Письма нашей юности ч. 3

Саратов - Мурманск

13.01.1971
«Кто услышит песню моря, домой уже не приходит…». Когда я читаю эти твои слова или очень похожие на эти слова из дорогих мне книг, кажется, я уже готова сделать этот последний шаг за черту, откуда «не приходят домой». Я готова сделать этот шаг, когда я смотрю на закат и задаю себе вечный вопрос: «Для чего живем? Для чего я должна жить?». Я оглядываюсь и вижу суетящихся людей, бегущих по этой вечной схеме: работа, семья, сон, работа… В такие моменты приходят строки Б. Окуджавы:
Когда бы не было надежд,
На черта белый свет?
К чему вино, кино, квитанции Госстраха,
К чему ботинки первый сорт,
Которым сносу нет…

«Если мы получили еще недоказанное счастье родиться, то надо хотя бы увидеть землю…».
Я дорожу этими мгновениями. Я чувствую тогда человеком, а не букашкой. Я знаю, что мне надо…

О-ля –ля, я слышу тебя, Сашка! Пока писала, пришло другое твое письмо.
Спасибо за подарок – твои стихи. Они очень мне по душе. И все другие. Знай, я рада им, и пиши. Жаль, не знаю мотив песенки про Насреддина…

Продолжим разговор «о материях»… Представь, сегодня встретила вот эти слова  Пришвина: «Есть такой час в жизни каждого человека, когда ему представляется возможность выбрать себе по шее хомут. Если такой час в собственной жизни вы пропустили, то прощайтесь навсегда со свободой. Если же он у вас впереди, ждите его с трепетом. И непременно воспользуйтесь. Наденьте хомут сами на себя – и будете свободны, пропустите свой дорогой час – на вас наденут хомут, какой придется. Свобода – когда хомут хорошо приходится по шее, необходимость – когда он натирает. Успейте же выбрать себе хомут по шее – и будете свободны…».

А гореть… Когда-то меня потрясли эти строки (Б. Окуджава):
Главное – это гореть и, сгорая,
Не сокрушаться о том.
Может быть, кто и осудит сначала,
Но не забудет потом…
Но все-таки (теперь я так считаю), гореть надо для тех, кому нужен твой огонь. Напрасный огонь убивает желание гореть… В общем, «скорлупа» необходима.  Ибо –можно оказаться посмешищем.  Люди болезненно переносят то,  чего не понимают. И не поймут. Никакой огонь не сожжет ту ограниченность, которая у некоторых то ли от природы, то ли от жажды покоя…
А о любви… Мне страшно за тебя, Сашка. Не найдешь ты такую девушку – чтоб была самым близким, духовно, человеком и любимой. А может, и найдешь. Только если тебя устраивает «любовь по Шмидту»… А рядом – все равно придется чем-то жертвовать. А вообще, мне кажется, надо узнать всякую любовь (как всякую жизнь), но, главное, не потерять способность к той, «шмидтовской»…
Да, уже ночь, и свет мешает девчонкам. Новых тебе красот и глубин, Сашка.        Татьяна.

г. Саратов.
«Радиограмма» принята 9.02 в 14ч.55мин.
Здравствуй, Саша!
Спешу ответить на оба твоих послания. Правда, заранее извиняюсь за прозаический стиль и низкий уровень оптимизма – никак не оправимся от вчерашней трагедии – взорвался вчера цех 6-7, во время нашей смены. Трое погибли… До сих пор все напряжены, вчера особенно – каждую минуту ожидали чего-то жуткого – система одна… Но что бы ни было – «живым жить», да еще надо как-то получше жить. Тем более, что умереть можно в любой момент и в любом месте – даже в молочке. Представь – только что чуть не проглотила стекло от разбитого горлышка бутылки – с молоком. Но ты не пугайся – жить я собираюсь долго и умирать – не в таком месте и не в такое время… Меня еще ждут кучи  книг, сотни дорог и людей. И Сибирь, и, может, Север… Ты прав, Север я знаю не больше, видимо, чем ты предполагаешь. Но я всю жизнь считала себя северянкой и потому меня «охватила ревность» - как ты, южанин, смеешь так говорить о Севере!
В общем, мною овладело чувство частнособственника, хотя, правда, я под Севером всегда подразумевала Карелию.  И если Север мы с тобой как-нибудь поделим (и не воображай, он тоже мой, пусть в будущем), то Карелию ты … не тронь! Разделили?!
А Сибирь… Сибирь я рада разделить со всеми, кто признает, что это – чудо… Что тайга – чудо, что Байкал – чудо, и что там можно сделать жизнь чудесной..

