Тоска

По отдаленным мотивам одноименного рассказа А. П. Чехова

1

Зима. Шоссе. Коробкообразные потертые многоэтажки. Придорожный ларек, украшенный к Новому году гирляндой. Часть лампочек в гирлянде не работает. Неподалеку от магазина стоит такси. Рядом с такси — водитель. Он без шапки. Куртка расстегнута. В одной руке — картонный стакан с кофе. В другой — телефон. Гирлянды нервно мигают, а таксист нервно кивает головой повторяя в трубку:

— Ты не хочешь меня слушать. Просто послушай меня. Я прошу просто послушать. Откуда ты знаешь что я сейчас скажу? Ах ты знаешь? Да ничего ты не знаешь. Ты можешь выслушать меня? Черт побери, можешь просто выслушать? Я многого прошу? — за этим вопросом следует несколько крепких словцов, адресованных собеседнику, после чего таксист продолжает. — Мы, как-никак, еще в браке. Как это не в браке? Штампик в паспорте стоит. Это тебе плевать. А мне не плевать. Просто выслушай. Ты слушаешь? Але! Ты слушаешь?

Поняв, что собеседник сбросил, таксист резко открывает дверь машины, швыряет телефон на соседнее сиденье, садится. Снова берет телефон и пытается дозвониться. Звонок сбрасывают. Одновременно раздается сигнал рации, извещающий о новом вызове и звук разряжающегося аккумулятора на телефоне. Таксист в порыве ярости вырывает рацию вместе с проводом, штекер рации при этом сильно и непоправимо гнется. Почти сразу же таксист понимает, что сделал глупость. Несколько секунд он недоуменно смотрит на вырванную рацию, после чего кладет ее рядом с картонным стаканом с кофе, который он поставил на небольшую площадку возле ручника. Там же торчат разнообразные провода. Торопливо распутывая их, таксист пытается вставить в один из проводов телефон. Машина трогается. Но ее останавливает веселая компания. Четверо мужчин. Явно подвыпивших. Они атакуют такси со всех сторон. Три двери открываются на распашку. Какое-то время потолкавшись, все четверо оказываются в салоне. Последний залезающий в салон передает тому, что сел первым, пакет с чем-то звенящим:

— Аккуратно, не разбей, у тебя надежней.

Тот берет пакет. Из него выглядывает бутылка с коньяком и еще какая-то поменьше. Все смеются, повторяя: «Да, у Санька надежней».

Двое из мужчин, устроившихся на заднем сиденье довольно внушительного размера. Между ними щуплый и невысокий мужчина. Рядом с таксистом садится самый приличный из этой компании. Салон наполняется ароматом одеколона и спиртного. Окна мгновенно запотевают.

— Куда едем? — спрашивает таксист.

Мужики называют адрес. Судя по разговорам там их ждет некий «Андрюха у которого завтра будет днюха». И которому как раз и надо довезти в целости коньяк. В процессе болтовни выясняется, что судьба этого Андрюхи не проста.

— От него Вика ушла, — неожиданно нарушает первые секунды тишины и спокойствия (после того как такси тронулось) щуплый мужчина между двумя «великанами» на заднем сиденье. Совершенно неожиданно он, не под стать внешнему виду, оказывается обладателям звучного баса.

— Давно уже ушла, — подтверждает другой.
— К Михе ушла.
— Не к Михе, к Димону.
— Я слышал к Михе.
— Бедный Андрюха.
— Баран наш Андрюха
— А Вика та еще шлюха.
— Шлюха. Но с Андрюхой иначе нельзя. Андрюха баран.
— И с Леной андрюхиной, той что до Вики та же херня.
— Он Вику любит.
— Ну дебил, что с него взять.
— Баньку и царскую. Вот что взять! — мужики начинают хохотать.

Дальше начинаются обсуждения того, изменяли ли им женщины и, если да — как они на это реагировали.

— Мне ни одна не изменяла. Я вот да. А они…
— Я б свою кокнул, если б она мне изменила.
— Это она бы тебя кокнула, — смеясь отвечает ему другой.
— Да я ей и так раз сто изменял, — обижаясь отвечает тот.
— Да ладно!
— Ну не сто, пару раз было.

