Прыжок в неизвестность отрывок из романа

                Тритаун

                Часть первая.   
    
                Прыжок в неизвестность
               
                ***
                1

Жёлтый раздолбанный Пежо, набитый пассажирами сверх всякой меры, неожиданно вывалился на пирс и заглох. С моря пахнуло водорослями и соляркой. Из автомобиля выскочил высокий белый мужчина спортивного сложения и закричал:
«Взяли сумки и бегом за мной!»
Властно прозвучал низкий протяжный гудок. Матрос на берегу отдал швартовые, паром начал отходить от причала. Из трубы корабля повалил густой чёрный дым. На палубах стояли возбуждённые пассажиры. Для многих из них перелёт в Африку и морское путешествие, были сродни увлекательному приключению. Они с интересом наблюдали суету на пирсе, вызванную появлением машины.
«Юра, бросай сюда вещи!» — крикнул человек с парома.
 Корабль отвалил от причальной стенки. Мужчина выхватил у африканца свой чемодан и размахнувшись швырнул его на корму. Затем тоже проделал со спортивной сумкой и пиджаком. Полоска воды между кораблём и причалом стала быстро расширяться.
 «Андрей, страхуй — я прыгну!»
 Через мгновение он решительно побежал назад от пирса. Толпа затихла, когда стало понятно, что задумал этот ненормальный.
Юрий, что есть силы бросился вперёд к парому. К концу стремительного разбега расстояние до корабля было уже метров пять. Когда-то он был неплохим атлетом, но давно не тренировался. К тому же брюки с рубашкой вместо спортивной формы уменьшали шансы на успех. Край пирса быстро приближался. До корабля казалось было дальше, чем можно допрыгнуть. Он прибавил. Толчок, короткий полёт! Толпа ахнула! Руки дотянулись до ржавых лееров старого парома и намертво вцепились в них. Юрия тут же подхватили несколько сильных мужчин и мгновенно втянули на палубу. Толпа одобрительно загудела. Внизу, под бурунами воды бешено вращались винты…
 
– А ты, Углов, как говорят, тупой, но решительный! — попытался пошутить напарник.
–  Сам-то ты, Бобылевский, не решительный что ли? Или в спецназе решительность не приветствуется?
– В спецназе риск оправдан.
– А спецназовец остался бы ночевать без оружия, денег и гостиницы в воюющей стране?
– Спецназовец не опоздал бы на паром!
– А я что, по своей вине опоздал?
– Ладно, проехали! А прыжок классный! Ты, наверное, спортом занимался?
– Приходилось когда-то... Пойдём- ка лучше. Надо руки обработать.
Он показал кровоточащие ладони со следами ржавчины.
          В салоне первого класса было немноголюдно. Когда Углов с Бобылевским вошли, пронёсся шёпот: «Русские, русские…»
– Кажется, мы становимся популярными, сказал Андрей. Юрий подошёл к барной стойке и спросил молодую симпатичную африканку не найдётся ли у неё йода и бинтов. Та кокетливо надула губки, и ответила, что аптечка пуста.
–Я говорила об этом начальству, но ничего не изменилось.
 – Ну, тогда две порции виски. 
– Двойную порцию?
– Нет, два виски в два стакана.
– А, вы берёте для своего друга?
– Неважно!
Когда подошёл второй русский и тоже заказал виски, на её лице отразилось искреннее недоумение и мучительная работа мысли…
– Ну, что Андрюха, давай за прибытие!
– Согласен, а тебя ещё и с крещением! Теперь ты почти спецназовец, хотя всего лишь капитан второго ранга, а не подполковник!
Этого Углов уже стерпеть не мог:
— Матрос на флоте, что майор в пехоте!
Бобылевский оторопел:
— Сразу видно переводчик! Язык подвешен. Ладно, давай за нас, русских офицеров!
Они выпили виски залпом, как водку.
– Виски – то дрянь! Неонский разлив, – глядя на бутылку сказал Углов. Потом обратился к товарищу:
– Ты мне не польёшь на руки?
– Да не вопрос!
Андрей вылил виски в сомкнутые ладони Юрия. Барменша от удивления открыла рот. Судя по всему, ей видеть такого ещё не приходилось. Сзади опять послышалось: «Сумасшедшие русские!»
К мужчинам подошла англичанка лет шестидесяти и спросила:
— Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
— Спасибо, мы в порядке! — поблагодарил Юрий.
— Я же вижу, что вам надо перевязать руки! У меня есть с собой бинт. Женщина ловко перевязала ободранные ладони и добавила:
– В Тритауне обязательно обратитесь к врачу. Ну, а пока, на первое время сойдёт и так.
– Спасибо, мэм! Вы очень любезны. Позвольте вас угостить чем -нибудь в баре?
Англичанка доброжелательно улыбнулась, но от приглашения отказалась, сославшись на то, что её ждёт муж. Чуть позже Углов, выйдя подышать на палубу, невольно стал свидетелем её разговора с супругом:
— Джон, а эти русские —  неплохие ребята!
 — Дорогая, они просто сумасшедшие, как и все русские.
 — И всё же они симпатичные молодые люди. И хорошо воспитанные. Да и согласись, дорогой, что ты вряд ли бы решился на такой прыжок!
Джона, обладателя пивного животика и двойного подбородка, трудно было заподозрить в особой резвости.
«Я не такой идиот, чтобы опаздывать на паром!»
Не желая быть далее свидетелем чужих разборок, Юрий удалился. Когда он вернулся в салон, Бобылевский не без издёвки сказал:
«А ты, старик, похоже становишься местным героем. Тут про тебя две дамочки говорили.»
Английское выражение «местный герой» имело ироничный оттенок. Впрочем, Углову показалось, что Андрей сказал о двух дамочках не без зависти. Ну, что же, побуду пару часов в героях, хоть и местных. Не так и плохо. Он был не лишён самоиронии и не относился к услышанному о себе слишком серьёзно. Не прощал другим лишь попыток унизить или оскорбить.
 Постепенно суматоха на пароме утихла. Одни пассажиры читали газеты, другие спокойно беседовали между собой. Углов стоял у большого иллюминатора и не отрываясь смотрел на сверкающую на солнце бирюзовую воду, так не похожую на свинцовые волны Финского залива. Тогда он ещё не знал, что этот прыжок станет прологом к приключению длиною в семь лет…