Да, ты рисуешь сейчас? Есть ли возможность? Ведь, наверное, не только созерцанию прелестей Севера ты посвящаешь свое свободное время? Я в последнее время «делаю открытия» в русской литературе – открыла себе Достоевского, Бунина… И еще десятки открытий – в людях, в мире. После очередной хандры у меня как раз начинается очередной приступ жажды жизни –хочется ухватить все сразу, хватаюсь за все и …захлебываюсь, потом – снова хандра… Вот такой «цикл» моего развития.
 И еще стихи. В следующий раз я напишу те, какие мне дороги в последнее время. А пока – эти строчки (в переводе с монгольского):
Во мраке черной ночи невежества
Вокруг почудятся гады ползучие,
Но тот, кто держит Светильник Знания,
Обрывки веревок гнилых увидит в них…
Знания – это единственный идол, которому стоит поклоняться… Я не открыла это, я просто «уверовала» в это «на настоящем этапе моей эволюции». Только они дадут представление, кто ты есть на самом деле и где твое место…
Ну, довольно цитат. Пусть и проза жизни будет прекрасной.
До следующего письма.
Таня.

Итак, здравствуй, Таня!
Привет тебе, как водится, из славного града Мурома!
Таня, получил сегодня твое жизнерадостное письмо и, конечно, обрадовался (а как же может быть иначе, удивишься ты).
Ну, продолжим свою писанину.
Таня, ты завалила меня столькими вопросами и почти на все я должен дать отрицательный ответ. Во-первых, ты предлагаешь поделить Север и Карелию, но как-то нелогично: мол, Север на двоих, а Карелию тебе одной, так не пойдет. Я о Карелии, честно говоря, мечтаю еще с тех пор, когда мои друзья-туристы (из Волгограда) забросали меня рассказами о прекрасной голубой стране – Карелии.
Ну, а я-то ведь Фома-неверущий, все хочу увидеть своими глазами. А когда я проезжал по Карелии, по пути в Мурманск, я в два часа ночи наблюдал такой пейзаж: темные сопки, висящие, как если бы они научились летать, сверху голубое, нелинялое, как на юге, небо, а понизу – золотисто-серебряный туман, светящийся изнутри, как будто бы солнце тоже замаскировалось. От этой картины мне стало так легко, как будто бы я окунулся в мечты… и после всего этого отдать Карелию полностью… нет, не выйдет.
Но у меня есть такое предложение: давай поделимся всем шариком, вернее, пусть он принадлежит нам обоим на равных правах, ведь сейчас, «слава Нептуну», равноправие, а не матриархат. Это, конечно, лишь до тех пор, пока в твою жизнь не выйдет некто, после которого я буду третьим. А все-таки, ; планеты – океаны и моря, остальное - острова.
Теперь я отвечу на вопрос, рисую ли я. Отвечаю: пока нет, но уже во всеоружии, и, вероятно, скоро начну; быть может, и тебя одарю своей абстрактно-реалистической мазней. Таня, а ты знаешь, я завидую тебе, ты можешь свободно читать. А у нас и в библиотеку нужно идти в увольнение. А я пока не могу попасть туда, ты хоть выручай меня краткими аннотациями, глядишь, может, и поспорим над чем-нибудь.
Зато старые, а иногда даже и новые, фильмы мы смотрим по три - пять фильмов в неделю, а иногда даже только в воскресенье пять фильмов, так что если я не на вахте, то смотрю фильм или… чищу картошку, тоже веселое занятие, когда 2 мешка на четверых.
Таня, был сегодня в Мурманске (ходил по поручению матери), и предлагаю сравнить два пейзажа (между ними всего 3 месяца).
