Её величество

Ах, Бланш – прекрасная женщина. Неудивительно, что Филберт так её любил, честно, я бы тоже её всем сердцем полюбил, но не могу. Мне чуждо это, но речь идёт о прекрасной женщине, а не обо мне.

Она всегда была утончённой и аккуратной, как будто каждый сантиметр её тела желал быть прекрасным. Её руки всегда делали только мягкие и утончённые жесты, они сами были тонкими я мягкими, как перина. Я помню, как Бланш держала своими руками грубые и большие руки Филберта и клялась ему в вечной любви… Ох, как они могли разлюбить друг друга? Иногда, мне очень больно с того, что такая любовь была обречена на провал.

А её волосы были нежнее шёлка. И тёмно-коричневый цвет волос Бланш был почти чёрным, сравнимый с горьким шоколадом. Её слегка кудрявые локоны, до лопаток, ложились на её плечи и спину, закрывая тонкую шею. Бланш очень редко делала себе красивые причёски. Хотя, зачем? Её просто распущенные волосы были бесподобными.

Она даже моргала медленно и изящно. Её длинные чёрные, как смоль, ресницы закрывали зелёные глаза и так же медленно открывали. Цвет глаз напоминал мне хвойный лес, по которому ты долго бродишь в поисках выхода, но не находишь его. И медленно умираешь в этой красивой зелене.

И как я помню, у неё всегда была светлая кожа, бледная, как сливки или как зефир. Даже самый маленький шрам был хорошо виден, но, слава богу, у неё был только один маленький шрам на ноге. А каждая её родинка была на фоне её кожи чёрной. И у неё были прекрасные коралловые губы, они всегда были такими. И как Бланш нежно целовала Филберта в его щеки этими губами. Это одна из моих лучших работ.

У неё очень звонкий смех, Бланш всегда было легко рассмешить. Хотя, ела она себя довольно скромно и сдержанно. На её лице всегда была мягкая, едва заметная улыбка. Она недолго смотрела на собеседника и потом глядела куда-то вдаль, как будто высматривая там что-то и слушала, а когда говорила сама, смотрела прямо в глаза. Но было в её спокойном образе, что-то печальное, то ли взгляд, то ли сама улыбка, иногда мне даже её походка казалась печальной. Будто вся её жизнь в один момент рухнула, но где этот момент, где начало всего этого?

А её речь, ах, какая это красивая речь! Её тон никогда резко не менялся, он плавно переходил. Даже когда Бланш была зла, говорила она мягко и медленно, приятно медленно. Иногда, говоря что-то, могла закрыть глаза и, заканчивая фразу их открыть. Это делало ту фразу особенной. Её голос чем-то напоминал мне звучание фортепьяно, мягко и слегка звонко, если постараешься заглушить бурный звук, так происходило и с ней.

Мне трудно знать её историю от начала и до конца, мне всегда было тяжело быть всевидцем, но я сам выбрал эту дорожку. А Бланш никто выбора не давал, её жизнь текла, превращая её в особу, полную загадок и трагедии.

Бедная, бедная Бланш…