                ***

         Память, переполненная тревогами прошедшего дня, возвратила Юрия на несколько часов назад, когда всё только начиналось…

                ***
                2
               

  Африка встретила удушливым зноем. Как только стюардесса 
 «Брюссельских авиалиний» открыла дверь аэробуса, в самолет         
 ворвался жаркий, влажный воздух. В салоне моментально стало трудно дышать. Среди пёстрой публики, спускавшейся по трапу, большинство составляли африканцы, одни— в европейские костюмах и платьях, другие — в национальных нарядах. Немало было и белых, одетых явно не погоде. Осторожно ступали католические монашки, державшиеся чёрно-белой стайкой.
        На этом разноцветном фоне выделялись двое высоких, подтянутых мужчин, в костюмах серого и темно-синего цвета. Выправка выдавала в них военных, а затемнённые узкие очки делали похожими на секретных агентов из детективных романов. Говорили они на непонятном большинству пассажиров языке.
     Андрей Бобылевский — высокий крепкий, «типично русский», с острым прищуром голубых глаз.
   Юрий Углов — стройный сероглазый брюнет высокого роста с крупными чертами лица. Любил пошутить, что во всех странах его обычно принимали за «своего».
          К красавцу-аэробусу, немедленно раскалившемуся на африканском солнце, неспешно подъехали пыльные аэродромные автобусы. Пассажиры, изнывающие от внезапно нахлынувшей жары, подталкивая друг друга, ринулись в их спасительную прохладу.
          В здании аэропорта было невыносимо душно — не работали кондиционеры. Почти триста пассажиров аэробуса набились в довольно тесный зал прилета. Углов быстро занял очередь к стойке паспортного контроля, где было меньше народа, и позвал товарища. Тот неожиданно отказался и направился к соседнему окошку.
     От пассажиров Углов узнал, что аэропорт находится на другой стороне залива от Тритауна, и в город предстоит добираться на пароме. Путь в объезд – сто двадцать восемь километров по стране, где идет гражданская война, а паром ходит один раз в день. К тому же, гостиница в районе аэропорта не работала, ночевать на этой стороне залива было негде. Углов взглянул в сторону Бобылевского и с досадой отметил, что тот уже пересекает линию паспортного контроля. Через два человека подходила очередь Углова.
     На контроле сидела африканка лет пятидесяти с брезгливым выражением лица. Углов подумал, что выполняемая работа её одновременно раздражает и удовлетворяет. По-видимому, для неё это было возможностью показать свою власть над людьми.
     Юрий подошел к стойке. Просунул под стекло паспорт и заполненную иммиграционную карту. Контролерша долго и без всяких эмоций на лице изучала документы. Минут через пять, когда пассажиры недовольно загудели, она спросила: «Ваша профессия?» Углов ответил: «Там написано – офицер».
Мадам задала вопрос, показавшийся ему дурацким: «Военный офицер?» Позднее он узнал, что в Сьерра-Неоне это слово имеет расширенное толкование: может быть и административный офицер и вообще офицер, то есть, не рядовой. Но тогда этот вопрос вызвал раздражение, которое, впрочем, Юрий постарался скрыть: опыт подсказывал ему, что с подобными служащими «при исполнении», особенно африканками, надо быть очень осторожным – иначе инцидентов не избежать.