Представь себе: новые дома, улицы, упирающиеся в сопки, и между ними яркая северная зелень, и над всем миром яркое, почти незаходящее солнце. Тот же пейзаж, но кругом свежий снег и туман, да и еще сумерки в 4 часа дня…
Такая оглушительная разница, что даже не верится в то, что это – тоже улица того же города. Это, если ты поймешь, пейзаж с натуры, только краска наяву чисто синяя, и на кораблях – желтые и красные цвета; эта картина бесподобна, но не в моем рисунке и описании. Но, надеюсь, ты все же поняла, что это – ночь и что на сопках – снег, он еле-еле подсвечивается луной. Да, жаль, что ты не видишь этого сама, но при твоей фантазии ты должна представить эту картину. Знаешь, Таня, представь, что в этом конверте я прислал тебе кусочек Севера, с его романтикой и красотой, прими его в подарок, и не стесняйся, бери, ведь я – богач, у меня Севера вон сколько.
Рисунок:
А это я стою на борту и смотрю, а что же я вижу? То, что нарисовал…
Туман, начинающийся с двух метров, кажется, что, кроме меня, нет никого на шарике…. А, быть может, я и не на шарике, а где-то на краю света, быть может, даже на другой планете…. Вы на суше никогда не увидите такой туман, вам не дано этого, ибо Нептун к Вам не благоволит, к тем, кто не хочет покататься на его спине.
И еще хочу тебе поведать
Я о Севере все том,
Что не прочь он нами пообедать,
Лодками закусить потом.
Север, ты могуч и красив,
Как красива порой усталость,
Но от скуки меня спаси,
Не хочу, чтобы жизнь ей досталась.
И пусть порой его клянут:
Мол, забыт богами этот край.
В красоте твоей хочу утонуть…
Север, ты меня не покидай.
Ну и ну, ну и расписался! Пора закругляться.
Да, Таня, придется тебе, видно, пить из бутылки вино, а не молоко, так как горлышки первых трудно разбить, так что меньше вероятность…
Таня, если сможешь, закажи разговор по телефону, хочется поболтать и послушать тебя. Ну, вот пока и все!
Извини за почерк, пишу стоя и на ладони вместо стола.
До свидания!
Жду ответ!
Сашка!

Сашка, что же ты молчишь? Мне кажется, что-нибудь случилось. Ведь не
можешь ты молчать из-за того, что я не отвечаю. Это на тебя не похоже.
А может, сбылась твоя мечта, и ты ушел в плаванье? Тогда молчи, я буду рада твоему молчанию. Конечно, с условием, что потом письмо будет – за все ненаписанное…
Уже почти два ночи, но это на сей раз не работа – я дома, одна. Редкость, и потому хочется сделать что-нибудь существенное… Почему я не писала? У меня был очередной кризис, время, когда я не способна спокойно переносить даже себя, тем более, писать письма. Я помню твое последнее письмо – поэму с фотокарточками. Спасибо, Сашка. Я уже не раз отвечала тебе мысленно, но теперь уже прошло время и сейчас мне хочется лишь сказать, что ты повзрослел, точнее, возмужал. Я даже удивилась – ты или не ты.
Я постараюсь прислать тебе хорошие стихи. Это когда получится,  потому что в Саратове трудно встретить хорошие стихи, труднее, чем в Волгограде ( ты этого не заметил?).
А пока я хочу написать тебе одно стихотворение моего любимого Б. Окуджавы. Это первое, с которого я познакомилась с ним. Эта встреча определили мои «поэтические привязанности» вот уже на три года…
         