Разговор вновь плавно возвращается к Андрюхе, который, помимо всего прочего, оказывается несчастен еще и тем, что никогда не изменял ни одной женщине.

— Говорю же баран.
— Баран, — соглашаются все.
— А у тебя как с бабами? — обращается сидящей рядом мужик к таксисту.

Таксист выдерживает небольшую паузу и осторожно произносит:

— А я как раз развожусь. Моя мне изменила.

В салоне повисает неловкое молчание. Наконец толстый мужик сзади говорит:

— Ну и правильно. Так с ними.

Остальные мужики согласно кивают, однако, разговор меняет направленность и больше не возвращается к теме женщин. Вскоре мужики выходят из такси. Таксист остается один. Салон вновь наполняется прохладой. За окнами, меж тем, начинается метель. Дворники не успевают счищать снежные хлопья с лобового стекла, да и без того, дорогу едва видно. Все заволокло снегом. Таксист мчит сквозь эту белую мглу. Мчит куда глаза глядят. Несчастная рация перекатывается с боку на бок, провод постукивает о ручник.

2

Внезапно что-то темное мелькает перед лобовым стеклом машины. Такси резко и со свистом тормозит. Снег продолжает валить. Дворники работают что есть мочи. Таксист чуть ли не лбом касается лобового стекла и вглядывается в дорогу. Метель как

будто стихает. У обочины стоит темный силуэт. Таксист высовывается из двери. Теперь ему отчетливо виден сутулый мужчина средних лет. Руки в карманах. Ни сумки, ничего. Пристальный взгляд направлен прямо на него.

— Машина нужна? — кричит таксист.

Субъект кивает и не спеша направляется к автомобилю. Таксист открывает было соседнюю переднюю дверь, однако субъект это игнорирует и садится на заднее сиденье. Он аккуратно отряхивает снежинки с брюк. Куртку же, почему-то, наоборот, застегивает до самого подбородка. Осматривается.

— Куда? — спрашивает таксист.
— Везите. Я скажу, когда все.
— Куда везти?
— Прямо.
— Прямо? — недоуменно переспрашивает таксист.

Ответа нет. Такси трогается с места. Они едут по пустынному шоссе. Молчат. Таксист бросает взгляд на свой заряжающийся телефон. Отсоединяет и снова пытается по-звонить. У него не получается, он пытается опять. В итоге раздраженно произносит:

— Нет сигнала.

Одной рукой держа руль, таксист пытается вскрыть телефон, видимо, чтобы проверить, на месте ли симкарта. Дело не из легких. Метель опять усиливается. Субъект какое-то время пристально наблюдает за его действиями, затем говорит:

— Позвольте?

И протягивает руку за телефоном.

— А? Что? — не сразу понимает таксист.

— Позвольте телефон. Вас что-то тревожит?

Таксист оборачивается. Смотрит на субъекта. Сует ему телефон. Глаза субъекта водянистого серого цвета. Зрачки маленькие, узкие. Взгляд будто стеклянный, успокаивающий. Таксист отворачивается.

— Меня жена бросила, — говорит он равнодушным голосом.
— Как так? — субъект вскрывает и собирает телефон.
— Вот так. Взяла и бросила.
— Просто так ничего не бывает.
— Наверное, разлюбила, — отвечает таксист.
— Завела любовника?
— Ну… — таксист мнется.
— Значит любовник, — говорит субъект.
— Да. Глупо, что я из-за этого так переживаю. Надо плюнуть и забыть.
— Я не согласен. Вы имеете полное право переживать.

Таксист удивлен.

— Просто мы с ней слишком разные, — говорит он.
— Разные?
— Да. Я ее понимаю. Вернее, не понимаю. Вернее, я согласен, что я не…
— И как вы повели себя в этой ситуации? — перебивает субъект
— Я…
— Терпели все это?
— Я…
— Спустили им с рук?
— Ну…
— Повели себя как тряпка?
— Нет, я просто…
— Вы просто позволил какому-то мужику развлекаться с собственной женой.
— Нет…
— Именно так, — говорит субъект таким тоном, будто по-другому и быть не могло.

