Вотяками раньше в царской России называли этих удмуртов.

Учитывая, что я был наделён с рождения невероятными способностями, я воспринимал эти обзывы вполне спокойно. Меня это не раздражало, если учесть, что вся родня жены была тупо алкогольной, а жена моя бывшая - дебил в юбке, что меня вполне устраивало. Чем глупее была жена, тем умнее я выглядел для себя лично.

Однако я с каждым годом терял свою внешность и становился всё более удмуртом.
По крайней мере, мне так казалось. Мой тип лица нравился женщинам, у которых  родители имели смешанные браки. Эти женщины не хотели быть удмуртками, и моё положение в их обществе ничем не омрачалось.

Как видите, создавалась в Удмуртии своя нация, не причисленная ни к русским, ни к удмуртам. Это же поветрие происходило и во всём мире. Нации сливались в смысле языка, но отталкивались от тех наций, которым принадлежали родители.
После смерти матери я уже мог полностью очиститься от своих подозрений, к какому народу я принадлежу.
Надо сразу сказать, что как бы себя русские ни называли, но они принадлежат в большей степени к евреям. А удмурты, как и многие национальности России - к китайцам. Китайцы в Удмуртии сильно смешались, вот уж удивлению достойно, с украинцами!
Украинцы вечно не имели работы  на окраине царской России, и лезли после Революции 1917 года в Удмуртию. У них появилось ложное предположение, что украинцы и удмурты близки по происхождению. Так что моя мать как раз и была из этого слияния. Отец матери был удмурт, а моя бабушка - украинка. Бабушка, у которой я чаще всего жил в деревне, много слов использовала украинских.

А кто был мой отец? Но только не русский! Потом уже, когда я стал художником, я понял, что татарином отец никак не мог быть! Такого загара в зимних фотографиях я не замечал ни у одного татарина, с которыми я сталкивался вообще!
Мать моя сообщала мне, что отец хорошо рисовал. Плюс к этому, я читал его два письма с фронта. Очень красивый почерк и ни одной ошибки! Откуда прибыл дед в город Елабугу, мне неизвестно. Но то, что он появился в Сарапуле, говорило об одном: по реке Каме можно было приплыть, откуда угодно.

Возможно, с берегов Чёрного моря. Или из Каспия. Но дед никогда не увлекался рыбалкой. К тому же, дед появился в Сарапуле отставным унтер-офицером царской армии. Учитывая, что мой отец имел кудрявые волосы и очень похожую внешность с А.С.Пушкиным, я мог бы себя почувствовать каким-нибудь родственником самого поэта. К сожалению, я не стал обладателем это сильного загара кожи, глаз отца и кудрявых волос на голове.
Я стал походить на мать даже ростом и фигурой. Мой сын уловил рост деда, но стал тоже "пироговским вотяком".
Однако мне повезло попасть в Ленинград на речку Мойку в дом-музей Пушкина.
Именно там я почувствовал родственные узы с великим поэтом. Более того!
Я ощутил всем своим существом, что я там был!

Не мудрено и почувствовать в себе это неудержимое стремление писать! Получилось так, что душа поэта меня заметила, шепнула мне о моём предназначении!
Говорить о том, что именно в тот 1963 год я понёсся на Пегасе по рытвинам творчества, едва ли стоит. Надо заметить, что желания поступить в литературный институт у меня не было никогда.
Я настолько напряжённо рисовал, что стихоплетение у меня занимало только второе место.
Должен заметить, что все мои труды уже напечатали в каких-то двух сайтах библиотечного типа -LIBKING и LibFox. Оба библиотечных сайта не догадались что-нибудь из материального подарить.
Можно было бы успокоиться, что труды мои не пропали и стали достоянием, может быть, всей Европы, Америки и, конечно же, России.
Немного обидно, что я получаю пенсию в три раза меньше или в пять раз, чем Алла Пугачева. Разница-то между нами великая. Пугачева уже - в прошлом, а я - в настоящем! И Пугачева своей пенсией даже не пользуется, а я на эти 14000 выживаю!
Спасибо за внимание.

Март