КАК   НАУЧИТЬСЯ РИСОВАТЬ

Если ты хочешь стать живописцем,
ты рисовать не спеши.
Разные краски из шерсти барсучьей
перед собой разложи.
Белую краску возьми, потому что это – начало, потом
желтую краску возьми, потому что все созревает, потом
серую краску возьми, если  осень  небо плеснула свинец,
черную краску возьми, потому что есть у начала конец.
Краски лиловой возьми пощедрее, смейся и плачь, а потом
синюю краску возьми, чтобы вечер птицей слетел на ладонь.
Красную краску возьми, чтобы пламя затрепетало, потом
Краски зеленой возьми, чтобы веток в красный подбросить огонь.
Перемешай эти краски, как страсти, в сердце своем, а потом
Перемешай эти краски и сердце с небом, с землей, а потом…
Главное - это сгореть и, сгорая, не сокрушаться о том,
Может быть, кто и осудить сначала, но не забудет потом.

Я жду твоих писем. И у меня еще есть многое, о чем нужно поговорить с тобой.
15.02.71.       Таня.


Здравствуй, Таня!
Привет тебе из Мурманска!
Таня, большое спасибо за поздравление и, конечно, за пожелание. Знаешь, Таня, решил я тебе написать и задумался, а о чем же писать-то буду?
Ведь сейчас я даже не знаю, много у меня событий или мало, так закрутился. В общем,  на большое письмо, прошу тебя, не рассчитывай.
Начнем свою писанину, вероятно, с самого, пожалуй, интересного для меня, с занятий по специальности. Сначала меня и моего товарища посадили изучать секретные документы по связи. Их целая гора. И там одни таблицы. И вот эти таблицы надо запомнить, как ими пользуются, при этом нельзя вести записи и нельзя будет обратиться к этим таблицам и книгам еще раз, то есть, до следующего занятия, а оно через месяц. (Рисунок 1)
Вот она муть-то где! У-у!
А еще я начал ремонтировать один из приемников, это выглядело, вероятно, довольно смешно. Я так укопался в этом приемнике, что даже не заметил, как прошли чай и отбой, т.е. возился до 11 часов вечера, и все равно все сделать не успел, лишь подключил приемник к сети и проверил питание (Рисунок2).
Вот так я примерно выглядел вместе с приемником. Ну, а насчет погоды и красот, то я только сейчас готовлюсь встречать рассвет (и это в 11 часов утра).
Ну, вот, о себе и все!
Пиши, жду ответа!
Пиши о Саратове, о работе, о себе, в общем, обо всем.
До свидания!


Здравствуй, Саша!
Если ты сейчас на дежурстве, или как там по-вашему,  - вахте, то ты поймешь меня и посочувствуешь, - ведь у меня ночная, пятый час, самое тяжелое время. В эти часы в голову приходят странные   для обычного состояния мысли, например, сожаление о том ушедшем времени, когда еще не было эмансипации и женщины не знали ночных смен. Но мы будем мужественны. Многое делим и так наравне с вами, кое в чем даже и далеко не наравне, поделим и ночные. Что ж, сами виноваты, – что просили, то и получили – равноправие! Все это, конечно, я говорю не лично от себя, а от лица «слабого пола». Правда, мне пока такого права никто не предоставлял, поэтому я этим и ограничусь на данную тему.