Таксист шмыгает носом. Он то ли не решается возразить, то ли не знает, что еще сказать.

— Мы с вами не знакомы. Я даже не знаю вашего имени, — вкрадчиво продолжает субъект.

Таксист открывает было рот, чтобы назвать имя, но субъект продолжает:

— Впрочем, в данной ситуации это совершенно не важно. Скажу вам лишь одно: я бы за такое убил.
— Кого? — удивляется таксист. — Любовника?
— И его и ее. Придушил бы обоих. Потому что никто не должен обращаться с вами как с тряпкой.
— Нет, все не так. Она не плохой человек, — возражает было таксист.
— Как вы узнали, о том, что она вам изменяет?
— Это произошло само собой, я… Не знаю…
— Значит она врала вам месяцы, а может и годы, а вы верил ей, спали с ней, давали ей деньги?
— Нет, нет, я точно знаю, что не годы, — таксист протестующе мотает головой.
— Вы уверены в этом?
— Думаю да, — неуверенно произносит таксист.
— Думаете, что да, — иронически констатирует факт субъект.
— Да это теперь и не важно.
— Еще как важно. Ваша жена долгое время изменяла вам с каким-то ублюдком за вашей собственной спиной, а вы говорите, что это не важно? Друг мой, пока вы терпите такое, все будут обращаться с вами соответствующе.
— Что значит соответствующе? — спрашивает таксист.
— Как с дерьмом.

Таксист открывает рот, хочет что-то сказать, закрывает, делает попытку улыбнуться, но улыбка напоминает болезненную гримасу.

— Такое нельзя спускать с рук, — продолжает субъект.

Он откидывается на сиденье и закрывает глаза.

— Мой вам совет — отомстите.
— Но мы разводимся.
— Отомстите, — повторяет субъект.
— Как?
— Как хотите. По-мужски.
— Даже не знаю… — таксист задумывается.
— Вот тут остановите. Я выйду здесь, — внезапно произносит субъект.

Выуживая из кармана купюры и вручая их таксисту он пристально смотрит на него и снова произносит:

— Будьте мужчиной.

После чего вылезает из салона и уходит в метель. Дворники продолжают активно стряхивать снег. Таксист неподвижно сидит и смотрит в снежную пустоту перед собой.

3

— Вы свободны?

Таксист вздрагивает. В салон заглядывает румяная дама лет пятидесяти.

— Довезете до станции?

Таксист кивает.

— Мы сзади сядем.

Только тут таксист обнаруживает, что возле дамы стоит мужчина примерно одного с ней возраста. Дама заботливо пропихивает его на сиденье и залезает следом. Оба отряхиваются. Такси трогается. Дама кладет голову на плече мужчине. Тот накрывает ее руку своей ладонью и целует в висок. Оба блаженно улыбаются.

— А мы на внука едем смотреть. У сына внук родился, — произносит женщина.
— Поздравляю, — бурчит таксист.
— А у вас внуки есть? Да что я говорю, какие внуки, вы ведь еще вон какой молодой. Да и мы не старые, правда ведь не старые, мы еще огого,— женщина треплет за плечо своего мужа. Тот хихикает. — Это у нас первый внук, — лепечет она. От первого нашего сыночка. Дочка тоже недавно замуж вышла. Но с детьми пока не торопятся. — У нас у самих трое. Сын и две дочки. А у вас дети есть?
— Нет, — отвечает таксист.
— А семья есть?
— Нет. Развожусь.

Улыбки резко сходят с лиц счастливых супругов.

— Ой бедолага, как мы вам сочувствуем. Сочувствуем ведь? — спрашивает она мужа.
— Сочувствуем, сочувствуем, — отвечает он странно тоненьким голоском.
— Всякое в жизни бывает. А вы попробуйте помириться, — не отстает женщина.

Таксист молчит.