     Ответ по-английски прозвучал, пожалуй, излишне бодро: «Совершенно верно, мэм, военный офицер!»
     После этого повисла тишина еще минуты на две. Очередь за ним стала быстро рассасываться. Пассажиры переходили к окну, где прошел Бобылевский. Видя, что дело принимает неприятный оборот, Углов стал объяснять сотруднице погранслужбы цель своего прибытия в Миссию ООН: помогать устанавливать мир в стране. «Мадам» презрительно посмотрела на него и изрекла: «Не говорите глупости! У нас гражданская война, а вы установите мир? Как же, видали мы таких умников-аферистов!» Аферистом Углова еще никто не называл. Он подумал, что это было бы даже смешно, если бы паром не уходил через сорок минут, а до него еще надо добираться на автобусе! Видя, что сотрудница собирается куда-то уходить, офицер привел последний, и, как ему казалось, железный довод:
— Между прочим, мы прилетели вдвоем, и моего товарища ваш коллега пропустил!
 В ответ прозвучало:
 — Я отвечаю только за себя. Вы в воюющей стране. Выдача виз прекращена. Военных мы не пропускаем. А вашего товарища надо задержать! Как вы говорите его фамилия?
 — Его фамилию я вам не скажу. А вот у вас будут неприятности, в связи с воспрепятствованием официальному лицу в выполнении его служебных обязанностей.
 «Мадам» быстро нашла, что ответить: «Вот видите, вы не называете фамилию сообщника, значит, вам есть, что скрывать! Но мы его обязательно задержим!»
Углов почувствовал, что на душе становится муторно. Никого из пассажиров вокруг не было. Ситуация явно выходила из-под контроля. Хотя в какой-то момент ему показалось, что после фразы о «воспрепятствовании» в глазах чиновницы мелькнул страх.
      Тем временем, она встала и двинулась к выходу. Углову подумалось: в фильмах в подобных ситуациях за границей, герой обязательно требует консула! Но Российского консульства в Неоне, увы, не было. Как не было вообще никаких российских учреждений. Рассчитывать приходилось только на себя…
Углов интуитивно почувствовал, что пора переходить к решительным действиям.
«Пригласите директора аэропорта. Я хочу сделать официальное заявление.»
«Мадам» удалилась.
         Углов ругал себя за то, что встал не туда. Хотя, когда он занимал очередь, за стойкой еще никого не было, а потом уже поздно было что-то менять.
 Досадно, что он вольно или невольно втянул в свои проблемы коллегу. Правда, он прекрасно понимал: никто никого искать не будет. Это Африка! Но все равно было обидно, что у Бобылевского все прошло гладко, а он, хоть и более опытный, но попал как кур в ощип.
      От этих размышлений его отвлекла возвратившаяся «мадам». Она молча бросила документы Углова на стойку. Промелькнула абсолютно дурацкая мысль: вот и первая победа на Неонской земле! Хотя тут же пришла другая: какая там победа? Нашел с кем воевать — с какой-то затурканной чиновницей. Все же Юрий не без злорадства спросил:
— Я могу идти?
 «Мадам» с раздражением фыркнула:
— Да, можете.
               