Кстати, прочитала на днях в «Неделе» статью, из которой еще раз уяснила, что единственное, в чем нельзя себя ограничивать  - это сон. Вот видишь, это все из мыслей, которые в состоянии пробиться «на свет» в таком моем состоянии. Но я все-таки мучительно стараюсь вырваться из этой серой, обвалакивающей прозы, пытаясь «мыслить в масштабе». Масштаб разный: и пространственно – исторический (вечером прочитала впечатляющую статью об Энгельсе), с этой точки зрения хочу представить, что будет значить этот период в моей жизни (яркий, пустой, переходный или просто ровное начало единственно возможного для меня пути); и «микрореалистический» - например, размышления о том,  как бы попутевей провести предстоящий праздник…
Сегодня еще придется стоять вторую смену – бр-р! И так на эту «экзотику трудовых будней» с трудом хватает терпения на смену. А запахом смолы,  с которой я имею удовольствие общаться здесь, мне кажется, даже душа моя пропитана.
Утешение я нахожу в общественной работе. Я писала ли тебе, что я здесь выступаю в роли зам. секретаря бюро цеха? Собственно говоря, мне это пока интересно, но интересно ли другим от этого моего интереса, не знаю...

Мое писание несколько затянулось. Прошли смены и выходной, точнее, даже два. Провела неплохо – вчера была в театре Чернышевского – «Вечер одноактных балетов» -«Шопениана», «Тема с вариациями» Моцарта и «Болеро» Равеля, ради чего я, собственно, и стремилась туда. Все было отлично, а «Болеро» превзошло все мои ожидания.
А сегодня только что приехала из консерватории. Лекция – концерт «Рембрант и музыка 17 века». Там сейчас идет серия концертов Бетховена (в связи с юбилеем). Завтра тоже хочу попасть. Затрудняет одно – в этом деле очень трудно найти союзника, ты ведь знаешь. Собственно говоря, когда я одна, я получаю большее удовольствие от подобных мероприятий, по крайней мере, свободна от не слишком умной «критики». Но Комсомольский… (имелось ввиду – далеко добираться домой, одной поздно вечером).
Ну довольно. Пока.
Таня.


Тишина. Хотя уже давно был и подъем, и завтрак, в кубриках тишина, ведь сегодня воскресенье, и все либо пишут письма, либо спят. Я выбрал первое.
Сейчас сижу и думаю: а о чем же писать.
Собственно говоря, сейчас кругом такая обыденность, что, порой, кажется, что время движется по замкнутому кругу, лишь иногда делая отклонения для того, чтобы не заплесневеть.
Начну, пожалуй, с самого интересного для себя события, с того, что я сдал очередные 250 мл собственной арийской 1 группы крови, имел два свободных дня, один из них сегодняшний.
Было много мнений, из-за чего я пошел сдавать кровь: и то, что я решил сачкануть от службы, и мнение о том, что я захотел пообедать и т. д. и т. п.
Но у меня были две причины, толкнувшие меня на это. Первая: это то, что я хотел доказать себе и другим, мол, я не совсем еще слабый человек, и второе: это то, что мне хотелось быть хоть чуть-чуть нужным на этом свете, а другим способом я пока не могу доказать это. (А, может, это бред, мои фантазии, аллах его знает!).
Недавно я читал 3-й номер «Юности», там есть повесть «Во время прощания Жуана». Это повесть о таких же, каким и я буду после ДМБ, ребятах (только они не из флота), повесть отличная, и там есть одна очень важная мысль: «Нельзя успокаиваться на достигнутом. И нельзя жить только вполовину ни в труде, ни в любви». Иначе, если привыкнешь, будет очень плохо вначале, а потом все будет серо и неинтересно.
А потом я просмотрел свой дневник, он очень короток, но, знаешь, и в нем есть кусочек моей жизни. И, почему-то, в прошлом все хорошо или более-менее сравнительно терпимо, и, кажется, так просто и непонятно, отчего я так волновался и грустил, а порой даже злился на все и на вся, и на себя в том числе. Как все просто в том, что прошло, почему же порой сложно в настоящем? А может, это и к лучшему, пусть сложно, зато интересно, или трудно и грустно, но зато есть эмоции, я не существую, а живу, и, следовательно, я еще не превратился в автомат или роботоподобное существо. А одно это уже прекрасно. Так что все идет почти нормально.