— Ведь все на свете можно решить. Вот мы вместе двадцать пять лет. Ссор по пальцам пересчитать. Правда?
— Правда, правда, — снова поддакивает муж.
— Потому что любим друг друга, стараемся угодить, уступаем, ценим. Без этого никуда.
— Никуда, ни-=куда, — как заведенный, улыбаясь повторяет супруг.
— И вы попробуйте, — советует таксисту дама.
— Попробую, — бурчит тот.
— Вот мы и приехали, сколько с нас?

Таксист называет цену. Супруги расплачиваются, уходят.

4

Таксист снова бросает взгляд на свой телефон. Берет его, собираясь позвонить, но вместо этого отшвыривает, тот попадает в боковое стекло и падает за сиденье. Таксист выходит из машины. Дверь не закрывает. Смотрит по сторонам. Железнодорожная станция. Старушки с тележками, школьники с рюкзаками. Жизнь… Метель стихла. Снег едва валит. Таксист устало вздыхает. Внезапно его прострацию нарушает телефонный звонок, доносящийся из салона. Таксист вздрагивает, не сразу понимая, что это его собственный телефон. Затем судорожно принимается доставать телефон, который завалился за сиденье. Тот все звонит и звонит. Надо во чтобы то ни стало успеть ответить. Поиски телефона становятся вопросом жизни и смерти. Наконец он выуживает телефон из-под сиденья. На разбитом экране высвечивается «Жена». В той самой полулежачей позе, в которой таксист искал телефон, он отвечает на звонок:

— Слушаю. Да. Да, — голос сдержан и вместе с тем радостен. — Конечно свободен. Могу в любое время. Могу сейчас. Да. Давай. У магазина. Через двадцать минут. Хорошо. Понял. Давай.

Вешает трубку. Еле заметно улыбается, но тут же гонит улыбку с лица. Садится в такси. Какие-то люди хотят подсесть, он толком не смотрит на них, опускает стекло и кричит:

— Занято! Не работаю!

Кто-то хлопает со всей силы по капоту, орет в ответ:

— Мудила!

Но таксист не слушает. Машина срывается с места. Мчит по улицам. Таксист включает в салоне радио. Играет приятная новогодняя мелодия. Подъехав к магазину, таксист направляет на себя зеркало. Приглаживает волосы, поправляет воротник рубашки, выглядывающей из-под куртки. Оглядывает салон. Дышит в ладонь. Принюхивается. Недоволен. Глядит на часы. Выходит из машины. Рядом магазин. Таксист берет возле кассы жвачку и встает в очередь. Очередь большая. Двигается вяло. Таксист нервно отбивает ботинком об пол. Гирлянда за кассиршей и гигантской очередью нервно мигает в такт ноге. Из кармана куртки таксиста раздается звонок телефона. На дисплее снова «Жена». Таксист взволновано отвечает:

— Да. Я тут. Сейчас подойду.

После чего, быстро и незаметно, запихивает жвачку в карман и, просачиваясь сквозь очередь, покидает магазин так и не заплатив. На улице он снова достает жвачку, вскрывает, сует в рот подушечку. Жена стоит около машины. Таксист чуть ли не под-бегает к ней, порывается обнять, но вовремя останавливает себя. Предлагает сесть внутрь. Оба садятся.

Жена что-то достает из сумки.

— Это документы. О разводе. Если у тебя нет претензий — подпиши. Вот здесь. Про-читай. Подпиши, я заберу.

Таксист берет документ. Начинает с нарочито внимательным видом читать. При этом кивает головой, будто соглашаясь с написанным.

— Я подзаряжусь от тебя? — спрашивает жена.

Таксист кивает. Жена подсоединяет зарядное устройство. Но дочитав до конца, таксист отдает ей документ и произносит:

— Я не согласен.
— Как это не согласен? Мы же это уже обговаривали?
— Не согласен и все, — стоит на своем таксист. — Я тебя люблю и не отпущу.

Он нежно берет жену за руку. Она одергивает руку.

— Не валяй дурака, — говорит она. — Давай быстрее. Мне надо чтоб ты подписал. Меня Никита ждет.
— Урод твой Никита! — заявляет таксист.
— Не начинай.
— Ушла к уроду!
— Урод это ты.
— Я это подписывать не собираюсь.
— Ну и не подписывай! Решим через суд!