                ***
                3

Углов вышел из аэропорта. Огляделся вокруг. Площадь была пуста. Ни людей, ни автобуса!
Оставалась надежда на такси. Но ничего похожего в окрестностях не наблюдалось.
       Неподалеку виднелся полусгоревший грузовичок, явно неспособный к передвижению. В стороне от него стояла какая-то легковая машина, окруженная местными жителями. Паром отходил через двадцать минут. Ничего не оставалось, как попытаться договориться с водителем машины, у которой толпились возбуждённые африканцы. Углов направился к ней. Каково же было его разочарование, когда он увидел, что салон облезлого жёлтого Пежо уже полон. В нем сидело шесть человек. Четверо сзади и двое впереди. Водитель ходил вокруг машины и о чем-то переговаривался с окружившими его людьми. Углов остановился неподалеку. Шофер, увидев белого пассажира с чемоданом и большой спортивной сумкой, сразу почувствовал возможность заработать и тут же подскочил к нему.
 – Мистер, Вам, наверное, надо ехать на паром? – спросил он.
 – Точно, а ты откуда знаешь? 
 – А куда ж еще может ехать белый господин, прилетевший из Европы. Здесь отель не работает. Остановиться негде.
 – Слушай, помоги мне найти такси! Срочно надо.
 – Так я и есть такси.
 –  Ты же занят?
 – Мистер, это не проблема, я вас довезу до парома за… – Он закатил глаза, набрал в грудь побольше воздуха и выпалил: – Пять долларов.                – Дам тебе десять, если успеем.                Шофер что-то крикнул на местном языке. Подбежали люди из толпы, окружавшей авто и выхватили у Углова чемодан и сумку. Мелькнула мысль: «Вот, еще ограбления мне не хватало!» Водитель, почувствовав волнение Юрия, поспешил успокоить:
— Ничего не бойтесь, мистер, мы честно зарабатываем свой хлеб! — потом добавил — все под контролем.
— Ну, раз под контролем, то поехали, — ответил Юрий и решительным шагом направился к машине.
      За годы, проведенные в Африке ему, конечно, приходилось видеть местный транспорт в самых разных вариантах, но, чтобы на таком авто ехать — подобного не бывало. «Все когда-то случается впервые», – философски рассудил Углов. Но когда он подошел к машине – оторопел. Толпы вокруг уже не было. Аборигены стали пассажирами раздолбанного «Пежо». На заднее сиденье втиснулись ещё четверо, благо все отличались субтильной комплекцией. Двое, плюс водитель – впереди. Трое – в багажнике на сумке и чемодане Углова, ногами наружу. На крыше машины сидели восемь человек. По трое, свесив ноги на каждую сторону: один— на заднее стекло, другой — на переднее. У водителя оставалась только узкая щель перед глазами. 
— Где же поеду я? — с недоумением спросил Углов.
— Садитесь на переднее сиденье, мистер, — радостно предложил шофер. Мысль о десяти долларах явно подняла ему настроение. Юрий подумал, что пора показать, «кто в доме хозяин», и резко сказал:
— Поеду впереди, но один. Я плачу пять долларов!
 Таксист вскинулся:
— Мистер, вы же сказали десять!
— Десять, если успею на паром!
— Обязательно успеете, —  с облегчением произнес таксист.
 Двоих пассажиров с переднего сидения пересадили: одного в багажник, другого куда-то на крышу. Водитель потянулся к проводам, заменявшим ключ зажигания. Юрий подумал: хорошо еще, если эта колымага заведется! И, как в воду глядел, первые две попытки оказались неудачными. Под ложечкой противно засосало: ну, вот и все…
      Когда старый дизельный мотор затарахтел, водитель с гордостью хлопнул авто по облезлой торпеде: «Это очень классная машина. Еще мой отец ездил на ней тридцать лет! Привёз подержанную из Европы». Видимо, шофер решил, что упоминание магического слова Европа поднимет пассажиру настроение. Все примерно, как у нас, подумал Углов: к месту и не к месту говорят о евроремонте, евростандартах. Выходит, мы такие же папуасы, только здесь это заметнее.
      Авто, наконец-то, медленно тронулось. Времени оставалось минут пятнадцать. Углов нервно напомнил об этом водителю. Тот ответил, что знает короткую дорогу, не ту, по которой ездит автобус, а напрямик. И добавил: «Успеем, мистер, мне очень нужны эти десять долларов!» Позднее, когда Углов уже будет в курсе местных реалий, он узнает, что на эти деньги семья таксиста могла жить недели две, а то и больше...
      Машина, медленно раскачиваясь, двигалась к цели. Углов прикинул, что пассажиров, вместе с ним и шофером, было человек двадцать. Это в обычном-то легковом седане! Мелькнула посторонняя мысль: а ведь дома никто не поверит, если расскажу, что ехал в легковушке, где было двадцать пассажиров. Да, о чем это ты, тут же сказал он себе.  Надо думать, как успеть на паром!
Время спрессовалось и, как будто стало материальным.
     Не мешкая Углов начал договариваться с водителем:
— Подъедешь как можно ближе к парому, если он еще не ушел, конечно! Назначишь двоих, кто быстро поднесет мой чемодан и сумку.

