Анна Ивановна, начало правления

Впервые в императорской истории России в связи с избранием на престол Анны Ивановны возникло необычайное брожение умов. О нем писал знаменитый архиепископ Новгородский Феофан Прокопович.
В целом оно направлено было против «верховников» (Верховного тайного совета). Не нравилось то, что втайне от дворянства, которое собрано было в Москве, переделывались основы Российского государства. Были даже группы дворян, задумавшие перебить всех верховников, чтобы неповадно было выделять себя из дворянства и присваивать себе высшую власть в стране, на что никто не подписывался.
Иностранные послы докладывали с другой стороны, что на улицах Москвы, все говорят о конституции по английскому образцу. Тем не менее, главным  в действиях всех соперничающих групп было исключить «исконный» фаворитизм. Долгорукие при Петре II всем не «нравились». И это мягко сказано.
В целом дворянство было не против ограничения верховной власти. Но оно было против того, что эту власть решили ограничить верховники, которых на это никто не уполномачивал. Опасалось, что тиранов будет не один, а целых девять. Царь, плюс восемь верховников. Иметь во главе страны «толпу государей», по меткому выражению князя Щербатова, никто не хотел.
Ситуация накалилась еще сильнее, когда Анна прислала письмо  с изложением того, как она собирается править. Просто перечислила пункты кондиций, которые прислали ей верховники. Большинство собравшихся дворян о них ничего не знали. И получилось так, что это была инициатива будущей государыни.
Но когда верховники заготовили резолюцию, одобряющую «инициативу» Анны, представители дворянства отказались ее подписывать. Это было похоже на бунт.
И тут Голицын совершает чудовищную ошибку. Он предлагает присутствующим на совместном заседании Сената, Синода, генералитета и прочая написать и подать в Верховный тайный совет свои предложения, как они видят устройство власти. И это при том, что будущая императрица уже прислала свое видение на этот счет.
Тут сразу всем стало ясно, что это не инициатива Анны, а навязанные ей верховниками условия избрания.
И все закрутилось. Количество предложений стало зашкаливать. Принимали предложения только от полковников и выше. Но и это было целое море, которое никто и не думал всерьез разбирать. Верховный совет просто объявил этих людей мятежниками и пригрозил пытками. Деятельность эта ушла в подполье и, конечно, не прекратилась.
Историкам лучше всего известен проект В.Н.Татищева. Его предложение просто и вытекает из истории Русского государства. Собрать Земский Собор из всех сословий (пример 1613 г.) и выбрать государя.
Тем временем, пока Анна, не спеша, движется к Москве, Петр II так и не похоронен, Дмитрий Голицын разрабатывает первую Российскую Конституцию и представляет ее в Совет.
Согласно ей, императрица вольна только в своем Дворе. Верховная власть у Верховного совета из 10 (12) членов  из знатнейших фамилий. Императрице в Совете принадлежит 2 голоса.
Под Советом находится  Сенат (36 членов), Шляхетская (Дворянская) палата (200 выборных членов) и Палата городских представителей (промышленность, торговля, интересы простого народа). Как видно, крестьяне отовсюду исключались, не говоря уже о дворовых людях.
А дворяне, это ведь ранее дворовые люди бояр. Но по мере приближения поезда Анны обстановка существенно меняется. Поднимают голову ее  многочисленные родственники, обиженные знатные фамилии, не попавшие в Совет, а также, и это самое главное, гвардия, не говоря уже об умнейшем хитреце Остермане, до этого прикидывавшегося умирающим больным. Открыто против Голицына выступила церковь. В первую очередь, Феофан Прокопович.
Анна в первую очередь поверила ему. И по меткому выражению нашего великого историка Василия Ключевского быстро составила «заговор против самой себя». Против своего честного слова соблюдать кондиции.
Она останавливается в подмосковном Всесвятском. Ждет, когда похоронят ее племянника Петра II. И совершенно неожиданно для верховников объявляет себя подполковником  Преображенского гвардейского полка и капитаном кавалергардов. К их восторгу принимает активное участие в их попойках.
15 февраля 1730 года в Успенском соборе представители всех чинов присягали Анне, как государыне. О самодержавии пока не было ни слова. И о кондициях тоже.
Наступает решительный момент. 25 февраля в большой зале Кремлевского дворца 108 сенаторов, генералов и дворян подают Анне петицию с прошением создать комиссию и пересмотреть ее решение об ограничении самодержавия, чтобы установить форму правления «угодную для всего народа».
Анна действует решительно. Согласно, ее же обещанию, она должна была эту петицию отдать на рассмотрение верховникам. Но она тут же, под восторг собравшихся, подписывает ее.
В залу входят гвардейцы с криками: «Не хотим, чтобы государыне предписывали законы. Хотим самодержавного управления». Анна  пытается унять их. Они на колени. Прикажите и все головы Ваших злодеев полетят с плеч.
На обеде представители дворянства просят всеподданически управлять самодержавно. Анна удивляется. Неужели ее обманули, и кондиции, это не желание всего народа. Общие крики, нет, не желание. И тут же на обеде велит принести «кондиции» и рвет их на кусочки.
1 марта состоялась первая присяга самодержавной императрице по всем Соборам и церквям Москвы.
Но тут есть еще одна важная деталь. Во все это время воцарения императрица не демонстрировала москвичам свое немецко-лифляндское окружение. Действовала решительно и по-московски, а не по западному. Без всякой говорильни. Немаловажен был и ее почти двухметровый рост. Русским людям она виделась неким новым «воплощением» ее дяди, Петра Великого. Во многом это и решило дело.
Вдобавок, она тут же освобождает из ссылки сохранившихся Меншиковых. И отправляет (несколько позже) на их место опостылевших всем Долгоруких. Это и определило успешное начало царствования.