Жена хватает свой телефон, который только что поставила на зарядку и резко выдергивает шнур. Картонный стакан с недопитым кофе, резко подпрыгивая, выливается, пластиковая крышка отлетает. Кофе частично выплескивается прямо на колени жене, на бежевую юбку.

— Как в салоне, так у тебя и в жизни! — кричит она. — Все спутанно как эти провода!

Она комкает документ в сумку, одновременно выуживая из сумки косметичку, из которой достает пачку влажных салфеток. При этом из косметички вываливаются какие-то принадлежности, туш, румяна, маникюрные ножницы. Все это падает между сиденьями.

— Все в грязи! В пыли! Невозможно жить!

Она яростно трет салфетками юбку. Таксист нагибается, чтобы поднять упавшие предметы.

— У нас так не только в жизни, но и в постеле! Каким бы уродом по твоему Никита не был, но тебе с ним никогда не сравняться! Никита настоящий мужчина. Во всем. А ты… Ты даже не можешь это подписать… Да ты ничего не можешь. Просто ничего не можешь!

Таксист в оцепенении отдает ей туш, румяна. Она запихивает все это обратно в косметичку.

— Ножницы отдай! — говорит она.

Он протягивает ей ножницы:

— На.

Но тут как бы случайно, как бы независимо от своей руки, он поднимает ножницы выше, и резко втыкает их ей в шею. Она поднимает на него глаза. Открывает рот. Закрывает. Снова открывает. Поворачивает головой. От поворота головы кровь из шеи начинает хлестать.

— Ты что сделал? — произносит она.

На юбку плещет кровь. К кофейному пятну прибавляются алые брызги. Она прикрывает рукой шею, видимо с целью остановить кровотечение. Муж тоже в панике. Он пытается зажать ей шею, чтобы не текло.

— Ты что сделал? — повторяет она, глядя ему в глаза.
— Тихо, тихо, тихо, — как заводной повторяет он.

Хватает салфетки, пытается ими прикрыть рану. Не помогает. Салфетки насквозь мокрые. В панике зажимает ей горло все сильнее и сильнее сдавливая. Его руки в крови. Кровь сочится сквозь пальцы.

5

Пустой салон. Провода распутаны. Стаканчик от кофе исчез. В окно стучится разряженный франт. Таксист опускает стекло.

— Подвезете? — спрашивает франт. — Я на свадьбу.
— Садись, — говорит таксист. — Только на заднее сиденье.

Франт усаживается. Называет адрес. Они едут.

— Вот утюг везу в подарок. Лучшие друзья женятся.
— Поздравляю.
— Сам развелся недавно, — франт вздыхает.
— А моя ко мне вернулась, — отвечает таксист, улыбаясь в зеркало пассажиру. Он непривычно весел и приветлив. — Приехали.

Франт выходит. Расплачивается. Собирается уже убежать.

— Эй, утюг забыл, — останавливает его таксист.

Франт хватает утюг. Оба желают друг другу удачи. Таксист тоже выходит на улицу в одной рубашке, подышать. Достает из бардачка пачку сигарет. Улица пуста. Смеркается. Вдали мигает одинокая новогодняя елка. Таксист закуривает. Огибает машину. Открывает багажник. В багажнике тело жены. Рядом - кипа кровавых салфеток и куртка таксиста, так же испачканная кровью.

— А моя ко мне вернулась, — повторяет он негромко то же самое, что ответил франту.

Затем одной рукой приподнимает жену под голову. Наклоняется. Целует в губы. Внезапно глаза жены открываются.

— О, я навсегда останусь с тобой! — она улыбается и отвечает на его поцелуй.

Другая рука таксиста откидывает тлеющую сигарету в снег. Таксист залезает в бесконечную мглу багажника, к жене. Крышка плавно опускается, погружая их во мрак. Сумерки. Темнеет. Елка нервно мигает вдали.

Звучит 2-я ария Каварадосси из оперы «Тоска» Пуччини.

(Соавтор нескольких эпизодов - Павел Титов)