Да, Таня, ты пишешь, что я напрашиваюсь на комплимент, пытаясь придать большое значение своей внешности. Но поверь, я терпеть не могу комплиментов  и если и написал об этом, то лишь потому, что собралось все один к одному, все неудачи, но это все почти в прошлом. А сейчас пока идет все отлично, не считая мелких неудач, о которых не стоит и говорить, ничего, кроме того, что они разнообразят жизнь. Ты, конечно, уже заметила, что письма я пишу в два приема. Сегодня уже понедельник, и я только что отстоял свою вахту на КПП, замерз изрядно (и это 5 апреля). Но зато прибавилось впечатлений. Ты знаешь, у нас было несколько теплых дней, и снег в городе почернел. А потом опять начала наступать зима, вернее, пытаясь отвоевать свое и снежной пылью замаскировать следы своего отступления, и все это так явно видно на сугробах.
А сейчас бушует ветер, бросая крупными хлопьями снег на все, что встречается на пути, и морозец градусов 10-15. Север есть Север, и весна сюда не торопится. Ну что ж, подождем, тем более, время еще есть.
В общем, жизнь идет круговертью…
5 апреля 1971 года.


Я вспоминаю тебя, когда читаю Паустовского.  Вот почему именно сейчас пишу тебе.  Я опять читаю его «Романтиков», я дышу морем, которого не видала ни разу, я подставляю соленым брызгам разгоряченное лицо… Я свободна той дикой невозможной свободой, в которой живут его удивительные люди. Паустовский – это одно из немногого, что мне трудно делить с другими. Как Карелию… Я повторяю за ним знакомые слова, которые сейчас кажутся единственными правильными…
«Скитания очищают, переплетают встречи, века, книги и любовь. Они роднят нас с небом. Если мы получили еще недоказанное счастье родиться, то надо хотя бы увидеть землю…».
«…Человека тоже взяли от иной жизни и поселили в этом сером чистилище. Каждый томится по своему морю, которое помнит сердце». И еще много других слов, приносящих неясную тоску. И становится так страшно ощущать себя механизмом, даже винтиком в чем-то огромном, разумном и бессмысленном. О, я отлично понимаю, что это необходимо и даже невозможно иначе – на том и живем, но все-таки не зря дана человеку эта тоска…
Меня это мучает, а иногда занимает. Это когда я смиряюсь с «законами жизни» и смотрю «трезво на вещи». Тогда я думаю: что останется от этого потом? Грустная усмешка о наивной молодости?
А все-таки, есть люди, которые могут хоть иногда вдохнуть тот воздух. Но для этого нужны талант и сила воли…
Если так далеко и невозможно НАСТОЯЩЕЕ, то я, как могу, стараюсь украсить эту жизнь. С большим трудом удалось вырваться на недельку. Два дня в Волгограде и четыре – дома. Аж дышать легче стало. Волгоград был прекрасен. Может, еще ощущение  свободы его так украшало? Город светлых воспоминаний. Вероятно, он еще город моего будущего. Сибирь становится с каждым днем только невозможной мечтой. Тысячи препятствий, сложностей. Даже попасть в отпуск навряд ли удастся – дают в сентябре вместо июля. А это уже сложнее…
Но кроме будущего и фантазий есть еще и настоящее, в котором тоже есть «кое-что». Одно из этого для меня – консерватория. Бетховен… Поздравь меня – я отличаю гобой от фагота! Сегодня опять вечер я проведу там. А сейчас мы с Галкой П. собираемся в парк  Горького, с фотоаппаратом. Может, что получится, тогда пришлю. Такой отличный день – снег, мороз, солнце. Правда, у нас пленка только на 65.
Я расшифровала твою шифровку. Но ты уже, наверное, все решил сам. И может, скоро ты будешь писать о совсем новых впечатлениях. Пусть они будут стоящими!
Да, прошу простить внешний вид письма. Начинала на работе.
До следующей встречи.
Таня.

На фото: Волгоградский кинотеатр "Авангард". Фото Александра Б. 1967 год.


продолжение http://www.proza.ru/2019/03/20/1241