 — А за это можно доплатить еще один доллар?
Углов рявкнул:
— Нельзя! Это твоя обязанность!
 Его предыдущий африканский опыт говорил о том, что выпрашивать деньги здесь будут всегда! 
«Да, масса», — произнёс шофер.
 «Масса» — было обращение к белому хозяину, оставшееся еще с колониальных времен. Ишь ты, как только вызверился на него — сразу зауважал, подумал Углов.
В это время жёлтый раздолбанный Пежо неожиданно вывалился на пирс и заглох…

                ***
                4

               
               
    Паром дал гудок и пришвартовался в тритаунском порту. Открылась аппарель. Десятки тяжёлых грузовиков и потрёпанных легковушек, нетерпеливо газуя, с рёвом двинулись на причал. Всё вокруг окуталось клубами едкого сизого дыма. Корабль содрогался всем корпусом, будто с облегчением извергая из чрева очередное детище.
          Пассажиры с интересом наблюдали с верхних палуб за происходящим, терпеливо ожидая своей очереди, понимая, что она не наступит пока внизу властвуют машины.   
          Углов с напарником стояли на верхней палубе и смотрели на портовую суету. Пари;ло. Стояла жара за тридцать. Бобылевский снял пиджак, заправил взмокшую рубашку и смахнул тыльной стороной ладони пот со лба:
— По-моему, здесь влажность под сто процентов.
— Может и не сто. Просто в море она не так чувствовалась.    
         Закончилась разгрузка автомобилей, и офицеры вместе с другими пассажирами первого класса направились к аппарели на выход.
      На причале ожидали десятки разномастных такси, раскалённых полуденным солнцем. Шоферы наперебой зазывали в свои машины. Юрий выбрал старый «мерседес», выглядевший лучше остальных. Потом позвал товарища. Однако, Бобылевский недовольно пробурчал:
— Прежде, чем договариваться с шофером, надо было посоветоваться со мной.
— Я ещё ни с кем о цене не говорил. Если машина не нравится, давай поедем на другой.
 Бобылевский огляделся вокруг, но не увидев ничего более приличного, согласился на «мерседес».
 Шофер запросил те же десять долларов, хотя путь был в несколько раз длиннее, чем из аэропорта до парома. Сквозь портовую толчею, беспрестанные гудки машин и шум крикливой толпы, их такси, наконец, выехало из порта.
Дорога извивалась по узкой полоске земли вдоль подножья гор, нависавших над морем. Взгляд скользил по полям маниоки, опоясанными арыками с грязной водой, натыкался на кварталы бедноты, вперемежку с гаражами, нефтебазами и какими-то промышленными постройками. Вскоре на глаза стали попадаться первые признаки войны: остовы сгоревших автомобилей, пепелища домов, часть из которых еще дымилась, вещи, разбросанные по обочинам. Офицеры напряжённо смотрели по сторонам. Водитель был молчалив и сосредоточен. Машина подъехала к первому нигерийскому блокпосту.
      Проезд перекрывали три штабеля мешков с песком, чуть ниже роста человека. Они были расположены в шахматном порядке. На двух установлены ручные пулемёты. Один — без пулемётчика, зато другой был нацелен нигерийцем на подъехавший автомобиль. Откуда-то сбоку появились двое солдат, вооруженных американскими винтовками М-16. Потом к машине подошёл молодой сухощавый офицер со шрамами на лице. Прозвучали короткие команды на английском:
      — Всем выйти из машины! Встать лицом к автомобилю! Руки на крышу авто! Ноги шире! Не двигаться! Отвечать только на мои вопросы!
     Нигериец сначала подошел к Углову:
     — Кто такие? Откуда, куда и зачем едете?
     Углов спокойно ответил:
     — Объединённые Нации, русские офицеры, направлены служить в Сьерра-Неоне. Едем в штаб-квартиру ООН в Тритауне.
     Резко прозвучала команда:
 — Предъявите документы.
Юрий медленно, одной рукой вытащил из внутреннего кармана пиджака свой паспорт с сьерра-неонской визой. Офицер долго рассматривал документы, но, видимо, что-то его не устроило. С недовольным видом стал задавать те же вопросы Бобылевскому. Затем, забрав его паспорт, удалился в стоящую неподалеку палатку. Вернулся минут через пять:
 — Чем докажете, что вы офицеры ООН?  Вы — в гражданской одежде.
Углов медленно открыл чемодан и достал военную форму. Тоже проделал и Бобылевский. Нигериец, увидев эмблему ООН и знаки различия уважительно уточнил:
— Вы подполковник, сэр?
     Бобылевский с довольной улыбкой ответил:
     —Так точно!
    — А вы, сэр? – нигериец обращался уже к Углову.
    — Тоже подполковник, – чётко ответил Юрий.
     — Хорошо, господа офицеры, проезжайте. Я передам информацию о вас на следующий блокпост.
     Когда садились в машину, Бобылевский не удержался, чтобы не сострить:
     — Ну, что? Примазался к подполковникам?
    Углов миролюбиво ответил:
     — Я подумал, сейчас скажу ему, что я капитан второго ранга, и у него пойдет разрыв шаблона, начнет задавать вопросы о том, где мой корабль да зачем здесь капитан второго ранга…
    Бобылевский радостно подхватил:
     — Да, зачем здесь капитан второго ранга?
Юрий вдруг посерьезнел:
     — Ладно, хватит, ты лучше посмотри направо.
  У дороги лежал большой кусок черной полиэтиленовой пленки, придавленной по углам камнями. Из-под нее торчали несколько пар босых ног…
     Андрей с ухмылкой произнес:
     — Они не прошли осмотр на блокпосту…
Потом, видимо поняв, что шутка получилась неуместной и добавил:
    — На войне, как на войне.
В разговор вмешался таксист:
     — Rebels.
 Углов уточнил:
 — Мятежники? А чего они хотели?
 — Их не понять. Как будто бы борются с коррупцией...
Потом с жаром добавил, что они плохие, отрубают невинным людям руки и ноги.
 Юрий заметил:
 — Да, странный способ борьбы с коррупцией— калечить невинных людей.
 Обитатели окрестных трущоб явно не выглядели, как коррупционеры.
    По пути попалось еще два блокпоста. Снова пришлось выходить из машины, но информация о них с Бобылевским, судя по всему, прошла по радио, и теперь их пропускали довольно быстро. Автомобиль ехал по узким, кривым улочкам, петлявшим из стороны в сторону. После третьего блокпоста совсем рядом послышались автоматные выстрелы.
Машина остановилась. Таксист встревоженно спросил:
  — Что будем делать?
     Юрий уточнил:
  — А далеко еще до здания ООН?
  — Нет, минут десять.
В разговор включился Бобылевский:
  — А ты знаешь другую дорогу?
Тот с гордостью ответил:
   — Я тут все дороги знаю, я – креол, родился в Тритауне.
Юрий скомандовал:
   — Тогда поехали в объезд!
    Свернули на боковую улицу. Звуки стрельбы стали удаляться, наконец, автомобиль вырулил на небольшую площадь, возле девятиэтажного голубого цвета здания с круглой эмблемой ООН на фасаде. Офицеры оторопели: возле дома, на дороге и тротуаре, там и тут валялись трупы.
     — Да, Андрей, кажется, мы попали…
— Точно, не самое весёлое место для службы.
     Рассчитались с таксистом. Тот рванул с места. Неподалеку была слышна стрельба. Юрий и Андрей стояли с чемоданами среди трупов, на одном из которых сидел огромный гриф и выклевывал ему глаза.
     Другая птица прохаживалась рядом со своей «добычей» — телом с развороченным животом, и поглядывала на людей…